- Да, я деловой, - говорю. - Потому что мануфактуру мы получаем по карточкам. Потому что новую форму в гимназии выдадут только к началу учёбы, и то не наверняка. Потому что на мне сейчас дедовские выходные брюки - больше надеть было нечего. Ты над такими простыми вещами никогда не задумывался, массаракш?
Вижу - заткнулся мой лучший друг.
Эх, закрыть бы покойнику чем-нибудь лицо… Если это можно назвать лицом.
- Мародёрство и есть мародёрство, - сказал Князь. - Даже в дедушкиных штанцах, всё равно мародёрство.
- Ага, - говорю. - Если бы. На комбезе ни одной застёжки.
- Тогда хоть башмаки сними, - издевается поэт.
- А башмаки, - говорю, - у него вроде как прямо из штанин растут…
- Это естественно, - отвечает. - Если у него непростое оружие, то и штаны должны быть непростые… Бери ножик да разрежь! Чего там! Покойнику всё равно…
- Ну и разрежу, - говорю. - Потом Рыба на бабкиной машинке сошьёт…
Джакч! Ни хрена эта ткань не режется.
Князь смотрит на мои усилия и ржёт. Сейчас я как поднимусь…
Да я не поднялся, я взлетел!
Покойник откинул руку и начал бить обугленной ладонью по траве, словно что-то искал…
- Этого ещё не хватало, - сказал Князь. - Не было забот…
Мало того, покойник открыл рот, сверкнул зубами и прохрипел:
- Скорчер… скорчер… скорчер…
И отключился.
- "Мушкет" ищет, - сказал я. - Это на каком языке - "скорчер"?
- Первый раз слышу, - сказал Князь. - Ни на что не похоже. А был он хороший солдат - чуть пришёл в себя, сразу за оружие…
- Теперь-то вроде помер, - сказал я.
- А ты сердце послушай, - сказал Князь.
- Тебе надо - ты и слушай, - сказал я. - У самого очко играет поближе подойти, а тоже - мародёр, мародёр…
Ну, дружбан мой всё-таки себя преодолел - подошёл, встал на колени, положил голову на грудь странному покойнику…
- Нет, - говорит. - Ничего не слышу. Он от шока уже давно должен помереть…
Как же! Труп другой рукой начал шарить!
Князь поднялся и говорит:
- Не могу я смотреть, как человек мучается. Надо его это… И любой солдат тебе скажет, что это правильно…
Достал "ибойку", вытянул руку, отвернулся, зажмурился и нажал на спуск.
Осечка.
Он пошёл на вторую попытку, но я не дал:
- Хватит. Он с тобой уже в кидонскую рулетку сыграл и выиграл. Доставим его к доктору Мору. У доктора и голова большая, и борода густая. Вот он и разберётся, кто живой, а кто не очень.
- И как же мы его доставим? За руки, за ноги?
Я задумался, и не зря:
- Читал такую детскую книжку "Маленькие отважные сердечки"? Там во время Войны за Проливы двое пацанов на оккупированной территории нашли нашего сбитого лётчика. Раненого. Пацаны были ещё мелкие, так они тащили его на парашюте. То есть он лежал на парашюте, а они тянули за стропы…
- Где же мы парашют возьмём? Что ты несешь? Сколько лет уже ни одного самолёта никто не видел, а особенно здесь!
- Ну, этот урод сказал же, что на радаре…
- На радаре дежурят кандидаты, им от усталости и от голода могут даже драконы померещиться! Я-то представляю, что там творится, бывал в гвардейских казармах…
- И всё-таки пойдём поищем, - сказал я.
- Вот и иди. А я лучше за тряпкой той схожу, которая на плоту лежит. Она как-то реальнее.
И пошёл он за реальной тряпкой, а я решить пройтись по окрестностям - из принципа.
Лучше бы я этого не делал.
Отошёл я всего несколько шагов, и чувствую - что-то не то. Я даже сначала не понял.
Потом понял - ноги стынут. Подошва у старых летних сандалий тоненькая, и сквозь неё ступни холодом пробивает.
