- Я с Сережей вообще-то не согласна, но это верно - мы немножко слишком погрязли в обычных делах. И такая иногда берет досада… Ну пусть не мы, пусть кто-нибудь все-таки занялся бы Марсом как новой землей. Все-таки ведь это не остров, даже не континент - терра инкогнита, - это же планета! А мы тридцать лет сидим тут тихонько и трусливо жмемся к воде и ракетодромам. И мало нас до смешного. Это правда досадно. Сидит там кто-нибудь в Управлении, какой-нибудь старец с боевым прошлым, и брюзжит: "Рано, рано!"
Услыхав слово "рано", Пеньков вздрогнул и посмотрел на часы.
- Ох, ты! - пробормотал он, вылезая из-за стола. - Я уже две звезды здесь с вами просидел. - Тут он посмотрел на Наташу, открыл рот и торопливо сел.
У него было такое забавное лицо, что все, даже Сергей, засмеялись.
Матти вскочил и подошел к окну:
- А ночь-то какая! Качество изображения сегодня, наверное, наводит изумление. - Он оглянулся через плечо на Наташу.
- Наташа, - предложил Феликс, - если нужно, я посторожу, пока вы будете работать.
- Чего нас сторожить? - удивился Матти. - Я и сам могу посторожить. У меня все равно камера полетела.
- Так я пойду? - спросил Пеньков.
- Ну ладно, - согласилась Наташа. - Во изменение моего приказа…
Пенькова уже не было. Сергей тоже поднялся и, ни на кого не глядя, вышел. Матти стал собирать со стола, и Феликс, аккуратно засучивая рукава, подошел к нему.
- Да брось ты! - сказал Матти. - Пять чашек, пять тарелок…
Он взглянул на руки Феликса и осекся.
- А это зачем? - спросил он.
На правом и на левом запястье у Феликса было по две пары часов. Феликс серьезно сказал:
- Это тоже одна гипотеза… Так ты сам управишься?
- Сам, - ответил Матти. "Странный все-таки парень этот Феликс", - подумал он.
- Тогда я тоже пойду, - сказал Феликс и встал.
Рация в углу комнаты вдруг зашипела, щелкнула, и густой, усталый голос сказал:
- Первая! Говорит Сырт. Сырт вызывает Первую.
Матти крикнул:
- Наташа, Сырт вызывает!.. - Он подошел к микрофону: - Первая слушает.
- Позовите начальника, - сказал голос из репродуктора.
- Одну минуту.
Вбежала Наташа в расстегнутой дохе и с кислородной маской на груди:
- Начальник слушает.
- Еще раз подтверждаю распоряжение, - сказал голос. - Ночные работы запрещаются. Теплый Сырт окружен пиявками. Повторяю…
Матти слушал и вытирал тарелки. Вошли Пеньков и Сергей. Матти с интересом следил, как у них вытягиваются лица.
- …Теплый Сырт окружен пиявками. Как поняли меня?
- Поняла вас хорошо, - расстроенно проговорила Наташа. - Сырт окружен пиявками, ночные работы запрещаются.
- Спокойной ночи! - сказал голос. И репродуктор перестал шипеть.
- Спокойной ночи, Пеньков! - вздохнул Сергей и стал расстегивать доху.
Пеньков ничего не ответил. Он сердито засопел и ушел в свою комнату.
- Так я пойду, - сказал Феликс.
Все обернулись. Он стоял в дверях, маленький, крепкий, с непропорционально большим карабином у ноги.
- Как - пойдешь? - спросил Матти.
Феликс удивленно улыбнулся:
- Да что это с тобой?
- Вы слыхали радио? - быстро спросила Наташа.
- Да, слыхал. Но коменданту Сырта я не подчинен. Я же Следопыт.
Он натянул на лицо маску, опустил очки, махнул им рукой в перчатке и вышел. Все остолбенело глядели на дверь.
- Как же это? - пробормотала Наташа. - Ведь его съедят…
Сергей вдруг сорвался с места и, застегивая на ходу доху, кинулся вслед.
- Куда?! - крикнула Наташа.
