Девушки вновь расхохотались и, сгрудившись, принялись обсуждать тактику игры. Мы последовали их примеру.
- Хорошо, - сказал я, - кто у нас лучшие игроки?
Джейбс, Кейт и Кортленд подняли руки, Джейн тоже.
- Тогда вы будете нападающими. Я хочу…
- Давай, красный, шевели мозгами, - перебила меня Джейн. - Никто, кроме Виолетты, не осмелится отобрать мяч у Гуммигута. Он наш единственный стоящий игрок.
Возразить ей никто не смог.
- Поэтому, если у кого-то из наших окажется мяч, - продолжала Джейн, - он пасует Кортленду. А так как Виолетта будет нападающей, Джейбс и Кейт должны как можно чаще быть возле нее и фолить на ней, когда Дэзи не видит. Я буду атаковать. Остальные просто пытаются преградить путь соперникам.
И она пошла в конец поля.
- Итак, новый план, - начал я. - Делаем, как сказала Джейн. Я совсем не умею играть и потому вместе с Джейн иду в атаку. Берегите ноги и старайтесь изо всех сил. Не нужно ни резких движений, ни самодеятельности. Пусть нас отделают, но мы устроим спектакль для самих себя.
Послышался сдержанный гул одобрения, и каждый пошел на свое место. Я нагнал Джейн, которая молча смотрела в землю. Согласно жребию, девушки разыграли мяч - и всего через восемь секунд забили свой первый гол.
- Констанс ответила мне, - сказал я. - Твое стихотворение вызвало восторг.
- У меня гора с плеч свалилась, красный. Я заснуть не могла всю ночь, думая, ждет ли вас несчастье, которого вы заслуживаете.
Ее ирония странным образом нравилась мне все больше и больше. Но Джейн не намеревалась вести пустую болтовню. Она немедленно набросилась на меня:
- Что ты сказал цветчику?
На этот раз я не почувствовал сильного испуга. Может быть, я уже начал понимать ее лучше.
- О тебе - ничего. Я только изложил ему свои идиотские теории. Но, честно говоря, я в недоумении и не знаю, кому доверять.
- Можешь доверять мне.
- Могу ли я? И Робин, и Зейн мертвы. Цветчик говорит мне, что речь тут идет о сумме в двадцать тысяч баллов. Ты замешана в этом деле, его цветейшество ищет именно тебя. И вот что я хочу спросить: ты причастна к смерти Охристого?
Я впервые видел ее по-настоящему растерянной.
- Нет. Вообще нет. Смерть Робина никому не приносила выгоды. Это было худшее, что могло случиться с этим городом и его жителями.
- Так кто же его убил? Только не говори, что он "ловил лягушку" или поставил себе ошибочный диагноз.
Она потупила взгляд и ответила уже спокойнее:
- Не знаю. Хотела бы знать, но не знаю. Меня мало что пугает, но те, кто добрался до Охристого, - они меня пугают.
- Не думал, что ты способна чего-нибудь испугаться.
- Ты же не знаешь всего.
- Уже лучше. За сутки до этого ты считала, что я не знаю ничего.
К Джейн вернулось самообладание, и следующая ее фраза прозвучала с обычной жесткостью.
- Что ты выяснил о цветчике?
Прежде чем я осознал, что делаю, я рассказал ей все. Умом я понимал, что мне надо выбирать между ней и цветчиком. Но подсознательно я все время был на стороне Джейн.
- Он знает, что в торговле карточками участвовал кто-то третий. Больше его ничто не волнует. Я сказал ему, что кто-то в городе способен видеть ночью, но это мало его заинтересовало.
- Что? Что ты ему сказал?
- Что в городе…
- Я слышала. Кто-то способен видеть ночью. С чего ты так решил?
Я рассказал про тачку, но Джейн не впечатлилась, как и цветчик.
- Что ты ему еще сказал?
- Только то, что смерть Охристого выглядит подозрительно. И что Трэвиса убили.
Джейн печально покачала головой.
- Послушай меня, - сказала она. - Похоже, ты более-менее нормальный парень… для красного. Считай свои стулья - и домой. Ты получишь свой билет, неважно как, но получишь. Все эти вопросы не принесут тебе ни ума, ни опыта, не сделают тебя лучше. Они приведут тебя к смерти, вот и все.
