ИО: Счастье для всего человечества – это все равно, что один кусок сахара на все в мире стаканы чая – безвкусица, бессмыслица, ибо счастье – явление сугубо индивидуальное. Это четко понимал почти два с половиной тысячелетия тому назад Аристотель, когда оценивал государственный строй по тому, как тот обеспечивал возможность "всякому человеку благоденствовать и жить счастливо", когда объяснял, полемизируя с Платоном, что "невозможно сделать все государство счастливым, если большинство его частей или хотя бы некоторые не будут наслаждаться счастьем"… Счастье человечества не может сложиться из несчастий людей… То есть целью социума может быть не "счастье для всех", но "счастье для каждого"!
ИП: И наш оптимист полагает, что эта цель реальна?!
ИО: Ваш оптимист полагает, что она корректно поставлена.
ИП: Знаменитый лозунг коммунистического манифеста: "Свободное развитие каждого является условием свободного развития всех".
ИО: Быть может, это единственный принцип из всех "принципов коммунизма", которому суждено остаться в сокровищнице человеческой мысли в качестве одной из граней Идеала.."
ИП: С той лишь поправкой, что это принцип либерализма.
АВТОР: Какая разница?! Я думаю, что интерпретация "счастья человечества" как счастья каждого человека – слишком общее место для того, чтобы на нем так глубокомысленно останавливаться. Другое дело, что Аристотель предлагал делать заключение о счастье "за полную человеческую жизнь".
ИО: Ну, это уж слишком сурово. К тому же, чревато злоупотреблениями. Оценкой жизни в целом как счастливой можно оправдать временные несчастья – это то же самое, что "сегодня может быть как угодно тяжело и плохо, и завтра – тоже, но послезавтра… Нет! Если мы говорим о каждом человеке, то надо говорить и о каждом мгновении!
ИП: Утопия крепчала, и крепчала…
ИО: Ничего подобного! Просто мы говорил о мировых координатах. Если. координата – счастье каждого, то невозможно не только произнести, но и поделать нечто такое, например: "Такие, как Румер, это – не люди. Это живые орудия, Андрей. Используя таких, как Румер, во имя и на благо таких, как Ван, дядя Юра… понимаешь?.." Парадокс в том, что если сегодня Румер – средство для благоденствия Вана и дяди Юры, то завтра Ван и дядя Юра могут стать средством для благоденствия какого-нибудь, например, Фрица Гейгера или того же Румера. Сие и свершилось… И так будет всегда, пока не во имя каждого, а во имя большинства, или меньшинства – это всего лишь разные термины для обозначения избранных, во имя которых все… И вот с этой ступеньки Андрею не представляет труда сделать и следующий неизбежный шаг: "Во имя общественного блага мы обязаны принять на свою ветхозаветную совесть любые тяжести, нарушить любые писаные и неписаные законы. У нас один закон: общественное благо"
ИП: Которое такая жефикция, как и "всеобщее счастье".
ИО: А вам не кажется, что если бы мировой координатой было "счастье каждого человека в каждое мгновение"", то и сам Эксперимент был бы невозможен?.. Все его павианы, эрозии построек, превращения воды в желчь, выключения солнца и прочие "временные трудности"?
ИП: Если бы да кабы… Где вы эту координату проводить собираетесь, оптимистичнейший вы наш?!
ИО: Да где еще, кроме как в душе человеческой, в идеальной реальности нашего бытия. Это ведь духовная координата…
ИП: Нет, ребята! Так не пойдет! Так мы отсюда никогда не выберемся! Так и будем витать в горних высях – духовные координаты, утопии античные да китайские, капиталистические да коммунистические… Тьфу!.. А вот я вас сейчас мордой в грязь! В дерьмо! "В Ленинграде был холод, жуткий, свирепый, и замерзающие кричали в обледенелых подъездах – все тише и тише, долго, по многу часов…" Что это? Утопия? Антиутопия?
ИО: Зачем передергивать? Это же реальность…
ИП: А "Град", значит, утопия?
ИО: По природе – утопия, по форме – антиутопия.
ИП: М-да… и в этой утопии "множество неподвижных тел усеивало бульвар, некоторые дымилась и тлели… Грузовик тронулся… от него ужасно понесло паленой шерстью и горелым мясом. Ковш был загружен доверху, жуткие скрюченные силуэты проплыли на фоне слабо освещенной стены дома, из этой жуткой груды, явственно белея, торчала человеческая рука с растопыренными пальцами… скалил зубы череп, облепленный пучками волос…" Вот вам утопия! Вот зам Новый Иерусалим!.. "Говна-пирога" не хотите ли?..
