- Я заметила, - с иронией отозвалась Инга. - И думала, что решишь ты.
- Вот давай и брось свой жетон, - предложил Питер. - Орел - пойдем по левой, решка - по правой.
- Ну?
- Не "ну", - сказал Питер, - а выпасть должна решка, потому что идти нам по правой тропинке.
- Почему? - спросила Инга. - Я бы пошла по левой, там больше тени, и она не такая крутая.
- Замечательное рассуждение! - восхитился Питер. - Левая тропинка сворачивает в лес и - посмотри! - теряется между деревьями. Скорее всего, она так и плутает по лесу, тогда как правая круче, но ведет вниз, в Долину, и видно ее далеко, деревья не загораживают. Под солнцем, конечно, жарковато, но зато выйдем куда надо.
- Да, - с сожалением произнесла девушка, - видишь, какая я глупая, не подумала…
- Вовсе ты не глупая, - сказал Питер, - просто тебе хотелось, как удобнее и легче.
- А надо, как правильнее, даже если это тяжелее, - подхватила Инга. - Пойдем по правой.
- Только если это покажет жребий, - твердо сказал Питер. - Кидай монетку.
- Ты серьезно?
- Да. Я хочу увидеть, как у тебя получается.
Инга пошарила в наружном кармашке кофточки, достала зеленый кружочек, на одной стороне которого был простой орнамент из трех цветков, а на противоположной выбито имя владелицы. Питер подержал монету в руке, подкинул на ладони, вроде бы все было нормально, центр хорошо сбалансирован, да и не могло быть иначе: от монеты порой зависела жизнь человека, нельзя допустить, чтобы чаша судьбы все время склонялась на одну сторону.
- Нормальная монетка, - сказал Питер. - Бросай.
Инге не нравилось то, чего от нее хотел Питер. Она не понимала, зачем ему нужно было устраивать представление, когда они оба - возможно, единственные на всем белом свете - знали, что это глупо?
- Бросай, - нетерпеливо сказал Питер, - я хочу видеть. Девушка положила монетку на правую ладонь, прикрыла левой, представила, как выпадает сторона с ее именем - решка, потому что по решке они пойдут направо, - подбросила монетку, подождала, когда зеленый кружочек, достигнув верхней точки траектории, начал падать, и подхватила его в тот момент, когда…
- Вот, - сказала она. - Решка, сам видишь.
- Да, - выдохнул Питер. - А если еще раз?
- Нет, - сказала Инга. - Где ты видел, чтобы судьбу испытывали дважды?
- Это ты называешь - испытывать судьбу? - с иронией произнес Питер и прикусил язык. "Не заговаривайся, - сказал он себе. - Она была воспитана в деревне, ты слишком многого от нее хочешь, да еще сразу. Ты понимаешь, какое тебе выпало счастье, не нужно испытывать ЭТУ судьбу".
- Как у тебя получается? - спросил он равнодушно, будто о чем-то несущественном. Инга опустила монету в кармашек, застегнула клапан - не дай бог потерять в дороге эту самую ценную в обиходе вещь.
- Не знаю. Просто думаю: пусть решка. По-моему, важно подхватить монетку в нужный момент.
- Для этого ты должна видеть, как она летит, а это такая острота взгляда…
- А я хорошо вижу, - сообщила Инга. - Вон на дерево птичка села, с желтой грудкой…
- Птичку и я вижу, - пожал плечами Питер. - Грудка… Может, и желтая, у меня зрение не из лучших, в детстве читал много, тогда еще книги были…
- Настоящие? - восхитилась Инга.
- Что ты имеешь в виду? - осторожно спросил Питер. - Что значит "настоящие"?
- С которыми можно было разговаривать.
- Как раз подобные книги не были настоящими, - поморщился Питер. - Дед Борис говорил: "Шкатулки для идиотов". У него хранились книги на бумаге, страницы можно переворачивать, и назад возвращаться, и заглядывать в конец, если очень уж интересно…
- Никогда не видела бумажных книг, - зачарованно произнесла Инга.
