Глава 10
Узкая камера с низким потолком, свет в которую проникал только из зарешеченного окна. В каменных стенах, покрытых серой плесенью и мхом, торчали кольца с цепями и кандалами. На полу было по щиколотку воды.
Крысы были редкими гостями. Обнюхивая миску с непонятным варевом, они то и дело попадали своими длинными усиками в чашку. Затем без интереса возвращались назад в нору.
В темном углу, на каменной плите, среди сгнившей соломы и тряпья лежало нечто, отдаленно напоминающее человека. Бледная кожа, впалые глаза, потрескавшиеся губы, спутанные волосы. Тощее тело напоминало скелет. Огромные рубцы с запекшейся кровью покрывали всю спину и ноги. Рваные края потихоньку начинали гнить. При каждом движении они снова ныли, принося безумную боль.
Ослабнув от голода и промерзнув до костей, узница не имела сил даже на то, чтобы поднять руку. Хватало сил только открыть глаза и посмотреть на крошечное оконце в стене. Был ли это ясный день или глухая ночь, теперь не имело никакого значения. Она все еще была жива. Безразличная ко всему, снова прикрыла глаза и впала в сладкое забытье.
В подземелье было тихо. Настолько тихо, что каждый шорох, каждое движение эхом отдавались во всех его закоулках. Вот и в этот раз послышался лязг многочисленных замков и неторопливые шаги тюремщика, которые были словно молот по ушам. Бесшумно ступая по каменным плитам, он шел к последней камере с умирающим узником.
Застыв у массивной двери, тюремщик тихонько приоткрыл оконце и заглянув внутрь. Ворох тряпья в углу никак не отреагировал на незваного гостя. Отдернув задвижку, тюремщик, наконец, вошел внутрь.
Не произнеся ни единого слова, он молча сменил миски и собирался уже уходить, как вдруг застыл на месте. Внутренняя борьба не позволила ему вот так просто взять и уйти. Испытывая сострадание, он, медленно шаркая скрюченными ногами по мокрому полу, направился к каменной постели с узником.
Черная ряса на его полноватой фигурке прикрывала часть лица, демонстрируя длинный нос с бородавкой и двойной подбородок.
Вынув из запазухи пластиковую бутылку с водой крючковатыми пальцами с язвами и коростами, он быстро откупорил крышку и протянул умирающей воду.
Открыв глаза, узница с безразличием уставилась на нежданного гостя. Глядя на длинный нос, она плавно перевела свой взгляд на бутылку с водой и, собрав последние силы, протянула руку:
– Спасибо тебе, кем бы ты ни был.
Приподнявшись на локте, с нескрываемой жадностью она принялась пить прохладную воду. Мелкие струи капали ей на шею, закатываясь под железный ошейник. Красные рубцы на затылке не скрывали даже длинные волосы. Ржавые края больно саднили нежную кожу, однако ей было уже все равно.
Утолив жажду, узница медленно открыла глаза и слабо улыбнулась. Глядя на тюремщика, она попыталась вернуть бутылку, однако он отрицательно качнул головой и молча направился к выходу. Через несколько минут раздался скрип тяжелого засова и удаляющиеся шаги.
Вот уже четыре дня она находится в этом заточении. Четыре долгих дня, когда она видит безмолвного тюремщика, что следит за ней, меняя миски с баландой и принося питьевую воду. Уродливый незнакомец в рясе. Кажется, что именно он станет свидетелем ее последнего часа.
Отодвинув бутылку к стене, она медленно опустилась на гнилую солому и прикрыла глаза. То, что было раньше, теперь казалось таким нереальным и таким далеким, словно было не с ней вовсе.
Ведьма, обладающая даром некромантии. Одна из четырех стихийных ведьм. С самого детства она могла разгонять темные тучи и вызывать знойное солнце. Будучи школьницей, развлекалась гаданием по руке, предвосхищая грядущие события в жизни своих одноклассниц. Хранительница земной стихии, она могла одним взглядом собрать земной ком и запустить его в голову обидчика. Для нее это было настолько просто, что даже не интересно. Все удавалось и все получалось. Но теперь все было в прошлом. Теперь Кира была узницей Принца.