- Это ты так заботишься обо мне?
- Совсем нет. Я играю в затяжную игру, и рано или поздно мне от тебя может потребоваться услуга. А мертвые не оказывают услуг.
- Зачем было говорить мне это? Лучше бы я думал, что ты обо мне заботишься.
- Ты слишком взрослый, чтобы с тобой нянчились, красный. Твой.
- Что?
- ТВОЙ!
Поразительно, но мяч катился к нам. Я ударил по нему в сторону ворот противника, где, словно по волшебству, уже поджидала Джейн. В воротах стояла Имогена Фанданго, но шансов у нее не было. Мяч пролетел мимо Имогены так быстро, что она его даже не увидела. Раздался свисток, и борьба остановилась. Один лишь Томмо продолжал схватку с Касси и, кажется, был готов уступить. Но тут Дэзи засвистела в четверти дюйма от их ушей, и оба прекратили возню, хотя еще какое-то время ворчали и огрызались.
- У тебя есть новая идея в плане стратегии, - сказал Кортленд, когда мы собрались, чтобы посовещаться.
Мы потеряли Джейбса, которому мой отец, стоя на бровке, накладывал шов, - но численность команд никого уже не волновала.
- У меня?
- Да. И вот какая: я - нападающий, остальные все прикрывают меня. Томмо, ты хватаешь Дэзи и отбираешь свисток. Как только я оказываюсь с мячом, вы защищаете меня, как можете. Серая…
- Джейн.
- Прекрасно. Джейн прикрывает меня справа, потому что никто не посмеет на нее напасть. Кейт, ты будешь слева от меня, потому что тебя можно бить сколько угодно и тебе ничего не будет.
- Ладно, - согласился Кейт.
- Идет, - одобрил я: план был хорош, хоть и против правил. - А я что делаю?
- Ничего, - прорычал Кортленд. - Ты отдуваешься за всех.
- Эй, - вмешалась Джейн, - а надо ли? Бурый, конечно, тряпка, но он гость в нашем городе.
Кортленд проигнорировал ее, и все пошли в центр поля.
- Что такое? - спросил я Томмо, когда он проходил мимо. - Как это я отдуваюсь?
- Ты что, не знал? - хихикнул Томмо. - Капитан несет полную ответственность за мошеннические действия команды. А так как у тебя полно баллов, мы можем мошенничать сколько угодно. И еще вот что: по-моему, Кортленд серьезно зол на тебя, да и я тоже тобой недоволен. Ты соврал мне. Ты соврал всем нам.
Я был огорошен. Между тем с центра поля донеслись звуки ударов, и игра возобновилась. Через секунду Кортленд понесся вперед, Дэзи лишилась своего свистка, и началась драка.
Снятие баллов и Виолетта
2.3.09.23.061: Сутулиться не разрешается ни при каких обстоятельствах.
- Две сломанные ключицы, три вывихнутые лодыжки, две треснувшие берцовые кости, синяки без числа, наполовину оторванный палец, у Джеффри Пюса - множественные переломы бедра, у Люси - ухо, которое пришлось пришивать обратно.
- Насчет уха я могу объяснить. Она сидела на скамейке запасных и…
- Тихо, Бурый. - Главный префект де Мальва закрыл доклад и посмотрел на меня. - Ради Манселла, что ты, по-твоему, делал? Возглавлял легион карателей, посланных, чтобы не допустить мародерства бандитов?
Все это происходило через полчаса после окончания матча. Мы с Виолеттой стояли в префектских помещениях, чтобы дать отчет о своих действиях. Игра переросла во всеобщую свалку; дальше дела пошли еще хуже. Дэзи сломала Томмо палец, чтобы вернуть свисток, и дула в него с такой силой и так долго, что упала в обморок. Северус сохранил присутствие духа и сделал фото, запечатлев навеки беспрецедентное событие. Драка прекратилась, лишь когда я загнал мяч за ограду Зеленой комнаты, куда никто не осмеливался войти. Из игроков избежали серьезных травм лишь те, кто проявил сообразительность и разбежался кто куда. Обе команды пострадали примерно в равной степени, и виной большинства травм был Кортленд. Он набрасывался на каждого, с кем имел счеты, - то есть, как я понял, почти на всех, - зная, что я, как капитан, понесу за все ответственность. Он мог бы напасть и на меня, но не стал; думаю, он хотел видеть мое унижение и снятие с меня баллов, прежде чем осуществить свою месть.