- Естественно…
Питер замолчал, ему не хотелось продолжать этот разговор. Поднялся с камня и пошел, а Инга вприпрыжку бежала рядом и забегала вперед, чтобы посмотреть, куда сворачивала тропа, и если было слишком, как ей казалось, круто, подавала Питеру руку, и он опирался, не пренебрегая помощью. Рубашка на спине стала мокрой от пота, ноги гудели, надо бы сделать привал, но прошли они слишком мало, Инга не устала, а он уж как-нибудь потерпит, важно до полудня спуститься к реке…
Что-то ухватило его за ногу, и Питер повалился вперед, вытянув инстинктивно руки. Падая, он сильно ушиб ладони, перекатился на спину и быстро освободился от рюкзака.
- Что с тобой? Ты ушибся? - Инга склонилась над ним, помогла сесть, с ужасом разглядывая его расцарапанные ладони.
- Посмотри, - сказал Питер. - Нить натянута через тропу, да?
- Да, - приглядевшись, согласилась Инга. - Не нить, проволочка какая-то.
- Ну вот, - с удовлетворением произнес Питер, - пришли, значит. Садись, подождем.
- А что…
- Тихо, - сказал Питер, прислушиваясь. Лес шумел кронами деревьев, ветер проходил поверху, а внизу даже травинка не шевелилась, кусты были неподвижны, и за кустами в полумраке не виднелось никакого движения. Проволочка выходила из леса и уходила в лес; можно было, наверное, потянуть за нее, и она зазвенит, как струна, нота получится, конечно, низкая. Может, для того проволоку и натянули, чтобы поиграть на чьих-то нервах, а не потому, что хотели кого-то остановить, поймать, сунуть в мешок…
- Ой, - пискнула Инга, и Питер мгновенно обернулся. Метрах в пяти, у поваленного дерева стоял мужчина в холщовых штанах и экзотической, с попугаями и павлинами, рубахе. В руке он держал ружье, и хотя дуло было направлено в белый свет, оружие наверняка было заряжено и готово к стрельбе.
- Здравствуйте, - сказал Питер. - Я споткнулся о ваш пограничный забор…
- Идите обратно, - произнес мужчина гулким басом, и ствол ружья чуть опустился. - Наверх. Здесь частное владение.
Питер вздохнул. Судя по произнесенному тексту, мужчина оказался как все, от родичей Инги не отличался, и это было очень печально, потому что, если они там, в Долине, все такие, то приходить не имело смысла, и значит, последний год прошел напрасно, нужно все начинать заново, а где теперь искать, никто не скажет.
- Будете стрелять? - спросил он, вытягивая гудевшие ноги. - А в кого сначала? В меня или в девушку? Это важное решение - кого пристрелить первым.
Мужчина нахмурился, и левая его рука потянулась к брючному карману (вот где он держал свою монетку), а правая повела ружьем, показывая пришельцам, что это все-таки не игрушка, ведите, мол, себя скромнее.
- Как вас зовут, друг мой? - мягко спросил Питер. - Это ведь не секретная информация, так?
- Игорь Толоконников, - сообщил мужчина, вытянул из кармана черный жетончик, но получилась заминка, потому что правая рука была у Игоря занята, поймать подброшенную монету он не мог, а если монета упадет на тропинку, то ее придется искать…
Пока Игорь соображал, как ему поступить, и, конечно, не мог решиться, Питер поднялся, оставив рюкзак на камне, подошел к "пограничнику", спокойно отобрал у него ружье, проверил затвор (патрон действительно находился в патроннике, а оружие - на предохранителе) и сказал:
- Отбой тревоги.
Он отступил на шаг, направил ружье в грудь ошарашенного Игоря, положил палец на спусковой крючок и сказал Инге:
- Девочка, тебе придется потащить рюкзак, справишься? А может, ты возьмешь на прицел бравого солдата, а рюкзак все-таки потащу я? Тебе сложно решить эту маленькую задачу? Тогда я решу сам, хорошо?
- Я возьму рюкзак, - сказала Инга, и Питер бросил на девушку быстрый взгляд: на ее лице не было и тени сомнения, видимо, держать в руках оружие было ей противно с рождения, а потому и решение далось легко.