Все переменилось в один момент. Она точно помнила тот день и даже час. Вместе с Филиппом они вернулись из Москвы.
Скинув дорожное платье на зеркальный пол, она погрузилась в горячую ванну с пеной и ароматом садовых роз. Наслаждаясь приятным теплом, прикрыла глаза и самой себе улыбнулась. Всю поездку Филипп был весьма галантен и как всегда немногословен. Глядя в ее зеленые глаза, он невесело улыбался и думал о своем.
Поднявшись на ноги, Кира позволила струям воды медленно скатиться вниз. После этого обернулась в мягкое полотенце и вышла из воды.
Теплый вечер, распахнутые окна гостиной, тихая музыка и многочисленные свечи. В пустом замке были только он и она.
Войдя в комнату, она увидела Филиппа в белоснежной рубашке с закатанными рукавами и расстегнутыми пуговицами на груди. Легкая поросль волос и подтянутые мышцы. Сидя перед камином, он подкидывал поленья, ловко орудуя железной кочергой. Яркое пламя освещало его лицо. В этот момент Филипп был невероятно красив.
Поднявшись на ноги, он с грацией хищника медленно направился к столу у окна. Пылающие свечи освещали серебряные приборы, дорогой хрусталь, бутылку вина и букет живых цветов.
Он обошел стол и отодвинул стул. Его взгляд скользнул по совершенному лицу и густым черным волосам, которые были уложены в высокую прическу. Затем он восхищенно оглядел фигуру в соблазнительном шифоне и стройные длинные ноги Киры.
– Ты потрясающе красива.
Без лишних слов Кира опустилась на предложенный стул и краем глаза проследила за тем, как Филипп занял место напротив.
Он жаждал заполучить ее этой ночью. Пользуясь властью и вспоминая о том, что всего несколько месяцев назад они были любовниками, он смотрел на нее взглядом, полным желания. Он был настроен вернуть время вспять.
Скрестив пальцы перед собой, он смотрел на нее через все пространство стола, не отрываясь. От холодных синих глаз не ускользала ни одна деталь.
Подавляя любопытство и страх, Кира медленно перевела свой взгляд на бокал вина. Сегодня, нет – сейчас, она должна поставить жирную точку в этих отношениях. Должна сказать короткое "нет", чего бы это ей ни стоило. Хотя сама прекрасно понимала, что это будет ой как непросто.
Поглаживая тонкую ножку хрустального бокала, она вдруг тихо спросила, но голос предательски дрогнул:
– За что будем пить?
Судя по его взгляду, этот вопрос был неуместен. Приподняв наполненный бокал, Филипп перевел свой взгляд от ее зеленых глаз на полную грудь и хрипловатым голосом прошептал:
– За то, что подарит эта ночь. За любовь.
От этого голоса у нее внутри все перевернулось. Когда он говорил так, как сейчас, она знала, он еле сдерживает себя и свои желания. Его опасно провоцировать.
Легким кивком головы она медленно поднесла бокал к губам и немного пригубила. Вино было великолепным. Она получала огромное удовольствие, потягивая его.
Наблюдая за ней сквозь бокал, Филипп вдруг лениво улыбнулся и откинулся на спинку стула.
– Я очень надеюсь, что ты запомнишь эту ночь, впрочем, как и все последующие ночи. Ведь нам вместе было хорошо…
Ерзая на стуле, она не знала, что сказать. Пряча взгляд, она поставила на край стола недопитый бокал и кончиками пальцев прикоснулась к серебряным приборам.
Поддерживать подобный разговор не было никаких душевных сил. Ведь она не хотела его, более того, она его люто ненавидела. Все должно решиться здесь и сейчас. Тянуть не имело смысла.
– Филипп, нам нужно многое сказать друг другу.
Легкое движение бровей, коварный взгляд, холодная улыбка.
– Не думаю, что тебе есть, что мне сказать. Все давно известно. Я, например, знаю о том, как сильно ты любишь и одновременно с тем ненавидишь меня. Ты влюбилась, будучи наивной девчонкой, в тот самый день в парке, когда гуляла со своей матерью, Мари. Потом, после стольких лет страсти, ты вдруг бросила меня. Ничего не говоря, без единого предупреждения. Просто взяла и исчезла.
