Саид вскочил, обнял меня, потом Филиппа, сказал, что мы бараны, и разрешил нам дохлебать суп из его миски. А сам стал ругаться с Ваном, чтобы тот дал нам еще еды, но Ван не дал. Он только целился в нас из автомата и ругался. Ван сказал, что еды не хватит до Индии, если все время жрать. Я сказал ему, что он свинья, и Саид согласился. Ван хотел было совсем рассвирепеть, но тут увидел у Филиппа книгу и подобрел. Он спрятал книгу себе в рюкзак, а взамен дал нам по банке тушенки. Филипп и Саид ели из одной банки, а я из другой, и я их опередил. Тогда я лег полежать, прежде чем покурить, но сразу уснул.
Во сне уже привычно оказываюсь перед Апулеем. Он все так же за столом, но вроде как спит - голову уронил на копыта, уши в стороны как-то вяло развесил и дышит шумно, тяжело. Я хотел его позвать громко, но только воздуха набрал, так чуть не задохнулся. Перегаром прет! Тогда я, наоборот, тихонечко к столу подошел - точно, у левой задней ноги Апулея стакан валяется и бутылка стоит, ополовиненная. Что-то не так… Вытянул шею, заглянул подальше и увидел еще три-четыре, пустые. Вот теперь картина была мне ясна, как менты у нас выражались, а то ведь Апулей раза в три меня тяжелее, не должен был с половинки отключиться. Я тихонько взял бутылку, стакан, пристроился на краешек стола и закайфовал. Редко удается вот так спокойно выпить, в одиночестве. Точнее, совсем не удается. Стал я вспоминать, что бы такого хорошего вспомнить, чтобы совсем хорошо было, но не успел, Апулей что-то почувствовал, зашевелился, застонал и проснулся.
- О! Аа… Ииааа… Маииааа, Маоаоо… Мао! Ты чего? В гости? О, молодец, ну, молодец, уважил, ну садись, садись, ну отдохни, душа твоя пропащая, ну отдохни… - Он опять уронил голову на копыта, но тут же снова ее поднял, откинулся в кресле назад и совсем трезвым голосом попросил: - Достань у меня из халата сигареты… Слева… Копытами трудно.
Чтобы мне легче было достать из левого кармана халата сигареты, он наклонился вправо - и упал. Я достал сигареты, он не встает, лежит и глазами хлопает. Тут я заметил, что пустых бутылок больше, и не только из-под водки, а и всякие другие. Да, не зря я уважал Самаркандыча, мощный он мужик. Я прикурил себе и ему, подвинул к ослу кресло, сел. Апулей перевернулся половчее, чтобы меня видеть, и мы молча покурили. Потом он выплюнул окурок, почесал грудь и говорит:
- Все, Мао, расстаемся мы с тобой.
- Что так? - я удивился, привык ведь уже. - Назначают, что ль, куда?
- Да… - Он сел, опершись на стену. - Я же говорил тебе, что просил скорее на реинкарнацию… Ну вот и пришло решение по моему делу, просьба удовлетворена. Как ты думаешь, кем я буду в следующей жизни?
- Ослом, наверно, - я сказал первое, что на ум пришло.
- Угадал, - нахмурился Апулей. - Есть в тебе что-то… Как-то ты правильно видишь ситуацию. Инстинктивно, что ли… И таким образом, не мысля вовсе, приходишь к правильным выводам… Так вот скоро в одном из московских, кстати, парков родится ослик. И нет, как выясняется, для меня лучшего варианта. Вся моя деятельная, жадная до знаний, стремящаяся всегда занять активную жизненную позицию натура, как выяснилось, пригодна только для ослов. Как тебе?
- Ты не расстраивайся.
- Ну что ты! Я счастлив! Я в восторге от своей судьбы! - У него на глазах выступили слезы. - Об одном прошу, Мао, не приноси мне в парк морковки. Обещаешь?
- Легко, - это я мог пообещать. Я не дурак по паркам ходить, ослам морковь растаскивать.
Апулей с трудом поднялся, чуть не свалился снова. Я не стал помогать, а то еще завалится прямо на меня, я помнил, как это тяжело. Потом осел снова взгромоздился в кресло, запахнул халат и приосанился.
- Ну вот, что еще тебе сказать? Я был в целом рад с тобой работать. Надеюсь, что и ты сохранишь о нашей встрече приятные воспоминания.
