• • •
Верный слову, Дюван вызывает Арджента час спустя. Они встречаются в саду - стеклянном атриуме, пристроенном к коттеджу. Атриум обсажен густой бирючиной, скрывающей его от посторонних взглядов, и находится под неусыпным температурным контролем, призванным создать комфортные условия для экзотических растений. По-видимому, Дюван коллекционирует и живые вещи вдобавок к висящим на стенах мертвым. Наверно днем все эти цветочки - красочное зрелище, но сейчас в саду царят глубокие сумерки.
- Проходи, присаживайся. Надеюсь, ты любишь эспрессо.
Пока Арджент располагается напротив хозяина дома, слуга приносит черный как деготь кофе в маленьких фарфоровых чашечках. Арджент наверняка теперь всю ночь глаз не сомкнет, но что бы ни предложил ему Дюван, он все примет с готовностью.
- Мои поздравления, - произносит бизнесмен. - Меня проинформировали, что расплеты, которых вы поймали, просто превосходны. Да, шесть человек - очень недурная добыча.
- Пять. Но в следующий раз будет не меньше шести, клянусь!
Дюван натирает лимоном ободок своей чашечки снаружи. Арджент делает то же самое, чтобы не выглядеть деревенщиной неотесанной. Хозяин не торопится, сидит и рассуждает об оптимальных условиях роста кофейных бобов и тонкостях обжарки зерен. Он не просто ходит вокруг да около, а полностью избегает насущного вопроса, как будто у них нет более важной темы для беседы. Беспокойство Арджента растет с каждой минутой. Когда же Дюван спросит его про сестру?! Сам он не заикнется, не дождетесь.
- Мой сад - некоторым образом парадокс, - говорит Дюван. - Приходишь сюда, чтобы побыть наедине с собой, и все же никогда не остаешься один.
Арджент оглядывается: слуга ушел, так что, вообще-то, они одни. Наверно, Дюван говорит в философском смысле.
- Э-э… - решается наконец Арджент. Чем дальше течет их беседа, тем сильнее он нервничает. - Мы пришли сюда поговорить о чем-то важном, так ведь?
- О непреднамеренных последствиях наших поступков, - отвечает Дюван, словно наконец-то дождавшись, когда же его спросят. - К примеру, особи в моем саду. Многие из них выращены естественным путем из саженцев, принесенных из внешнего мира, тогда как происхождение других не так однозначно. - Он делает паузу, чтобы пригубить из чашечки. - Перед Глубинной войной в интернете ходил один неприятный розыгрыш - наверно, ты о нем слышал. О так называемых "бонсай-котах". Некий вебсайт представил метод выращивания новых комнатных растений путем помещения живой кошки в цветочный горшок. Согласно вебсайту, злополучное создание приспособится к необычным обстоятельствам и будет расти внутри горшка. Само собой, общественность возмутилась. И с должным на то основанием.
- Погодите-ка, - говорит Арджент с ощущением, что ему задают коварный вопрос. - Я думал, бонсай-коты действительно существуют.
- А вот тут и начинается самое интересное. Видишь ли, концепция была так хорошо продумана, инструкции настолько точны, что люди были заинтригованы - и отвратительная шутка стала реальностью. - Он допивает эспрессо, с деликатным звяканьем ставит чашку на блюдечко и впивается в Арджента взглядом, от которого тому хочется поежиться. - Эта ужасная практика выращивания кошек в горшках - ты в курсе, где ее впервые поставили на коммерческую основу?
- Нет.
- В Бирме. И по мере роста черного рынка, практика развилась в нечто более доходное. Эта организация начала заниматься незаконной продажей человеческой плоти.
Арджент наконец ухватывает связь.
- Бирманская Да-Зей!
- Совершенно верно.
Арджент заинтересовался бирманским черным рынком органов еще будучи мальчишкой. В сравнении с методами расплетения, применявшимися в Да-Зей, все остальное выглядело детской забавой. Говорили, что анестезия там используется крайне редко, если вообще используется; что они продают твое тело по частям: сегодня руки, завтра ноги, на следующий день легкое и так далее, и все это время в тебе поддерживают жизнь - пока твоя последняя часть не продана и не отправлена покупателю. Быть расплетенным в бирманской Да-Зей означало умирать сто раз, прежде чем настанет окончательная смерть.
