Продавец пирожков
В моей, к сожалению единственной профессии, которой я в совершенстве овладел в этой жизни, самое главное прикормить как можно больше клиентов. В конце концов, чем больше ты их прикормишь, тем легче тебе будет пережить свои неудачи.
В школе я учился практически на одни пятерки. Учителя, да и не только учителя, пророчили мне блестящее будущее. Я и сам не раз размечтавшись перед сном о своей умопомрачительной карьере, засыпал с довольной улыбкой на лице. И это довольство благоприятным образом сказывалось на моих снах. Я ни разу не видел ни одного кошмара. Мне всегда снились только приятные, полные идиллии картины моего успешного будущего.
Но в реальности все оказалось не так прекрасно и легко, как в приятных снах и мечтах. Жизнь она всегда вставит палки в колеса таким умным и талантливым, как я, позволяя беспрепятственно раскатываться по ее зеленым лугам всяким идиотам.
В-общем, как только я закончил школу, передо мной, как почти непокоримый Эверест, встала финансовая проблема. Для того чтобы стать судьей, а я всегда хотел стать судьей, нужно было много денег. И первым делом на обучение. Я не хотел учиться в каких-то там дешевых университетах, это не для моего дарования. Я хотел учиться в столице.
Нужно было эти деньги зарабатывать(воровать, особенно по крупному, я к сожалению не умел). Первая работа, на которую я устроился сразу же показала мне, как труден будет мой путь к цели. Но больше всего меня удручило, каким долгим вдруг оказался этот путь. Зарплаты хватало только на то чтобы оплачивать квартиру и кое-как скудно и невкусно питаться. Оставшихся денег, которые я мог (рискуя умереть от голода) отлаживать на обучение было так мало, что по моим расчетам требуемой суммы можно было достигнуть где-то лет через двести. К сожалению, так долго ждать я не мог. Исходя из средней продолжительности жизни человека, мне пришлось бы таскаться на лекции прямо с кладбища. А вряд ли педагогам захочется делиться знаниями с малопривлекательным, плохопахнущим трупом. Поэтому, проработав всего пару месяцев я уволился с этой, убивающей все перспективы работы, и сразу же устроился на другую. Новая зарплата позволяла откладывать почти в три раза больше. Сначала я обрадовался, но как оказалось слишком рано. Новые расчеты показали, что теперь для достижения заветной суммы потребуется как минимум лет семьдесят. А это тоже многовато. И если даже я доживу до столь почтенного возраста, то вряд ли смогу самостоятельно доползти до университета. Скорее всего меня прямо по дороге разобьет паралич.
Короче, и эта работа не гарантировала мне, что когда-нибудь моя мечта осуществится.
Прошло пять лет. Я увольнялся и снова устраивался и поэтому успел поработать на всех крупных заводах и почти во всех мелких шарашках нашего города. Срок собирания нужной суммы все время менялся, но даже при лучшем раскладе он не снижался ниже отметки в тридцать лет.
Благодаря частой смене работ, я знал и умел делать практически все, но так поверхностно и плохо, что можно было сказать, что по сути ничего толком не знал и не умел. Чистые листы в моей трудовой книжке уже почти закончились, а денег было отложено не больше десяти процентов от той суммы, которая мне требовалась. Я постоянно проводил новые перерасчеты. Например, убирал из своего рациона сосиски. Это отнимало от срока сбора денег три месяца. Непользование зубной пастой отнимало пару недель. Но этот способ экономии мог впоследствии обернуться серьезной растратой на лечение больных зубов. Поэтому я от него отказался. Самым выгодным было бы не снимать квартиру, а жить где-нибудь на улице или даже в лесу. Это сразу отнимало лет двенадцать. Но опять таки, штрафы за бродяжничество, растраты на лечение простуд и других, связанных с антисанитарными условиями болезней, заставили меня отказаться от этой(все-таки несомненно гениальной) идеи.
