Я подошёл к нему и встал рядом - так, чтобы закрыть Рыбу. Может, он по пьяни и не разберёт…
Капрал поднял на нас очки.
- Ну чего, выродки, уставились? - сказал он. - Думаете, окопались в своих этих… штольках… или штрельках…Думаете, вас не найдут? В недрах и забоях? Аш-шибаетесь!
Мы молчали, потому что с пьяными дураками разговаривать не следует. Да и с трезвыми…
- Сегодня утром… - сказал Паликарлик и подумал. - Сегодня утром наш радар сработал. Вы тут давно?
- Только перед вами пришли, - сказал я на всякий случай. Уфф. Кажется, они действительно по делу прилетели, а не просто развлекаются. Тогда, может, и обойдётся…
- И ничего там, - он ткнул пальцем вверх, - не видели?
- Ничего, - сказал я. - Ничего и никого.
- Вот такие джаканные уроды и погубят Страну Отцов, - сказал Паликарлик. - Ничего они не видели… А мы, между прочим, только что сожгли в лесу этого… вырожденного… нет, вооружённого! Выродка! И он направлялся в вашу сторону, массаракш! Так что за спасение положено это… поощрение… вознаграждение… с тебя, хозяюшка!
С этими словами капрал перепрыгнул с берега на плот, и обязательно упал бы, но Князь протянул руку и удержал гвардейца.
Я сильно удивился такому благородству, но потом посмотрел на вертолёт и всё понял. Пилот "Кренча" вылез наружу и был, конечно, смертельно пьян, но в руках он держал укороченный гвардейский автомат. Пилота я тоже немножко знал - армейский корнет Тим Воскру. Формально он был старше Паликара по званию, а на деле пикнуть не смел, потому что Боевая Гвардия есть броня и секира нации. Судя по цвету физиономии, свою печень корнет уже угробил на этой дальней точке и в данный момент мало что соображал. Но ствол, тем не менее, смотрел на нас…
Паликар икнул и безошибочно направился к Рыбе. Она стояла закаменелая. Вот сейчас, подумал я и нащупал рукоятку ножа в кармане. Как страшно и как глупо. Как хочется заорать: "Забирай свою джаканную Нолу, пьяная скотина, и вали отсюда!". Почему человек в такие минуты превращается в полный джакч? Нет, не заору, не дождётесь… А вот если бы Князя с нами не было? Тогда как?
Корёжило и выгибало меня от страха, словно тело моё вполне самостоятельно стремилось уклониться от беды… Стану дождём и камнем, стану огнём и ветром…
Но капрал небрежно отодвинул Рыбу в сторону, подошёл к баку с грибами и сбросил всю маскировку.
- Ого! - воскликнул он. - Живём, авиация! Ну-ка, выродки солёные, взяли и понесли!
И мы взяли и понесли. Бак был тяжеленный. Мы старались не смотреть друг на друга. На душе стало легко и стыдно. Перед глазами шатался из стороны в сторону трижды джаканный Паликарлик и победно потрясал ретортой со спиртом.
Вертолёт взлетел, а мы с Князем вернулись на плот. Я зачем-то оттолкнулся от берега ногой - хотелось, видно, убраться с места нашего позора как можно дальше…
Сейчас у Рыбы начнётся истерика. Наверное, Князю известно, как унимать женскую истерику. Судя по его рассказам, господин полковник делает это несколько раз на дню…
- Берегись! - заорал Князь, и вовремя: развернувшийся "Кренч" снова заходил прямо на нас.
Я обхватил друзей за плечи и рухнул вместе с ними в ледяную пучину.
Дым в лесу
…И мотор у Князя выдержал, и Рыба оправдала своё высокое звание - не утонула. Но под плотом мы провели несколько часов.
Так, во всяком случае, нам показалось.
Кое-как дождались, пока не затих шум двигателя, потом Дину сказал, что так и так помирать, и лучше вылезти на Мировой Свет, а то вконец околеем.
Всё-таки прыжок в воду был очень удачной мыслью. Во-первых, мы убереглись от огня. Во-вторых, в процессе контакта я слегка обоссался, но теперь никто не докажет.