ИО: Подумаешъ, испугал… Конечно, это не Новый Иерусалим, где "светило… подобно драгоценнейпему камню…"
ИП: Ну да, притом, что "город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для: освещения своего, ибо слава Божия осветила его, и светильник его – Агнец…" А светило что же, в резерве? Вдруг Агнца волк слопает?..
ИО: Неисповедимы пути утопические… "Улицы города – чистое золото, а основания стен города украшены всякими драгоценными камнями…". "Новый Иерусалим" – это утопия-мечта, "Град" – утопия-реальность.
ИП: Это что-то новенькое в теорий утопий!
ИО: Ничего новенького – "царство божие на земле", которое не сразу строится… Герои "Града" пришли в утопию из реального мира и принесли этот мир с собой в себе. Оттого, извиняюсь, и дерьмо-с "навалено… до самой лампочки".
ИП: Что же это за "царство божие", дерьмом заваленное? Ведь обещано было, что "не войдет в него нечистое, и никто преданный мерзости и лжи, а только те, которые написаны у Агнца в книге жизни…"
АВТОР: Ну, с последним-то все в порядке. Мне Наставник говорил: "Нам ведь нужны не всякие люди. Нам нужны люди особого типа…".
ИП: Точно – что ни горожанин, то фашист или комсомолец, псих или шлюха, алкаш или сексуальный маньяк…
ИО: А как же – "блаженны нищие духом… ибо Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию.
ИП: Но покажи мне "чистую реку воды жизни, светлую, как кристалл…". В Городе вообще вода кончается!..
ИО: В Хрустальном Дворце – целый бассейн…
ИП: Ну, если бассейн, тогда конечно… Да неужели вы не видите, что "Град" противоположен Новому Иерусалиму?!
ИО: Так я же и говорил, что по форме – антиутопия… Конечно, противоположен, как город Войны городу Мира на щите Гефеста в "Илиаде", как Сражаевск – Благочестивску в "Меропии", как порочная Атлантида праведным Афинам у Платона, как Вавилон Новому Иерусалиму, как. "Царство божие", которое не от мира сего, – и мир сей…
ИП: УФ, наконец-то врубились!.. Град обреченный – это Вавилон! А блудница сия, как известно, "держала золотую чашу в руке своей, наполненную мерзостями и нечистотою бдудодейства ее". Все там было, по воле Божьей: "И трупы… на улицах великого города… И многие из народов и колен и языков и племен будут смотреть на трупы их три дня с половиною и не позволят положить трупы их во гробы… Жестоки и отвратительны гнойные раны на людях" и прочие известные апокалипсические "язвы", насланные величайшим гуманистом всех времен и народов – Господом Богом и Сыном Его – на упрямых диссидентов своих, стремящихся жить не по Божьему предписанию, а по воле собственной… А многие из народов – это и еврей Изя, и русский Андрей, и немец Фриц, и шведка Сельма, и китаец Ван, и японец Кэнси и т.д., Кто-то из них смотрел на трупы, кто-то трупы делал, а кто-то в трупы превращался… На все воля Наставников…
АВТОР: Так… Если Город – это Вавилон, а Вавилон – мир сей, то получается, что прививку мне делали не от утопии, а от самой что ни на есть реальной жизни?! Излечивала от мира сего?.. Ну, уж, говоруны мои, шерсть на носу, мех на ушах… договорились! Массаракш вашу наперекосяк!.. На хрена же тогда весь сыр-бор плавленный?!
ИП: Жизнь наперекосяк, вот и миры перекосило… Неужели не видишь, что мир твой материальный – живая Утопия?! Кавардак из моделей Идеала – от павианьего стада до Хрустального Дворца… Так чем же и прививать от Утопии, как не вытяжкой из этой Жизни?! Чем лечить тебя, как не окунанием в твое собственное дерьмо? Откуда же возьмется Новый Иерусалим, если он из Духа твоего должен быть сотворен, а Дух твой над мусорной свалкой витает? И кто тебя, вонючего такого, пустит в Новый Иерусалим? Он для тех, кому "даны были, каждому… одежды белые…" Никто не пустит…
ИО: Однако, в том-то и задачка, чтобы Новый Иерусалим этот возник не для верных рабов, которые жизнь отдали "за веру и бога" и ныне "они не будут уже ни алкать, ни жаждать", а существовал бы для любого и каждого, для тех, кто будет алкать и жаждать, и не в ближайшее тысячелетие, а сейчас: ныне и присно, иво веки веков…
ИП: Увы, неразрешимая задачка… Рабы сами не построят – не дано, а любому и каждому не позволят построить, ибо завидно… Не нужны такие, как Изя Кацман, которые докапываются до сути, не желают верить, а желают знать – личности не угодны богам.
