* * *
Лес, из которого мы недавно вышли, плавно перерастал в небольшую степь, которая в свою очередь превращалась в ровную и почти бескрайнюю поляну – Поляну Возрождения. Дальше, после нее, находился Лузервиль – ныне мирный городок.
Растительность в этой степи, по коей сейчас шел мой отряд из пятнадцати человек, была довольно скудна: мелкие кусты, короткие деревца, невысокая трава – вот, пожалуй, и все. Только вдали на границе с поляной имелась небольшая лесополоса – именно за ней и располагается отряд военных, которых необходимо уничтожить.
Когда стали подступать к полосе, я жестом приказал рассредоточиться. Через несколько минут мои бойцы заняли огневые позиции и ждали приказа, то есть моего первого выстрела.
Отряд неприятеля был как на ладони и я видел каждого бойца – их оказалось всего тринадцать, причем, судя по всему, с боевыми действиями они сталкиваются впервые: сидели вместе, не удосужились выставить часового, даже оружие вместе с вещами лежало в сторонке от кучки смертников. Добровольцы? Призывники? Думают, что пришли на пикник? Неважно, моя цель – убить их всех.
Я уже хотел было нажать на спусковой крючок своего автомата, как вдруг в поле моего зрения попало одно весьма знакомое лицо. Ирон собственной персоной шутил и улыбался перед серой массой. Хоть мы и не виделись уже два года, но узнал я его сразу. В голову тут же полезли воспоминания, я отчетливо видел кафе и в нем его с моей любовью. Словно подначивая меня, память подбрасывала картинки из прошлого. Скорчив яростную гримасу, я открыл огонь.
Бой выдался скоротечным. В тот момент, когда моя группа ударила по военным из автоматов, разом полегло три врага. Охваченные паникой, неприятели с криками вскакивали с земли, хватались за оружие и тут же падали навзничь. Кровавый и методичный расстрел продолжался не более трех минут. За этот короткий промежуток времени у нас забрали на тот свет одного бойца, а у них целых семь. Остальные пятеро побросали оружие и решили сдаться нам на милость. Идиоты…
Трое вооруженных повстанцев подошли к военным. Те подняли руки и приготовились сдаться. Один бородатый гимбрид, не помню, как его зовут, с автоматом в руках начал что-то яростно кричать и пинать бедных дармесовцев. Вояки пытались кое-как отбиваться, но уяснив, на чьей стороне тут сила, решили не рыпаться.
В этот момент среди пятерых "кусков мяса" я увидал и своего дружка. На его роже не было теперь довольной улыбочки, мои бородатые и серьезные парни засунули ее ему куда подальше. Военные стояли смирно, повстанец больше не пинал их, а вопросительно смотрел на меня.
Я кивнул, и гимбрид приказал им вставать на колени, те повиновались. Передав свой автомат рядом стоящему мятежнику, я достал из набедренной кобуры пистолет и, проверив обойму, двинулся к пленным.
Я решил повоспитывать волчат. До этого момента мой отряд не принимал активного участия в акциях гимбридов, поэтому многие члены этого небольшого отряда никогда даже не видели смерти человека, а если нам предстоит и дальше воевать, прибегая к методам террора, смотреть в глаза смерти, и своей и чужой, должен каждый.
Пленные стояли на коленях небольшой шеренгой, смотрели вниз, руки подняли вверх над уровнем головы. Я подошел к ним и подозвал к себе четверых мятежников. Все четко понимали, что сейчас будет. Никто не возражал.
Пять палачей встали позади своих жертв. Я – против Ирона. Он уже узнал меня. Иногда косился назад, бегло ловля мой взгляд.
Нескоро прочитав приговор о том, что все военные являются лишь позорными шавками власти, кивнул первому палачу.
Раздался выстрел.
Тело убитого солдата криво свалилось на землю. Палач преступил через него, как ни в чем не бывало, и пошел дальше к собратьям.
И снова выстрел.