- Таким образом, - продолжает Дюван, - то, что началось с интернетовской шутки одного человека, не только стало реальностью, но и выросло в самую гнусную организацию на свете. Это урок для всех нас: всегда действовать осмотрительно, потому что последствия бывает трудно предугадать. Иногда они нам на руку, иногда совсем наоборот, но они есть всегда. В этом мире надо ступать осторожно, Арджент, пока не уверишься, что стоишь на твердой почве.
- Вы на твердой, правда, сэр?
- О да.
Затем он нажимает кнопку на пульте, и в атриуме вспыхивают лампы, заливая светом великолепные яркие растения. Просто дух захватывает. И тут Арджент видит в углу четыре огромных керамических вазона футов в пять высотой - парень заметил их раньше, но не разглядел, что в них растет. Из горловин торчат четыре человеческие головы. Ардженту понадобилось всего мгновение, чтобы понять - эти головы живые, а тела заключены внутри керамических горшков. Конусовидные вазоны сужаются кверху, поэтому их горловины образуют как бы воротники вокруг голов. Арджент ахает; он одновременно и напуган, и очарован.
Дюван поднимается и жестом приглашает собеседника за собой.
- Не бойся, они тебе ничего не сделают.
Все узники - мужчины с бронзовой кожей и азиатскими чертами. Арджент робко подходит к ближайшему. Тусклые глаза следят за ним равнодушно - должно быть, надежда давно покинула этого человека.
- Этих людей послала Да-Зей, чтобы убить меня, - объясняет Дюван. - Видишь ли, я их единственный реальный конкурент, поэтому если они уберут меня, то смогут контролировать весь мировой черный рынок органов. Поймав киллеров, я последовал технологии самой Да-Зей и сделал бонсай - насколько мне это удалось в отношении взрослых мужчин - после чего послал Да-Зей свою глубокую благодарность.
Он берет со столика вазу с какими-то коричневыми кубиками - Арджент полагал, что это сахар.
- Корм, - сообщает Дюван. - Я нанял диетолога с целью обеспечить их здоровой пищей, подходящей для их уникальной ситуации.
Он подносит кубик к одному из заключенных, и пленник покорно открывает рот, позволяя кормить себя с руки.
- Поначалу они упирались, но потом смирились. Человек приспосабливается ко всему. Как думаешь, они обрели покой? Как монахи при дзэн-медитации?
Дюван переходит от горшка к горшку, разговаривает с узниками, как разговаривал бы с домашними любимцами. Киллеры хранят молчание и лишь ждут, когда их покормят. Может, гадает Арджент, у них удалили голосовые связки? А может, когда ты превращаешься в растение, тебе просто нечего сказать? Хорошо хоть Дюван не просит своего спутника поучаствовать в кормлении человеческого бонсая.
- Есть у меня родственники, считающие, что мне стоило бы присоединиться к Да-Зей. - В голосе Дювана звучит неподдельная горечь. - Но я отказываюсь превращаться в монстра, подвергающего детей их бесчеловечной практике. Я ни сейчас, ни когда-либо в будущем не пойду их путем.
Он продолжает кормить свои экстраординарные "растения", пока ваза не пустеет. Ноги Арджента дрожат, и он вынужден присесть.
- Да, это бизнес, но бизнес должен быть гуманным, - продолжает Дюван. - Даже более гуманным, чем ваша Инспекция по делам молодежи, или Европейский Югенпол, или китайский Лян Фа. Таково мое убеждение. И за него стоит побороться.
- Зачем вы мне рассказываете все это?
Дюван снова присаживается напротив Арджента.
- Зачем… У тебя, кажется, есть для меня кое-что важное, не правда ли? Вот и я почувствовал, что должен сначала поделиться чем-то важным с тобой. Чтобы мы некоторым образом стали на равных. - Он откидывается на спинку и скрещивает руки. - Итак, поговорим о твоей сестре?
