Но реакция чудовища, на пронзительный переливчатый звук была неожиданной. Сначала гигант начал радостно подпрыгивать, издавая восторженные звуки, очевидно приняв свист за одобрение танца и его самого. Потом, решив, что цель достигнута, он вдруг схватил Олю и ринулся с нею через чащобу стеблей исполинских трав.
"Мохнатик" не сгреб ее в охапку, как добычу. Нет! Он нежно понес ее на руках, как сокровище, стараясь не причинить ей никаких неприятных ощущений.
Но сокровище извивалось в его руках, бешено колотило его кулаками, кричало, объятое ужасом, который пришел на смену недавнему любопытству. И когда чудовище зарычало, девушка так испугалась, что лишилась чувств. Напрасно молодой найн, как безошибочно определила Оля, перестал рычать и нежно поварчивал, успокаивая ее.
Кочетков и все его соратники, услышав свисток, выскочили из "летающей тарелки", оставив откинутым размонтированный пульт.
По Олиным следам на вязкой почве они добежали до ручья, где нашли и свисток, и канистру, и сорванный цветок. А рядом отпечатки огромных босых ног с оттопыренными большими пальцами.
За ручьем почва была утрамбована, словно обладатель этих огромных ног долго топтался там.
- Это найн, - определил Альсино. - Он не причинит Оле вреда. Я пойду следом и попробую воздействовать на него.
- Нет, Альсино, это невозможно! - жестко остановил его Кочетков. - Вы не имеете права оставлять аппаратуру разобранной. Ведь процесс разрушения в ней продолжается. Не так ли?
- Вы правы, - вздохнул Альсино. - У нас действительно мало времени для спасения электронной системы. Но мне очень трудно подчиниться разуму.
- По следу пойду я, - решительно объявил Кочетков.
Альсино выразительно посмотрел на его автомат.
- Не бойтесь, Альсино. У меня не боевые патроны, а парализующие. Они вызовут лишь забытье живого существа на достаточное время, чтобы вернуть нашу Олю. Такие пули применяют в зоопарках для хирургического вмешательства при лечении зверей.
- Я вынужден побороть себя и согласиться с вами, - с горечью произнес Альсино. - К вашему возвращению, надеюсь, мы погасим тлеющий электронный огонь.
- Наши друзья помогут вам. Не так ли? - обратился Кочетков к остальным.
- Когда нет выхода, его пробивают, - отозвался Форд.
- Надейтесь на нас, но берегите себя, майор, - сказал лорд Стенли. - И не кажется ли вам, что человекообразные могут быть созданы не вполне по образу и подобию Творца?
- Простите, если бы вы позволили сопровождать вас, я знаю приемы борьбы без оружия и могу оказаться полезным, - сказал японский физик, который не достал бы и до пояса найна.
- Вы будете очень полезны здесь, дорогой Иецуке, - заверил Кочетков и, вскинув автомат за плечо, зашагал по пунктиру оставленных на болотистой почве следов босых ног. Размером они были с человеческий локоть, а в длину чуть меньше, чем в ширину.
Оля пришла в себя, когда ее похититель приблизился к лесу. Девушка не знала, как вести себя. Сопротивление было бесполезно. Звать на помощь бессмысленно. Что она должна делать? Устроиться поудобнее на этих волосатых лапах? Или снова начать извиваться, чтобы услышать звериный рык?
И Оля решила притвориться, что она все еще без сознания. "Впрочем, поймет ли это найн? Ну, все равно!" И она продолжала бессильно свешивать голову, руки ее болтались. Но глаза чуть приоткрылись.
Лес? Но что это был за лес! У корневищ, мимо которых проносил ее найн, деревья были такой толщины, что их не обнять даже всем спутникам Оли, если они взялись бы за руки. И если еще и найн взялся с ними своими волосатыми лапами, которыми так крепко, но в то же время осторожно держит ее!
Деревья уходили в самое небо, к облакам. А кора их была такой, словно Оля рассматривала ее в сильную лупу. Прямо как во сне! А может, и правда все это сон, и она проснется наконец?
Но ведь "летающая тарелка" была наяву. И Альсино, Кочетков и другие участники экспедиции тоже! И даже ракета… Оля убеждала себя, что найн добрый и плохого ей не сделает. Но вот как поступит Кочетков? Он непременно отыщет ее и как бы не пристрелил Мохнатика из своего автомата.
Тем временем найн вынес Олю уже не к ручейку, а к речке. Она напомнила Оле родную, подмосковную, про которую еще в детстве пели:
Речка Истра
Течет быстро.
Монетку уронишь,
Возьмешь - не утонешь
Размышляя так, Оля по-прежнему не показывала вида, что пришла в себя.
Речка оказалась мелкой. Найн перешел ее вброд, подняв девушку над головой, чтобы уберечь от водяных брызг.