Посмотрел вниз - уж не по снегу ли чапаю? Оказалось - нет, не по снегу, да и ближайший снег - на Трёх Всадниках. Иду по сырой траве, и чем дальше, тем холод сильнее, как от озера…
Наконец смотрю - трава уже седая от инея.
Впереди - редкие деревья, частый орешник. И ещё кое-что.
Словно пузырёк в стекле - даже не пузырёк, а просто небольшое утолщение. Дефект. Часть картинки как бы выгибается навстречу или обволакивает большое невидимое яйцо. Вроде бы ничего там нет, а всё равно что-то есть…
Но самое страшное даже не это. Перед странной выпуклостью в пейзаже сидели спинами ко мне пять головастых лесных собак. Сидели, словно поджидая того, кто выйдет из этого оптического феномена. На моё присутствие они, хвала Творцу, не среагировали.
И не стал я дразнить судьбу. Один раз уже повезло. Или даже два - ведь чудо-ружьё могло просто разорваться в руках по моей дурости. Хватит чудес на сегодня.
И Князю ничего не скажу, тот непременно ведь начнёт свою аристократическую храбрость доказывать, а оно мне надо?
Но я ещё, конечно, вернусь сюда - только не завтра, а попозже… Потом… Когда собачки уйдут…
Когда-нибудь.
Князь уже не только сходил на берег, но и уложил "сбитого лётчика" на плед. И только хотели мы тронуться…
- Стоп, - говорю. - А этот? Скорчер-то?
- Да пусть тут лежит, - сказал Князь. - Зашвырну его в кусты…
- Нет, - сказал я. - Тут его могут найти.
- Кто?
- Ну, во-первых, капрал может протрезветь и вспомнить про вооружённого выродка. Прочешут все окрестности. Во-вторых пограничный наряд - сколько раз мы их на этом берегу с крыши санатория видели? Ладно, я сам возьму…
- Нет! - взвился Князь. - Я нашёл, мне и нести!
Подошёл он к скорчеру, поднял, говорит:
- Что же они ремень-то к нему не приделали? А то бы закинул за плечо, да и…
Я держусь за свой угол пледа, на покойника не смотрю - вдруг опять зашевелится, на Князя тоже…
Наконец говорю:
- Ты чего - закимарил, массаракш-и-массаракш?
- Нет, - отвечает Князь еле слышно. - Оказывается, есть у него ремень, нашёлся… Не было ремня - и стал ремень… Как же я раньше его не увидел?
- Да потому что тебе спесь дворянская шары застит, - сказал я. - Ну, раз-два, взяли!
В общем, дотащили мы этого лётчика до "Адмирала" без приключений, если не считать того, что цвет комбинезона изменился. И не только изменился, но и повторил узор на пледе…
- Ого! - сказал Князь. - Вот это маскировочка! Боюсь, что от одёжки сей тоже могут неприятности великие воспоследовать…
- Тогда попробуй снять, - сказал я, уселся за педали и скомандовал:
- Не спать на носу!
- Полный вперёд! - откликнулся Князь.
Дошли мы примерно до середины озера - слышу, что-то громко плеснуло.
Обернулся - так и есть, их сиятельство зашвырнули скорчер в озеро на самом глубоком месте!
Я вскочил, схватил его за грудки, он меня, но подраться как следует не успели, потому что запнулись об "сбитого лётчика" и полетели в воду.
"Адмирал Чапка" продолжал тихонько двигаться по инерции.
Мы дружно догнали плот и вылезли на палубу. Всё произошло так быстро, что даже замёрзнуть толком не успели.
- Смотри, - говорит Князь.
Смотрю.
Этот самый "ведьмин мушкет" качается на воде, словно сделан не из металла, а из упаковочной прокладки какой-нибудь.
И начал я хохотать, как дядя Ори в праздничный день. Всё, достали вы меня, проклятые.
И заорал я песню - древнюю горскую песню времён воеводы Гуса Счастливого, которого горцы прозвали Старым Енотом:
Плывёт по реке топор боевой - эхой!
Это Старый Енот снова весть подаёт северным кланам.