– Ты знаешь, почему так произошло. Я не намерена быть твоей игрушкой, содержанкой, любовницей. Все это, из-за…
– Из-за моего подарка тебе. Рубиновые серьги, верно?
– Да, ты прав.
Она вдруг поняла, что сидеть здесь, за роскошным столом, рядом с Филиппом и говорить о том, что она не может быть его женщиной, так глупо. Возможно, она неудачно выбрала момент для разговора.
– Я вдруг поняла, что все твои женщины не принадлежат сами себе. Они твои марионетки, и все это благодаря твоим дарам. Магическим драгоценностям, к которым мы, ведьмы, так неравнодушны. Мы лишены своих естественных чувств и желаний. Мы подчинены тебе словно рабыни. Ты очаровываешь нас, подавляешь, унижаешь и, наигравшись власть, уничтожаешь. Именно это я не смогла тебе простить.
Скрестив руки на груди, он чуть подался вперед и, глядя ей прямо в глаза, зловеще прошептал:
– Прошло немало лет, с тех пор как я стал многое понимать. Предательство, корысть и ревность, вот три качества, которые свойственны вам, ведьмам. Именно благодаря им вы способны на все, чтобы подчинять и властвовать. Рядом со мной было много женщин, много ведьм и все они жаждали славы, славы за мой счет. Благодаря ревности, они пытались убить меня. Благодаря коварству и мелочности, предавали. Размышляя над этим, я пришел к выводу, что подавить ведьм мне будет намного проще. Проще подчинять, проще управлять, и, наконец, избавляться, когда придет время. Никаких проблем. Только так!
– Ты много просчитал, но ты забыл о главном. Тебе никогда больше испытать любовь. Страх и покорность еще никого не вдохновляли.
– Ошибаешься. Я всегда был любим. Возьмем, к примеру, тебя и твою мать. Вы обе жаждали оказаться в моей постели. Вы обе ползали у меня в ногах.
От его жестоких слов внутри все болезненно сжалось. Стало трудно дышать. Принц задел ее за живое. Стараясь не подать вида, она слабо улыбнулась и взглянула в холодные глаза напротив.
– Мы любили тебя обе, вопреки здравому смыслу.
– Отчего же, – глядя в ее глаза, он не без удовольствия заметил подступившие слезы. – Каждый получил свое. Согласен, я поступал несколько жестоко. Мари, например, запер в комнате, а через некоторое время, когда она сбежала, наказал. Тебе, конечно, неизвестно об этом, ну да ничего. Я заполню этот пробел.
Оттолкнувшись от столешницы, он медленно поднялся со стула и направился к распахнутому окну. Вдохнув прохладный воздух, он медленно повернулся и посмотрел в ее глаза, полные слез.
– Ей удалось сбежать, с помощью волшебной мази для полетов. Покинув замок, она бежала в город, прячась в подвалах безлюдных домов. Три дня я не находил покоя. Все силы были брошены на ее поиски. Прочесав все закоулки и злачные места, мне удалось напасть на ее след. Спустя пару дней, гончие перехватили ее на пороге собственного дома. Она почти добралась до своей каморки с маленькой дочкой и унылым мирком. Однако нежной встречи так и не состоялось. Всему виной ее смерть. Мари умерла у меня на руках.
– Она была больна?
– Нет, я убил ее. Я был вынужден.
Кира была надломлена. Не останавливая поток беззвучных слез, она нашла в себе силы взглянуть в холодные глаза Принца.
– Как это произошло?
– В тот самый миг, когда Мари решила мне сопротивляться. Проклиная и сотрясая землю Заклятиями, она словно сошла с ума. Зная, что так просто ее не отпущу, не оставлю. Поэтому, приняла то, что было единственно верным. Смерть.
Он говорил это таким тоном, словно обсуждал вчерашние новости с давним приятелем. Ни грусти, ни печали, ни сожаления. Монотонность его голоса просто убивала ее.