Но, слава богу, было и то, от чего я мог отказаться без опасности подвергнуть себя непредвиденным расходам. Те же сосиски. Какая от них польза? Да и вообще, я верю тем ученым, которые утверждают, что мясо вредно для здоровья. Они же ученые, а значит знают наверняка. И у них такие честные лица. Не то, что у тех шарлатанов, которые постоянно уверяют в обратном. Плюс экономия на одежде и отдыхе. Новую одежду я не покупаю уже давно. Если аккуратно относиться к той, которая у меня есть сейчас, то она сможет прослужить мне верой правдой еще как минимум лет десять-пятнадцать. А отдых… Отдых-это самое глупое, что мог придумать человек. Алкоголь, бары, женщины. Сплошные расходы. Нет ничего лучше чем после напряженного трудового дня просто полежать на полу, (диван тоже глупая, ненужная роскошь) закрыв глаза, или еще раз перепроверить расчеты относительно сроков накопления.
Беспокоило только одно. Ни одна работа на любом из предприятий не позволяла мне с приемлемой для меня скоростью накапливать сбережения. Оставалось начать работать на себя. Но я почти ничего не умел делать, и полностью поглощенный достижением основной цели, ничему постороннему обучаться не хотел. Я хранил свои мозги в чистоте и неприкосновенности для юридических дисциплин.
Но вот, как-то раз проходя по рынку, я заметил старушку, продающую пирожки. Это оно! - осенило меня. Нужно печь пирожки и продавать их. Это же прибыльное дело.
Около месяца я учился делать тесто (кстати сильно потратился на ингредиенты). Оказалось, что тесто в пирожках - самое сложное. И сделать его таким какое нужно, занятие трудоёмкое и по-настоящему кропотливое. Оно, то выходило слишком грубым, то слишком липким, а то вообще мало походило на тесто. Но спустя месяц, я все же достиг нужного результата, и пирожки стали получаться мягкими и вкусными. Я начал с классических. С картошкой.
В первый раз я кое-как продал треть от всех приготовленных мною пирожков, едва оправдав затраты. Остальными двумя третями я питался целую неделю. Ну не выбрасывать же их в самом деле. Во второй раз (О, чудо!) я не продал всего один пирожок. Придя домой, я медленно откусывая от него маленькие кусочки, стал подсчитывать доход. Выходило просто замечательно. Если каждый день продавать все приготовленные пирожки, то уже через шесть лет я, наконец-то, стану обладателем так нужной мне суммы.
Это был небывалый прогресс. С тридцати лет сразу же прийти к шести годам. И это даже (я узнал об этом благодаря дополнительным подсчетам) позволяя себе время от времени баловаться сосисками.
Мои пирожки полюбились народу. Тем более, что я не стал останавливаться на достигнутом и начал разнообразить начинки. Капуста, творог, яйца, сыр, сушеные фрукты и даже фрукты свежие - я становился настоящим мастером. Люди ждали меня и я их не подводил. Каждый день, строго в одно и тоже время я приносил им горячие, ароматные шедеврики моего кулинарного творчества.
Через год мои пирожки, на том рынке где я ими торговал, считались самыми вкусными. А через полтора года я собрал уже треть от суммы к которой так упорно стремился.
Все шло просто замечательно. Пирожки пользовались бешенным спросом, денежки быстро накапливались, улыбка не сходила с моего лица. Я даже потратился на новую одежду. Конечно не на самую дорогую, но и не на самую дешевую.
Разнося пирожки по рынку, я частенько останавливался возле игровых аппаратов и смотрел, как играют другие. Некоторые проигрывали, но были и те, кто придя с незначительной суммой, уходили сорвав приличный куш. Везение, думал я. Все люди делятся на тех кому везет и на остальных неудачников. В последнее время мне везло. Я обрел дело приносящее мне достойную прибыль. Еще года два и я брошу заниматься пирожками и поеду поступать в столичный университет. Еще два года, и я перестану месить тесто. Это гребаное, мерзкое тесто!
- А может не стоит ждать два года? - как-то мелькнула в моей голове мысль, в тот момент, когда я очередной раз остановился возле аппаратов.