Второй солдат, совсем еще пацан, с огромной дырой в башке упал навзничь. Кровь лилась из простреленного затылка ручьем, а податливая земля жадно глотала ее, не оставляя ни следа.
Третий выстрел.
Та же картина: смерть, смерть и еще раз смерть…
Четвертый выстрел.
Дальше идет моя очередь.
Передо мной, склонив голову, сидел мой товарищ. Я наставил на него пистолет, его затылок находился буквально в десяти сантиметрах от дула. Палец дрожал на спусковом крючке – я был в нерешительности.
В голову лезли воспоминания. Приятные воспоминания.… Наша встреча, первый прогул в школе, первая драка, где мы стояли плечом к плечу…
Я не могу…
Черт возьми, не могу!
И тут я почувствовал.…
Сзади меня что-то появилось, нечто невидимое, но несколько материальное. Некий дух. Он подначивал меня, схватил за ладонь и пытался моей рукой спустить скобу, чтобы убить моего… друга?!
Повстанцы смотрели на меня. Я был единственным, кто не мог быстро прикончить военного, того, против кого мы воюем уже второй год. Правильно, он мой враг и я должен его убить. Я же на протяжении всего этого времени и мечтал об этом!
Из толпы уже начали лететь вопросительные фразы типа: "Капитан?"
Вдруг Ирон повернулся ко мне и, ехидно улыбаясь, сказал шепотом:
– Она же все равно не любила тебя.
И тут я взорвался. Невидимая сила явственно сжала мою ладонь, и я выстрелил.
Дальше все было как в замедленном кино: пуля вылетела из ствола, пролетела это короткое расстояние и с остервенением вгрызлась в череп моего друга. Тело, безжизненно качнувшись, упало на землю.
Теперь внутри меня воцарилась пустота, за плечами теперь не было ровным счетом ничего.
Теперь после того, как я убил своего товарища, я понял, что натворил.
Меня била дрожь… Эмоции зашкаливали, но я не мог показывать их при всех…
Это, увы, признак слабых…
Трупы убитых солдат сбросили в вырытую неглубокую яму. В то время, как накаченные гимбриды орудовали лопатами, я просто стоял и курил, до боли сжимая дуло пистолета.
Небольшие капли влаги стали падать с черного печального неба.
Наконец-то, вот и дождь…
Я заждался тебя, прошу, смой с меня все грехи.
Подняв голову вверх, тихо заплакал, зная, что теперь уж точно мои слезы не увидит никто…
* * *
Внутри меня теперь находилась лишь невосполнимая пустота. Я пытался отвлечься от мыслей о том, что сотворил, но все безуспешно – мой поступок, мой грех, был слишком тяжким.
Мой отряд ушел от Поляны Возрождения уже на километр. Равнина тут вновь перерастала в лес, где находился перевалочный пункт гимбридов. Мы решили переночевать там, да и ходить по дождю не очень-то хотелось.
Отыскать базу мятежников было не просто, ее весьма хорошо спрятали в лесных гущах, но среди нас был один человек, который бывал на этой базе не раз. Его знаниями мы и воспользовались.
База напоминала беседку, причем имела она два этажа. Первый был под землей, там отдыхали полевые командиры гимбридов, второй развернулся над землей, там готовили еду, отдыхал молодняк.
Добравшись до места, я, ни говоря не слова, сразу ушел спать в землянку. Уснуть у меня, конечно, не вышло. И не только потому, что снаружи был радостный гомон голосов и какое-то веселье, нет, дело было совсем в другом. Стоило мне хоть на мгновение закрыть глаза, как в голове сразу всплывало лицо моего друга, затем эта картинка сменялось другой – его убийством.
Это продолжалось весьма долго, несколько часов, пока я не вышел на улицу весь потный и совершенно разбитый. Снаружи ночь, на небе полная луна, которая добротно освещала все-все вокруг.
