Кортленд Гуммигут
5.2.02.02.018: Желтым разрешено нарушать правила, преследуя нарушителей правил, но каждое такое нарушение должно быть предварительно зарегистрировано и одобрено желтым префектом.
Большим Бананом, как выяснилось, прозвали Кортленда Гуммигута, сынка желтого префекта. Я поинтересовался, почему это он хочет со мной познакомиться. Оказалось, что младший Гуммигут любит знакомиться со всеми. Два года назад он прошел тест Исихары, набрал восемьдесят баллов и теперь был уверен, что унаследует место матери после ее отставки.
- Не то чтобы это случится скоро, - добавил Томмо, - но Кортленду придется действовать так же безжалостно, как его мамочке.
- Все желтые безжалостны. Это их работа.
- У нас особый случай. Салли Гуммигут не дает выходных серым вот уже семнадцать лет и заставляет их работать шестьдесят восемь часов в неделю с незапамятных времен. Она обращается с ними, как с грязью, обвиняет их в каких-то выдуманных нарушениях. Даже я считаю, что она перегибает палку, хоть я до ужаса равнодушен к серым.
- А почему она так себя ведет?
- Гуммигутам нужна сцена попросторнее. Много желтого, жестокости больше, чем надо, - но безнадежно провинциальный код ЦВ37. И все просьбы о перемене игнорируются.
Знакомая история: официально почтовые коды использовались только для указания адреса, но на деле значили очень много. Запрещалось третировать человека, исходя из его кода, но это случалось сплошь и рядом. Я был страшно рад своему РГ6.
- Но ведь она обязана платить за переработки, - заметил я, все еще думая про серых. - Хоть так они получат свое.
- Если б они могли еще тратить свои баллы…
- Или делить, объединять, передавать по наследству. - Я перечислил самые несправедливые ограничения, касающиеся серых.
- Ага, чтоб они обжирались беконом. - Запала Томмо по поводу печальной участи серых, увы, хватило ненадолго. - "Разъединенные, мы все же вместе" и прочая фигня.
- Если Гуммигуты такие мерзкие, почему ты с ними водишься?
- Вот именно поэтому! Если в комнате тигр, лучше быть тем, кто причесывает ему усы. Потом, у Кортленда есть обратный билет: вдруг он продаст его мне? - Мы шли в сторону реки. - А вон там живут серые.
Томмо показал на скопление домов с террасами - на некотором отдалении от города. Здания располагались в два ряда, друг напротив друга, по обе стороны улицы. Позади домов виднелись садики: грядки с фасолью, фруктовые кусты, сарайчики. На ветру полоскалось белье. Всего построек было с сотню, если не больше. Я никогда не ходил по серому району один и не знал никого, кто делал бы это. Даже желтым стоило крепко подумать, прежде чем решиться на такое. Но они не признавались в этом - нервничали и говорили, что там грязно: наглая ложь. Просто серые не хотели видеть нас у себя, так же как и мы пускали их к себе только по делу. Разница - большая разница - заключалась в том, что хроматики имели право входить в серые районы, но предпочитали обходить их стороной.
- У нас есть серая служанка, Джейн, - начал я в надежде что-нибудь вытянуть из Томмо. - Она, кажется, немного… капризна.
- Мы зовем ее Чокнутой Джейн. Но никогда - при ней. Она переломала костей больше, чем кто-либо в городе.
- Такая хрупкая?
- Да не своих костей. Наших. Стоит только сказать что-нибудь про ее нос - тут же получишь. Один раз сломала руку Джим-Бобу: подумала, что тот как-то не так смотрит на нее.
- Он правда не так смотрел?
- В тот день он смотрел нормально. Но больше она не будет нас доставать. Неизвестно, сколько у нее минус-баллов, говорят, полтысячи или около того.
Я тихо присвистнул.
- Но все-таки она милашка.
- Нос у нее лучший в городе и уж точно самый вздернутый. Милашка? Змея! Попробуй поцеловать ее, и она укусит.
Хорошо утоптанная тропа посреди неровного поля привела нас к одному из многих сохранившихся старинных фонарей.