Всю ночь я провел в тяжких раздумьях. Конечно, это рискованно, но мне-то в последнее время везет. А вся эта игра основана, главным образом, на везении, и ни на чём другом. У меня уже есть треть суммы и мне нужно только утроить ее. Я же не собираюсь выигрывать в десять раз больше. Хм. Просто утроить. Утроить и всё. А ведь это раз плюнуть. Для начала поставлю немного, для того чтобы проверить удачу. Если не повезет, то проиграю не много. А если повезет, и я смогу снять в три раза больше чем поставил, значит удача на моей стороне. Тогда уже сыграю по-крупному. Утрою сумму и сразу же остановлюсь. Я ведь человек не азартный, и мне не нужно больше того, что необходимо.
Я не спал до самого утра. Утром, полусонный я приготовил пирожки с тремя разными начинками, взял с собою десять тысяч и отправился на рынок. Быстро все продав, я поехал в игровой клуб который находился на другом конце города. Мне не хотелось, чтобы кто-нибудь знал о моих намерения. Во-первых нужно не спугнуть удачу. А во-вторых, к игрокам относятся с подозрением. Выйдя из автобуса и постоянно оглядываясь, как шпион, я добрел до клуба. В полутемном зале стояло около тридцати аппаратов. Я еще ни разу в жизни не играл, но как играть знал. Много раз я наблюдал за играющими. Ничего сложного. Нажимаешь себе на кнопочку и ждешь когда выпадет бонус. Я подошел к одному из аппаратов и присел на стульчик. Сунул купюру и начал игру. Все складывалось для меня удачно. Бону шел за бонусом. По линиям выпадали комбинации. Я никогда в жизни не был так счастлив. Полчаса пролетело, как в тумане. За это время я, не особенно утруждаясь, утроил деньги, которые взял из дома утром. Значит удача на моей стороне, понял я. Да, эта ветреная особа явно улыбается мне.
Получив выигрыш, я отправился домой. Дома я стал представлять, как возьму завтра сто тысяч и удвою, а послезавтра повторю эту увлекательную процедуру. Потом еще раз и все. Через три дня у меня на руках будет нужная сумма, шестьсот тысяч. Этого мне вполне хватит, чтобы полностью оплатить обучение. Сразу за пять лет. И еще останется на питание на первый год. Первый год он самый значимый, поэтому на первом курсе лучше будет посвятить все время учебе. Уже потом, со второго года, когда станет легче штудировать юриспруденцию, можно будет какое-то время посвятить зарабатыванию денег. Устроиться куда-нибудь на выходные дни, или за определенную плату помогать богатым первокурсникам сдавать сессии и экзамены. Ну, в крайнем случае, продавать те же пирожки. Да и сколько мне нужно. За семь лет собирания и экономии я привык жить умеренно, почти по-спартански.
Через два дня я выходил из клуба не имея в кармане ни одной денежной купюры. Сердце мое сжалось и стало тяжелым, как камень. Мне казалось, что это страшный сон, и даже страшнее. Нельзя же в действительности вот так быстро лишиться всего, чем жил в течении семи лет - деньги, мечты. Это как-то не естественно. Вдруг мне почему-то захотелось смеяться, и я минут пять стоял и громко смеялся, даже не замечая на себе косые, испуганные взгляды прохожих.
Мой мозг не понимал, как это я смог все проиграть. Я, человек который экономил на всем, на чем только было можно экономить, за два дня спустил все, что удалось с таким трудом накопить. Я поступил глупее самого последнего глупца. Неужели семь лет строгой, аскетичной жизни не смогли воспитать мой разум, сделать его нечувствительным к тем порокам, которые свойственны другим людям? И неужели, я так просто поддался одному из этих пороков - жажде легкой наживы? Я, считавший себя не таким, как все другие. Я, даже живший не так, как другие. Живший ради своей мечты. Почему же она не удержала меня? Моя мечта…
Я пришел домой. Делать было нечего. Семь лет прожито впустую. Начинать заново - бред.