- Ну само собой.
- Так. Ну тогда закончим. Ван, который вас на мушке держит, наконец-то уснул. Сейчас Саид уже к нему подбирается, автомат выкрасть. Значит, тут все в порядке. Вы с этим парнем лучше не связывайтесь, он хоть и не очень испорченный, но эгоист до мозга костей. То есть в конечном итоге все равно вас продаст. Так что надо вам самим его поскорее кинуть, только пусть за китайскую границу вытащит, он может. - Апулей помолчал, пошевелил ушами. - Ну и все. Будь умницей, и не забудь, что ты обещал Борхонджону. И… Пока. - Он ловко ткнул меня мордой в щеку, и я проснулся. Последнее, что я мог вспомнить - Апулей Самаркандович снова уронил голову на копыта и засопел. Но, может быть, это мне уже приснилось. У почти потухшего костра лежал Ван, на нем Райфайзен, а ноги Вана придерживал Филипп. Саид стоял над Ваном, и тыкал ему в рот дулом автомата.
- Будешь еще гавкать на дядю Саида? А? Баранья башка, педик жирный, будешь еще в Саида целиться?
Ван старался выплюнуть дуло и ничего не отвечал.
- Осторожно, не прикончи, ему нас еще в Индию вести, - сказал я Саиду.
- Сами дойдем! - кричит Саид и шевелит ноздрями.
- Нет, Мао прав, он нас короче доведет, - согласился Райфайзен. - Филипп, сними с него ремень!
Саид поднял автомат, а Филипп отпустил ноги Вана. Ван тут же извернулся из-под Райфайзена и едва не вскочил, пришлось мне тоже на толстяка запрыгнуть. Втроем мы снова его прижали к земле, а Саид в это время прикуривал. Потом оглянулся на нас, сказал: "Бараны!" - подошел и саданул Вана прикладом по башке. Тут, конечно, связывать его стало гораздо удобнее.
Почти светало, и мы занялись завтраком. Райфайзен порылся в рюкзаке у Вана, нашел всякой всячины, с монастырской кухни украденной, Саид это все порезал и пристроил к огню, Филипп принес воды, а я просто на них смотрел. Они не возражали. Потом мне надоело, и я стал смотреть на Вана.
- Ван, - говорю, - ты что вытворяешь? Ты зачем у Саида автомат украл?
- Я не у Саида, я в кладовке нашей украл, - отвечает он. - А потом они сами ко мне прибежали, давай, мол, скорее валить из монастыря. Мы хотели вас снаружи подождать, но тут толпа стала вокруг бегать, я говорю: "Сматываемся!" - а они все Мао да Мао. Вот и пришлось их заставить. А теперь жалею - надо было пристрелить. Беда моя, друг Мао, в том, что я нерешителен. А еще боюсь один ходить в этих местах.
- А ты слушал бы умных людей, - говорит ему от костра Саид. - Да, Райфайзен?
- Да, - сказал Райфайзен, не отрываясь от книжек.
- Но наша договоренность в силе? - спросил Ван, глядя на Райфайзена.
- Посмотрим, - пробурчал тот, - посмотрим… Как себя вести будешь… У тебя в Индии знакомые есть?
- Сколько хочешь!
- Так вот мы к ним не пойдем… Не верим мы тебе, Ван, - и Райфайзен перелистнул страницу.
Ван надулся и замолчал, а я пошел есть, потому что уже пахло. По дороге я завернул к Ванову рюкзаку, я же знал, что там к завтраку обязательно что-то есть. И было, даже две, но когда я одну вытащил, Райфайзен вдруг захлопнул книгу и говорит:
- Значит, так, Мао, нам надо обсудить один вопрос…
И я сразу все понял. Когда таким тоном говорят, это значит: "хорош пить". Я не хотел ссориться с Райфайзеном и хотел выпить, поэтому быстренько скрутил пробку и стал пить большими глотками.
- Мао, нам предстоит пройти солидное расстояние по горам, в чужой стране, возможны всякие неожиданности, мы не можем позволить себе… Мао! И вообще, кто-то может простудиться или даже обморозиться! Мао!
Я допил и спросил, в чем дело. Райфайзен молча подошел, забрал рюкзак и сел на него. Саид протянул мне банку консервов, хлеб и говорит:
- Так надо, баранья башка!