Другой берег был высоким, как у настоящей Истры, где летом бывала Оля. И здесь, как и там, в обрыве виднелись темные норы. Но если под Москвой в норках селились ласточки, то здесь в этих пещерах жили найны, предки "людей пещерных".
К одной из них и принес найн Олю.
Кочетков спешил. Отпечатки ног похитителя становились все менее отчетливыми, и расстояние между ними увеличивалось, словно найн время от времени переходил на полет над землей, лишь изредка касаясь ее для очередного скачка.
Бег его, скорее, был похож на огромные прыжки и, вероятно, действительно напоминал полет.
"Каково-то Оле было от такого непривычного путешествия? - думал Кочетков. - Может быть, сознание потеряла со страху? Что сказать Лене по возвращении? Ну, не уберег! И никакой он не командир, а так - мелочь какая-то беспомощная, ползущая под стеблями трав сказочного поля".
Не только себе самому казался он таким. В просвете туч появилось летящее существо на огромных раскинутых крыльях и, очевидно, с зоркими глазами. Обнаружив нечто движущееся меж трав, а потому, должно быть, съедобное, хищник камнем ринулся вниз на добычу.
Реакция Кочеткова была мгновенной. Каким-то шестым чувством ощутил он опасность, вскинул автомат и выпустил по летящему чудищу очередь.
Огромная туша громыхнулась о землю, придавив несколько стволов гигантских былинок, подобных сваленным деревьям. Кочетков подошел к сбитому чудовищу, чтобы получше рассмотреть его.
Удивлению его не было границ! Трехметровые перепончатые крылья, зубастая пасть. Сомнений не было. Птеродактиль! Что за странный мир, где сосуществуют рядом человекообразные млекопитающие и летающие ящеры!
"Видимо, здесь налицо смещение нескольких геологических эпох. Есть что изучить…" - подумал он и добавил уже вслух:
- Ну, ничего, птенчик доисторический! Полежишь часок, вздремнешь. Взлетишь потом к темным тучам, которые по цвету тебе под стать. И об ушибе забудешь.
И Кочетков зашагал дальше к начинающемуся исполинскому лесу.
"Любопытно, - продолжал размышлять он, - как развивается - или застыла - жизнь в этом странном иномире? Добродушные найны, которые, по-видимому, не способны принести вред, а рядом жестокие птеродактили или неведомо какие еще хищники этих чужих джунглей? Впрочем, так ли это парадоксально? Ведь и наши травоядные не способны на уничтожение других существ, ограничиваясь "подножным кормом". А природа создала рядом с ними хищников, которые сохраняют численность стада травоядных: выживают наиболее сильные и развитые.
И найны, способные проникать в другой мир, лакомятся в наших лесах более приятной и доступной корой растительности, но они сторонятся людей, воспринимая их как хищников в своем мире. Быть может, не зря, если вспомнить хоть одну горячую точку, где сбита была "летающая тарелка" и где на поверхности земли люди убивали друг друга не для того, чтобы утолить голод, а во имя других, порою непонятных ни найнам, ни им самим целей".
И он утешал себя тем, что добродушные найны, как заверил его Альсино, не причинят Оле вреда.
Но сейчас главное - отыскать ее, хотя следы найна исчезли в лесу с сухой почвой.
Надо всегда иметь в виду направление, которое избрал найн. Он знает, куда идет. И Кочетков, помня это, уверенно продолжал путь.
Деревья, кроны которых доставали до туч, подобно земным мамонтовым, кончились, и Кочетков оказался перед рекой. Но не сразу в нужном месте. Ему пришлось побродить вдоль ее извилин, прежде чем он обнаружил на песке отпечаток огромной босой ноги: найн переходил здесь вброд.
На обрыве противоположного берега виднелись черные пятна углублений, может быть, пещер…
Кочетков разглядел там движущиеся мохнатые существа. Значит, так и есть. Вот оно, стойбище пращуров!
Стараясь не выдать своего присутствия, скрываясь за береговой растительностью, тоже несопоставимой с привычными кустами, Кочетков поравнялся с пещерами. Чтобы удобнее было наблюдать, ухватился за толстенный сук и рывком забрался на ветку.
То, что он увидел, ошеломило его. Человекообразные гиганты стояли тесной толпой, окружая свободную площадку под ним. До него долетал общий гул голосов. И вдруг среди них выделился звонкий смех… Он не мог ошибиться, это был Олин смех, как бы невероятно это ни показалось!
Глава 3. Рыцарский турнир
В борьбе, сцепясь с противником как клещ,
Бойцы толпу не обманули.
Прелестная же дама, словно вещь,
Должна достаться одному лишь.Весна Закатова
Мохнатик с вроде бы бесчувственной на первый взгляд Олей на руках поднялся по крутому обрыву высоко над рекой к одной из крайних пещер.