Я взял веревку и сделал петлю. Привязал ее к трубе отопления, которая проходила вдолб стены под потолком, встал на стул и просунул в петлю голову. Мне вдруг стало так страшно, что я почувствовал, как в пятках закололи тысячи иголочек. И тут в моем мозгу что-то щелкнуло. Громко щёлкнуло. И я отчётливо понял, что это глупо. Есть и другие способы избавиться от невыносимого страдания.
Я вынул голову из петли и присел на стул. Потом понял, что смеюсь, как и там на улице возле клуба. Но теперь в моем смехе появились какие-то новые, интересные нотки.
Целый месяц я продавал пирожки, делая вид что ничего не произошло. Мне приходилось улыбаться, общаясь с покупателями, а их, слава богу, был целый рынок. Не знаю каких это мне стоило сил, но все-таки, я это сделал. Никто из них ни разу даже не заподозрил, что у меня что-то случилось.
В-общем, я старался. Мне нужно было заработать немного денег, чтобы переехать в другой город и на кое-какие другие расходы. Когда все было готово, я наделал огромное количество пирожков и понес их продавать. Тех денег, которые я собрал за этот месяц хватало на то, чтобы устроиться на новом месте, поэтому в последний раз я решил продавать пирожки чуть дешевле, чем обычно. Тем более, что их было много. Понятно дело, я никому не говорил, что продаю их в последний раз, зачем расстраивать людей. Думаю, они бы огорчились узнав, что никогда уже больше не смогут насладиться самыми лучшими на этом рынке пирожками, и потому, я оставил их в мирном неведении относительно этого. С превеликим трудом я продал все, вернулся в квартиру которую снимал, взял собранную заранее сумку, и оставил на кухне записку хозяйке. В записке я сообщал, что уезжаю на пару недель к своей любимой тетушке на север. Записку я положил под тарелку на которой оставил пару моих пирожочков. Она так любила их, что я решил и ее побаловать напоследок. Закрыв дверь, я положил ключи под коврик. Они мне больше не понадобятся.
Я добрался до автовокзала и купил билет в один из южных городов. К сожалению у меня не было тети на севере. Да и северный климат не для меня и не для моих пирожков. На холоде они быстро остывают.
Подошел автобус. Я сел в кресло и посмотрел в окно.
- Прощай любимый город. Спи спокойно - тихо пропел я, и улыбнулся.
Автобус тронулся, медленно вырулил на автостраду, и набрав скорость, понес меня на юг. Я не боялся, что пропаду в чужих краях. Я освоил прекрасную профессию, причем стал настоящим мастером. Мои пирожки придутся по душе всем. Нежное тесто тающее во рту, вкусная начинка. Я могу сделать пирожок с любой начинкой. Что угодно. И пусть кто-нибудь скажет, что ему не понравилось. Я думаю, никто и не скажет.
Да, кстати о начинках. Я потратил уйму денег (а ведь я по натуре человек скупой) на Интернет, прежде чем нашел подходящее средство. Мне нужен был такой яд, чтобы подействовал примерно через двенадцать часов после употребления, когда все мои клиенты будут мирно спать ни о чем не подозревая. И главное, чтобы он заставил их проснуться прежде чем убить. Представляете, сотни людей практически одновременно открывают в темноте глаза, ощущая нехватку воздуха. Они резко вскакивают и бегут, к открытой форточке, к окну, на улицу, но удушье только усиливается. По лбу струится холодный, липкий пот, тело начинает дрожать, сердце биться неритмично и с каждым ударом все слабее. И вот они не могут уже вдохнуть ни кубического миллиметра воздуха. Они вцепляются в свое горло руками, пытаясь расширить его, чтобы хоть капля кислорода проскочила в легкие. Но все бесполезно. Я выбрал хорошую начинку. Не даром же я весь последний месяц как крот рылся в Интернете. И не даром же я весь этот месяц старался расширить круг покупателей. В этом деле, самое главное прикормить как можно больше клиентов.
Сотни загубленных жизней? Я думаю этого количества еще не достаточно, чтобы забыть о своей одной загубленной судьбе. Но все впереди. По всей стране много городов, жители которых обожают пирожки. А я всегда готов их печь и продавать. Главное прикормить…
Я вдруг заметил, что снова смеюсь, но тут же подавил смех. Не хотелось, чтобы кто-нибудь из пассажиров автобуса расслышал в нём новые, интересные нотки.