Виолетта сидела рядом со мной как соответчица. Команда девушек тоже решила наплевать на правила и бросалась на все, что движется. Приблизительно то же самое они делали и раньше, только под прикрытием свистка.
Де Мальва сидел на помосте; ниже полукругом расположился Совет. Во время его речи члены Совета строили гримасы, качали головой и издавали в наш адрес обвиняющие возгласы. Мы с Виолеттой были в грязи и в крови: я отделался синяками, у нее на макушке была рана с наскоро наложенным швом. Волосы девушки, еще утром выглядевшие идеально, теперь были заляпаны кровью.
- Пюс полностью выздоровеет где-то через месяц, - сказал практичный Циан, - а каждый нерабочий день - потеря для Коллектива. Ключица Финбара Гардении распорола ему кожу, он может остаться кривобоким на всю жизнь. Что ты скажешь на это?
- Простите? - Я опять погрузился в мысли о тачке.
- Я спрашивал, - гневно повторил де Мальва, - что ты думаешь о травмах?
- Могло быть намного хуже, если бы я не внедрил свою систему приоритетов в очереди, - ответил я, поддавшись внезапному порыву.
- Мы еще доберемся до твоей системы, - пролаяла Салли Гуммигут, угрожающе глядевшая на меня с того момента, как я вошел, - и помни, где ты находишься.
- Виолетта, - де Мальва повернулся к своей дочери, - тебе ничего не хочется сказать?
- Команда девушек просто защищалась, - промолвила та невинным голоском. - Парни как с цепи сорвались. Мы никак иначе не могли избежать тяжелых травм.
- Мы примем это во внимание, - сказал ее отец, - но свидетели утверждают, что обе команды начали драку после свистка. И твоя команда нанесла почти столько же повреждений, сколько команда Бурого.
- Обычное дело, - ответила та. - Парни против девушек - это всегда несколько сломанных голеней и одно-два сотрясения мозга.
- Предположим, - сказала Салли Гуммигут, изучая Книгу правил в поисках указаний относительно драк на поле, - но это допускается, лишь когда мяч в игре. После свистка Дэзи, который был проигнорирован, вы лично отвечали за свои команды.
- Мы особенно разочарованы твоим поведением, Виолетта, - добавил Смородини. - У Бурого ветер в голове, и он приезжий. А вот тебе следовало быть осмотрительней.
Я видел, что Виолетта кипит от злости - но молча. И она, и я знали, кто всему виной, но правила были правилами, а Кортленд был неприкасаем. Нам оставалось лишь принять то, что нас ожидало. Сначала я не понял, почему Джейн тоже ввязалась в схватку, но потом сообразил: если Кортленд хотел причинить вред мне, то она - префектам. Инцидент вошел бы в годовой отчет и - что важнее - лишил бы префектов премии за спокойствие, выдаваемой Главной конторой. Год без единого случая агрессии поощрялся десятью тысячами баллов, которые делились по скользящему тарифу между префектами и городом.
Циан велел нам обоим подождать за дверью. Мы встали, виновато поклонились и вышли из зала.
- Голова садовая, - сказала Виолетта, как только дверь за нами закрылась. - Я всерьез намерена заставить тебя заплатить за это.
- И как же именно? Выгонишь меня из оркестра?
- Для начала. - Ей было досадно, что я первым делом подумал об этом. - Потом я подучу своих многочисленных близких друзей не участвовать в твоей переписи стульев. Твое пребывание здесь окажется бесполезным времяпрепровождением без моего добросердечного покровительства. И еще, - прибавила она, - я вычеркиваю тебя из списка друзей. Надеюсь, ты убит горем.
- У меня есть восемьдесят семь поводов для беспокойства посильнее этого, - возразил я, - начиная с заварного крема без желтого красителя.
