– Я полагаю, что когда вы придёте домой, вас там накажут не меньше, чем в школе.
Джиллиан ничего не сказала. Если она передаст конверт отцу, то уже завтра утром будет в больнице в ещё худшем состоянии, чем Ф. М. Мы об этом никогда не говорили, но я знала это. И я поняла, что директор это тоже знает, что все знают. Он просто принимал это как факт, ничего не говоря.
– Сэр, вы не можете так поступить, – сказала я. – Папа Джиллиан тогда...
Мистер Каркер осмотрел меня, как на биологический образец:
– Что тогда, Форман?
Джиллиан тоже смотрела на меня, перепуганная, и уже с настоящей ненавистью, гораздо большей, чем когда я проболталась о нашем возрасте возле "Помпы". Даже она предпочитает принять всё как есть, согласиться на порку, но не рассказывать о том, что с ней бывало дома.
– Ничего, сэр, – сказала я, сгорая от стыда.
Позже...
Раньше меня никогда не задерживали, но я знала, что это такое. Группа учеников, обвинённых в мелких правонарушениях (т. е. недостаточных для "ремня" или "палки", но за которые мало "строк"), задерживались в школе после уроков на два часа и использовались в качестве рабской рабочей силы для выполнения грязной работы.
Среди сегодняшних задержанных был Джо Гибсон, отец которого был представителем профсоюза. Он сказал, что "задержание" – это для школы возможность сэкономить на разнорабочих. Он был ветераном "задержаний", и в основном его наказывали за то, что он спорил с учителями и ставил под сомнения школьные правила.
Команда задержанных состояла из пяти парней – все из четвёртых и пятых классов, задержанные в основном за первоапрельские шутки после полудня – и нас с Джиллиан, а командовал нами Горилла Оукхёрст. Когда все остальные ученики шли по домам или к автобусным остановкам, мы должны были явиться в зал для Собраний и получить задания и инструменты.
– Я слышал, что вы отправили этого неандертальца Минто в больницу, – сказал Гибсон. – Молодцы, дамы. Кто-то должен был преподать урок этому мерзавцу.
Джиллиан со мной не разговаривала.
Она много думала. О том, что я чуть не сказала директору. Это для неё было важнее, чем снеговик.
А я не могла перестать думать о снеговике, хотя от этих мыслей у меня болела голова. Это не было связано с моими обычными туманными зонами, но чем-то было похоже. Ведь от необъяснимых явлений всего один шаг до туманных зон.
Как только у Джона возникает желание поговорить о летающих тарелках, не дающих покоя ПВО, или о том, что Стоунхендж это древний космопорт, у меня тут же возникает мигрень – мозг предупреждает меня, чтобы я молчала.
Снеговик ожил.
Присутствие ощущалось не только на Тоттерс Лэйн. Здесь оно тоже было. И оно становилось смелее. Оно переставало прятаться. Разминало ледяные мускулы.
Мистер Оукхёрст велел нам надеть пальто, шарфы, перчатки, отвёл нас в подсобку и выдал большие инструменты. Кирки и лопаты. Паяльные лампы. Лестницы.
Немного подумав, он выдал нам непромокаемые плащи, чтобы мы надели их поверх своих пальто. Завсегдатаи "задержания" сразу застонали, предчувствуя, что задание будет не из приятных.
Сегодняшняя работа была связана со льдом. Его так много накопилось в сточных желобах на крышах, что желоба могли оторваться от стены. Мистер Оукхёрст не знал, что делать со мной и Джиллиан, думая (напрасно!), что мы не справимся с кирками и лопатами. В конце концов он решил, что мы с ней достаточно лёгкие, чтобы залезть на лестницы и растапливать наверху лёд паяльными лампами.
– А Хатчер – вон от лестниц, – приказал он.
Дадли Хатчер – прыщавый парень из пятого класса – отбывал наказание за то, что заглядывал девочкам под юбки. Его прозвище было "Грязный Гёрти".
Мы вышли на неосвещённую игровую площадку. Когда наши два часа истекут, наступит уже ночь, похолодает.