У Арджента давно уже был готов план торгов. Прежде чем выдать код следящего чипа, он собирался потребовать денег. Ну, может, еще машину. И контракт с Дюваном на поставки, когда станет самостоятельным орган-пиратом.
Но эта откровенность Дювана… Она меняет все. Арджент понимает, что участь четырех киллеров должна бы привести его в ужас, но ничего подобного - он чувствует восхищение. Этот человек не убил своих врагов, он их покорил. Он отказался прибегать к жестоким методам Да-Зей; напротив, считает себя последней в мире линией обороны против чудовищной организации. Арджент не отважится чего-либо требовать у такого человека. Только если тот сам предложит, тогда, пожалуй…
- Р-О-Н-И-Л-Э один-два-один-пять, - перечисляет Арджент. - Среднее имя Грейс наоборот и ее день рождения. Введите код на вебсайте ИнстаТрак, и если чип еще активен, он укажет вам ее местонахождение с точностью до дюйма. И гарантирую: там, где будет она, будет и Коннор.
Дюван достает ручку и блокнот, записывает, затем звонит и отдает блокнот служителю, чтобы тот немедленно передал его Нельсону.
- Как только вы определите место, мы с Нельсоном сразу же выедем, - предлагает Арджент.
- Видишь ли, в чем дело… Боюсь, этому помешают непреднамеренные последствия твоих собственных поступков. Я о той фотографии с тобой и Коннором Ласситером, что ты поместил в интернете.
Арджент кривится. В своей жизни он наделал немало глупостей, и эта была самой безрассудной. Но разве можно судить его строго - в присутствии своего тогдашнего кумира он совсем потерял голову!
- В результате твоих действий мир узнал, что Ласситер все еще жив, и это вызвало бег наперегонки между юновластями и нашим другом Джаспером. Ну и, конечно, его очень огорчило, что ты утаил информацию о своей сестре. Поэтому ваше дальнейшее сотрудничество невозможно.
У Арджента спирает горло. Руки его слегка дрожат, но он уверяет себя, что это из-за эспрессо.
- Хорошо, я не пойду с ним. Я пойду один и привезу вам тонны расплетов! Вы же видели, у меня хорошо получается. Я бы мог стать одним из ваших лучших поставщиков!
Дюван вздыхает.
- Уверен, что мог бы. Однако этому препятствует мой договор с Нельсоном.
- Договор… Какой договор?
Но сочувственное выражение лица Дювана объясняет все без слов. Каким бы ни был этот договор, добра Ардженту от него не жди. Парень пытается встать на ноги - как будто отсюда можно убежать! - но не может. Он не чувствует ног. Пытается поднять руки, но они висят безжизненно, словно у огородного пугала. Ардженту требуется немалое усилие, чтобы сидеть в кресле прямо.
- Никогда не доверяй эспрессо, - говорит ему Дюван. - Горький вкус с легкостью маскирует все что угодно. На этот раз - мощный мышечный релаксант, призванный успокоить тебя и облегчить нам работу.
Арджент взглядывает через плечо Дювана на тусклоглазую голову.
- Вы хотите сделать меня одним из них? Из меня не получится хороший бонсай! - умоляюще произносит Арджент.
- Конечно нет! - уверяет его Дюван с сочувствием, по-видимому, хорошо натренированным. - Бонсай - это для моих врагов. Я не рассматриваю тебя как врага, Арджент. Наоборот, ты - полезное удобство.
Арджент проигрывает схватку с гравитацией и падает на мягкую траву. Дюван присаживается рядом.
- Твое имя означает "серебро", но, к сожалению, в качестве расплета цена тебе медный грош.
И тогда Арджент вспоминает, что сказал ему Дюван, когда они первый раз уселись за стол. "Шесть расплетов". Шестой - это сам Арджент. Дюван ничего не делает невзначай.
Приходят слуги, чтобы забрать Арджента.