Повстанцы спали. Даже часовой, который как минимум полночи не должен смыкать глаз, храпит и даже не стесняется. Что же, мне это даже на руку…
Взяв лопату, что стояла рядом с входом в землянку, я двинулся на Поляну Возрождения. Даже автомат брать не стал – если я нарвусь на отряд военных, и меня застрелят, жалеть не буду. Все для себя решив, и хоть как-то пытаясь сгладить свою вину, я решил похоронить своего друга. Похоронить по человечески…
До поляны добрался минут за двадцать. Нашел яму, руками раскопал трупы. Это было довольно тяжело, ведь дождь все еще оплакивал эту бренную землю, делая из сухой земли вязкую жижу. Все пять трупов лежали небольшой горкой, труп Ирона сверху. Выкопав его, вытащил на траву, остальные четыре трупа вновь закопал. Жестоко, но до них мне не было никакого дела…
Полные спокойствия глаза мертвого друга смотрели прямо на меня. Хоть они уже и не живые, но они глядели прямо мне в душу. Как мне показалось, смотрели с упреком…
Слезы наворачивались и стекали по щекам, я сожалел, всем сердцем сожалел и тихо повторял: "Дурак, дурак, дурак…"
Закопав труп и, сбивчиво прочтя молитву, я, воткнув лопату у изголовья трупа, пошел туда, куда глаза глядят.
Теперь до войны мне не было никакого дела…
Да будь она вообще проклята! Проклята вместе со мной…
Прошло около месяца. За это время я не раз побывал на могиле своего друга, регулярно носил цветы, наконец-то поставил крест…
Война была окончена. Большая часть гибридов вместе с полевыми командирами, которые и двигали всю эту смуту вперед, уничтожена, а те жалкие остатки, до которых военные еще не успели добраться, отказались от своей идеи по захвату власти и под шумок вернулись к мирной жизни. И я был в их числе…
Теперь у меня самая обычная тихая жизнь: днем я ходил на работу грузчика, вечером проводил время в какой-то шумной кампании "друзей", до которой мне, собственно, не было никакого дела и в связи с этим заработал репутацию "придурка". А вот ночью я раз за разом переживал те события, которые произошли на Поляне Возрождения, вновь оказывался в прошлом, вновь стрелял в опор беззащитному человеку… Беззащитному другу…
Однажды ночью, после очередного кошмара, я понял, что жить так больше не могу. Достав пистолет, который остался у меня еще с войны, решил отправиться на поляну и навсегда покончить с этим.
Добраться до нее мне не составило труда. Весь путь занял около сорока минут. Погода была не из лучших: шел дождь, холодный ветер залезал под одежду, остужал тело, ноги вязли в грязи, но меня это абсолютно не заботило.
Пройти через лес оказалось более проблематично, чем я себе представлял, но я справился.
Могила стояло нетронутая, только вот крест покосился немного, да цветы завяли, а в целом все, как и раньше.
Подойдя ближе, я как мог, старался сдержать эмоции, но это оказалось невозможно. Упав на колени прямо в грязь, я зарыдал. Дико отрывисто зарыдал. Стесняться мне тут было некого…
Молнии сверкали в ночном небе, гром сотрясал землю, а я все раскачивался из стороны в сторону в порыве истерики.
Ветер неистово теребил мою одежду, дождь смывал мои слезы, но на глазах наворачивались новые безудержные фонтаны горечи и безысходности…
Я на миг вспомнил свою любовь, ту из-за которой все и началось. Грусть сменилась ненавистью.
– Надеюсь ты сдохла, тварь, – зло прошипел я и на миг зажмурил глаза, стараясь взять эмоции в узду.
Вскоре все прекратилось так же внезапно, как и началось. На огонек в мое сердце забрели спокойствие и уверенность. Достав из кармана пистолет, я проверил боеприпасы – один патрон… Права на ошибку у меня нет, если струшу – буду существовать всю жизнь в отчаянии…
Взглянув печально последний раз на покосившийся крест, приставил холодный ствол оружия к виску. Тихо произнес:
– Прости, умоляю, прости меня…
Рука тряслась, я скорчил невыносимой боли гримасу, в душе понимал – меня уже ничто не остановит…
На мгновение настала абсолютная тишина, словно остановилось время, и, спустя несколько секунд на поляне раздался оглушительный выстрел…
Обезображенное еще теплое тело рухнуло на могилу бывшего человека – друга…
Алкивиад
* * *
Вчера вечером, когда я был дома, случайно услышал по телевизору новости текущего дня: неизвестный убийца ножом зарезал целую семью, включая тринадцатилетнюю девочку. Сотрудники правоохранительных органов делают все возможное, что бы скорее поймать преступника.