- Я подвезу его! - ответил Сергей и захлопнул дверь.
Наташа побежала за ним, но Матти схватил ее за руку.
- Куда ты, зачем? - спокойно сказал он. - Сережа правильно решил.
- А кто ему позволил? - запальчиво спросила Наташа. - Почему он не слушается?
- Надо же человеку помочь, - рассудительно ответил Матти.
Они почувствовали, как мелко задрожал пол. Сергей вывел краулер. Наташа опустилась на стул, сжала руки.
- Ничего, - сказал Матти, - через десять - пятнадцать минут он вернется.
- А если они бросятся на Сережу, когда он будет возвращаться?
- Не было еще такого, чтобы пиявка бросилась на машину. И вообще Сережка был бы только рад.
Они сидели и ждали. Матти вдруг подумал, что Феликс Рыбкин уже раз десять приходил к ним на обсерваторию по вечерам и уходил вот так же поздно. А ведь пиявки каждую ночь возятся вокруг Сырта. "Смелый парень этот Феликс", - подумал Матти. Странный парень. Впрочем, не такой уж и странный. Матти посмотрел на Наташу. Способ ухаживания, может быть, действительно немножко странный: робкая осада, не похоже на Феликса.
Матти поглядел в окно. В черной пустоте видны были только острые немигающие звезды.
Вошел Пеньков, неся в руках кипу бумаг, спросил, ни на кого не глядя:
- Ну, кто мне поможет графики вычертить?
- Я могу помочь, - сказал Матти. Пеньков стал с шумом устраиваться за столом. Наташа сидела, выпрямившись, настороженно прислушиваясь.
Пеньков, разложив бумаги, оживленно заговорил:
- Получается удивительно интересная вещь, ребята! Помните закон Дега?
- Помним, - сказал Матти. - Секанс в степени две трети.
- Нет тебе на Марсе секанса две трети!.. - ликующе сказал Пеньков. - Наташа, посмотри-ка… Наташа!
- Отстань ты от нее, - сказал Матти.
- А что? - шепотом спросил Пеньков.
Наташа вскочила:
- Едет!
- Кто? - спросил Пеньков.
Пол под ногами снова задрожал, потом стало тихо, звякнула шлюзовая дверь. Вошел Сергей, сдирая с лица заиндевевшую маску.
- Ух и мороз - ужас! - сказал он весело.
- Ты где был? - изумленно спросил Пеньков.
- Рыбкина на Сырт отвозил.
- Ну и молодец! - воскликнула Наташа. - Какой ты молодец, Сережка! Теперь я могу спокойно пойти спать.
- Спокойной ночи, Наташенька! - вразноголосицу сказали ребята.
Наташа ушла.
- Что ж ты меня не взял? - с обидой спросил Пеньков.
На лице Сергея пропала улыбка. Он подошел к столу, сел и отодвинул бумаги.
- Слушайте, ребята, - проговорил он вполголоса, - а ведь я Рыбкина не нашел. До самого Сырта доехал, сигналил, прожекторами светил - нигде нет, как сквозь землю провалился!
Все молчали. Матти опять подошел к окну. Ему показалось, что где-то в районе Старой Базы медленно движется слабый огонек - словно кто-то идет с фонариком.
МАРС. СТАРАЯ БАЗА
В семь часов утра начальники групп и участков системы Теплый Сырт собрались в кабинете директора Системы Александра Филипповича Лямина. Всего собралось человек двадцать пять, и все расселись вокруг длинного низкого стола для совещаний. Вентиляторы и озонаторы были пущены на полную мощность. Наташа была единственной женщиной в кабинете. Ее редко приглашали на общие совещания, и многие из собравшихся ее не знали. На нее поглядывали с благожелательным любопытством. Наташа услыхала, как кто-то сказал сипловатым шепотом:
- Знал бы - побрился.
Лямин, не вставая, сказал:
- Первый вопрос, товарищи, вне повестки дня. Все ли позавтракали? А то я могу попросить принести консервы и какао.
- А вкусненького ничего нет, Александр Филиппович? - осведомился полный, розовощекий мужчина с забинтованными руками.
