Воронка, земля в которой спеклась в стекло от ужасающего жара, была усеяна драными брезентовыми тентами, сараями из подручных материалов и самодельными кривыми лотками.
В нескольких десятках метров от меня начиналось движение - возле входа в подвал разрушенного дома копошились тощие немытые бородатые мужики.
Блуждать по Горбушке можно было вечно. Рынок-город был настоящим лабиринтом, застроенным как мусорными лачугами, что рушились от ветра, так и настоящими каменными крепостями - из старых панелей, битого кирпича и железных листов.
И везде торговали всем, что душе угодно: от сомнительной, но многочисленной еды до новейшей электроники, от батрака-работяги до высококлассного специалиста, не прижившегося в большом городе. Рынок уже много лет сохранял статус одного из немногих царств свободы, которые Контора предпочитала не трогать. Старинная тактика "стравливания пара", - ничто не ново под Луной.
Именно поэтому Горбушка оставалась, хоть и нелегальным, но широко известным и популярным местом. Какое-то время сюда даже автобусы ходили, как в крупные гипермаркеты несколько десятилетий назад.
Узкие улочки-проходы завалены и заставлены всяким хламом и мусором разной ценности. Кроме того, здесь функционировала куча мастерских - в основном ремонтники, но встречались и ателье, парикмахерские, подпольные кинотеатры и даже бордели, куда пускали лишь своих и лишь по пригласительным билетам.
Здешним торговым рядам можно было давать названия. Прямой стрелой через всю Горбушку проходил широчайший проспект ношеной одежды. Параллельно пролегал проезд довоенных артефактов, а перпендикулярно им - улица книг, улица компьютерного железа, улица технических самоделок, автомобильный бульвар и нарко-переулок (очень маленький и непостоянный, ибо в Союзе с дрянью боролись безо всякой жалости). Особенно отличалась площадь порнографии, где возле горы картонных коробок с самопальными дисками сидел монополист: постоянно прикладывающийся к бутылке толстый мужик с красным лицом.
Успех той или иной лавочки легко определялся по вывеске: те, у кого дела шли плохо, довольствовались самодельной, нарисованной на доске масляной краской. Торгаши посолиднее украшали свои лавочки чем-то поинтересней и поярче. Те же, кто добился успеха в своём деле, устраивали возле своих магазинов настоящее световое шоу - сплошной неон, диодные ленты и мигание, способное вызвать приступ эпилепсии. Изгалялись кто во что горазд.
Рынок полон народу - как-никак выходной день. Рабочие в синих комбинезонах, принесшие на продажу вынесенные с заводов инструменты и материалы, мелкие клерки, пенсионеры, даже мальчишки-школьники в красных галстуках. Взгляд зацепился за стройную женщину, гулявшую в рядах, где торговали копаным довоенным барахлом, - приталенный чёрный костюмчик с короткой юбкой, "мушка" над верхней губой, яркий макияж и малюсенькая шляпка с чёрной вуалью. Такое ощущение, что она прилетела сюда из двадцатых годов двадцатого века. Лицо показалось мне знакомым, но я никак не мог вспомнить, где именно её видел, поэтому поддался искушению залезть в базу Конторы.
Перед глазами всплыло личное дело. "Ну конечно", - усмехнулся я. Актриса из МХАТа, часто игравшая в кино. Неудивительно, что я её узнал.
Взятый в базе Комитета адрес оказался верен. Искомый павильон находился вдали от основных проспектов: если можно так сказать, в жилой части Горбушки. Улочка была чертовски узкой, и я окончательно измазал пальто, протискиваясь между стоявшими почти вплотную стенами. Однако для того, чтобы пробраться туда, надо было пройти через переулок, в котором я заметил несколько чрезвычайно неприятных личностей, чьи намерения стали сразу же ясны.
Завидев меня, они моментально затушили цигарки-самокрутки и развернулись в боевой порядок.
Позади, в руинах заброшенной лавки, горел костёр в железной бочке. Чуть дальше, буквально за углом, снова начинался рынок - там сидели люди, разложившие на брезенте и полиэтилене свои нехитрые товары: в основном вытащенные из руин книги, газеты, сгоревшую довоенную электронику и прочий мусор.