Мы валялись на опалённой палубе "Адмирала Чапки", молчали и смотрели, как на поверхности воды догорают омерзительные разводы выплюнутой убийцами горючей смеси.
Наконец Князь сказал:
- Прекрасен дух напалма по утрам! Хоть это и не настоящий напалм, а фуфло, зато хорошо сказано…
- Фуфло не фуфло, а нас бы припекло, - достойно ответил я поэту.
А Рыба приподнялась, оглядела плот и заметила:
- Это ничего. Я боялась, что убытку много больше выйдет… Ладно, делать второй заход сегодня нет смысла…
Кто бы мог подумать! Второго захода сегодня, так уж и быть, не последует. Добрая Рыба, великодушная Рыба! Святая Рыба - покровительница нырял и пугал!
А я-то бабской истерики боялся.
Зато началась истерика у нас. Когда отпустило.
- Князь, - говорю, а голос противный какой-то, визгливый. - Сейчас мы поедем в город. Нет, сначала позвоним от доктора в мэрию и всё расскажем. Пусть присылают полицию. А если Мукомол начнёт вертеть хвостом, вот тогда и поедем. Прямо к твоему папаше. Наверняка у него связи в штабе Гвардии остались. Потому что такого терпеть нельзя. Потому что нас же убивали внаглую, массаракш-и-массаракш! И не свидетелей они хотели ликвидировать, какой уж там грабёж - бачок с грибами. Нет, нас просто так хотели убить. Для забавы. От нехер делать.
- А то они думают, что на них и управы нет, - добавила Рыба.
Князь поднялся, сжал кулаки и закричал:
- Идиоты! Не пойду я ни к какому папаше! Полковник даже близко к этому делу не подойдёт! Он и так рад-радёшенек, что про него в столице забыли! А управы на гвардейцев действительно нет! Уж я-то знаю! А если и пришлют комиссию, нам вообще конец. Если гражданин станет неудобным для Гвардии, то его официально объявят выродком… И перестанет он беспокоить Гвардию…
- Всё равно я этого так не оставлю, - сказал я.
- А что ты сделаешь?
- Ну… - сказал я. - Они же иногда приезжают в Шахты…
- И ты грохнешь капрала у входа в пивнуху, как Бари Безука бедного премьера Чорбу, - сказал Князь. - Из нашей пукалки, которая стреляет через два раза на третий?
- А зачем же ты его взял?
- Для уверенности, идиот!
- Уверился, харя пандейская?
- Сам такой! - невпопад ляпнул Князь - и я заржал. Потом говорю:
- Вы, ваше сиятельство, сперва дослушайте собеседника, а уж после выдавайте свои остроумнейшие комментарии. Они приезжают в Шахты - стало быть, едут по Старому тракту, логично?
- Пока да.
- Там есть одно такое место - Белые Рога…
- Наверняка однажды проезжал, а вообще не помню. Засада всё с тем же револьвером?
- С тобой, Князь, хорошо джакч на пару хлебать, - говорю. - Вечно вперёд людей норовишь. Место там, понимаешь, очень удобное. По краям дороги две скалы - вот так и вот так…
- Для чего удобное?
- Для злодейского теракта, - говорю.
Князь вместо очередной хамской реплики вытащил из кармана тужурки "ибойку" и стал демонстративно вытряхивать из него воду.
- А вот автомат хоть в песке извози - осечки не будет, - сказал он.
- Про огнестрельное оружие речи нет, - сказал я. - У нас не столица. Это там у любого шпанёнка пушка под подушкой. Здесь не так. Сегодня стыришь у погранцов хоть гильзу пустую - назавтра оба берега в курсе! Но живём-то мы всё-таки где?
- Где? - удивился Князь.
- В Шахтах. То есть в районе горных выработок. Раньше главный горняцкий инструмент был обушок, а потом? В результате неумолимого прогресса под руководством Неизвестных Отцов?
- Горный комбайн, что ли? - сказал поэт. - Или эта… фреза Морену? Так они ещё до всяких Отцов…
- Взрывчатка, болван! - сказал я. - Её тут полно. Конечно, промышленная - но чем она хуже армейской?
Князь помолчал, поёжился этак плечиками.