- Подкрашивают каждый год, - гордо объявил Томмо и помолчал, наслаждаясь видом чугунного столба. - Однажды смотрителю пришлось на "форде" отправиться в Гранат - достать краску, чтобы подновить полоски. Он взял Джейбса и меня. Там, на окраинах, - остатки города, которого больше нет. Но фонари все так же стоят рядами среди лугов, точно чахлые дубы.
- А можно ли за одно утро скататься в Гранат и обратно? - спросил я, думая о невероятном путешествии Джейн.
- На "форде" можно.
- Да, но насколько это реально?
- Нереально. Для начала, Карлос, наш смотритель, трясется над своим "фордом-Т", как над незамужней дочкой. Каждую каплю протекшего масла он обязательно регистрирует. Можно взять велосипед с большим колесом, но придется толкать его шесть миль между Ржавым Холмом и Корольком - там нет колеи. Потом, как переплыть реку на пароме без проездного документа? Да будь хоть один способ, я бы первый его испробовал! У меня тысяча причин, чтобы добраться до Граната. Высокоприбыльная коммерция. - Он посмотрел на меня и склонил голову. - Хочешь пойти по телкам? Или обдумываешь план на случай, если тебе не вернут билет?
- Второе, - ответил я.
Томмо кивнул со знающим видом.
Сортировочный павильон напоминал ратушу в миниатюре - те же четыре колонны у главного входа, только пониже и потоньше. Он выглядел куда более древним, чем все виденные мной здания. Кирпичи крошились, зимние ливни давно смыли со стен штукатурку. Фронтон украшало мраморное изваяние склонившейся женщины. Верхняя часть скульптуры - от середины живота - уже стала бесформенной, но в нижней части можно было разглядеть каждый мускул, каждую жилку, мастерски изображенные скульптором. Черты лица стали почти неразличимы, но, видимо, женщина была красавицей - иначе зачем тратить на нее столько времени и сил?
Над стеклянной крышей возвышались целых три гелиостата. Позади павильона стояла небольшая тележка, чтобы отвозить отсортированные находки на станцию. Мы сели на дубовую скамью неподалеку от здания и скинули обувь. Я знал предписания насчет цветного хлама: хотя у нас в Нефрите такого павильона не было, находки сортировались в Виридиане - одна остановка по железной дороге.
- Был когда-нибудь внутри павильона? - спросил Томмо. Я отрицательно покачал головой. - Ну и кто из нас двоих деревенщина?
Он толкнул дверь. Сортировочный зал - длинный, высокий - оказался освещен так хорошо, что внутри было ярче, чем снаружи. Чтобы разглядеть как следует все оттенки, требовалось много света; я подозревал, что в пасмурную погоду работа прекращается. Томмо посмотрел - и я вслед за ним - на парня чуть постарше меня, с ног до головы одетого в желтую робу. Еще в зале были двое серых - они таскали мешки с рассортированными вещами в моечную; та помещалась под шелковым навесом, полным парящих предметов. И больше никого.
- Кортленд, - почтительно прошептал Томмо. - Я понимаю, что ты уедешь через месяц, но, ради всего цветного, не раздражай его, ладно?
- Томмо, мне совершенно незачем наживать врагов среди канареечных. А особенно таких, у кого мамаша заседает в Совете.
- Просто предупреждаю. Если Кортленд скажет "прыгай", сразу спроси, как высоко и в какую сторону.
Томмо помахал Кортленду. Тот ленивым поворотом головы пригласил нас войти в сортировочную зону, где сам он сидел за одним из трех столов. Я с любопытством огляделся. На столешницах были вытравлены три взаимопересекающихся круга: они представляли основные цвета, а участки пересечения - второстепенные. Сама сортировка была делом совсем несложным. Каждый сортировщик отвечал за один из трех цветов. Кортленд, например, брал из кучи желтые предметы и помещал их в желтую секцию своего стола, которая меняла оттенок сверху вниз - от ярко-желтого до очень бледного. Одновременно он вынимал все, хоть немного отливающее желтым, из красной кучи и клал в место пересечения красного и желтого кругов, после чего заключал, что предмет - оранжевый. Так же поступали и с остальными вещами: все, что соотносилось с желто-синим сектором стола, считалось зеленым, а с красно-синим - пурпурным. Таким образом, благодаря самородкам, высокочувствительным к красному, желтому и синему цветам, соответственно на столе присутствовал весь невидимый спектр цветов. После сортировки предметы складывали в мешок и отправляли на пигментный завод, где их перемалывали, выжимали и обогащали. Емкости с пигментом развозились затем по городам и поселкам.