Я держалась подальше от снеговика. По борозде в снегу было видно, где он двигался. Он стал больше, как будто бы дети добавили ему объёма, прилепив снежки. Из его боков торчали шипастые ледяные ветви. На голове была борода из клыков-сосулек. Несмотря на кепку и шарф он был похож не столько на снеговика, сколько на какое-то страшное дерево.
Мальчики прислонили лестницы к стене, и Горилла указал вверх. Там, где желоба пристыковывались к водосточной трубе, скопился лёд. Он был похож на большой нарост, от которого вниз по трубе, словно щупальца грязно-белой медузы, спускались замёрзшие потоки.
– Словно тонна замороженной требухи, – сказал Гибсон.
– Залезайте наверх и принимайтесь за него, девочки, – велел мистер Оукхёрст. – А вы, парни, будете разбивать и отгребать в сторону сброшенные ими льдины. Гёрти, ты будешь отвозить лёд на тачке.
Во время "задержания" учителя могут называть детей как угодно.
На мгновение я заволновалась, что когда мы залезем наверх, Джиллиан направит на меня свою паяльную лампу, но я знала, что её обида будет длиться недолго. На меня, во всяком случае. Она не забудет этот случай, но голову терять из-за этого не станет. Она пережила субботний вечер возле "Помпы", переживёт и сегодняшний случай в кабинете директора.
Мы полезли наверх.
– Кто быстрее, – сказала она, всё-таки заговорив со мной.
Она быстро полезла вперёд и выиграла. Я решила лезть осторожно. Парни внизу подшучивали, но под юбки не заглядывали.
(Мистер Каркер отклонил десятки петиций о том, чтобы девочкам разрешили ходить в школу в брюках. Думаю, он был бы рад, если бы мы ещё и в парандже ходили, как мусульманки.)
Наверху, возле крыши, мы уселись на ступеньках и направили пламя на лёд.
Я была рада, что пришлось работать паяльной лампой: она хотя бы руки грела. От талой воды у меня скоро размокли варежки, а затем они начали замерзать и похрустывать.
Подо льдом угадывался стык желобов. От пламени паяльных ламп растекалась вода.
– Берегись! – громко крикнула Джиллиан.
Большой кусок льда отвалился и свалился на землю, разлетевшись на острые осколки.
– Снеговик опасен, – сказала я Джиллиан так, чтобы другие не слышали.
– Мы его растопим, – сказала она. – Паяльными лампами.
– За это наказание будет сильнее, чем "задержание", – напомнила ей я. – Мистеру Каркеру снеговик понравился, ты забыла?
– Чёртов Каркер не знает, на какой он планете живёт.
Раздался хруст, и вдоль обледенелого жёлоба пробежала трещина. Моя лестница выскользнула из-под меня. Гибсон и другие парни пытались её удержать, но я выронила паяльную лампу, и парням пришлось разбежаться в стороны. Лестница закачалась и упала на землю.
Замёрзшими пальцами я держалась за обледенелый жёлоб. У меня внутри всё перевернулось.
Я не понимала, почему я не падаю. Затем увидела, что Джиллиан поддерживает моё плечо, вцепившись в плащ.
– Переставляй ноги на другую лестницу, Форман! – кричал снизу Горилла.
Увидев перекошенное лицо Джиллиан, я вспомнила, как она посмотрела на меня в кабинете директора.
– Не бойся, Сьюзен, – сказала она. – Я не отпущу.
Я и не думала, что она отпустит.
Но я всё равно забросила ноги на лестницу и нашла, за что держаться руками. Нам обеим было неловко, но мы вцепились друг в друга, чтобы держать равновесие. Мистер Оукхёрст с парнями держали внизу лестницу. Даже Грязного Гёрти пришлось позвать.
Жёлоб трещал. Я видела, что лёд двигается, как каша, по нему идут волны, но он не был жидким. Он потрескивал, как снеговик.