А еще днем ранее по тому же самому телеканалу слышал вот что: выделенные на обеспечение сиротского приюта деньги некий, занимающий высокий пост, чиновник без стыда и совести прикарманил себе. Отделался штрафом.
Наркоман ограбил продовольственный магазин, убил продавца и скрылся.
Ужасный теракт совершил боевик, убив двадцать три человека, просто потому, что они не разделяли его идеалы. А это уже новости прошлой недели.
Каждый день, каждый день в мире происходит одно и то же…
Убийства, алчность, беззаконие и обман – к сожалению вот, что стало опорой современного мира. Нынешние люди забыли о милосердии, сердечности, доброте. Забыли о том, что делать все только ради себя любимого неправильно. Я задаюсь вопросом: почему? Откуда берется столько спеси, ненависти, вражды? Слишком хорошо живем мы, горе объединяет, а вот радость, к сожалению, нет…
Если каждый будет стремиться только к самовыгоде, мир попросту остановится, не будет движения вперед, не будет прогресса, и, судя по закономерности, не будет счастливого будущего, которое в голове строит себе каждый человек.
От этого понимания, от осознания всего, что твориться вокруг даже солнце жарким летом перестало мне светить ярко.
Я перестал выходить на улицу в свободное время. И не потому, что я чего-то боюсь. Нет, все гораздо проще – отвратительно видеть, как физически сильный унижает физически слабого, как пьяные студенты проявляют неуважение к старшим, как школьники за углом курят и ведут себя так, будто живут уже несколько сотен лет, как убивают людей без особых причин…
Меня тошнит.
Тошнит от своего понимания и от своего бездействия…
Я хочу изменить мир! Сделать его лучше, добрее.
Возможно ли это? Получится ли у меня?
* * *
Прозвенел звонок. Честно говоря, я не сразу заметил это. Когда я ухожу куда-то внутрь себя, в свои мысли, окружающая действительность становится для меня, как говориться, третьим сортом. Только когда в классе раздались возбужденные голоса учеников, я пришел в себя.
Вот снова, я уже в который раз вырубаюсь прямо на уроке, улетаю в какой-то свой мир одному мне понятный и родной. Мои одноклассники – это сплошная серая масса, у которой абсолютно нет своего мнения, своих идеалов, каких-либо интересов. Они просто туловища.
Собирая свои вещи, ученики говорили о том, где можно хорошо нажраться на грядущие праздники, есть ли у кого "курево", кто сегодня очередной "лох". Слушая это, мне просто хотелось засунуть себе два пальца в рот и показать им свое отвращение, но, естественно, этого я делать не стал, а просто взял свой рюкзак и вышел в коридор.
Вдоль стен шли небольшие скамейки. Сейчас они были пусты за исключением одной, за которой сидел человек и читал книгу. Было весьма приятно видеть, как ученик сидит и спокойно читает свою любимую книгу, которая способствует его интеллектуальному развитию. Я непроизвольно улыбнулся.
Однако радость моя длилась не долго. Внезапно в коридоре появилось три человека, по одному виду которых я мог с уверенностью сказать – быдло.
Они облепили ни в чем неповинного ученика, забрали его книгу и вербально что-то требовали. Несчастный пытался оказывать сопротивление, но получив пару подзатыльников мгновенно остыл.
Пройдя мимо этой толпы, краем уха услышал:
– Слышь, гони деньги, не то я тебе эту книгу в задницу затолкаю!