Синий стол, как и кортлендовский, содержался в чистоте и порядке, красный - не очень: честно говоря, он был просто грязным. Я увидел красные штуковины в куче, предназначенной на выброс: по идее, их следовало отобрать для переработки.
- Кто у вас красный сортировщик? - спросил я.
- Дубина Смородини, - ответил Томмо, мельком глядя на предназначенные на выброс красные предметы. - Он только исполняющий обязанности префекта. Цветовосприятие не первоклассное. В чем дело?
- Да так, ни в чем.
- Привет, Корт, - подобострастно поздоровался Томмо. - Это Эдди Бурый. Эдди, это Кортленд Гуммигут, сын желтого префекта и сам будущий префект.
Высокий и стройный, Кортленд был хорошо одет. Квадратная челюсть, густые брови, странный немигающий взгляд - казалось, он все время пристально что-то разглядывает. На его лацкане виднелось множество значков за хорошую работу, а на щеке красовался свежий шрам.
- Сколько красного ты видишь? - спросил он меня.
- Достаточно.
- Придерживаешь карты? Правильно. А значок "Смирение" - это из-за чего?
Я рассказал о том, как заставил Берти Мадженту изобразить слона, и обо всем, что было дальше.
- Ему поручили провести перепись стульев, - с ухмылкой объяснил Томмо.
Кортленд хихикнул.
- С каждым разом все тупее и тупее. Ну, мастер Эдвард, может, тебе что-то нужно?
- Надо подумать.
- Имей в виду. Нам с Томмо приятно думать, что мы можем уладить здесь почти все. Если нужно срочно заработать баллов или ты сцепился с префектами… все это решаемо.
Последовала пауза.
- Тут надо сказать "вау", или "класс", или "круто", - объяснил Томмо.
- Класс, - сказал я.
- Ага, - согласился Кортленд. - Но это на основе взаимности. Мы делаем что-то для тебя, ты - для нас. И все в выигрыше. Правила не дают нам развернуться, да, но разве интересно жить как серые. Ладно, не будем углубляться. Ты должен сделать кое-что для нас. Просто чтобы доказать, чего ты стоишь. - Он наклонился и прошептал мне на ухо: - Нам нужен насыщенно-зеленый цвет, линкольн. Возьми из чемоданчика своего отца. Сделай это для нас, и мы - твои лучшие друзья.
Я нахмурился. Такого оборота я не ожидал. Преступные заправилы в большинстве своем оказывались людьми незатейливыми - хотели незаслуженного уважения к себе и наличных баллов. Кража карточек была совсем другим делом. Линкольн, или 125–66–53, успокаивал боль в десять раз эффективнее лаймового. Беглого взгляда хватало, чтобы утихомирить сердцебиение, а десятисекундное созерцание уводило в дебри галлюцинаций. В небольших дозах то было безобидное развлечение, большие же приводили к повреждению участков мозга, ответственных за зрение. Передоз линкольна грозил потерей всего цветового восприятия - и естественного, и общевидного. Торговать линкольном значило торговать бедой. Я посмотрел на Кортленда, затем на Томмо.
- Боюсь, что не смогу этого сделать.
Кортленд устремил на меня немигающий взгляд, потом положил руку мне на плечо - по-дружески, но крепко его сжав - и тихо сказал:
- Так как тебя зовут?
- Эдди.
- Запомни, Эдди: я здесь - самая важная шишка из всех желтых, которые могут стать твоими друзьями. Дружба, как ты понимаешь, - большая ценность для того, кто рискует провести остаток жизни в этом болоте.