Виолетта прищурилась и раскатисто фыркнула. Дверь открылась, и госпожа Гуммигут объявила, что мы можем войти. Мы вернулись в зал и сели там, где нам указали.
- Есть ли у вас что сказать, прежде чем мы назначим наказание, мастер Бурый? - спросил де Мальва.
- Мне нет оправданий, господин префект, - пробормотал я. - Я буду ревностно работать над собой.
- Виолетта де Мальва?
- Это заговор против меня, - выпалила она, показывая в мою сторону. - Я ведь хорошая. Все хотят стать моими друзьями. Я никогда бы не сделала ничего такого, что…
Но она действовала на нервы даже своему отцу, который поднял руку, призывая ее к молчанию.
- Виолетта де Мальва, - начал он, - мы до глубины души разочарованы тем, что ты не сохранила контроль над своей командой по окончании игры. Как уважаемая всеми пурпурная, ты должна была подавать пример другим. Однако мы приняли во внимание твои многочисленные добрые дела, совершенные ради блага сообщества, и просьбы о смягчении наказания, поступившие от многих достойных членов Коллектива. Ты будешь оштрафована на… сто баллов.
Виолетта выглядела потрясенной. Я-то думал, она выйдет из этой переделки без ущерба для себя. В какой-то мере так и вышло. У нее, должно быть, имелось вдвое больше баллов, чем у меня, и масса возможностей приобрести еще. Если с меня тоже спишут сотню, не так все ужасно: для гражданства достаточно.
- Эдвард Бурый, - продолжил де Мальва голосом, каким обычно возвещают об эпидемии плесени, - мы считаем тебя главным ответственным за эту потасовку. Твои просчеты в оценке ситуации, неспособность удержать контроль над своей командой и недостаточные лидерские качества привели к ужаснейшей из драк на поле в истории нашего города. Ты будешь оштрафован на… двести баллов.
Я облегченно вздохнул. Это было плохо, но у меня до снятия насчитывалось почти тысяча триста баллов. Теперь осталось тысяча сто - достаточно для гражданства. Я все еще мог жениться - привилегия тех, кто проявил себя как достойный. На этом нас можно было и отпустить - но нет.
- Сверх того, - сказала Салли Гуммигут, - мы считаем, что твое вмешательство в изящное построение восточнокарминских очередей нарушает порядок. Правила часто действуют непостижимым для нас образом, и необдуманные поступки, которые на первый взгляд приносят пользу в краткосрочном плане, могут иметь непредвиденные последствия и подрывать единство Коллектива.
- К счастью для тебя, - добавил де Мальва, - ты подал заявку на применение стандартной переменной, и, согласно правилам, мы не можем лишить тебя баллов.
При этих словах я, наверное, улыбнулся - и, пожалуй, это было ошибкой.
- А сейчас, - объявил Смородини, - мы переходим к самому серьезному из обвинений против тебя.
Я оглядел всех префектов по очереди. Все мои возможные прегрешения были легко отрицаемы и труднодоказуемы. Префекты могли вести себя сколь угодно сурово, но им следовало быть справедливыми и уважать процедуры. В противном случае я мог подать жалобу третейскому судье в соседнем городе, и префектам самим угрожало бы снятие баллов.
- С сожалением извещаю тебя, - с иронией продолжил Смородини, - что последний кролик умер. Не от старости, как все ожидали, а поперхнувшись слишком большим листом одуванчика.
- Очень плохо, - негромко произнес я, чтобы заполнить воцарившуюся в зале неестественную тишину. Потом я все понял, и сердце мое упало. - Когда он умер?
- За день до того, как ты был в Гранате, - с расстановкой произнес де Мальва. - Если бы ты побывал у его клетки - как ты утверждаешь, - то сам узнал бы об этом.
- Ты солгал нам! - завизжала Виолетта. - А говорил, что он меховой, с зубами, с беленьким хвостиком! Я так разочарована!
- Мы все разочарованы, - сказал де Мальва, - и, если честно, Эдвард, твой отец разделяет это чувство. Ты говорил всем в городе, что видел кролика, даже ученикам на уроке. Это постыднейший обман. Надеюсь, больше в своей жизни я такого не встречу.