Мы с Джиллиан осмотрели весь жёлоб. Весь лёд ожил, он свешивался с окон, с карнизов, с крыши. Он двигался. Даже иней на окнах шевелился, отражая закат, создавая похожие на звёзды радуги.
Внизу раздался чей-то крик.
Мы с Джиллиан посмотрели под ноги.
Снежный ковёр на земле вздыбился, закружился вокруг ботинок и носков парней, поднимался к их коленям. Парни начали топать ногами и пытаться убежать. Брошенная ими лестница качнулась.
Я увидела на штанинах Грязного Гёрти пятна крови.
В снегу было полно шипастых кусков льда.
Из массы льда, намёрзшей на жёлоб, вырвался ледяной кулак и, едва не задев моё лицо, бросился в сторону Джиллиан. Кулак был на конце плотного щупальца. Я могла видеть сквозь эту ледяную руку, у неё была почти растаявшая сердцевина и твёрдая, как железо, оболочка. Джиллиан ткнула в атакующую руку паяльной лампой, и когти растеклись водой.
Лестница долго не простоит.
Мы были рядом с большим окном с замёрзшими стёклами. Я кивнула на стекло и крикнула: "Жги его!". Джиллиан, позабыв о правилах о школьном имуществе, провела пламенем по одному из стёкол. Иней, в котором чудилось страшное лицо, тут же растаял.
Я ударила ногой по стеклу. Плохая идея. Окно так и не разбилось, но моим весом лестницу оттолкнуло от стены.
Джиллиан схватилась за лестницу обеими руками, выронила паяльную лампу, и напрягла всё тело, как прыгунья с шестом, двигая ноги к окну.
Удалившись на какое-то расстояние от стены, лестница качнулась назад, как маятник. Я перелезла на другую её сторону, чтобы своим весом помочь Джиллиан прижать ноги к окну.
Стекло разбилось, и Джиллиан зацепилась голыми ногами за подоконник. Она поцарапалась до крови.
Соскользнув в класс, она затащила туда и меня. Лестница упала. На мгновение мы прижались у окна друг к другу, а затем выглянули через подоконник наружу.
Внизу, на игровой площадке, лежали разбросанные тела мистера Оукхёрста и парней, над ними кружился живой иней, их тела и одежда были проколоты сосульками. Смещая тела, из земли вырастали и исчезали ледяные шипы.
Джиллиан раньше никогда не видела мёртвых.
Не было смысла тратить время на расспросы о том, что происходит.
– Нам нужно выбраться отсюда, – сказала я. – Дедушка сможет что-нибудь сделать.
Джиллиан покачала головой:
– Ни один взрослый не знает что делать, Лобастая. Посмотри вниз, на Гориллу. Мой папа не сможет с этим справиться. И твой дедушка тоже.
Я не могла ей сказать, что она просто не знает моего дедушку.
А ещё я не была уверена, что дедушка захочет помогать "паразитам". Он может стать на стороне снега. Или же он может сложить руки на груди и наблюдать за тем, что будет дальше. Помощь может быть расценена как вмешательство.
– Если мы выберемся, – сказала Джиллиан, – с этим придётся разбираться нам. Не родителям, не учителям, не полисменам. Только нам.
В тёмной классной комнате раздался скрип. Мы обе обернулись. Джиллиан схватила стул.
– Это я, – сказал голос. – Джиллиан, Лобастая, это я, Джон.
Он подошёл ближе. У него из-под пальто выглядывали брюки и рубашка цвета хаки.
– СПОР отменили. Из-за погоды. Я не смог сообщить об этом папе, чтобы он забрал меня раньше.
– Из-за погоды очень многое отменят, – сказала Джиллиан. – Посмотри туда.
Снеговик снова двигался. И он был уже не один. Появились и другие снеговики, поменьше. Они собрались, как солдаты. Некоторые из них не были слеплены людьми. От стены сарая отделился снежный нанос и собрался в безногую форму, в ледяной скелет, прикрытый пушистым снегом.
– Они похожи на рыцарей в доспехах, – сказал Джон.
– Холодные Рыцари, – сказала я.