В кабинете зашумели.
- Вкусненького ничего нет, - ответил Лямин и сокрушенно покачал головой. - Вот консервированную курицу разве…
Раздались голоса:
- Правильно, Александр Филиппович! Пусть принесут - не успели поесть.
Лямин кому-то махнул рукой.
- Сейчас принесут, - сказал он и встал. - Все собрались? - Он оглядел собравшихся. - Азизбеков… Горин… Барабанов… Накамура… Малумян… Наташа… Ван… Джефферсона не вижу… Ах да, прости… А где Опанасенко?… От Следопытов есть кто-нибудь?
- Опанасенко в рейде, - сказал тихий голос.
И Наташа увидела Рыбкина. Впервые она увидела Рыбкина небритым.
- В рейде? - сказал Лямин. - Ну ладно, начнем без Опанасенко… Товарищи, как вам известно, за последние недели летающие пиявки активизировались. С позавчерашнего дня началось уже совершенное безобразие. Пиявки стали нападать днем. К счастью, обошлось без жертв, но ряд начальников групп и участков потребовал решительных мер. Я хочу подчеркнуть, товарищи, что проблема пиявок - старая. Всем нам они надоели. Спорим мы о них ненормально много, иногда даже ссоримся. Полевым группам эти твари, видимо, очень мешают. И вообще пора наконец принять о них, пиявках то есть, какое-то окончательное решение. Коротко говоря, у нас определились два мнения по этому вопросу. Первое - немедленная облава и посильное уничтожение пиявок. Второе - продолжение политики пассивной обороны, как паллиатив, вплоть до того времени, когда колония достаточно окрепнет. Товарищи, - он прижал руки к груди, - я вас прошу сейчас высказываться в произвольном порядке. Но только, пожалуйста, постарайтесь обойтись без личных выпадов. Это совершенно ни к чему. Я знаю, все мы устали, раздражены, и каждый чем-нибудь недоволен. Но убедительно прошу забыть сейчас все, кроме интересов дела.
Лямин сел. Сейчас же поднялся высокий, очень худой человек с пятнистым от загара лицом, небритый, с воспаленными глазами. Это был заместитель директора по строительству Виктор Кириллович Гайдадымов.
- Я не знаю, - начал он, - сколько времени продлится ваша облава - декаду, месяц, может быть, полгода. Я не знаю, сколько людей вы заберете на облаву, - людей, по-видимому, самых лучших, может быть, даже всех. Я не знаю, наконец, выйдет ли что-нибудь из вашей облавы. Но вот что я твердо знаю и считаю своим долгом довести до вашего сведения. Во-первых, из-за облавы придется прервать строительство жилых корпусов. Между прочим, через два месяца к нам прибудет пополнение, а жилищный кризис дает себя знать уже сейчас. На Теплом Сырте я не имею возможности выделить комнаты даже женатым. Во-вторых, из-за облавы задержится строительство завода стройматериалов. Что такое завод стройматериалов в наших условиях, вы должны понимать сами. Об оранжереях и теплицах, которые мы из-за облавы не получим и этим летом, я даже говорить не буду. В-третьих, самое главное - облава сорвет строительство регенерационного завода. Через месяц начнутся осенние бури, и на этом строительстве придется поставить крест. - Он стиснул зубы, закрыл и снова открыл глаза. - Вы знаете, товарищи, что мы все здесь висим на волоске. Может быть, я раскрываю какие-то секреты администрации, но черт с ними, в конце концов: мы все здесь взрослые и опытные люди… Запасы воды под Теплым Сыртом иссякают. Они уже фактически иссякли. Уже сейчас мы возим воду на песчаных танках за двадцать шесть километров. (За столом зашумели и задвигались, кто-то крикнул: "А куда раньше смотрели?!") Если мы не закончим к концу месяца регенерационный завод, то осенью мы сядем на голодный паек, а зимой нам придется перетаскивать Теплый Сырт на двести километров к югу. Я кончил.
Он сел и залпом выпил стакан остывшего какао. После минутной паузы Лямин сказал:
- Кто следующий?