А Филипп заржал. И я тоже, потому что весело, а еще приятно, что Райфайзен так о нас заботится.
И мы позавтракали и пошли дальше. Саид гнал впереди Вана и иногда пинал его, а иногда делал подножки, хотя Райфайзен на него ругался за это. Райфайзен нес рюкзак, а нам с Филиппом дал по одной книге. Ван вел нас так почти до обеда, а потом вдруг встал и потребовал, чтоб ему развязали руки.
- Это зачем это? Облегчаться я тебе в штаны разрешаю, а других причин не вижу, - сказал Саид.
- Шут. Здесь надо в гору лезть, тут единственное место, где не очень круто, а поверху нас секретная тропка поведет.
- Ладно, развяжи, - согласился Райфайзен. - А если будет фокусничать, стреляй ему в живот, чтобы долго умирал.
- Ну тогда ладно, - говорит Саид, - давай, Ван, фокусничай скорей!
И Саид развязал Вана. Но Ван не стал фокусничать, а вместо этого размял себе руки, встал на карачки и полез на гору. Саид хотел за ним пойти с автоматом, но не вышло, пришлось ему автомат на шею повесить и тоже встать на карачки, и все мы так сделали. Лезть на гору оказалось противным делом, я вспотел, и книжка в руке очень мешала. Филипп лез последним, и я его иногда задевал ногой по голове, но он не ругался. Так мы лезли минут десять, а потом Саид стал кричать Вану, чтобы он остановился, потому что мы от него отстали. Ван остановился, но стал обзываться по-всякому на Саида, дразнить его и даже кидать мелкими камушками. Саид хотел в него прицелиться, но покачнулся и покатился вниз, Райфайзен его еле поймал. Саид стал кричать, что Ван фокусничает и сейчас он его замочит, и мы с Филиппом уже стали в сторону отползать, чтобы Ван нас не сшиб, когда вниз покатится, но тут Ван закричал:
- Смотрите! Смотрите!
Мы посмотрели вниз и увидели, как из-за поворота на тропу выползает зеленая машина на толстых шинах, а на машине сидят солдаты в кедах и с автоматами.
- Это китайские пограничники! - заорал Ван. - Бегом, а то всем хана!
И побежал на четвереньках вверх. Мы тоже попробовали побежать, но ничего не вышло, у нас как-то иначе ноги устроены, поэтому мы просто легли на камни и притаились. Райфайзен говорит:
- Если заметят, сдаемся, но книжки припрячьте под камнями.
- Черта с два, - сказал Саид. - Я не сдамся. Я их сейчас всех отсюда перестреляю, пусть только поравняются.
- Ну чего вы там?! - это Ван сверху кричит, он уже долез до верха, только голова выглядывает. - Думаете, незаметные? Придурки!
- Не ори! - Саид передернул затвор. - Услышат!
- Дурак! У них же двигатель рычит! Давайте, полезайте скорей!
Не знаю, услышали его солдаты или просто увидели нас, но они остановились, попрыгали со своей машины и стали нам кричать и махать руками. Тут Райфайзен поднял руки, Саид стал по солдатам стрелять, Филипп остался, где был, а я полез наверх, потому что вниз было страшно, и высоко, и солдаты. Книжка мешала, и я придавил ее камнем, как сказал Райфайзен, тут же солдаты стали стрелять в Саида, и я быстро пополз наверх, потому что они промахивались и могли попасть в меня. Я как-то приноровился и почти залез на обрыв, но тут Ван высунул ногу и осторожно толкнул меня обратно.
- Книга где, придурок? Иди за книгой сейчас же и вторую прихвати!
Я изловчился и схватил Вана за ногу, он зарычал, и мы покатились вниз. По дороге мы налетели на Райфайзена, который что-то кричал солдатам, на Саида, у которого кончились патроны, и на Филиппа, который просто сидел на склоне. Поэтому мы медленно сначала катились, я даже книжку взял, когда мимо кувыркался. Когда мы все вместе скатились в кусты в самом низу, то никто не двигался. Ну и я тоже не стал, тем более что сверху сыпались камни, и я боялся голову из-под Филиппа вытащить. Теперь я думаю, что именно тогда я и потерял свою отвертку. Впрочем, не жалко, это же была не та самая отвертка… Нет, жалко все равно, потому что с тех пор завести новую отвертку мне случая не представилось.