- Гляди-ка, кто к нам такой красивый идёт! - подал голос мелкий заводила, похожий повадками на шакала Табаки из советского мультика. Он сгибался чуть ли не пополам и скалил рот, полный жёлтых гнилых зубов. На его костяшках я заметил вытатуированные цифры - год первой ходки. - Пальтишко хорошее. Дай закурить, а, красавéц, - шакал сделал ударение на последний слог. Его дружки осторожно обходили меня с разных сторон. Звякнула об асфальт, разбиваясь и превращаясь в смертоносную "розочку", бутылка "Трёх топоров". Худые, низкорослые, лохматые и оборванные, со следами вырождения на тупых лицах, местные бродяги вызывали у меня не страх, а брезгливость. Размахивать сейчас перед ними ксивой или пистолетом - означало похоронить мою идею в зародыше: кто-нибудь из торгашей обязательно увидит, что по Горбушке шатается гэбэшник, и в три секунды об этом узнает весь рынок.
- Пшли вон! - "Не отвлекаться, идти дальше". Я выглядел достаточно респектабельно - не большая шишка, конечно, но на чьего-нибудь телохранителя вполне тянул, поэтому был шанс, что шпана отстанет. - Покалечу!
- Ты гляди, какой опасный, - не унимался "Табаки". - Партийный ещё, небось, а? Дай сигаретку, а, партийный!
Он подходил всё ближе и не желал убираться с дороги. Я не чувствовал волнения, лишь раздражение. Когда мы с ним поравнялись, в ладони бродяги сверкнул нож. Сверкнул, резко метнулся к моему животу и застыл.
"Табаки" заверещал: его запястье сочно захрустело, сжатое моим могучим рукопожатием, усиленным гэбэшными имплантатами. Остальная братия, ещё не осознав случившегося, разом набросилась на меня, завопив что-то ободряющее. Они надеялись на численность и напор, но это меня не пугало.
Боевой центр в мозгах включился и мгновенно проанализировал ситуацию, а специальная железа впрыснула в кровь боевой коктейль, после чего я пришёл в движение.
Бродяги стали медленными и неуклюжими, поэтому отбивался я, не напрягаясь: хладнокровными, математически выверенными ударами.
Шаг к первому, удар в грудную клетку - хруст, крик, тело отлетает прочь. Отскок в сторону, поворот, серия из двух ударов в грудь и лицо - челюсть с остатками зубов неестественно съезжает набок, а нападавшего проворачивает вокруг своей оси на все триста шестьдесят градусов.
Пригнуться, уворачиваясь от куска арматуры, летящего в голову, ударить в солнечное сплетение… Упс! Кулак легко пробивает дряблую мутировавшую и ослабленную радиацией плоть, пальцы чувствуют внутренности. Мерзко…
Выдернуть руку, избежать "розочки" и, оказавшись у бутылконосца за спиной, отвесить ему сочного пенделя. Это было бы смешно, если б удар не раздробил ему кости таза. Последний бродяга, нечленораздельно вопя от боли, отлетел на кучу-малу своих друзей, и всё стихло. Боевой центр отключился, адреналин ушёл, время вернулось к своей обычной скорости.
Торгаши за углом показывали на меня пальцами и о чём-то переговаривались, те бродяги, что выжили, громко стонали, свистел ветер, разносились над рынком гул голосов и далёкая музыка. В воздухе витал запах крови и горелой пластмассы - от бочки, где жгли чёрт знает что. Я посмотрел на окровавленную руку и выругался. Пальто, не так давно получившее похвалу от "Табаки", теперь нуждалось в чистке.
Искомый человек принадлежал к четвёртому типу торговцев - тех, что уже не испытывали потребности в каких-либо вывесках. Он жил и работал в тесной развалюхе, одна из стен которой представляла собой старый рекламный щит с выцветшим до неузнаваемости рисунком.
Я трижды постучал кулаком в добротную стальную дверь, вытащенную, видимо, из какого-то жилого дома.
- Откг'ыто! - послышался картавящий голос. - Входите!
Внутри было темно. На самодельных деревянных стеллажах громоздились старые системные блоки, мотки изоленты, инструменты и ещё целая куча неузнанного мной электронного барахла. Под ногами загремела какая-то деталь.