Теплые капли слез, падая на платье, превращались в мокрые пятна. Оплакивая свою мать, она жалела себя.
– Как же ты жесток.
– Я милосерден, – ветер из распахнутого окна трепал его волосы, в этот самый миг он выглядел поистине зловеще. – Более того, я всегда предоставляю выбор. Служить мне либо умереть. Никто не виноват, что ведьмы предпочитают смерть. На мой взгляд, это непростительная глупость, а за глупость надо платить.
– Я не хочу больше об этом говорить. Мне больно.
Бросив салфетку на нетронутые блюда, она вышла из-за стола и направилась к двери. В три прыжка Филипп оказался рядом. Схватив ее за руку, круто развернул к себе и заглянул в лицо. Его дыхание обжигало кожу, а от хрипловатого голоса по спине пробежал миллион мурашек.
– Разговор будет окончен, лишь когда я этого захочу. Ты останешься здесь, и дослушаешь меня до конца.
– Ты слишком много на себя берешь.
– Твоя дерзость все усугубляет. Одновременно с тем, именно она восхищает меня.
Смерив друг друга взглядом, они молча отступили на шаг назад. Мысль о том, что несмотря на ее страх и боль, он все еще не оставляет надежду вернуть ее в свою постель, одновременно пугала и отталкивала.
Борясь с желанием залепить ему пощечину и смыть с лица самодовольную ухмылку, Кира все же отступила. Взяв себя в руки, она изобразила на лице покорность и слабость:
– Что ты хочешь?
– Вернись ко мне и все будет как прежде, обещаю.
– Ты не понимаешь, я не смогу.
– Сможешь, по-другому и быть не может. Ты сильная и умная, как твоя мать.
Это была грубейшая ошибка. Упоминание о Мари было для нее как красная тряпка для быка. Нахмурив брови, она медленно отступила на еще один шаг назад. В голове возникла четкая мысль, что так, как прежде, больше не будет никогда. Она слишком сильно ранена. Уж лучше смерть.
– Не разочаровывай меня, не будь глупа.
Приближаясь, он положил руки на бедра, демонстрируя свою решительность. Голубые глаза постепенно превращались в прозрачные. На лбу выступили капельки пота. Откинув прядь белоснежных волос, Филипп склонился над позолоченным креслом у камина, беря в руки трость.
– Я так просто не отступлю, ты же знаешь.
– Делай что хочешь. Я знаю, ты не сможешь меня убить, ты слишком во мне нуждаешься. Тебе нужны стихийные ведьмы, ведь именно мы твое сильнейшее оружие. Сила четырех возвысит тебя над остальными магами, сделает неуязвимым.
Судя по выражению его лица, она была права. Тысячу раз права. Приближаясь, Принц зловеще улыбнулся, хотя это скорее был оскал зверя.
– Ты будешь мне повиноваться, я научу.
Вскинув свободной рукой, он сорвал с нее колье. Дорогое украшение пало к ее ногам, освобождая от магического бремени.
– С самого начала я понял, что оно на тебя не действует. Мне было забавно наблюдать за тем, как ты ломаешь предо мной эту комедию покорности.
Отступая к стене с картинами, Кира в тревоге покосилась на его серебряную трость в руках. Переступая через сорванное колье, Филипп медленно дернул за ручку трости и потянул в сторону. Ручка трости была продолжением хлыста. Отбросив на ковер пустую трубку, он взмахнул хлыстом вверх, демонстрируя длину и размер шипов.
Холодные ладони мгновенно вспотели. Отступая назад, Кира уперлась спиной о холодную стену и замерла.
– Делай что хочешь, тебе меня не сломать. Любая боль ничто в сравнении с моей ненавистью к тебе. Ты даже не представляешь, как я тебя презираю.
– Знаю, – взмахом левой руки он заставил ее руки поднять вверх, над головой. – Прекрасно знаю, душа моя.
Капроновый шнурок от звонка медленно, словно вьюн дерева, обхватил ее запястья, крепко завязался в тугой узел. Стоя напротив с поднятыми над головой руками, Кира с наигранным равнодушием вскинула тонкую бровь:
– Не стоило меня связывать, я не убегу.