Ну и пусть он плывёт, не пойдём мы на бой - эхой!
Нынче нет дураков, драться за чужаков - да на хера нам?
Замок доктора Мора
…Если человек похож на полоумного профессора, одевается, как полоумный профессор и несёт всякий бред, как полоумный профессор - стало быть, это полоумный профессор и есть.
Именно таков доктор Мор Моорс.
На голове у него шапка курчавых седых волос, плавно переходящая в чёрную курчавую бороду. Получается этакий шерстяной шар, из которого выглядывает собственно доктор.
В бороде у доктора Мора хранятся предметы первой необходимости - авторучка, сигаретка, карамелька и маленький шприц. Возможны варианты.
Стёкла очков у доктора Мора разноцветные - одно синее, другое красное. И халат разноцветный, потому что сроду его не стирали.
Интересно, что всё о внешности доктора мы уже знали до того, как познакомились с повелителем "Горного озера" лично.
Вот ведь как бывает: жители Верхнего Бештоуна всячески избегали проклятого санатория - но тем не менее откуда-то знали, что завёлся там полоумный профессор, да ещё и с ужасным помощником, знали с подробностями…
Когда они туда пришли, на каких основаниях поселились, почему власти не гонят эту парочку взашей, никто не мог нам объяснить.
Санаторный комплекс, по идее, давно уже должен был заселиться всяким сбродом: дикими горцами, беженцами, бродягами - по-другому ведь не бывает.
Но вот как-то не заселился.
Время от времени доктор приезжал в город на огромном ярко-зелёном "магистре", непременно посещал контору господина Рашку и ехал потом либо в шахтинскую больницу, либо в госпиталь к погранцам. Это означало, что у тамошних врачей возникла проблема.
"Слава Творцу, что хоть Паука своего в люди не вывозит, - говорили бабы. - Но специалист он знающий!"
В седьмом классе мы с Князем даже сочинили длинную историю в картинках - "Замок доктора Мора". Извели на это целую тетрадь, за порчу её был нам лютый втык ("В столице гимназисты вообще пишут на полях старых газет, а вы…"). Зато эта история всё убедительно объясняла.
Текст был Князев, картинки - мои.
К картинкам прилагались реплики действующих лиц, как в настоящем "альбоме приключений".
…Раньше господин Мор Моорс, главный медицинский академик, жил в столице и занимал там роскошный особняк на набережной. Каждый день он совершал выдающиеся научные и здравоохранительные открытия, и благодарные сограждане осыпали врача-гуманиста цветами и купюрами. ("Ура!", "Слава добрым докторам!", "Вы спасли меня, профессор!").
Но потом благодарные сограждане стали замечать, что в прославленном столичном варьете стали пропадать танцовщицы. ("Рада снова не пришла на репетицию!", "Да, это берцовая кость нашей бедной девочки", "Куда смотрит полиция?")
Участковый комиссар Пал Петру, переодевшись до полной и окончательной неузнаваемости, поступил без конкурса в труппу варьете и стал ловить зловещего похитителя на живца… ("Чья протеже эта мужеподобная корова?", "Пандейского шипучего даме!", "Ах, нет, барон, я доберусь до дому одна…")
Не прошло и трёх дней, как похищение состоялось. Когда комиссар очухался от хлороформа, то увидел над собой занесённый скальпель врача-гуманиста. ("Вы арестованы, дипломированный изверг!", "Они положили свои прекрасные тела на алтарь науки!", "Заткни свою поганую пасть и вытяни лапы!")
Ну, в общем, вы поняли.
Изверг вскочил в свой "магистр" с форсированным двигателем и умчался в горы. Началась война…
Испортить вторую тетрадь нам не дали преподавательские репрессии. А там ведь предполагалось самое интересное: как доктор боролся с ожившими мертвецами, как из нескольких вражеских тел сшил себе верного слугу Айго… Что вы хотите - седьмой класс!
"Ведьмин мушкет" мы временно спрятали под причалом - будет ещё время перенести его в более надёжное место.