- Остог'ожнее, не пег'еломайте ноги. Чем могу быть полезен, молодой человек?
Я не сразу увидел за стойкой хозяина заведения - старого мужичка с огромным носом, который так и тянуло назвать шнобелем, и грустными глазами, выражавшими всю мировую скорбь. Хозяин был почти полностью лыс, лишь на боках и затылке ещё курчавились пожелтевшие волосы.
- Извините… - я прошёл внутрь, внимательно глядя под ноги, чтобы снова не наступить на что-нибудь. - Вы Моисей?
- А кто спг'ашивает? - прищурил глаз владелец лавочки.
- Выгодный клиент, - уклончиво ответил я и, похоже, собеседника это устроило.
- Тогда Моисей пег'ед вами собственной пег'соной. Что я могу для вас сделать?
- У меня есть друг. Он воевал, - я вызвал в памяти досье пьянчуги, доставленного вчера в отдел.
- Ага, - кивнул Моисей. Ничего не выдавало напряжения, но я всей кожей ощутил, как он подобрался.
- После войны он работал на людей, которых я представляю. Мы сумели активировать его комплект имплантатов, но теперь возникли некоторые затруднения. И нам нужно отключить их обратно.
- Так за чем же дело стало? - спросил хозяин, как ни в чём ни бывало, но я чувствовал: что-то пошло не так. Впрочем, возможно у меня просто паранойя разыгралась - Если кто-то у вас смог включить, так пусть и отключит.
Чутьё подсказывало, что я на верном пути.
- Сейчас у нас нет, так сказать, прямого доступа к голове нашего человека. Нам нужно сделать это удалённо. И я пришёл просить вас об этом.
- А с чего вы взяли, что это вообще возможно? - с каждым словом прищур становился всё уже и уже. Это даже начинало забавлять, и я попробовал представить, сколько ещё нужно задать вопросов для того, чтобы хозяин полностью закрыл глаз.
- Я не знаю, возможно ли это, - пожал я плечами. - И поэтому пришёл именно к вам. Мне порекомендовали вас как хорошего специалиста. Вы сможете что-нибудь сделать?
Моисей расслабился - я понял это по исчезнувшему прищуру. Попался.
- Это пг'авильно, шо меня вам посоветовали. А кто, говог'ите, дал вам г'екомендацию?
- Я не хотел бы разглашать эту информацию, - снова уклонение от неудобного вопроса.
Хозяин кивнул, показав на миг свою розовую, как у младенца, лысину.
- Г'езонно, понимаю… Что ж. Но ви должны понимать, шо услуга такого г'ода обойдётся недёшево.
- Разумеется, - я позволил себе полуулыбку. - Сколько вы хотите?
- О-о-о, - Моисей сделал вид, что разочарован. - Молодой человек! Нет-нет, ви ничего не говог'или, а я не слышал вашего непг'офесионализма! Кому нужны деньги в Стг'ане Советов?
- Ах да… Простите. Перефразирую - чего вы хотите?
- Знаете… - задумался хозяин. - Я уже стаг'. И мне давно пог'а было бы остепениться, но всё никак не собег'усь. Мне нужна кваг'тиг'ка. Двушка поближе к центг'у. И с польской мягкой мебелью! - торопливо добавил он, видя, что я собираюсь возразить.
- Могу предложить вам только комнату в дезактивированном доме. Без мебели.
Начался торг. Даже не так - торжище.
Несколько раз я делал оскорблённый вид и собирался уходить, но Моисей неизменно меня останавливал. Несколько раз сам хозяин говорил мне немедленно покинуть его мастерскую, но позже сменял гнев на милость. Это было очень интересно, весело и познавательно, под конец мы уже бились исключительно из спортивного интереса - кто кого. И к моему стыду, последнее слово осталось всё-таки за хозяином.
Мы сошлись на однокомнатной с мебельным гарнитуром. Румынским.
- Яшенька! - крикнул Моисей куда-то вглубь мастерской. - Ехай сюда, золотой, тут есть дело.
Послышалось жужжание небольшого электродвигателя, и вскоре я увидел, кого звал хозяин.