– Но это мы еще посмотрим.
Резко дернув рукой, он ударил ее хлыстом прямо по ногам. Конец платья громко треснул и слетел на пол, оставляя ведьму в нижнем белье.
– Так ты выглядишь намного лучше.
Легким жестом он развернул ее к себе спиной. Вид стройного тела и нежной кожи ненадолго остановил его пыл. В следующий миг он полоснул ее хлыстом по спине, оставляя уродливые рубцы.
Сдерживая слезы от невыносимой боли, она закрыла глаза и сжала зубы. Мгновение спустя, серебряный хлыст ужалил стройные бедра и ноги. В комнате послышался тихий стон. Боль была настолько острой, настолько резкой, что в глазах появились черные точки, постепенно превращаясь в красные круги.
– Ну же, милая, отпусти себя, я должен слышать как тебе больно, как ты плачешь. Доставь мне такое удовольствие.
– Никогда, – это был скорее шепот, пустой звук.
Каждый новый удар отдирал кожу от костей, причиняя невыносимую боль. Что-то липкое медленно растекалось по спине, плавно перемещаясь вниз. Теряя сознание, ведьма сквозь пелену негромко вздохнула и, наконец, обмякла.
– Черт.
Теряя всякое удовольствие, он с ненавистью отбросил в угол окровавленный хлыст. Переступая через клочки платья, Принц развернул Киру лицом к себе:
– Ну почему ты такая упрямая?
Взмахом руки Филипп разорвал веревки и подхватил Киру на руки. Опуская ее на холодный пол, он медленно откинул пряди длинных волос с лица. Закрытые глаза и бледная кожа. Она была без сознания.
Похлопав по щекам, он привел ее в чувство и заглянул в зеленые глаза. Глядя на Филиппа, она еле слышно прошептала, одними губами:
– Я убью тебя, я смогу…
– В данный момент это звучит несколько нелепо и, учитывая все обстоятельства, даже нереально.
Его голос был нежным. Поглаживая кончиками пальцев ее подбородок, он слабо улыбнулся:
– Тем более что все Печати находятся у меня. Я один знаю место, где они хранятся.
При этих словах она тяжело вздохнула и прикрыла глаза. Ссадины на спине и ногах причиняли безумную боль при каждом ее новом вздохе. Не было ни сил, ни желания продолжать этот спор. Впадая в забытье, она услышала его тихий голос над головой:
– Ты не умрешь, это было бы слишком просто. Я буду ждать, когда ты примешь правильное решение…
Прошло несколько дней. Подавляя кашель, она распахнула глаза и посмотрела на узенькое окошечко сверху. Этой ночью в камере было заметно прохладно. От холода не спасали ни солома, ни ворох грязного тряпья. Киру всю трясло.
Уперевшись рукой о влажную стену, она медленно, превозмогая боль, села. Опуская ноги на пол, зачерпнула немного воды в обувь, отчего стало намного хуже. От глотка чистой воды из бутылки, что принес тюремщик, ей стало легче. Впалые глаза широко распахнулись.
Возможно, она здесь не одна. Возможно, за глухими стенами есть кто-нибудь еще. Собрав остаток сил, она открыла рот, чтобы крикнуть, но крик так и застрял в ее горле. Нелепый шепот был единственным звуком, который она смогла издать. Сняв туфлю с ноги, она замахнулась и стукнула о каменную стену. Но и здесь ее постигла неудача. Звук был слишком тихим, чтобы кто-нибудь его смог услышать. Все было бесполезно.
Встав на пол, она взяла в руки тяжелую цепь, чтобы та не упала в воду и не намокла. Переступая по воде, она добралась до железной миски с баландой. От прокисшего запаха ей стало дурно.
Скинув содержимое в темный угол, она постучала посудой о ржавые петли двери. Звук был ярким и громким. Пробудил бы даже мертвого. Однако в ответ она по-прежнему услышала тишину. Похоже, что в подземелье, в камере, была только она одна. Вокруг ни единой души.
– Наверное, я схожу с ума, – еле слышно прошептала ведьма, бросая миску назад на ступеньку.