- Изучали мы в кадетке сапёрное дело, - сказал он. - Очень нервная дисциплина. Двоечники не выживают…
- Дядя Ори взрывными работами занимался, - сказал я.
- И не слишком успешно, - осклабилось пандейское отродье.
Примерился я врезать ему по сусалам, да Рыба закричала:
- Ну, вы! Террористы с хутора Весёлые Гниды! За озером лес горит!
Подожгли всё-таки! Ну да, дождь дождём, но у них же не коробок спичек…
Князь глянул вдаль и скривился:
- Дымок жиденький какой-то…
- Это он сейчас жиденький, - говорю я. - А через час…
Рыба решила по-своему:
- Ну-ка переправляйтесь на тот берег, пока пламя ещё можно ветками захлестать! И гляньте - может, они и вправду какого-то бедолагу сожгли…
Князь вздохнул:
- А я-то думал обсудить с лучшим другом святое дело мести…
- Месть - моя забота, - сказала Рыба.
Она взяла мешок с остатками соли, жестом попросила у Князя зажигалку, и Князь подчинился.
- Попробую поработать над нашим недомерком… А вы плывите, плывите! Мореходам нечего на эти дела смотреть!
- Джакч плавает, а моряки ходят, - сказал я. - На какие дела?
Хотя уже сообразил, на какие.
- На какие надо, - сказала Нолу и сошла с палубы "Адмирала". - Только не вздумайте смеяться, даже мысленно, а то ничего не получится… И вообще отвернитесь…
Отвернуться я никак не мог, поскольку занял место на скамеечке педалёра. Во-первых, быстрей согреюсь, а во-вторых погляжу, что станет вытворять Рыба.
- Молчи, Князь, - сказал я с опережением. - Без комментариев. Ты человек приезжий, многого у нас ещё не понимаешь… Лучше прокладывай оптимальный курс, мелей тут нет…
Князь пошёл устремлять взор, а я стал не спеша перебирать ногами.
- Отвернись, шары твои бесстыжие! - крикнула Рыба.
- Не вправе бросить руль! - сказал я в ответ, но всё-таки сделал вид, что прикрываю глаза ладонью.
Рыба запустила обе руки в рогожный мешок, захватила соли и насыпала её на песок - примерно в том месте, куда падала струя из поганого капральского крантика. Ну правильно, ведь нет у ведьмы ни обрезков ногтей, ни волос… И нужно ей торопиться, пока совсем не высохло…
В кучку соли она воткнула какую-то веточку и подожгла. Она что, думаю, всегда с собой весь ведьминский арсенал носит?
Потом Рыба скинула санитарскую рубаху и распустила волосы. Волосы у неё были на зависть признанным гимназическим красавицам, только совершенно белые. И вообще я вдруг сообразил, что Нолу Мирош очень даже ничего…
Мы отошли уже порядочно, но на воде далеко слышно.
У неё даже голос переменился, низкий стал и хриплый:
- Мать Соль, отец Огонь, подарите мне ваши свет и крепость, а возьмите взамен мою чёрную обиду; передайте мою чёрную обиду вечернему ветру, а возьмите взамен его белую лёгость; чтобы понесло мою чёрную обиду в кромешные страны, в гиблые рубежи, в гнилые пески, в колючие кусты, в кипучие болота, в липучие тенёта, в трескучие горы, в паучьи норы…
Рыба при этом ещё исполняла какой-то медленный жуткий танец, кружась вокруг крошечного огонька. До нас доносились уже только отдельные слова:
- …чтобы ему ни в день житья, ни в ночь спанья… чтобы точили они ему семьдесят семь костей да сорок четыре сустава… пошёл пупырями да волдырями… шкура слезла и глаза вытекли… до смертного срока… горел-горел - да не смог догореть…
- Вот так, - сказал я, когда страшные слова стали вовсе неразличимы. - Хоть и живём мы по науке, а от заговора на соль ещё никто не уберёгся…
- Сыночек, да ты всерьёз? - сказал Князь.
- А это уж сам решай, - сказал я.