- Я, - сказал кто-то.
Встал маленький бородатый человек в темных очках - начальник ремонтных мастерских Захар Иосифович Пучко.
- Я полностью присоединяюсь к Виктору Кирилловичу. - Он снял очки и подслеповато оглядел стол. - Как-то все у нас по-детски получается: облава, пиф-паф-ой-ёй-ёй… Я спрошу вас: на чем это вы собираетесь гоняться за пиявками? Может быть, на палочке верхом? Вам сейчас Виктор Кириллович очень хорошо объяснил: у нас песчаные танки возят воду. Какие это танки? Это же горе, а не танки. Четверть нашего транспортного парка стоит у меня в мастерских, ремонтировать их некому. Тот, кто умеет ремонтировать, - тот не ломает, а кто умеет ломать, тот не умеет ремонтировать. Обращаются с танками так, будто это авторучка - выбросил и купил новую… Я, Наташа, посмотрел на ваш краулер. Это ж надо довести машину до такого состояния! Можно подумать, вы на нем ходите сквозь стены…
- Захар, Захар, ближе к делу, - сказал Лямин.
- Я хочу сказать вот что. Знаю я эти облавы, знаю. Половина машин останется в пустыне, другая половина, может быть, доползет до меня, и мне скажут: чини. А чем я буду чинить - ногами? Рук у меня не хватает. И тогда начнется: "Пучко такой, Пучко сякой! Пучко думает, что не мастерские для Теплого Сырта, а Теплый Сырт для мастерских". Я начну просить людей у товарища Азизбекова, и он мне их не даст. Я начну просить людей у товарища Накамуры - простите, у господина Накамуры, - и он скажет, что у него и так летит программа…
- Ближе к делу, Захар! - нетерпеливо перебил Лямин.
- Ближе к делу начнется, когда у нас не останется ни одной машины. Тогда мы начнем носить продукты и воду на своем горбу за сто километров, и тогда меня спросят: "Пучко, где ты был, когда делали облаву?"
Пучко надел очки и сел.
- Дрянь дело! - пробормотал кто-то.
Наташа сидела как пришибленная. "Ну какой я начальник? - думала она. - Ведь я же ничего этого не знала, и даже не могла предположить, и еще ругала этих стариков за бюрократизм…"
- Разрешите мне? - послышался мягкий голос.
- Старший ареолог системы Ливанов, - сказал Лямин.
Лицо Ливанова было покрыто пятнистым загаром, широкое квадратное лицо с черными, близко посаженными глазами.
- Возражения против облавы, высказанные здесь, - проговорил он, - представляются мне чрезвычайно важными и значительными. (Наташа посмотрела на Гайдадымова. Он спал, бессильно уронив голову). И тем не менее облаву провести необходимо. Я приведу некоторые статистические данные. За тридцать лет пребывания человека на Марсе летающие пиявки совершили более полутора тысяч зарегистрированных нападений на людей. Три человека было убито, двенадцать искалечено. Население системы Теплый Сырт составляет тысячу двести человек, из них восемьсот человек постоянно работают в поле и, следовательно, постоянно находятся под угрозой нападения. До четверти ученых вынуждены нести сторожевую службу в ущерб государственным и личным научным планам. Мало того. Помимо морального ущерба, пиявки наносят весьма значительный материальный ущерб. За последние несколько недель только у ареологов они непоправимо разрушили пять уникальных установок и вывели из строя двадцать восемь ценных приборов. Дальше так продолжаться не может. Пиявки ставят под угрозу всю научную работу системы Теплый Сырт. В мои намерения не входит сколько-нибудь умалить значительность соображений, высказанных здесь товарищами Гайдадымовым и Пучко. Они были учтены при составлении плана облавы, который я предлагаю совещанию от имени ареологов и Следопытов.