Наконец все камушки упали, солдаты подошли и стали нас осторожно пинать ногами, особенно Саида. Тогда все встали, никто, оказывается, сильно не пострадал. Ван сразу сказал солдатам, что он тоже китаец, и они тоже сразу разбили всю его незажившую морду. Я решил тогда помалкивать, остальные вроде тоже. Но солдаты потом разбили морду Саиду, хоть он и молчал. Видимо, за то, что он троих все-таки застрелил и одного сильно ранил. Еще солдаты у нас все забрали - и книги, и рюкзак, и автомат - и отдали своему офицеру. Офицер был не в кедах, а в сапожках и с пистолетом, он особенно обрадовался автомату, потому что у них на всех было только четыре. Солдаты автомату не обрадовались, они обрадовались, что в рюкзаке есть жратва, и стали сразу куски отрывать. Офицер их не ругал, только забрал себе бутылку. Он попробовал, поцокал языком и стал нас допрашивать:
- С какой целью вы проникли на территорию Китайской Народной Республики?
- Мы случайно, - говорит Райфайзен. - Мы туристы и заблудились. Отпустите нас обратно в Индию, пожалуйста.
- Ага, а монастырь кто сжег? Туристы. Ответите по всей строгости и за порчу риса в автономном районе, и за распространение анекдотов, и за хищение боеприпасов. И еще за подлое убийство красноармейцев.
- За анекдоты тоже? - спросил Райфайзен и стал очень грустный.
- Конечно. Кроме того… Ну ладно, вам на суде расскажут.
- А разве мы их здесь не пристрелим? - робко спросил один солдат. - Всегда же так делали, а суд потом.
- Нет, - сказал ему офицер. - У меня срочное дело в Пекине, сестра замуж выходит, надо слетать. Так что строиться и шагом марш на секретный объект, на броне поеду я и диверсанты, продолжим допрос на ходу.
10
Мы залезли на их машину, и она потихоньку поехала. Офицер одной рукой держался за вбитый в машину гвоздь, а другой целился в нас из пистолета. Вся броня на машине была из досок и башенка с пулеметом тоже. Солдаты не спеша пошли за нами, последним полз раненый. Я спросил:
- Вы чего его не лечите?
- Нечем. Вы же украли все медикаменты, подлые шпионы. Пристрелить - патронов жалко, вы их тоже украли, да и потратились мы на вас же. Зарезать - не по-коммунистически.
- Совсем вы тут проворовались, - хмуро сказал Райфайзен. - Империализм-тоталитаризм, обычное дело.
- И за это ответишь, - улыбнулся офицер. - Итак, продолжаем допрос. Что это у вас за книжки?
Сам он не мог полистать, потому что руки заняты. Он их за ремень себе засунул. Райфайзен тогда стал ему заливать, что это наши диверсантские шифрованные записи. А потом сказал, что мы особенные диверсанты и действуем по заданию китайских товарищей с самого верха. И сказал, что я - родственник Мао. Я возразил, что я сам - Мао. Офицер посмотрел на меня внимательно и стал другие вопросы задавать, всякую ерунду, в основном - где наши тайные склады. Мы молчали, только Райфайзен ему всякую чушь говорил, да Ван время от времени объяснял, что он не с нами и что он брал Сайгон. Я хотел поспать, но сильно трясло и ничего не получилось, от этого у меня стало портиться настроение. Наконец машина остановилась, из нее вылезли трое солдат с автоматами, мы слезли, пошли по неприметной тропинке куда-то вбок. Метров через тридцать на тропинке спал китайский солдат, офицер пнул его, чтоб отполз, и подвел нас к каменной стене.
- Как вам наш секретный объект?
- Как вся твоя страна, - прорычал Саид. Он вообще был не в духе из-за выбитого переднего зуба.
Офицер пожал плечами и сунул руку в какую-то щель в скале. И тут что-то щелкнуло, и часть скалы отползла назад, прямо вместе с травкой снизу и даже кустиками. Мы, конечно, удивились.
- Это что? - спросил Райфайзен, - подземный ход под Великой Стеной? Три месяца ползком и прямо в императорский дворец? И какой династии император это все продолбил?
- Это секретный аэродром. Никакие ваши спутники сквозь такую скалу ничего не рассмотрят. Наша партия не забывает древнюю мудрость: могучий тигр прячется, как змея, чтобы стать сильнее дракона. Пойдемте, - и он вошел в скалу.