В инвалидном кресле полубоком сидел скрюченный ребёнок лет шести. Он был невыносимо, концлагерно худ. Но не это заставило меня внутренне содрогнуться, а то, что мальчик был прикован к креслу во всех смыслах: из каждого его сустава торчал длинный провод, уходивший в какую-то странную конструкцию за его коляской. Из головы, посреди взлохмаченной копны чёрных волос, тоже торчал какой-то длинный хромированный штырь.
А ещё мальчик был совершенно слеп - белые-белые глаза, без малейшего признака радужки или зрачка.
- Что такое, дядя Моисей? - тихим голосом спросил он, въезжая, и тут же остановился. Он "смотрел" прямо на меня с видом не менее ошарашенным, чем, должно быть, был у меня сейчас. - Ой! Это ты! Я давно хотел сказать тебе спасибо!
- За что? - в горле внезапно пересохло, а в душе заворочался какой-то иррациональный страх.
- За то, что спас всех нас.
"Что? Чертовщина какая-то".
- Но я же никого не спасал, - сказал я, косясь на Моисея, который упорно прятал взгляд.
- А… Извини, - мальчик улыбнулся. Его зубы оказались неожиданно белыми и здоровыми. - Я постоянно путаю. Что нужно, дядя? - к счастью, он перевёл взгляд на Моисея.
- Этот молодой человек хочет, чтобы ты дезактивиг'овал имплантат у одного человека.
- Что за имплантат? - деловито поинтересовался ребёнок.
- "Зайцев-79-У". Серийный номер… - я назвал длинный ряд цифр, чувствуя себя полным идиотом. Мальчик всё это время "смотрел" на меня пустыми глазами и не делал никаких попыток его записать.
- Но он ведь уже отключен, - округлил пустые белые глаза Яша, когда я закончил.
- Что? - даже не пришлось включать актёрское мастерство и изображать удивление. Малец просто не мог сам догадаться.
- Он отключен! - уверенно повторил мальчик. - Могу его включить. Хотите?
- Что, так просто? - я изобразил "улыбку номер шесть" - недоверчивую. - Этого не могло быть никак. Ты не мог так быстро взломать его чип.
- Я и не ломал его, - мальчик едва заметно дёрнул плечами, наверное, это означало пожатие ими. - Это как… Я просто спросил у него. Попытался найти. Но он был тёмный. Серый весь. Как будто мёртвый. Значит, давно уже, - непонятно закончил он фразу.
- Так. Ладно, - я взял себя в руки. Нельзя позволять сбить себя с толку. Да, это не цыгане, но, тем не менее, я был уверен, что попался на какой-то психологический трюк. - А ко мне можешь подключиться?
"Да!" - раздался неожиданно громкий детский голос в моей голове. Я рефлекторно отскочил, закрывая ладонями уши.
"Вот видишь. Я знаю. Он отключен".
- Тебе не о чем волноваться, - сказал ребёнок вслух.
- Хорошо, Яшенька, - несколько натянуто улыбнулся Моисей. - Езжай в свою комнату, побудь там, пока мы с товарищем побеседуем…
- Ладно. Только не бери с него ничего. Не будет добра с этого.
Взгляд хозяина ткнул меня, словно в голову вонзили вязальную спицу.
- Как он смог это сделать? - я был шокирован. - Что это… Что это вообще такое было?
- Яшенька… - хозяин замялся. - Уникум. Дитя Горбушки, - грустно усмехнулся Моисей, куда-то сразу же задевав акцент. - Родился тут, на пепелище. Мутант. Овощ. Ходить не мог, говорить не мог, ничего не мог. Даже дышать. В больнице сказали, что он не жилец, поэтому мы здесь собирали для него железки всем миром, и вот… собрали. Он теперь живёт больше в Сети, чем тут. Поэтому и может очень много. Так! - Моисей встрепенулся, к нему тут же вернулся деловой тон. - Думаю, нам больше не о чем говог'ить. Если уж Яшенька сказал, бог с ней, с мебелью. Всего добг'ого.
- Да… До свидания, - пробормотал я и, повернувшись, покинул мастерскую.
Дело было сделано. Я всё-таки был прав, и Вьюнова могли активировать удалённо. Но кто?
Это я и собирался выяснить.