Все зашевелились и снова замерли. Гайдадымов вздрогнул и открыл глаза. Ливанов продолжал размеренным голосом:
- Наблюдения показали, что апексом распространения пиявок в районе Теплого Сырта является участок так называемой Старой Базы - на карте отметка двести одиннадцать. Операция начинается за час до восхода солнца. Группа из сорока хорошо подготовленных стрелков на четырех песчаных танках с запасом продовольствия на три дня занимает Старую Базу. Две группы загонщиков - ориентировочно по двести человек в каждой - на танках и краулерах развертываются в цепи из районов: первая группа - в ста километрах к западу от Сырта, вторая группа - в ста километрах к северу от Сырта. В назначенный час обе группы начинают медленное движение к северо-востоку и к югу, производя на ходу как можно больше шума и истребляя пиявок, пытающихся прорваться через цепь. Двигаясь медленно и методически, обе группы смыкаются флангами, оттесняя пиявок в район Старой Базы. Таким образом, вся масса пиявок, оказавшихся в зоне охвата, будет сосредоточена в районе Старой Базы и уничтожена. Такова первая часть плана. Я хотел бы выслушать возможные вопросы и возражения.
- Медленно и методически - это хорошо, - заметил Пучко. - Но все-таки сколько потребуется машин?
- И людей, - добавил Гайдадымов, - и дней?
- Пятьдесят машин, пятьсот человек и максимум трое суток.
- Как вы думаете истреблять пиявок? - спросил Джефферсон.
- Мы очень мало знаем о пиявках, - сказал Ливанов. - Пока мы можем полагаться только на два средства: отравленные пули и огнеметы.
- А где это взять?
- Боеприпасы отравить несложно, а что касается огнеметов, то мы их изготавливаем из пульпомониторов.
- Уже? - удивился Джефферсон.
- Да.
- Хороший план! - сказал Лямин. - Как вы думаете, товарищи?
Гайдадымов поднялся:
- Против такого плана я не возражаю. Только постарайтесь не брать у меня строителей. И разрешите мне сейчас удалиться.
За столом зашумели: "Отличный план, что и говорить!.." "А где вы возьмете стрелков?…" "Наберутся! Это строителей не хватает, а стрелков хватит…" "Ох, и постреляем же!.."
- Я еще не кончил, товарищи, - сказал Ливанов. - Есть вторая часть плана. Видимо, территория Старой Базы изрыта трещинами и кавернами, через которые пиявки выходят на поверхность. И там, конечно, полно подземных помещений. Когда кольцо замкнется и мы перебьем пиявок, можно либо зацементировать эти каверны, трещины и туннели, либо продолжать преследование под землей. В обоих случаях нам совершенно необходим план Старой Базы.
- Нет, о преследовании под землей не может быть и речи, - сказал кто-то. - Эта, слишком опасно.
- А интересно, было бы, - пробормотал розовый толстяк с перевязанными руками.
- Товарищи, этот вопрос мы решим после окончания облавы, - сказал Ливанов. - Сейчас нам нужен план Старой Базы. Мы обращались в архив, но там плана почему-то не оказалось. Может быть, кто-нибудь из старожилов имеет план?
За столом многие недоуменно переглядывались.
- Я не понимаю, - сказал сердито костлявый пожилой ареодезист, - о каком плане идет речь?
- О плане Старой Базы.
- Старая База была построена пятнадцать лет назад, на моих глазах. Это был бетонированный купол, и не было там никаких каверн и туннелей. Правда, я улетал на Землю. Может быть, без меня построили?
Другой ареодезист сказал:
- Кстати, Старая База находится не на отметке двести одиннадцать, а на отметке двести пять.
- Почему двести пять? - спросила Наташа. - На отметке двести одиннадцать! Это к западу от обсерватории.
- При чем здесь обсерватория? - Костлявый ареодезист совсем рассердился. - Старая База находится в одиннадцати километрах к югу от Теплого Сырта…
- Подождите, подождите! - закричал Ливанов. - Имеется в виду Старая База, расположенная на отметке двести одиннадцать, в трех километрах к западу от обсерватории.
- А-а! - сказал костлявый ареодезист. - Так вы имеете в виду Серые Развалины - остатки первопоселения. Кажется, там пытался обосноваться Нортон.
- Нортон высаживался в трехстах километрах к югу отсюда! - закричал кто-то.
Поднялся шум.