- Надо запомнить, - сказал он. - Кое-что мне пригодится. Сочиню-ка я мистическую трагедию из жизни простых солекопов! А пока сильно надеюсь, что капрала Паликара от зловещих чёрных чар юной колдуньи хотя бы простая дрисня прохватит! Иначе нет правды в Саракше!
- Да её и так ни хрена нет, - сказал я.
Сбитый лётчик
…"На другом берегу" - это всё равно что "за поворотом".
На другом берегу подстерегла нас другая действительность. Или это уже не действительность была, а какой-то морок.
Видно, наша Рыба перестаралась с заклинаниями…
Выламывать ветки не пришлось - пламя погасло само собой, как я и надеялся.
- А вооружённый выродок им с пьяных глаз привиделся, - сказал я. - Поехали назад. Чаю заварим…
Князь откликнулся с другой стороны кустарника:
- Не совсем привиделся. Иди-ка сюда…
Я подошёл.
В обугленнной траве лежал… лежало…
В том, что это огнестрельное оружие, сомневаться не приходилось, только вот какое…
- На парабайский штурмовой карабин похоже, - сказал я наугад - так, для понта.
- Рядом не лежал, - сказал сын полковника. - В кадетке марки оружия с подготовительной группы зубрят… Оно вообще какое-то… цельнометаллическое.
- На месте преступления нельзя ничего трогать, - сказал я.
- А что, имело быть преступление?
- Ну всё-таки…
Но он всё же наклонился и подобрал эту штуку. Она и вправду казалось отлитой из матовой стали одним куском, как винтовка игрушечного солдатика. Хотя больше всего походило на длинноствольный револьвер-переросток с нелепым и неудобным на вид коротеньким прикладом…
- Как же оно заряжается? - спрашиваю.
- Только не патронами, - сказал Князь. - Видишь, тут у него разъём? Нестандартный разъём, без "гребёнки"… Но к чему-то его подключают… В сеть его подключают для подзарядки.… Точно! Я читал, до войны разрабатывали такие разрядники для армии. Думали, вражеские танки будут сжигать, а в конечном итоге получились у них полицейские шокеры - и то хлеб…
- Какой-то он… оно… корявое, что ли… - сказал я.
- Корявое - значит, эргономичное, - сказал Князь.
- Не понял, - сказал я.
- Эргономичное - это по-вашему, по-простонародному, "ухватистое". Или "приладистое". Короче, удобное… Ага! Вот тут что-то вроде индикатора, красный огонёк…
- Дай посмотрю!
Штука и вправду оказалась очень удобной и неожиданно лёгкой. Я вскинул ствол и стал наводить его на воображаемую цель. Условный противник - секция капрала Паликара - укрылся вон за тем валуном. Враг хитёр и коварен. Огонь!
- А где же у него спуск? - спросил я и машинально сделал указательным пальцем соответствующее движение.
Противник был условный - зато результат вышел конкретный.
Валун сперва словно опутала тонкая ярко-голубая сетка, потом он мгновенно раскалился докрасна - и беззвучно рассыпался чёрной пылью. Только лёгкий малиновый дымок взлетел и развеялся…
Прямо "ведьмин мушкет" из горской легенды!
Повезло настоящему капралу, что первым успел применить огнемёт по вооружённому выродку…
Князь опять стал бледный, как в тот раз на плоту, и часто так задышал. Потом говорит:
- Хоть я и последовательный пацифист, но любое оружие в дырявых неуклюжих лапах штафирки считаю опасностью для всего человечества… Как это тебе удалось?
Я переступил с ноги на ногу и обрадовался: на этот раз штаны сухие! Мужаем!
И возмутился:
- Его какие-то безответственные идиоты сделали. Ведь могло и детям в руки попасть!
- Да уже попало, - сказал Князь. - Дай-ка сюда.
Их пандейское недоразумение, видите ли, старше меня на полгода…
Он осмотрел оружие и заорал:
- Я так и знал! Штатским даже вилку в столовой нельзя доверить! Индикатор погас! Зачем ты весь заряд разом-то выпустил?
Во как! И что можно ответить на такой дебильный вопрос?
Я вытянулся по стойке "смирно", включил дурака и отрапортовал:
- Так что неграмотен, ваше благородие! Не мог прочесть инструкцию, а на занятиях отсутствовал! Готов понести!