- Пожалуйста… - лепечет он, но губы его не хотят шевелиться, и слова становятся невнятными. - Пожалуйста…
В ответ он получает лишь бесстрастные взгляды бонсай-узников. И пока Арджента выносят из помещения, он цепляется за последние проблески надежды: чтобы сейчас ни последовало, с ним обойдутся милосердно. Ведь Дюван - сама человечность.
Часть третья
Путь к искуплению
БЕЛЬГИЯ - ПЕРВАЯ СТРАНА В МИРЕ, УЗАКОНИВШАЯ ЭВТАНАЗИЮ ДЕТЕЙ
Автор Дэвид Хардинг, New York Daily News
Суббота, 14 декабря 2013 года, 14:43
Бельгия проголосовала за распространение закона об эвтаназии на детей.
В пятницу Сенат Бельгии высказался в поддержку выдвинутого законопроекта, и это означает, что вызвавший множество споров закон распространяется теперь и на смертельно больных детей.
Это означает также, что Бельгия стала первой в мире страной, упразднившей возрастные границы эвтаназии. Закон об эвтаназии был впервые принят здесь в 2002 году, но касался только граждан старше 18 лет…
Каждый ребенок, просящий об эвтаназии по закону, должен ясно понимать, что это такое; решение должно быть согласовано с родителями.
Эвтаназию разрешено применять только при смертельном заболевании.
В 2012 году в Бельгии зарегистрировано 1 400 случаев эвтаназии…
С полным текстом можно ознакомиться здесь: http://www.nydailynews.com/life-style/health/belgium-country-euthanasia-children-article-1.1547809#ixzz2qur84gzr
18 • Кэм
Завтраки, обеды и ужины с Робертой на веранде. Всегда такие формальные. Всегда с соблюдением всех правил этикета. Еще одно напоминание, что Кэм вечно будет под ее контролем. Даже за много миль отсюда, в Вест-Пойнте, он не избавится от влияния этой женщины. Ниточки, за которые она дергает, вплетены в его мозг и так же эффективны, как "червь", стирающий из его памяти по-настоящему важные вещи.
Он уезжает через несколько дней. Сегодня за завтраком Кэм задает вопрос напрямик. Вопрос, который незримо стоит между ними при каждой их трапезе, словно бокал с ядом, к которому никто не осмеливается прикоснуться.
- Как ее зовут?
Ответа он не ожидает. Знает, что Роберта, конечно же, уклонится.
- Ты скоро уезжаешь, чтобы начать новую жизнь. Какой смысл ворошить прошлое?
- Никакого. Я просто хочу услышать ее имя из твоих уст.
Роберта аккуратно отправляет в рот кусочек яйца "бенедикт" и кладет вилку на стол.
- Даже если я тебе скажу, наниты разъединят твои синапсы и удалят эту информацию в течение пары секунд.
- Все равно скажи.
Роберта вздыхает, складывает руки на груди и, к удивлению Кэма, говорит:
- Ее имя Риса Уорд.
… и в тот же миг эти слова испаряются из его сознания. Да и произносила ли она их вообще?
- Как ее зовут? - снова спрашивает он.
- Риса Уорд.
- Как ее зовут?
- Риса Уорд.
- КАК ЕЕ ЗОВУТ?!
Роберта с показной жалостью качает головой:
- Видишь - никакого толку. Полезней думать о будущем, Кэм, а не о прошлом.
Он прикипает взглядом к тарелке. Им владеет множество чувств, но голод не из их числа. Откуда-то из глубины его существа приходит отчаянный шепот. Некий вопрос. Он не может даже вспомнить, зачем он его задает, но раз он это делает, значит, вопрос важный?
- Как… ее… зовут?
- Понятия не имею, о ком ты, - отзывается Роберта. - Давай заканчивай. У нас много дел.
19 • Риса
Девушка, которую не может вспомнить Кэм, в этот момент бежит сломя голову.
Неудачная это была идея. Вернее, к нынешним обстоятельствам привела не одна, а целый набор неудачных идей. Только сейчас, удирая от охранников по коридорам огромного исследовательского комплекса, Риса осознает, насколько они были плохи. Здесь есть окна, вот только выходят они на другие корпуса того же комплекса, так что ориентироваться невозможно. Риса убеждена - они бегают кругами, и роковой конец близок.