ИО: Не богам, -а их апостолам…
ИП: Ну да, при таких-то апостолах задачка – самому Богу не по зубам..
АВТОР: А какие такие в Городе апостолы? Мужики как мужики…
ИП: А вот ты, мин херц, и есть Главный Апостол Эксперимента, да Фриц, друг твой любезный, мурло фашистское. И вот что интересно – случайно ли восхождение по служебной лестнице Андрея Воронина: мусорщик – следователь – редактор – господин Советник? И Фрица Гейгера – до господина Президента, а с ним и Отто Фрижы и Румера?.. И случайны ли смерти Дональда, Кэнси, Денни, Пака?.. А если не случайны, то, значит, и алгоритм, заложенный в "распределяющую машину", далек от генератора случайных чисел?.. Вот Андрей Воронин, еще будучи мусорщиком, уже выбрал свой Путь, сделал пусть маленький, почти незаметный, но Первый Шаг. А для следующего, более заметного, необходимо более заметное социальное положение и "распределяющая машина"• обеспечивает его Андрею… Кто его, апостола, остановит…
ИО: А как быть с Ваном?
ИП: Ван – отрицание Системы! Ван – это ось, вокруг которой вращается Система! Ван – самодостаточная личность. Все б Эксперимента во имя Вана, вокруг Вана и против Вана!
Часть 3. ДЕЛО О КРАСНОМ ЗДАНИИ
"Оно стояло прочно и уверенно… И Андрей все мучительно пытался понять, что же это за игра, в которую он играет, какая цель ее, каковы правила, и зачем все это происходит…"
ИП: И-э-эх! Шерсть на носу! Из грязи да в князи - из мусорщиков в господа следователи! В стражи закона!.. А законы для тебя, комсомолец ты наш энтузиазнейший, как спиральные галактики для Вана. Законы вообще и законы Эксперимента, в частности. не говоря уж о культуре правозаконности.
АВТОР: Подумаешь!.. Учился на астронома – выучусь и на следователя
ИП: Ага, как выучились когда-то Рыцари нашей Революции – железные птенцы Железного Феликса… И ты, прилежный наш, учился, наблюдая, как Фриц избивает твоего подследственного Копчика. "С одной стороны, действия Фрица были омерзительны и бесчеловечны, но с другой стороны, не менее омерзителен и бесчеловечен был этот явный бандит, грабитель, нагло издевающийся над правосудием (и конкретно над тобой – Андреем Ворониным), фурункул на теле общества…" Ты понимаешь, что гестаповские методы Гейгера противозаконны, но законы – для людей, а Копчик – "фурункул". "С такой грязной падалью, как этот Копчик, все средства хороши" – это ты, видимо, принес с собой из 1951 года. И легко попал в резонанс с Фрицем Гейгером из I941-го.
АВТОР:(мрачно) Фриц… он спас меня, он был мой друг… К тому же, его ставили в пример: "Посмотрите, как работает ваш приятель… Есть мнение, что пора его сделать заместителем начальника уголовного сектора…".
ИП: Да? – скажем мы. – А как же "распределяющая машина"? Она что же – побоку? А то, может быть, это мнение Самой Распределяющей Машины?.. Да ни фига! Хрен они положили на эту машину с сельдерейчиком!.. Власть – она на то и власть, чтобы наесться всласть!..
АВТОР: Но Фриц учил только методам – цели передо мной ставили другие Учителя: "Вы на службе, Воронин, и никого не интересует, что вы там предпочитаете, вам поручено дело о Здании… Мы боремся с гангстерами… это хорошо, это нужно. Но опасность номер один -это не они… Антигород… Возможно нашествие… Конец Эксперименту имеет место шпионаж, имеют место попытки саботажа, диверсии, распространение панических и порочащих слухов… среди нас живут люди, прибывшие сюда не рада Эксперимента… Нигилисты, внутренние затворники… Пример: ваш хороший знакомый некий Кацман…". Это было как дома, в 51-ом…
ИП: Не надо вешать своих дохлых кошек на шефа – он произносил вслух твои мысли.. И зуб дракона был брошен в плодородную почву…
АВТОР: Да, процесс пошел… "Изя Кацман… Болтун. Трепло. Язык нехороший, ядовитый. Циник…".