Девушка, по-прежнему со свешенной вниз головой и обмякшим телом, была осторожно положена на землю. Теперь она сделала вид, что постепенно приходит в себя, приоткрыв глаза, будто бы силясь понять, где находится и что с нею происходит.
Неожиданное похищение, минуты, когда она на самом деле теряла сознание, острый запах несущего ее неведомо куда найна и немыслимо огромные, видимые через полузакрытые веки великаны сказочного леса - все это представлялось кошмаром, невозможным наяву.
И разве не сновидением было то, что раскинулось перед ней внизу? Еще школьницей, гостя у друзей на Истре, видела она похожее с высокого берега, куда забиралась с ребятами.
Оля не учитывала, что теперь смотрит на лес с высоты, и расстояние скрадывает истинные размеры. Речка внизу походила на застывшую в капризных извивах ленту. Лес за нею, где деревья с земли казались упирающимися в небо, теперь сам походил на упавшие облака, кудрявые, кучевые, только не белые, а темные.
Но вот такое мохнатое чудовище прежде и не снилось ей!
И чего он так уставился? Даже мурашки по спине пробегают.
Но тут Оля вспомнила все. И пляшущего перед ней Мохнатика, и ее легкомысленный свисток, призывающий зрителей на необыкновенное представление. Потом эти волосатые могучие руки, схватившие ее. Испуг и ужас от сознания своей беспомощности.
Бессилие, знакомое по снам, когда надо куда-то бежать, а сил нет, владело Олей и теперь.
Найн, внимательно следя за ней, увидел, что она открыла глаза, и обрадовался, даже запрыгал на месте, потом бросился в глубь своей пещеры.
Оля подумала было, что надо бежать, пока его нет, но куда бежать? Увы, за знакомой, казалось бы, излучиной реки не стоит милая ее детскому сердцу дача друзей. Вокруг непроглядный лес деревьев-великанов и "исполинских", как она сама назвала их, "былинок".
Найн вернулся и принес пленнице или гостье, должно быть, самые заманчивые, по его представлению, лакомства: кусочки коры, из пор которой выползали насекомые, вроде огромных тараканов, коренья, откуда хоть никто не выползал, крупные ягоды и огромные шишки, величиной с голову ребенка.
Оля вспомнила рассказ Альсино о Танеле из Биоинститута, которую похищал на Кавказе снежный человек и тоже угощал ее такой же снедью. Он оказался добрым и даже рыцарем!
Значит, и Мохнатик должен быть добрым! И рыцарем тоже!..
Видя, что Оля не решается прикоснуться к угощению, Мохнатик стал показывать, как надо обгладывать сладкие коренья, как раскусывать кору вместе с насекомыми. При этом он причмокивал от наслаждения губами и строил уморительные рожи…
Но у Оли, к огорчению Мохнатика, аппетита не прибавилось.
Тогда, желая развлечь гостью или показать ей свое миролюбие, он опять принялся танцевать, вскидывая ноги, приседая, подпрыгивая, кувыркаясь и грациозно изгибая могучее тело. Словом, показывал свою ловкость, силу и расположение к Оле.
Она смотрела на него как будто с интересом и думала о том, как его танец заставил ее необдуманно засвистеть, чтобы вызвать на помощь Альсино и других. И вот к чему это привело: теперь она их никогда не увидит! Оля внезапно разрыдалась, размазывая слезы по щекам.
Мохнатик остановился в недоумении, силясь понять, что означают звуки, издаваемые гостьей. И откуда она взяла воду, чтобы смочить лицо.
А Оля плакала и корила себя, зачем пошла за водой, даже и похлебки не сварила, а теперь и вообще не знает, что будет, потому и ревет.
Мохнатик сел подле нее и участливо смотрел, не зная, что предпринять. Да и как ему было понять резкие перемены в настроении женщины из чужого мира?
Оля пересилила себя и перестала плакать. Она внушала себе, что ее выручат, непременно спасут. Кочетков, тот ни перед кем и ни перед чем не остановится, а Альсино… он знает найнов, даже дружит с ними. Он сможет помочь…
И если на Кавказе снежный человек был добр к Танеле, а здесь Мохнатик к ней, то, может быть, в этом мире все, пусть не совсем разумные существа - добрые и согласятся сами помочь ей, проводят к "летающей тарелке", увидят там Альсино. Или он сам придет сюда? Но как он отыщет ее в этих джунглях? Нет! Надо уговорить Мохнатика. Уговорить?.. Но как объяснить, чтобы он понял?
И под тяжестью таких дум Оля сжалась в комочек, уткнула голову в поднятые колени.
Мохнатик, видимо, что-то сообразил и исчез в пещере.
Оля от щедрого угощения отказалась, но это не значит, что голод не давал о себе знать.