Ну, наконец-то он понял, что глупость сморозил, и говорит:
- Выходит, оно улавливает мысли стрелка… Никогда о таком не слышал и не читал. Правда, в "Курьере героев" была статья про индивидуальное оружие - стреляет только в хозяйских руках, но это ведь совсем другое дело. А вот чтобы мысли…
- Не мысли. Я только пальцем шевельнул…
- Пальцем он шевельнул, - проворчал Князь. - Надо было ещё сказать: "кых, кых!".
Вечно он норовит последнее слово оставить за собой…
- А вот Рыбе его покажем, - сказал я. - Пусть ведьма поколдует над "ведьминым мушкетом"…
Их пандейское сиятельство стало ещё бледнее.
- Нет, Чаки, - говорит. - Нет, Сыночек. Мы его никому не покажем, да и сами забудем, как пьяный сон…
- С какой радости? - сказал я. - Мы сдадим его куда следует… Пойдём к господину Рашку и сдадим… Наши оружейники в столице разберутся, а мы внесём свой вклад в светлое дело Отцов… И назовём его - "Гнев Огненосного Творца"! Звучит? Может, даже премию какую дадут…
Князь грустно так улыбнулся, и тут меня пробило на великодушие:
- Отбой, - говорю. - Премия - джакч. Лучше отдай его папеньке, господину полковнику. Пусть начальству своему впарит, что лично изобрёл на досуге оружие возмездия. Тогда выйдут ему и прощение, и повышение, и будет он перед тобой в долгу по самое не могу…
- Так ведь тогда мы уедем отсюда, мой бедный маленький друг, - отвечает грустный поэт. - И ты никогда больше не увидишь прекрасную Лайту…
И лыбится - оттого, должно быть, что я покраснел.
- Нет, Чаки, - повторил Князь. - "Мушкету" сему должно исчезнуть из нашей жизни и памяти навсегда. Без вариантов.
- С какой радости? - опять говорю я.
- А с такой, что ты не знаешь, как наша власть умеет и любит пресекать утечку информации. "Гнев Творца" они, конечно, к рукам приберут. А вот мы с тобой исчезнем неизвестно куда. За компанию подметут и Рыбу, и доктора, и нашу с тобой родню, включая дядю Ори. Кстати, господин полковник скажет тебе то же самое, трусливая милитаристская скотина…
- Кто скотина, ушлёпок захребетный? - я аж захлебнулся.
- Господин полковник, - успокоил меня Князь. - Я же нарочно уточнил для самых сообразительных, что скотина - милитаристская… Вы здесь все люди простые, прямые, бесхитростные, вы даже представить не можете, что это такое - Департамент общественного здоровья. Знаете только бедного алкоголика Рашку…
Может, он и прав.
А, главное, Рыба оказалась права! Что-то в нашей жизни произошло, и ничего уже не будет по-прежнему…
- И к тому же, - сказал Князь, - у "мушкета" должен быть хозяин.
- Да этот хозяин, небось, уже до Трёх Всадников добежал!
- Добежал, если его Паликарлик не сжёг…
- Ага! - говорю. - Паликарлик! Он и нас-то толком сжечь не мог… С трёх шагов…
- Что-то ты, Сыночек, расхрабрился… Давай лучше его поищем!
И мы поискали. Ходили, как положено, кругами. И, скорей всего, не нашли бы - да я об него споткнулся.
Мудрено не споткнуться - бедняга был одет в комбинезон точно такого же цвета, как трава, на которой лежал…
- Ужас какой, - сказал Князь. - Головёшка. Вот и мы такие же плавали бы сейчас в Ледянке…
- А вот комбез-то не сожгло и даже не закоптило, - говорю.
И снова он меня подковыривает. Ну не может без этого!
- Экий ты у нас, Сыночек, деловой. Весь в папочку. Главное, что комбинезончик целенький, в хозяйстве пригодится…
На самом-то деле он жутко завидует, что Мойстарик за меня любому горло перегрызёт и вообще балует. И что я за отца любому…
Но к трупу-то не подходит. Нежные мы…
Ну и хрен с тобой, джаканный поэт. А мы люди простые.