- Хорошо, - кивнул Питер. - Игорь, идите вперед, я за вами, Инга - замыкающей. И никаких лишних движений.
- Да, - сказал Толоконников и пошел вниз по тропе, не оглядываясь и не соразмеряя свои шаги с шагами незваных гостей. Питеру было все равно, а Инге наверняка тяжело тащить котомку, перескакивая с камня на камень.
- Стой! - приказал Питер, но Игорь продолжал идти, будто не слышал. Он действительно не слышит, - подумал Питер, - я ведь не назвал его по имени.
- Толоконников! - крикнул он. - Остановись!
Игорь застыл на месте, будто солдат по команде бравого сержанта.
- Инга, - сказал Питер, - оставь рюкзак здесь, никуда он не денется. Эти… Пока они будут соображать, что с ним делать, мы уже спустимся и пошлем кого-нибудь.
- Я сама хотела это предложить, - тяжело дыша, проговорила Инга. Дальше пошли налегке, Питер повесил ружье на плечо, не было смысла постоянно целиться Игорю в спину, тот и не думал оборачиваться, шел, насвистывал себе под нос, а может, это птица тихо пела в кустах?
Минут через десять тропа вывела их на берег реки, лес кончился, дальше - на противоположном берегу - были поля до самого горизонта, там росло что-то желтое и высокое. Может, пшеница или рожь, Питер в этом не разбирался. А у леса стояло десятка два домиков, одноэтажные кирпичные строения. Типичная деревня, такая же, где жила Инга, и народ здесь был такой же - две женщины средних лет сидели на скамье и равнодушно смотрели, как Питер конвоировал их земляка, а трое мужчин, о чем-то спорившие перед закрытой дверью, замолчали и наверняка не могли взять в толк, что им надлежало делать в такой нестандартной ситуации.
"Господи, - подумал Питер, - обычная картина. Неужели я ошибся?.."
- Это Игорь Толоконников! - крикнул он. - Забирайте, мне он не нужен. А как зовут вас? Каждого! Сначала ты, потом ты, а потом ты!
Мужчины назвали себя, а Питер запомнил; самому младшему вряд ли исполнилось двадцать, а самому старшему, седому и лысоватому, было, скорее всего, больше пятидесяти.
- Олег Кардин!
- Николай Кожевников.
- Дмитрий Попов…
- Ружье у вас наверняка одно на всю деревню, - задумчиво сказал Питер. - И носите вы его по жребию, верно? Сегодня не повезло Игорю. А кому не повезет завтра?
- Мне, - сказал молодой Олег Кардин.
- Тогда возьми эту штуку, а то у Игоря нервный срыв, и доверять ему оружие я бы не стал. Может случайно нажать на курок, а потом ему прямая дорога в сумасшедший дом.
Питер протянул Олегу ружье, и тот застыл, мучительно соображая, что делать с оружием - день был не его, указаний на этот счет не поступало, вариантов решения было не два и даже не пять… Пришлось Питеру взять на себя и эту инициативу.
- Веди, - сказал он. - Где у вас старейшина? В смысле главный. Председатель. Шеф. Или как вы его называете?
- Мэр, - пробормотал Олег.
- Ну да, - улыбнулся Питер. - В таком огромном городе, как ваш, естественно, должен быть мэр. Веди.
Потоптавшись, Олег повернулся и, держа ружье, как палку, направился к единственному на всю деревню двухэтажному дому, отличавшемуся еще и тем, что фасад его украшали две нелепые дорические колонны, ничего не подпиравшие, но создававшие, видимо, впечатление величия - для местных жителей, конечно. Питер усмехнулся, увидев надпись поперек фасада, сделанную масляной краской: "Мэр города Баимова, Башкортостан, Россия".