- Что вы мне сегодня принесли, мальчики? - доктор Мор уже встречал нас на крыльце. Тут же стояла Рыба. Неужели чуяла, что вернёмся мы… не одни?
- Какая прелесть! - воскликнул доктор, когда тут же, на ступеньках, осмотрел нашу ношу. - Ещё тёпленький! Айго, тащи его на стол и всё там приготовь! Нолу, за работу!
Вот таков наш старый, добрый доктор Мор. Такой весь наш, такой свойский…
А тогда, при первой нашей встрече, мы с Князем тряслись и руками удерживали друг друга от немедленного бегства. Тем более, что за спиной доктора маячил Айго-Паук - кисти рук его касались земли, глаза смотрели в разные стороны и напоминали теннисные мячики…
Усыпят они нас или будут расчленять так, без наркоза?
Но доктор указал двум перепуганным собственной смелостью оболтусам на пыльный кожаный диван, стоящий в холле.
Вместо мучительной расчленёнки мы прослушали не менее мучительную лекцию - совсем как в романах "Сыновья ротмистра Нану" или "Остров Отложенной Смерти", или в любом другом сочинении детского писателя Вело Чукки. У него непременно присутствует полоумный учёный, который вкладывает ума всем остальным действующим лицам. Обычно он занимается этим на фоне или океанского шторма, или извержения вулкана, или нападения диких племён…
Так что нам ещё повезло. Видимо, доктор просто истосковался по слушателям. А тут мы подвернулись.
- Друзья мои! - воскликнул он. - Пускай окружает нас тьма - нация наша, основа Старой Империи, пребывает на пороге невиданного расцвета! Вы можете возразить - как, среди разрухи, голода, развалин, уничтоженных держав, заражённых земель и морей я осмеливаюсь говорить о расцвете? Сейчас, когда наш народ балансирует на грани полного вымирания и деградации? Да, именно сейчас! Сейчас, когда алчные соседи называют Страну Отцов "безнадёжно больным человеком" континента, а хищные щупальца Островной Империи оскверняют своими прикосновениями наше побережье! Проклятой памяти Синий Союз Кидона надеялся уничтожить Старую Империю своим вероломным превентивным ударом. И это ему удалось! Удар возмездия превратил Кидон в радиоактивную пустыню - зато и наше государство получило неисцелимую, как многие думали, рану. Но произошло чудо! Как врач, уверенно могу сказать, что человеческий организм в минуту смертельной опасности мобилизуется, обнаруживает все скрытые резервы - и подчас выходит победителем. И тогда кажется, что сама природа приходит ему на помощь. Так оно и есть! У меня сейчас нет строгого научного объяснения тому, что произошло со всеми нами. Может быть, это положительная мутация. Может быть, вышний промысел. Может быть, животворное влияние Мирового Света, поскольку тесно с ним связано. Я не Творец, ведающий всеми тайнами мироздания. Я пока не знаю, как назвать эту силу. Придёт день - я установлю и назову её. Но воздействие этой силы очевидно! Как иначе объяснить то, что наш народ не отчаялся, не пал духом, не погрузился в депрессию, хаос и анархию? Что вызывает то чувство священной ярости и вместе с тем беспричинного восторга, которое охватывает нас по утрам и в конце трудового дня? Почему мы верим в нашу страну и её вождей вопреки всем обстоятельствам, а подчас и здравому смыслу? Где черпаем мы силы для жизни и борьбы?
Он сделал паузу, будто ждал ответа он нас. Но не дождался - и поэтому продолжил сам.
- В эманациях Мирового Света! Именно они, изливаясь на усталую, измученную страну, выковывают в ней нового человека - будущего повелителя всего Саракша. Именно этого нового человека и ненавидят наши внешние и внутренние враги, внешние и внутренние выродки. Те, кому не дано воспринять животворное тепло Мирового Света. Те, кто не желает перемен и не хочет их признавать. Те, кто препятствует этим переменам вопреки всенародной воле. Генетический мусор, издержки эволюционного прорыва… Лжеучёные вроде лжеколлеги Зефа… Огненосный же Творец не только метит, но и карает шельму! Это от наших успехов хватаются за голову жалкие выродки, это наша воля и решимость заставляют их корчиться от боли и невозможности слиться со всем народом, это…
Ну, короче, вы поняли. Первая встреча наша состоялась как раз утром, вот доктора и накрыло яростью пополам с восторгом.