У неё счастливые глаза
Она ещё рядом, наверное, как и я смотрит внутрь себя и думает о чём-то дорогом только ей, полуприкрыв свои бездонные глаза. Мы молчим. Слово опасная штука, оно умеет не только создавать, но и разрушает. Оно было в начале, оно же будет и в конце.
БОГ.
НИЧТО.
Мы прекрасно понимаем это, и потому храним тишину, как другие хранят дорогой хрусталь. И то, и другое можно легко разбить.
Минуту назад мы были единым, мы были БОГОМ, мы любили и творили, а сейчас всё вновь стало хрупким, и тысячи чертенят крадутся к нам, неся на своих обгорелых плечиках мешки с НИЧТО. Они спешат выложить из них гору, которая разделит нас до следующего единения. Я закрываю документ 1 и слепо смотрю на рабочий стол.
Что она нашла во мне? Боже, как банально. Мы так недооцениваем себя, что всегда удивляемся, когда нас выбирают. Мы сгораем на кострах самоуничижения, потупив глаза, сжав до хруста зубы, чтобы не закричать от одиночества, и не верим, не верим, не верим в себя.
Впрочем, мы - это сильно сказано. Таких единицы, все остальные в норме. Идут по Земле уверенной, здоровой походкой, озаряют улыбкой мир, ничего сверхъестественного не требуя от своего разума, довольно и того, что помнят с сотню имён, большую часть цен на рынке и номер своего телефона. Им не нужно ничего доказывать жизни, она сама доказана ими. К чертям собачим все эти искусства, вершины и пьедесталы!
Господи, ты сделал меня больным, не способным идти уверенной походкой, не способным улыбаться от избытка счастья, не способным радоваться жизни. Ты сам не трясёшься от страха, слыша мой сумасшедший смех мертвеца? А ты знаешь, Господи, что это я так плачу?
Что она нашла во мне? Нет, совсем не банально…
Она вновь появилась два года назад, скрипнув заржавевшими петлями, открыла моё сердце и с ужасом огляделась. Стало мне легче? Я до сих пор не знаю. Но теперь мне хотя бы не так безразлично.
Она ещё рядом. Минута, две, и она уйдёт, как всегда неслышно, и я узнаю о её отсутствии лишь по врывающейся вихрем пустоте - в мозг, в сердце, в лёгкие, в глаза…
Я молчу. Слово умеет разрушать. Когда мы с ней разговариваем, я чувствую насколько мы чужие и разные. Она любит дорогие автомобили, славу, восторженные визги толпы, и ещё плитки шоколада с фундуком. Мне на всё это наплевать, но я всегда говорю ей, что тоже люблю всё это. Особенно фундук в шоколадных плитках. И мне становится не по себе на душе от вечного вранья, от вечно не того сказанного. Я хочу говорить правду, но в правде нет необходимости. Она ей не нужна.
- Скажи мне, как ты меня любишь? - спрашивает она.
- Очень.
- А ещё.
- Очень-очень.
- Нет, не так. Скажи, что до сумасшествия.
- Ну, до сумасшествия.
- Без ну.
- До-су-мас-шест-ви-я.
- Ты меня не любишь…
Я молчу. Слово умеет убивать. Надежду, жизнь, любовь, Вселенную. Я молчу, но мне так хочется спрашивать. Для чего всё это? Зачем ты приходишь? Как отказаться от Бога? Почему ты несчастна?
Но я молчу. Там, где много вопросов, там мало жизни. Нормальная, Земная жизнь не знает сомнений. Она пробует, рискует, рвётся вперёд, никогда ни о чём не спрашивая, это её стиль, её кредо. Жизнь - авантюристка, не жалующая сомневающихся.
- Почему ты всегда такой… загруженный?
- Не знаю.
- Ну, улыбнись.
- Не хочу.
- Давай же, разве ты не счастлив?
- Что такое счастье?
- Счастье это… это…
- Только отсутствие страха.