"Только триколора на древке не хватало, - подумал Питер. - А может, его и вывешивают при каждом удобном случае. Наверняка вывешивают, жребий бросать не надо, все даты в календаре расписаны, а то, что России не существует, бабушка надвое сказала, точных указаний не поступало, и если у них так жребий выпал, то стране - быть…"
Вслед за Олегом Питер и Инга вошли в светлую прихожую, где стояло два потертых дивана с выпиравшими пружинами, большой круглый стол, покрытый скатертью, на которой спиралью вились желтые и рыжие цветочки, похожие на лютики, а в простенке между окнами, затянутыми полиэтиленовой пленкой, стоял настоящий книжный стеллаж, и что совсем удивительно, не пустой, а с книгами - большими и толстыми, маленькими и тонкими, относительно новыми и совсем потрепанными. Ноги сами повели Питера к стеллажу, ему и жребия не надо было бросать, даже если бы он - не приведи господь! - был таким же бивалентным, как прочие обитатели славного города Баимова, Башкортостан, Россия.
- Подумать только, - бормотал Питер, вытаскивая книги и ставя на место, - настоящий Сэлинджер… нет, вы поглядите, это же Достоевский две тысячи двадцать шестого года издания, за сколько же лет до Сверхновой? Ну да, пятнадцать…
- Это книги? - спросила Инга, она стояла рядом и смотрела с испугом, будто, перелистывая страницы, Питер совершал кощунство, которое непременно обернется для него страшным наказанием.
- Книги, - сказал Питер. - Представляешь, самые настоящие, я не видел книг лет десять, нет, больше…
- Господа, - сказал голос за его спиной, - попрошу вас сесть и ответить на мои вопросы.
Питер обернулся, поставив на место томик Гранина. Посреди комнаты стоял старик - тощий, как трость, которую он держал в правой руке, морщинистый, как старый персик, пролежавший месяц в закрытой коробке, и лысый, как вершина горы, которую Питер как-то видел на картине, лежавшей в углу комнаты в доме, где он остановился на ночлег. Наутро картину сожгли, потому что в голове хозяина квартиры возник вопрос, что делать с этим произведением отжившего искусства. Вариантов было, к несчастью, всего два: сжечь или выбросить на свалку. Жребий выпал: сжечь, что и было сделано в присутствии Питера. Он, конечно, пытался сказать какие-то слова в оправдание художественного творчества, но после того, как монетка была брошена, любые слова до сознания хозяина дома уже не доходили.
- Садитесь, пожалуйста, - с угрозой в голосе повторил требование старик, и Питер опустился на диван. Инга села рядом, на самый край, будто собиралась сразу вскочить и куда-нибудь бежать.
- Что привело вас в наш город? - спросил старик, сложив руки на тощей груди и переводя взгляд с Питера на Ингу.
- Не что, а кто, - поправил Питер. - Ваш человек и привел, он сказал, что его зовут Игорь. А вы, видимо, мэр? И зовут вас…
- Николай Викторович Богомолов, - ответил старик, прежде чем сообразил, что сам оказался в роли допрашиваемого. Быстро сориентироваться в изменившейся обстановке он не мог и продолжал отвечать на вопросы Питера, как нашкодивший школьник - на вопросы классного руководителя.
- Николай Викторович, я слышал, что где-то здесь находится место, называемое Долиной, это так?
- Так, - кивнул мэр.
- Долина осталась со времен Сверхновой?
- Со времен Сверхновой, - повторил Богомолов.
- Вы там бывали, конечно?
Зачем он сказал "конечно"? Надо следить за своей речью. Что значит "конечно"? В сознании сразу возникает развилка…
- Вы там бывали? - поправился Питер и добавил для полной ясности: - Лично вы.
- Нет, - ответил мэр.
- А жители славного города Баимова?
- Нет, - твердо сказал Богомолов.
- Вы можете показать дорогу?
- Нет.
- Не знаете или не хотите?
Опять прокол. Нельзя ставить вопрос таким образом. Сейчас старик впадет в ступор, и попробуй потом вести с ним какие бы то ни было переговоры.
- Кто-нибудь может показать нам дорогу в Долину?
Старик помолчал, сосредоточенно о чем-то думая, но сила последнего по времени вопроса оказалась, конечно, больше силы вопроса, заданного ранее, и ответ последовал однозначный:
- Да.
Питер облегченно вздохнул. Если бы мэр сказал "нет", пришлось бы искать самому.