А мы с Князем тогда только одно накрепко усвоили: все взрослые - или джакнутые, или выродки… И мы в своё время тоже или джакнемся, или выродимся…
Сейчас мы сидели на том же кожаном диване, на котором выслушивали некогда докторскую лекцию, и дремали. После страшного нынешнего дня не было сил ни добраться до постели, ни пошариться на кухне - наверняка фермеры натащили доктору свежей жратвы, - ни даже соображать.
И уснуть толком не могли, болтались в каком-то полубреду, не чуя ни себя, ни времени…
Из полубреда выплыла в полумрак холла наша Рыба. Медицинский халат на ней, в отличие от докторского, был идеально белым, и белизну эту подчёркивали капельки крови на груди.
Кисти рук в белом латексе она держала на весу, словно заправский и взаправдашний хирург после операции. Перебирала при этом пальцами, чтобы нерасторопные мужики догадались и помогли снять перчатки.
Но мужики мы сегодня были воистину нерасторопные, и поэтому не двинулись с места.
Доктор Нолу досадливо фыркнула, содрала одну перчатку с помощью зубов, затем содрала вторую и бросила их на плиты пола.
- Пациент будет жить, - объявила она.
Глубоко вздохнула и добавила:
- Правда, как на грядке кабачок… Мы же не Творец…
Страна Чудес для седьмого класса
"Я не Творец" - это любимая поговорка господина Мора Моорса. Полностью она звучит так:
"Я не Творец, ведающий всеми тайнами мироздания. Я всего лишь бедный провинциальный студент, робко заглянувший в бездну премудрости".
Зацените скромность!
Поговорку эту нам пришлось услышать многажды, потому что лекции доктора Мора были обязательной платой за пребывание в санатории "Горное озеро".
И оно того стоило. Иначе всё свободное время нам приходилось бы торчать или в гимназическом спортзале, или в новеньком молодёжном клубе "Весёлые Отчичи", или тайно распивать спиртное на развалинах Старой казармы, а потом шататься по Шахтам в поисках безрадостных приключений.
А здесь к нашим услугам действительно был целый замок: главный корпус в качестве донжона, окружённого коттеджами и службами. И мы могли себя считать самыми счастливыми семиклассниками на всём послевоенном Саракше.
Главный корпус был выстроен по образу и подобию дорогущей гостиницы "Как дома". Князь сказал, что до войны сеть таких гостиниц была разбросана по всему континенту. Чтобы, значит, странствующие богатеи везде чувствовали себя как дома.
Правда, некоторые номера в "Горном озере" отличались от стандартных - ну там, стальные двери, решётки на окнах, стены обиты пробкой… Но это же мелочи!
Одно крыло главного корпуса, к сожалению, выгорело. Там, по закону подлости, проживали в номерах прима-класса джакнутые миллиардеры и запойные кинодивы, и добра у них было видимо-невидимо.
Сильно горевала Рыба, что пропали самые дорогие вечерние туалеты спятивших актрис. Но и без того она потихоньку таскала из санатория бывшие шикарные тряпки, не слишком побитые молью, что-то чинила, перешивала на бабкиной машинке и продавала. Мы не возражали.
Но Рыба появилась гораздо позже. А тогда…
Сами-то мы нацеливались на солидные вещи - золотые зажигалки, часы, футляры для карточных колод, зажимы для галстуков и тому подобное, включая ножи и пистолеты…
Но горбатый Айго-Паук задолго до нас освободил номера от всего сколько-нибудь ценного. И понятно - ведь жалованье-то доктору никто не платил. Поэтому для нас часы и зажигалки были не золотые, а простые, но всё-таки дармовые.
И никакого оружия мы, увы, не нашли.
Зато и никакие мертвецы по номерам уже не валялись - тот же Паук постарался. Так что нет худа без добра.