- Я здесь только на месяц.
- Ты имел глупость отдать де Мальве свой обратный билет?
- Да.
- Тогда ты можешь задержаться у нас. Но главное вот что: кража линкольна может показаться нарушением правил здесь и сейчас, но, согласись, в долгосрочной перспективе это весьма выгодное вложение.
Он говорил серьезным, деловым тоном, в котором, однако, чувствовалась неприкрытая угроза. Я видел немало альфа-воспринимающих, поигрывавших мускулами, но чтобы так демонстративно - никогда. Я посмотрел в сторону Томмо: тот отошел к окну и следил, не заявится ли кто-нибудь из префектов.
- Думаю, это достаточно разумный ход, тебе не кажется? - продолжил Кортленд.
- Послушай, - сказал я, - я не собираюсь утаскивать линкольн у своего отца.
- О-о, - подал голос Томмо. - У нас принципы.
- Ну я пока что не прошу ничего утаскивать, - с улыбкой проговорил Кортленд. - Префекты встанут на уши. Нет, Томмо придумал кое-что получше.
- План такой, - подхватил тот. - Когда твой отец начнет приводить в порядок карточки, тебе надо пробраться в его кабинет и написать на бланке заказа цифру "два" напротив линкольна. Он не заметит, и де Мальва, скорее всего, тоже. А когда пришлют лишнюю карточку, ты ее, так сказать, изымешь. Все просто.
- А если отец вообще не закажет линкольна?
- Разве ты не слышал? Робин Охристый продал все карточки на бежевом рынке. Чуть ли не все - так сказал мне аудитор из Синегорода.
Вот, значит, о каких "нарушениях" говорил де Мальва. Робин нарушил клятву цветоподборщика во всех ее частях. Да, пожалуй, ошибка в самодиагнозе была для него лучшим выходом.
- Отличный план, - согласился я.
- Блестящий! И помни: если тебе нужно что-нибудь - что угодно, - только попроси. Мы можем устроить все, да, Томмо?
- Ага, - подтвердил Киноварный. - Кроме обратного билета и свидания с Чокнутой Джейн.
Кортленд громко расхохотался.
- А помнишь, как Джейбс пригласил ее на танцы?
- Угу, - промычал Томмо. - Никогда не думал, что можно вот так взять и оторвать бровь.
- Ну, значит, насчет линкольна мы договорились, - заключил Кортленд.
Он снова одарил меня улыбкой, хлопнул по плечу и вернулся к работе. Томмо взял меня за руку и решительно повел к двери.
- Кажется, все прошло неплохо, - сказал он, когда мы вышли на улицу. - Но надо быть с ним чуточку послушнее.
- Постараюсь усвоить на будущее.
- Парень что надо. Если поможешь нам, не пожалеешь. Для всех, кто готов войти в игру, двери открыты. А кстати, - Томмо щелкнул пальцами, - когда залезешь в отцовский чемоданчик, не достанешь ли мне 7–85–57?
Он имел в виду темно-вишневый. Интерспектральное слабительное мгновенного и сильнейшего действия. Мимолетный взгляд - и ты бежишь в сортир так, будто от этого зависит твоя жизнь.
- Если у тебя проблемы с этим, - сказал я, - лучше поговорить с моим отцом.
- Я не для себя, - усмехнулся Томмо. - А для де Мальвы. Подложить ему в "Гармонию", и когда он начнет нудить на общем собрании…
Меня как громом поразило. Нет, он издевается, такого быть не может. Такого еще никто не делал.
- Э-э… он сразу догадается, откуда взялся темно-вишневый.
- Мне все равно, что будет после прикола. - Томмо выразил свое мировоззрение в одной краткой фразе: - Главное - это сам прикол.
Мы пошли обратно к городку и по пути встретили с полдесятка девушек, которые возвращались с линолеумной фабрики, - все в комбинезонах и в полосатых хлопчатобумажных платках. Они преувеличенно громко смеялись и болтали.
- Добрый вечер, леди, - вежливо поздоровался Томмо.