- А гора не упадет? - спросил я у солдат, но они не ответили. Мне кажется, они сами побаивались.
В глубине скалы загорелся свет, и мы вошли. Там была комната, очень большая и очень пустая, пыльная очень, посередине стоял четырехкрылый самолет, а в углу на деревянных нарах спали двое чумазых парней. Они подскочили, стали глаза тереть и ругаться вполголоса.
- Но-но! - сказал им офицер. - Чанкайшистское отродье! Готовьте машину, партия вас помаленьку прощает, но еще не простила.
Парни стали возиться с самолетом, приносить откуда-то канистры, а офицер закурил и важно на нас посматривал.
- Ну что, не ожидали увидеть такого в диких горах?
- Я на этом не полечу, - сказал Райфайзен. - Ему сто лет. У него крылья до дыр проржавели.
- Не проржавели, а порвались, - поправил его офицер. - Там холстина натянута. Но мотор сравнительно новый, партия о нас заботится. Десять человек должен поднять, - и почему-то переспросил у летчиков: - Поднимет десять человек?
- А то, - сказали летчики. - Бомбу отцепим, и поднимет.
Офицер довольно покивал и залез внутрь самолета, туда же и нас солдаты затолкали, залезли сами. Внутри было тесно, но кое-как расселись на всякие пустые ящики. Я у окошка устроился, чтобы на все смотреть. Потом залез один летчик, прошел прямо по нам вперед, сел на специальное кресло, взялся за рычаги. Второй снаружи ему помогал самолет завести, они долго переругивались, но наконец мотор затарахтел и пропеллер завертелся. Тогда один солдат, что снаружи остался, погасил свет и что-то нажал, и одна стена куда-то опустилась, только не та, через которую мы вошли, а другая. Мне плохо было видно, но, кажется, там была пропасть. Солдат зачем-то уперся в хвост самолета, словно не хотел нас отпускать, второй летчик залез внутрь, и мотор заревел еще громче. Потом самолет дернулся, ноги у солдата поехали по полу, он попробовал отскочить, но не успел и вместе с нами полетел в пропасть, пытаясь снова ухватиться за хвост. Но наш самолет стал крутиться, и его стукнуло крылом, а дальше я не знаю, куда он делся, потому что меня отбросило от окна. Все закричали, Саид попробовал задушить офицера, но скоро самолет успокоился и полетел ровно. Солдаты стукнули Саида по голове, и все расползлись обратно по местам.
- В следующий раз точно развалится, - сказал один из летчиков и сплюнул. - Недолго нам еще мучиться.
Мы летели над горами, было красиво и немного страшно. Куда ни посмотришь - везде горы, я, пока был внизу, и не знал, что их так много. Они были высокие, некоторые макушками уходили за облака, а которые не уходили, все были белые. Очень высокая эта страна. Наверно, оттуда совсем недалеко до Небесной Канцелярии. Может, даже она находится где-нибудь на верхушке горы, я бы именно там место выбрал. Можно было бы иногда разгонять облака вентилятором и смотреть, где и что творится, без всякого телевизора, просто в бинокль. Оттуда, наверное, даже Москву видно. Да, вообще красивая страна: горы и облака, ничего больше нету. Только в одном месте поднимался дым, но тоже очень красиво.
- Это не ты поджег монастырь? - вдруг спросил меня Ван.
- Нет, я только сарай. Зачем мне монастырь поджигать?
И тут летчики стали ругаться еще больше и плеваться еще чаще, и даже наш офицер подскочил к ним и уставился куда-то вперед.
- Опять! Опять эта гадина антиобщественная поперек курса летит!
Я вывернул шею и увидел, что к нам быстро приближается человек в бочке.
- Да это же тот самый китайский концентрат с бородой! - обрадовался я. - Давайте его шуганем из автомата, чтоб больше не ругался!
- Помолчи, пожалуйста, - нежно сказал мне офицер. - А то пристрелю.
Дед подлетел и стал летать вокруг нас, как Карлсон из мультфильма, он стучал по крыльям, раскачивал нас, корчил морды и хохотал. Мне это не понравилось, и я погрозил ему в окошко. Дед увидел, у него аж борода от злости в колечки завилась, и подлетел к пропеллеру.
- Стреляй! - закричали летчики офицеру. - Он что-то задумал!