"Не стану же я есть этих тараканов!" - с отвращением подумала она и увидела, что Мохнатик тем временем вынес из пещеры какой-то предмет и положил его на землю перед Олей.
Она глазам не поверила! Жареная курица с подрумяненной картошечкой в фирменной целлофановой упаковке! Бери и ешь! Сорви этикетку, и блюдо само подогреется - последний сюрприз какой-то фирмы!
"Откуда это у него? Должно быть, умеет проникать в иные измерения, побывал у нас и стащил, негодный, у туристов или геологов!"
А Мохнатик что-то урчал, бормотал - угощал, наверное…
Оле припомнилась пушкинская Людмила в плену Черномора, которая при виде поднесенных ей яств "подумала и стала кушать".
И девушка последовала ее примеру. Мохнатик по-детски обрадовался и стал подпрыгивать, сотрясая землю. Оля, уплетая за обе щеки, мысленно иронизировала, что здесь ее угощают вкусным обедом, как в лучших ресторанах, и даже услаждают танцами. А ее спутники по ее вине остались даже без похлебки с дымком.
Обглодав последнюю косточку, Оля благодарно кивнула Мохнатику. Но тот понял это по-своему. Вскочил, взял Олю за руку и повел по крутому спуску к берегу реки.
Там собралось много человекообразных мохнатых чудищ, оживившихся при их появлении. Бросались в глаза наиболее рослые по сравнению с Мохнатиком. Видно, старше его по возрасту.
В толпе выделялся один огромный найн с совершенно белой, а может быть, седой шерстью.
Мохнатик подвел к нему Олю и стал что-то поварчи-вать, видимо говоря о ней.
Седой великан протянул свою длинную волосатую руку, свисавшую ниже колен, ласково - именно ласково! - обнял девушку и привлек к себе, как бы беря под свою защиту.
Наины тянулись лапами к Оле, хотели трогать ее костюм, заменявший ей шерсть.
Но Седой бесцеремонно отталкивал любопытных. Потом выстроил всех подковой вокруг освободившейся площадки перед невысоким обрывом над рекой.
Зачем? Оля еще не знала местных обычаев, а то начала бы снова реветь, предвидя собственную участь.
На освобожденную площадку сначала вышел Мохнатик и протянул Оле руку.
Но, должно быть, такая "добыча" здесь считалась общей.
Рядом с Мохнатиком появились еще два найна. Один крупнее и выше его, несмотря на сутулость, другой примерно такого же сложения, как Мохнатик, чем-то даже похожий на него.
Оба показывали лапами на Олю… У нее сердце чуть не остановилось. Это что же? Сразу три чудовища хотят завладеть ею? Да она лучше умрет! И опять слезы подступили к горлу.
Седой не замечал переживаний Оли, а показывал рукой на более крупного найна, которого Оля так и назвала про себя - "Крупный".
На площадке остались Мохнатик с Крупным, тотчас схватившись друг с другом.
Тут Оля поняла, что на этой своеобразной арене-площадке произойдет сейчас борьба, нечто вроде рыцарского турнира за обладание дамой, какой оказалась теперь она, Оля!..
"Драться человекообразным из-за меня? Они что, с ума посходили? Впрочем, как можно с него сойти, если у них его вообще пока нет?"
И Оля, чувствуя на своем плече тяжелую руку старого вожака, стала вместе со всеми зверо-людьми свидетельницей первобытного турнира мохнатых гигантов за право обладать ею…
При одной этой мысли она вся похолодела.
Мохнатик и Крупный крепко держали друг друга волосатыми лапами, зажав в кулаки пучки шерсти противника.
Они не стали бить кулаками и ногами, как в Олином мире дрались на аренах или рингах в угоду орущей публике.
Звероподобные пращуры не пытались причинить друг другу боли и вреда - они как бы топтались на месте.
Оля не сразу поняла, что они не просто упираются, а стараются подтолкнуть противника к краю обрыва, чтобы сбросить его в реку. И такая борьба стоила каждому огромных усилий, напряжения.
Но ни одному не удавалось добиться перевеса.
Оле пришло на ум не раз виденное на экране зрелище - противоборство оленей, оспаривающих свое право на внимание ланки.
Олени упирались рогами, но не наносили удара по сопернику. Они тоже вроде старались вытеснить противника. И когда одному из них удавалось доказать свое превосходство, побежденный уходил, вернее, убегал с поля боя, отнюдь не поврежденный, в отличие от бойцов в цивилизованном мире, которых порой уносили с ринга на носилках, иногда в реанимацию, а порой и в морг… Не говоря уже о боях обреченных на смерть гладиаторов. Они угождали в старину бушующей толпе римлян, внесших так много в развитие цивилизации, но требовавших "хлеба и зрелищ", притом кровавых.
Зрителям любого соревнования свойственно "болеть", волнуясь за ту или иную сторону.