Джиллиан засмеялась и стукнула меня по плечу. Её смех был слегка надтреснутым.
– В них что, люди внутри? – спросил Джон.
– Нет, они полностью изо льда, – сказала я.
Холодные рыцари осмотрели погибших, мистера Оукхёрста и парней.
– Что происходит? – спросил Джон. Он смотрел на меня, рассчитывая, что я знаю ответ. – Это ненормально, – сказал он.
– И я тоже ненормальная? Поэтому я должна знать?
– Нет, Лоба... Сьюзен. Просто ты часто знаешь что-то необычное, что большинство людей не знают.
– И это мне говорит "Джон Марсианин". Спасибо тебе большое!
Джон расстроился. Не надо было произносить его прозвище вслух. Джиллиан его постоянно "марсианином" называет, и это не важно, но отменя он этого не ожидал.
Всё это очень сложно. Эмоции, нелогичные реакции, кто с кем, кто кому нравится, кто кому не нравится, кто-то кого-то раньше не любил, а теперь любит. Я хотя и не односердечница, но тоже этого не избежала. Меня не покидает мысль о том, что в более рациональных мирах всё гораздо эффективнее.
Эта мысль пронзила мой мозг, словно игла.
Иногда вместе с болью бывают проблески истины. Не иносказания, а настоящая неземная актуальность. Туман на мгновение рассеивается, и я что-то вижу или вспоминаю. Очень редко это бывает что-то полезное. На самом деле это только путает ещё сильнее.
Где-то есть рациональный мир. Дедушка не хотел там жить. Был бы у меня выбор, я бы тоже не захотела. Я чувствовала привлекательность спокойствия, безмятежности, бесстрастного наблюдения, но понимала, что это не для меня.
Мои сердца бились не в унисон.
– Сьюзен... Сьюзен, что случилось?
Джон смотрел на меня широко раскрытыми глазами. У меня пекло лицо. Джиллиан била меня по щёкам.
– Ты ненадолго потеряла сознание, – сказал Джон. – Ушла в Сумеречную Зону.
Я сглотнула и извинилась.
– Это всё чересчур, – сказала я.
– Холодные рыцари куда-то маршируют, – сказал Джон.
Я выглянула в окно. Уже совсем стемнело, и на улицах загорелись фонари. Упавшая паяльная лампа продолжала гореть, отбрасывая на площадку веер оранжевого света. Снеговик уводил своё войско от здания. Они двигались синхронно, скорее как одно существо из нескольких тел, чем несколько отдельных существ. Не имея ног, они не могли идти, поэтому ползли, а иногда катились, как шары, собирая своими снежными боками камни и мусор, и вытягивая из боков ледяные щупальца.
– Чего бы я только сейчас не отдал за огнемёт, – сказал Джон.
Снеговики остановились возле ворот школы.
К воротам подъезжал автомобиль, снеговики замерли в свете его фар.
– Это папа!
Это был джип. В нём был капитан Брент и водитель.
Отец Джона выпрыгнул из джипа, бросил недовольный взгляд на холодных рыцарей, считая их всего лишь помехой, выдохнул облако пара, и потопал ногами.
– Папа, папа! – позвал Джон.
Капитан услышал, что кто-то кричит, но не сразу сообразил, откуда донёсся звук.
– Ты что там делаешь? Ты уже должен быть готов уезжать. Мы опаздываем.
– Папа, отойди от снеговиков!
Капитан Брент пересёк игровую площадку. Остановился над паяльной лампой.
– Это же опасно, чёрт возьми! – сказал он, взяв её в руки. – Какой дурак её тут оставил?
– Папа, снеговики! Берегись их!
Капитан Брент был одновременно озадачен и разражён. Наконец, показалось, что до него дошло.
– А, понял! Первое апреля. Ха-ха, блин!
– Папа... – Джон почти плакал, пытаясь добиться от отца понимания.
Пламя паяльной лампы освещало площадку. Капитан Брент увидел тела погибших. Он огляделся по сторонам. Раздался крик.