5
- Палыч! - я набрал шефа, чтобы порадовать. Сесть на хвост идее мало - нужно было попросить, чтоб начальник направил силы отдела на работу в этом направлении. Душу грело осознание факта, что именно мой след оказался верным, как-никак, целая куча сотрудников работала по другим зацепкам: винтовка, деятельность убитого - и ничего. И лишь я один, такой весь из себя майор Пронин, всё сразу понял.
- Да! - угрюмо отозвался начальник. - Что у тебя?
- Интересное. Я узнал, что можно активировать имплантаты удалённо.
- И что? - быковато спросил нисколько не впечатлённый этим шеф. - Что нам это даёт?
- Это даёт нам то, что в перспективе депутатов могут отстреливать куда чаще. Или не депутатов, а кого-нибудь ещё. Напряги экспертов, пусть хотя бы попытаются найти историю входящих подключений к мозгам Вьюнова. У заказчиков должен быть очень сильный хакер, очень сильный, практически гениальный, - это тоже пусть кто-то проверит. И ещё: мне нужен спецназ с вертолётом, нужно арестовать кое-кого на Горбушке.
- Сдурел? - без обиняков спросил Палыч. - Может, мне ещё тебе американского президента с Марса выковырять?
- Президента не надо, - терпеливо сказал я. - Нужен спецназ с вертолётом. Поблизости как раз гениальный хакер и один старый жид, из которого можно вытрясти много всякого.
Шеф задумался на пару секунд.
- Хрен с тобой, давай координаты. Подниму "Альфу". Ты что будешь делать?
- Постою рядышком, посторожу, чтобы никто не ушёл.
Где-то с полчаса я проторчал в грязном переулке, держа в поле зрения вход в лачугу, пока не услышал тихий, но басовитый и мощный шелест винтов. Слева от меня, со стороны "улицы", раздались крики.
- Облава! - вопили десятки голосов на все лады. Мимо меня промчался, бешено вращая глазами, седой мужичок с бородой. Он прижимал к груди авоську с какой-то машинерией - сплошь провода и шестерёнки.
- Атас! - крикнул он мне. - Менты! - и скрылся за ближайшим поворотом.
Спустя несколько секунд мне в лицо ударили порывы холодного ветра, и над переулком нависла здоровенная туша чёрного Ми-2028.
Его не зря называли "крокодилом", как далёкого предка - хищная форма корпуса и впрямь делала его похожим на опасного хищника. Где-то недалеко раздалась автоматная очередь - и по бронированному корпусу заплясали искры: пули рикошетили, не причиняя вертолёту никакого вреда.
Заслонив лицо ладонью от ветра и подняв голову, я увидел, как из круглых боковых люков к земле полетели тяжёлые фалы, и по ним, споро и грациозно, скользнули спецназовцы, облачённые в чёрные бронекостюмы.
Снова выстрелы, на этот раз явно по "Альфовцам", но поздно - они уже достигли земли. Чёрные фигуры с массивными штурмовыми автоматами в два счёта окружили лачугу и, выбив дверь, забросили внутрь светошумовую гранату.
Почти сразу же бахнуло так, что я дёрнулся с непривычки, лачуга содрогнулась, со стен и крыши сорвалось облако серой пыли, а спецназ, за те доли секунды, что я был в замешательстве, уже ворвался внутрь.
Выждав ещё десять секунд, я направился к дверям и очень вовремя - мне навстречу вышел командир отряда, над головой которого висела виртуальная золотая звёдочка. Он снял шлем и оттуда на меня взглянули стеклянные глаза, выглядевшие, как сварочные очки. Узкое и костлявое лицо было неприятным, через всю щеку тянулся тонкий белесый шрам.
- Взяли? - спросил я, ожидая услышать в ответ "конечно".
- Нет! - неприятно удивил меня командир. Вертолёт над нами повернулся и оказал невидимому стрелку ответную любезность, жахнув из носового пулемёта. - Их там нет!
- Как?! - опешил я, автоматически пригнувшись, когда вертолёт начал стрельбу. - Какого чёрта?! Они же были там, я лично видел!
- Я что, вру, по-твоему?! - прикрикнул командир. - Нет никого! Можешь сам посмотреть!