Я опустил голову. Все это было правдой. Я солгал. Но последним ударом стала копия телеграммы, которую я послал Фентону, своему лучшему другу, указав фальшивый таксономический номер кролика. Ложь - это плохо, но незаконное обогащение хуже во много раз. Я попал в серьезную переделку.
- Отрицаешь ли ты обвинения? - спросил де Мальва.
Я не мог их отрицать, о чем и сказал. Вследствие этого меня дополнительно оштрафовали на чудовищную сумму - шестьсот баллов; всего, значит, на восемьсот. Для любого с чуть меньшими накоплениями это повлекло бы за собой перезагрузку. Мне она не угрожала - у меня оставалось чуть меньше пятисот. Но необходимо было в любом случае иметь больше тысячи, чтобы вообще помышлять о женитьбе на Констанс. Даже со сверхурочной полезной работой и без новых неприятностей мне потребовалось бы добрых три года. А Констанс была не из тех девушек, что привыкли ждать. Хуже того, я надеялся, что результаты теста Исихары окажутся положительными и отец Констанс пришлет мне билет на предъявителя. Теперь мне просто позарез надо было выбраться отсюда.
Я снял значок "1000 баллов" и отдал его де Мальве.
- Тебе также полагается носить это в течение месяца.
Смородини вручил мне значок с краткой надписью "Лжец". С глубоким вздохом я пришпилил его к лацкану, прямо под значком "Ищу смирения". До того я лишь однажды носил значок "Лжец", и мне это не понравилось.
Моей первой мыслью было: "Как вернуть потерянные баллы?" Я подумал о Кортленде: может, заказать ему-таки лишний линкольн или привезти ложки из Ржавого Холма? Но мне не хотелось больше ввязываться ни в какие затеи, связанные с нарушением правил. Кроме того, это принесло бы мне лишь наличные баллы, а не те, что записываются в книжку и идут в счет. То, что я сказал затем, удивило меня самого.
- Я возглавлю экспедицию в Верхний Шафран, - заявил я громко и решительно.
- Мы согласны, - тут же сказал де Мальва, чтобы я не успел передумать. - Оплата - сто баллов, как было сказано.
- Я не пойду меньше чем за шестьсот.
Мое неслыханное требование префекты встретили взрывом хохота.
- Вот нахал! - воскликнул Циан.
- Неблагодарный! - добавил Смородини.
Голос Салли Гуммигут перекрыл все прочие звуки:
- Мы не вступаем в сделку со лжецами!
Де Мальва, однако, проявил больше сдержанности:
- Значит, по-твоему, ты заслуживаешь шестисот баллов, Эдвард? А почему?
Я выпалил не задумываясь:
- Я почти что альфа-красный. Все мы знаем, что посылать малоценных низкоцветных на такую разведку - значит попусту тратить время. Даже если там много красного, они никогда не увидят его.
Префекты стали беспокойно переглядываться. Если я был альфа-красным, мое требование оказывалось вполне осмысленным. Да, я мог видеть только один цвет, но, по крайней мере, это дало бы представление об общем объеме цветных предметов. Самое же главное заключалось в том, что от Верхнего Шафрана зависело благополучие Восточного Кармина, и префекты это понимали. А раз судьба экспедиции в Верхний Шафран зависела от меня, то со мной приходилось договариваться. С моей стороны то был блистательный план - если не принимать в расчет почти неминуемую смерть, ждавшую меня.
- Ты еще не проходил теста Исихары. Твое цветовосприятие не определено, - заметила Гуммигут. - Разве мы можем быть уверены, что ты опять не лжешь?
Я оглядел зал, в котором помещались не только семьсот восемьдесят два тома "Слова Манселла" (полная версия), но и бесчисленные полки с несданными в переработку предметами. Эти артефакты из Прежнего времени были слишком яркими, чтобы легально хранить их, и одновременно слишком совершенными, красивыми или редкими, чтобы их расплющили, сдавили, раскатали для дальнейшего обогащения. Вообще, они хранились здесь лишь благодаря уловке, занесенные в журнал находок как "ожидающие сортировки".