- Добрый вечер, мастер Томас, - сказала самая высокая, весьма привлекательная с виду, снимая платок и встряхивая длинными косами. - Кто этот новенький?
- Мастер Эдвард Бурый из какой-то жуткой дыры у внутренней границы. Он имеет принципы, считает стулья и видел последнего кролика.
- А как он выглядит? - спросила самая молоденькая - коротышка с двумя хвостиками и родимым пятном на щеке.
- Ну-у-у, похож на… на кролика.
- А нарисовать сможете?
- Могу изобразить в виде тени на стене.
- Стулья, кролики и принципы? - проворковала высокая, подходя ко мне и шутливо беря за галстук. - Вполне съедобная смесь.
Она шла прямо-таки напролом. Девушки в Нефрите были сплошь сдержанными и вежливыми. Я почувствовал, что краснею.
- Томмо ошибается, - сказал я, стараясь придать своему голосу глубокомыслия.
- Значит, у тебя нет принципов? - спросила девушка - ее звали Мелани - и прикоснулась к моей щеке тыльной стороной ладони.
Остальные прыснули. Мне стало неловко, но и приятно - прикосновение Мелани было теплым, почти нежным. Констанс брала мою руку шесть с половиной раз, не считая танцев, но ни разу не касалась щеки - кроме разве что одного раза, когда я получил от нее пощечину за то, что назвал ее мать "помешанной на вежливости".
- Д-да, - пролепетал я, совсем сбитый с толку, - то есть…
- В общем, когда он разберется со своими принципами, свистни нам, Томмо, - сказала Мелани, довершая мое унижение и отступая от меня.
Девушки залились смехом.
Мне было безнадежно не по себе - но ничего лучше этого свободного, чистого девичьего смеха я в жизни не слышал. Однако девушки уже потеряли интерес ко мне и, болтая, побрели к серому району.
- Если хочешь встретиться с одной из этих прелестных леди наедине, могу уладить - за пять процентов от их вознаграждения, - сказал Томмо, глядя им вслед. - Хочешь знать неофициальные рейтинги удовлетворенности?
Я уставился на него, не зная, что делать или говорить. В Нефрите совершенно точно существовал нелегальный рынок понятно каких услуг, несмотря на всю бдительность старика Мадженты. Возможно даже, все выходили сухими из воды. Но я был не готов к тому, что парень вроде Томмо - а это непременно должен был быть парень вроде Томмо - не только устраивает все, но и делает это открыто, явно не боясь наказания. Вот откуда у него водились наличные.
- Но не с девушками взаимодополняющих цветов, - добавил он, на случай если бы я оказался извращенцем или кем-нибудь в этом роде. - Я могу посылать подальше правила, но даже у меня есть понятия о приличии. Ну а если ты не хочешь понятно чего, - продолжил Томмо, видя удивленно-неодобрительное выражение у меня на лице, - то можно просто провести с ними время, потанцевать например. Но, - сказал он, поразмыслив, - с Джейн ничего не выйдет. И даже не думай об этой высокой, Мелани, - она уже помолвлена с Кортлендом.
- Я не столько удивляюсь тому, что Кортленд готов поступить так порядочно - взять в жены серую, - сколько другому: он ведь обручен с Банти Горчичной.
Томмо рассмеялся.
- До женитьбы не дойдет, дурачок. Кортленд говорит, что Мелани сделает для него все, что угодно. Все, что угодно! И это не будет стоить ему ни гроша. Ну а Банти никогда от него не отцепится. Так что он просто поразвлекается с Мел - пока Совет не решит, что нам нужно еще немного желтых.
- Нет! - воскликнул я.
- О, какой смелый! Хочешь попробовать сам?
- Никогда! Это самый бесчестный и жестокий поступок, не говоря уже о нарушении сразу восьми правил, в том числе фундаментального номер один. А если это всплывет наружу?
Томмо пожал плечами.
- Он будет все отрицать. И кому поверят? Мелани-неизвестно-откуда или Альфа-без-пяти-минут-желтому-префекту Кортленду Гуммигуту, Большому Банану?
- Я скажу им.
- Ты был при помолвке?
- Нет…