Ну, конечно. Что еще может требовать умственно недоразвитое существо, у которого вся будущая жизнь это скитание по грязным подворотням с целью найти денег на четверть литра. Жаль? Нет, он сам виноват.
И снова, видя откровенную несправедливость, я просто прохожу мимо. Это неправильно, но словами на эту толпу подействовать практически невозможно, а сила тут на их стороне.
Выйдя в школьный двор, в мое поле зрения попадали одни и те же картины разврата, беззакония и полной деградации. Я пытался отвлечь свое цепкое внимание какими-то размышлениями, но это удавалось с трудом.
Уроков на сегодня больше не было, поэтому я быстрым шагом решил покинуть территорию школы. Но направился не домой, я там вообще редко бываю. Родителям до меня и до моих интересов нет никакого дела, ну, я плачу им той же монетой, хотя, скорее всего, они этого даже не замечают. Ни в коем случае, я их не осуждаю, наоборот, благодарен за то, что я вообще одет, обут, сыт, жив, в конце концов.
В связи с этим большую часть времени я провожу в уединённом местечке. Это местечко – небольшой подвальчик старого давно заброшенного здания. Моим пристанищем он служит вот уже третий год. По истине, это единственное место на земле, где я могу чувствовать себя в настоящей безопасности. Признаюсь, даже в своем родном доме я чувствую угрозу, как бы трагично это не звучало…
Был только один, но значительный минус: расстояние. Чтобы добраться до своей обители, мне нужно было сесть на метро и ехать в совершенно другой конец города. Хорошо, что городок у нас небольшой, да и родители никогда не интересовались где я и что со мной происходит. Имея карьеру, человек забывает о семье, а мне повезло – в моей семье два карьериста.
Ехать в метро до пункта назначения около двадцати минут. Но даже этот, казалось бы, мизерный промежуток времени я провожу с пользой. Вот сейчас, например, я внимательно наблюдал за тем, как двое молодых парней примерно моего возраста сидят, не обращая внимания на то, что прямо перед ними стоит пожилой человек и просто стесняется попросить уступить. Ну, разве так можно? Конечно, большая редкость, что в метро нет мест, но дело-то не в этом! Дело в неуважении.… Вот она, на лицо – очередная прогнившая доска дома под названием "современно общество".
Окликнув бедную старушку, жестом указал ей на свое место. Старая женщина поблагодарила меня, а я занял одно из стоячих мест возле дверей метро. С молодыми паразитами общества старался не пересекаться взглядами. Всегда в подобных ситуациях внутри меня всегда селилось ощущение, будто я делаю что-то отвратительное и неправильное. На ведь это не так!
Сошел на предпоследней остановке. Посмотрел на время – полчетвертого, мой рабочий день, считай, только начался.
Помимо своих дел, я еще должен поддерживать успеваемость в школе, ведь если я не смогу сдать экзамены – жизнь кончена. Во всяком случае, для меня.
До моего тайного места было уже рукой подать. Вот оно, старое здание, обнесенное забором, мое пристанище и мой второй дом. Перебросив рюкзак через забор, внимательно посмотрел по сторонам. Убедившись, что за мной никто не наблюдает, людей в это время дня практически не было, перелез на другую сторону.
Обогнув здание, без труда нашел вход в подвал. Его я тщательно маскирую, чтобы никто, кроме меня, не мог спускаться в подвальчик. Так, все на месте, ничего не тронуто.
Подняв небольшую деревянную крышку, которая и скрывает вход в подвал, спустился вниз. Положив метровый деревянный настил на законное ему место, достал из рюкзака карманный фонарик. В подвале находилась еще одна небольшая комнатка с толстой деревянной дверью, что вела внутрь. Это и есть моя обитель, мой дом, моя крепость…
Освещая себе путь слабым светом фонарика, добрался до двери. Достав из кармана длинный ключ, вставил его в замочную скважину. Раздался громкий щелчок замка, и дверь тут же подалась вперед. Зайдя внутрь небольшого помещения, сразу запер дверь. Мало ли, я всегда так делаю. Береженного Бог бережет.