Нужно было хорошо подумать, прежде чем задать следующий вопрос. С другой стороны, спрашивать следовало быстро, пока в голове мэра не щелкнула какая-нибудь приличествующая случаю инструкция. За долгие годы с помощью всемогущего жребия наверняка были выработаны целеполагающие указания.
- Олег может показать нам дорогу?
- Нет.
"Что же, - подумал Питер, - перебирать по именам всех неизвестных жителей города?"
- Может эту дорогу показать женщина? - неожиданно спросила Инга, и Питер с досадой обернулся, чтобы попросить ее помолчать, но вопрос, похоже, оказался безальтернативным, и мэр ответил, не раздумывая:
- Нет.
- Мужчина? - спросила Инга. Вопрос был лишним, но, во всяком случае, тоже безальтернативным, и потому Питер даже вздрогнул, когда Богомолов ответил:
- Нет.
Инга удивленно посмотрела на Питера, он ответил ей таким же удивленным взглядом и пожал плечами, не зная, что теперь спрашивать. Инга едва заметно улыбнулась - видимо, ей было приятно смущение Питера: хотя бы на некоторое время она оказалась впереди. И вопрос она задала логичный, Питер досадливо поморщился оттого, что не подумал о такой элементарной возможности.
- Может показать дорогу собака? - спросила Инга.
- Да, - тотчас ответил мэр и почему-то облегченно вздохнул, будто в глубине сознания терпеливо дожидался именно этого вопроса и теперь, ответив и освободившись от надоевшего ожидания, мог жить спокойно и даже не обращать внимания на пришельцев.
Что он и сделал - не без помощи жребия, впрочем, поскольку, сказав "да", Богомолов вытянул из нагрудного кармана золотистый диск и, подбросив его на ладони, прихлопнул привычным движением, посмотрел, кивнул сам себе, спрятал монету в карман, аккуратно застегнул пуговицу, повернулся и, не бросив больше на гостей ни одного взгляда, вышел из комнаты. Дверь за собой мэр закрыл очень тихо.
- Если у них тут много собак, - тихо сказал Питер, - то мы замучаемся, спрашивая, какая из них покажет путь в Долину.
- А если каждая может показать? - предположила Инга. - Или, допустим, у них всего одна собака.
- Вряд ли, - засомневался Питер.
- Олег, - сказала девушка, обворожительно улыбнувшись ("Мне она так не улыбалась", - ревниво подумал Питер), - у вас в городе всего одна собака, верно?
"Неправильно, - заволновался Питер. - Так нельзя спрашивать. Если собак несколько, этот малый впадет в ступор, потом из него ни слова не вытянешь…"
- Одна собака, - повторил Олег.
- Одна? - переспросила Инга.
- Одна.
- Ты слышал, что сказал господин Богомолов?
- Конечно, - с обидой в голосе ответил Олег. Он глухой, что ли?
- Подожди, - зашептал Питер на ухо девушке. - Пожалуйста, не торопись. Сейчас нужно спрашивать очень аккуратно. Если попросить, чтобы он привел собаку, это может не сработать, потому что мы не знаем, какие у него на этот счет инструкции. Если попросить, чтобы он нас отвел, это может вступить в конфликт с приказом, полученным, когда нас привели в город. Нужно подумать…
- Милый Олег, - сказала Инга ("Меня она ни разу не назвала милым!" - подумал Питер), - ты станешь в меня стрелять, если я выйду отсюда?
- Инга! - не удержался Питер. - Что ты…
- Нет, - рассеянно отозвался Олег, думая о чем-то своем.
- Ну и славно, - сказала Инга и пошла к двери. Олега она все-таки обошла стороной и сделала знак Питеру, чтобы он следовал за ней. Питер двинулся, не понимая, почему подчинился этой девчонке.
Проходя мимо Олега, Питер подумал: если забрать ружье, неужели он не станет сопротивляться, он сторож, в конце концов, или просто символ и останется символом человека с оружием до тех пор, пока кто-нибудь не бросит жребий и не примет решения, освобождающего его от обязанностей часового или, наоборот, заставляющего навести ружье на явившихся в город врагов и выстрелить.