Холодные рыцари набросились на джип. Они захлестнули водителя, как волна. Снеговики вдруг слились в живой ледник, который поднялся и обрушившийся на джип. Водитель был внутри – размытая фигура в полупрозрачной глыбе. Я не знаю, раздавило ли солдата, или он утонул, но всё случилось очень быстро.
– Пойдём, – сказала Джиллиан. – Тут опасно.
Ледяные щупальца, извиваясь, заползли в открытое окно и пульсировали, переплетаясь друг с другом.
Мы выбежали из класса, сбежали по лестнице, пробежали через вестибюль, и вышли на игровую площадку. Капитан Брент держал в руках паяльную лампу – возможно, самое полезное оружие в таких обстоятельствах, но её пламя уже угасало.
Огромный ледяной кулак, схвативший шофёра, теперь схватил весь джип и поднял его над землёй. Капот вспучился под давлением, шины лопнули, стёкла разбились, двери сломались.
Капитан Брент не знал, что сказать.
– Папа, это нападение, – объяснил Джон.
Это до него дошло.
– Вот же идиот, – крикнул он на сына. – Что ты опять натворил?
Джон такого не ожидал. За очками, в его глазах были слёзы.
– Я не виноват, – заревел он.
– Как только где-то беспорядок – ты обязательно в нём участвуешь, Джонни. Чья же это ещё вина, а? Ты сам себя превзошёл.
По щеке Джона стекла слеза.
Раздался громкий хруст. От джипа остались одни кусочки, некоторые из них торчали изо льда. Холодные рыцари вновь сформировали из общей каши человекоподобные фигуры. Теперь у большинства из них было по две негнущиеся ноги, и они могли шагать. Они были скорее худые, чем толстые.
Джиллиан посмотрела на холодных рыцарей и на папу Джона. Капитан Брент стоял неподвижно, отказываясь признавать существование ледяных существ.
– Вы сошли с ума, – сказала Джиллиан взрослому. – Совсем сбрендили.
– Не говори так о моём папе, – сказал Джон, утирая рукавом лицо.
Джиллиан закатила глаза.
Холодные рыцари шли к нам.
Нам пришлось затащить капитана в вестибюль, а затем забаррикадировать вход, придвинув к дверям тяжёлый шкаф со спортивными кубками.
От взрослого не было никакой помощи, но мешать он нам тоже не пытался. По обе стороны от дверей некоторые из окон разбились. Внутрь задувало снег.
Я почувствовала покалывание и протёрла лицо. На рукавице осталась кровь. Снег был острый. Каждая снежинка была крохотным опасным лезвием.
Мы отступили из вестибюля в зал для Собраний.
– Мы очень сильно опаздываем, Джонни, – рявкнул капитан Брент. – Это никуда не годится. Мама будет сильно ругаться. И мой командир тоже.
– Заткни своего отца, – сказала Джону Джиллиан, – мне подумать нужно.
Отец Джона не мог поверить, что ребёнок так о нём говорит.
– Слушай... – возмущённо начал он.
– Я знаю, как прогнать холодных рыцарей, – сверкая глазами, перебила его Джиллиан. – Нужно сжечь школу!
Инстинктивно я обрадовалась этой идее!
– Не-а, ни за что, девочка, – сказал капитан Брент. – Общественное имущество.
Вторник, 2 апреля, 1963 г.
Мы спали в школе. Поняв, что для того, чтобы не размёрзлись трубы, нужно топить котёл всю ночь, мы взломали дверь котельной и спрятались там.
Я принесла из своей парты сумку, чтобы писать дневник.
Я всё ещё оставляю записи на будущее. Вот только я уже не уверена, что в будущем буду я. Если холодные рыцари с нами расправятся, и наступит новый ледниковый период, а все "паразиты" окажутся заморожены в ледниках, то могут пройти целые тысячелетия, прежде чем кто-нибудь найдёт эти страницы.
Здравствуйте, потомки.
Хм, слово "потомки" подразумевает наличие у меня детей, а их ведь у меня нет. Тогда так: здравствуйте, будущие.