• • •
Особенного выбора у них не было. Пришлось действовать по принципу "пойди туда - не знаю куда, принеси то - не знаю что".
Что если орган-принтер, на который они так рассчитывают в своей грандиозной игре, окажется мертворожденной, бесполезной игрушкой? Тогда все их усилия обречены на провал. Жизненно важно найти способ испытать прибор, поскольку только демонстрация его реальных возможностей заставит мир всколыхнуться.
- Вообще-то, убедиться, что он работает, - это ваше дело, - указал Коннор Соне, когда они, собравшись в относительно уединенном углу подвала, обсуждали план действий. - Вы кукуете над ним уже тридцать лет. Могли б сами проверить, прежде чем впутывать нас.
Соня, казалось, была готова убить его взглядом.
- Так подай на меня в суд! - огрызнулась она, словно нож метнула, и добавила: - Ах да, забыла - не можешь. Потому что последние два года у тебя юридический статус свиньи на скотобойне.
Коннор ответил ей таким же взглядом. Обмен воображаемыми кинжалами продолжался, пока Соня не сдалась:
- Я просто потеряла надежду, что когда-нибудь выдастся возможность продемонстрировать его миру. Вот и не заморачивалась.
- А что изменилось? - осведомился Коннор.
- Явился ты.
Коннор не мог взять в толк, почему его появление вдруг сыграло такую большую роль; зато Риса догадалась сразу. Все дело в их славе. Они с Коннором стали чем-то вроде королевской четы среди расплетов. Стоит прозвучать их именам - неважно, в какой связи - и общественность, вольно или невольно, обращает внимание.
- Медицинский центр при ГУО, - сообщила Соня, - это единственный институт на Среднем Западе, занимающийся исследованиями в области лечебной физиологии. Все остальные только изобретают новые методы использования донорских органов. Для этого им выделяются огромные средства. А попробуй выбить фонды для альтернативных исследований - и получишь только жалкие крохи.
- ГУО? - переспросил Коннор. - Государственный университет Огайо? Тот, что в Колумбусе?
- Да. А в чем проблема-то? - подняла бровь Соня. Коннор не ответил.
Она пустилась рассказывать о каком-то враче, на свой страх и риск продолжающем искать способы лечения недугов, которые нельзя исцелить пересадкой органов.
- И как вы думаете - что лежит в основе его исследований? - хитро прищурилась Соня.
Ответ был, конечно, плюрипотентные стволовые клетки, то есть как раз то, что и требовалось для принтера.
Старя женщина хотела пойти туда сама; они с трудом отговорили ее: пару дней назад она подвернула лодыжку, упала и сильно ушибла бедро. Наверно, это случилось у нее дома, потому что никто не видел и не слышал падения. Соня утверждала, что это все пустяки, но было очевидно, что ей очень больно. Итак, раз она не могла пойти за клетками, это должен был сделать кто-то другой.
Они обсудили вариант, при котором за биоматериалом отправился бы кто-нибудь из ребят - жителей подвала, но дебаты были недолгими. Никто из этой братии не подходил для столь секретного и ответственного поручения. Рисе было противно судить расплетов по меркам внешнего мира, но никто из Сониных подопечных не обладал нужными качествами; к тому же, за каждым тянулся целый воз персональных проблем, которые могли только помешать. На этих ребят положиться нельзя. Кроме, пожалуй, Бо. Несмотря на всю свою самоуверенность, он все-таки парень с потенциалом. Но хватит ли этого потенциала, чтобы выполнить задание? Риса в этом сомневалась.
- Пойду я, - вызвалась она. Неудачная идея номер один.
- Я с тобой, - тут же сказал Коннор. Неудачная идея номер два.
Соня встала на дыбы - их же сразу узнают! Коннор и Риса находились на самом верху списка тех, кому не стоило бы даже носа из дому высовывать. Старая женщина, конечно, была права.
- А я не пойду, и не просите, - поспешила заявить Грейс. - За последние недели мне хватило приключений выше головы, благодарю покорно.