ИП: И в результате: "Румер, горилла этакая, опять перестарался…Сломал ему руку…" И это был второй шаг Андрея Воронина вверх по служебной лестнице, и вниз – по нравственной…
ИО: Не так быстро, уважаемый Пессимист, не так быстро. Сначала все не было КРАСНОЕ ЗДАНИЕ.
АВТОР: Я должен был разгадать его тайну – ведь пропадали люда… "Оно было действительно красное, кирпичное, четырехэтажное"… И музыка… "какая-то торжественная и мрачная мелодия…"
ИП: Похоронный марш. Чего уж там – какая-то… В Ленинграде ты что, не слышал этой музыки? Уши заложило?" Стратег вел свою партию к победному эндшпилю, а ты смылся в Эксперимент – экспериментатор дрисливый… Ты так и не понял, кого хоронили?
АВТОР: Теперь понял… Народ… Поколение за поколением… Но я хотел, как лучше! Я, может, и на Эксперимент согласился, чтобы научиться играть!
ИП: Верно, ты грозился вернуться: "Мы камня на камне здесь не оставим, а потом вернемся туда, обратно, к себе, и все перестроим так, как перестроили здесь!" Ишь, заявочка на ПЕРЕСТРОЙКУ?.. Спеши участвовать!.. Комитет Спасения ждет тебя…
АВТОР: Так что не это все-таки было – Красное Здание? Объективная реальность? Идеальная реальность второго порядка? Бред в бреду?.. Там "все было устроено так, что все надо было делать вовремя или не делать совсем"… Стратег сделал первый ход. Мне ничего не оставалось, как сделать ответный…
ИП: Даже, зная, что Игры без жертв не бывает?
АВТОР: Я еще не понимал всей серьезности…
ИП: Но Вана, в котором для тебя персонифицировалась цель Эксперимента, ты поспешил убрать в наиболее безопасное место.
АВТОР: Я думал, что партнер мой – "человек гениальной осторожности, всегда полагавший, что самое ценное – это люди…"
ИП: Интересно, какие основания были у тебя так думать? Труп бабушки Евгении Романовны, положенный в штабель трупов во дворе? Или труп отца, утрамбованный асфальтовым катком в братской могиле – это пешки в Немецкой Партии Великого Стратега… Или смерть брата-офицера в Корейской Партии?
АВТОР: Но то была война!
ИП: Просто, он позорно продул в этой партии. С твоей помощью, гроссмейстер хренов.
АВТОР: Не гони фуфло, начальник. Я пацаном тогда был.
ИП: Так это в той реальности. А в этой – фигуру, способную стать альтернативой Стратегу, ты пустил под ледоруб… Все. же он был Предвоенкомом с опытом создания новой армии.
АВТОР: Так что же, я должен был пожертвовать Ваном?!
ИП: Нет, ты сделал свой ход ипожертвовал бабушкой, отцом, братом и еще тридцатью миллионами соотечественников.
АВТОР: Чушь! Из-за этого очкарика?.. А сколько он в Гражданскую народу положил, с Танкистом вместе?!
ИП: Вот-вот, ты и Танкиста к ногам Вана положил. А он, быть может, был единственный военный специалист, способный противостоять гитлеровскому Генштабу…
АВТОР: И без него справились!.,
ИП: Какой ценой, гроссмейстер?..
АВТОР: Но я не виноват!
ИП: А кто же виноват? Изя? Так он еще не родился… Ты же сам понял, что ты, "никакой не противник великого стратега!.. Его союзник, верный его помощник, вот оно – главное правило этой игры!.. Никто не проигрывает, все только выигрывают… кроме тех, конечно, кто не доживет до победы…" Ты не сомневался ни минуты, что это "Великая игра, благороднейшая из игр, игpa во имя величайших целей, которые когда-либо ставило перед собой человечество…"
АВТОР: Но я же не смог продолжать!..
ИП: Ерунда! Просто небольшая дурнота от лужи крови под шахматным столом. Ты всегда предпочитал перепоручать "мокрые дела" Фрицу с Румером – им, фашистам, сподручнее, чем тебе, комсомольцу. Хотя ты прекрасно знал, что между "гестапо" и "ЧК" нет абсолютно никакой разницы. Как и между их "национал-социализмом" и твоим "пролетар-социализмом".
АВТОР: Как это?!
ИО: А очень просто: у тебя социализм для Вана и дяди Юры, от которого они, кстати, убежали, как черт от ладана, а у Фрица – для Отто и Румера. А с экономической точки зрения все "социализмы" -лишь экстремальные разновидности "коллективистской" экономики.
АВТОР: Но я же отказался от игры, когда пожертвовал всеми уже мертвыми!