Позже, когда я уже спал, зазвонил мобильник. Мой бещельский телефон оповещал о том, что вызов международный. Кредит распухнет, но его оплачивало правительство.
- Борлу, - сказал я.
- Инспектор… - Иллитанский акцент.
- Кто это?
- Борлу, я не знаю, почему вы… Я не могу долго говорить. Я… спасибо вам.
- Джарис? - Я сел, опустив ноги на пол. Молодой униф. - Это…
- Мы ведь не какие-то там друзья, понимаете. - На этот раз он говорил не на старинном иллитанском, но на своём повседневном языке.
- С чего бы нам быть друзьями?
- Верно. Я не могу оставаться на линии.
- Хорошо.
- Вы могли бы сказать, что это был я, так же? Кто звонил вам в Бещель.
- Я не был уверен.
- Правильно. Того чёртова звонка никогда и не было.
Я промолчал.
- Спасибо за вчерашнее, - сказал он. - За то, что не выдали. Я познакомился с Марьей, когда она сюда приехала.
Я не называл её этим именем, только раз, когда Дхатт допрашивал унифов.
- Она сказала мне, что знает наших братьев и сестёр за границей, что работала с ними. Но, знаете ли, она не была одной из нас.
- Знаю. Ты навёл меня на этот след в Бещеле…
- Молчите. Пожалуйста. Сначала я подумал, она с нами, но то, о чём она расспрашивала, это было… Она занималась чем-то таким, о чём вы даже не знаете.
Я не захотел опережать его.
- Оркини.
Должно быть, он истолковал моё молчание как благоговейный ужас.
- Плевать ей было на унификацию. Она всех подвергала опасности, чтобы пользоваться нашей библиотекой и списками контактов… Мне она в самом деле нравилась, но с ней было невыносимо. Её заботил только Оркини… Борлу, она таки нашла его. Эй, вы там? Понимаете? Она его нашла.
- Откуда ты знаешь?
- Она мне рассказала. Из остальных никто не знает. Когда мы поняли, насколько… она опасна, ей запретили ходить на собрания. Решили, что она типа шпионка или вроде того. Кем она вовсе не была.
- Ты продолжал с ней общаться.
Он ничего не сказал.
- Почему, если она была такой?..
- Я… она была…
- Почему ты позвонил мне? В Бещель?
- … Она заслуживала лучшего, чем поле гончара.
Я удивился, что он знает это выражение.
- Вы были вместе, Джарис? - спросил я.
- Я о ней почти ничего не знал. Никогда не спрашивал. Никогда не встречался с её подругами. Мы были осторожны. Но она рассказала мне об Оркини. Показала мне все свои заметки о нём. Она была… Слушайте, Борлу, вы мне не поверите, но она вступила в контакт. Есть такие места…
- Диссенсуеы?
- Нет, молчите. Не спорные места, а такие, о которых каждый в Уль-Коме думает, что они в Бещеле, а каждый в Бещеле полагает, что они в Уль-Коме. Они же не здесь и не там. Они в Оркини. Она их нашла. Говорила мне, что помогает им.
- Каким образом? - Я заговорил наконец, потому что молчание длилось слишком долго.
- Я мало что знаю. Она их спасала. Им что-то нужно. Так она сказала. Что-то вроде этого. Но когда я однажды спросил у неё: "Откуда ты знаешь, что Оркини на нашей стороне?" - она только рассмеялась и сказала: "Ничего я не знаю, и они вовсе не за нас". Она многого мне не рассказывала. Я не хотел знать. Она вообще мало об этом говорила. Я думал, что она, может, пересекает границу через некоторые из таких мест, но…
- Когда ты видел её в последний раз?
- Не знаю. За несколько дней до того, как её… перед этим. Слушайте, Борлу, вот что вам надо знать. Она понимала, что попала в беду. Очень рассердилась и расстроилась, когда я сказал что-то об Оркини. В тот последний раз. Сказала, что я ничего не понимаю. Сказала что-то вроде того, что не знает, является ли то, чем она занимается, возвращением утраченного или преступлением.
- Что это значит?
- Не знаю. Она сказала, что Брешь - это ничто. Я был потрясён. Можете себе представить? Сказала, что каждый, кто знает правду об Оркини, в опасности. Сказала, что таких немного, но никто из тех, кто знает, даже не представляет себе, во что он вляпался, не сможет в такое поверить. Я ей: "Что, даже я?" А она: "Может быть - я, может, тебе уже слишком много рассказала".
- Что, по-твоему, это значит?
- Что вы знаете об Оркини, Борлу? Какого хрена кто-то думает, что трогать Оркини безопасно? Как, по-вашему, можно прятаться на протяжении многих веков? Благодаря хорошей игре? Свет! Я думаю, она как-то запуталась, работая на Оркини, вот что, по-моему, случилось, и они, по-моему, вроде паразитов, они говорили, что она им помогает, но она что-то обнаружила, а когда всё поняла, они её убили. - Он собрался. - Под конец она носила при себе нож, для защиты. От Оркини. - Горестный смех. - Они убили её, Борлу. И будут убивать всех, кто смог бы их обеспокоить. Каждого, кто когда-либо привлекал к ним внимание.
- Как насчёт тебя?
- Как, как! Мне крышка. С ней покончили, значит, и со мной тоже покончат. Плевать мне на Уль-Кому, плевать на Бещель, плевать на Ор - чтоб его! - кини. Это моё прощальное слово. Слышите стук колёс? Сейчас этот телефон вылетит в долбаное окно, и саёнара. Этот звонок - мой прощальный подарок, ради неё.
Последние слова он произносил шёпотом. Поняв, что он отключился, я попытался ему перезвонить, но номер был заблокирован.
Я долго, секунда за секундой, тёр глаза, слишком долго. На бумаге с шапкой отеля стал царапать заметки, ни на одну из которых никогда даже не взгляну, просто так, пытаясь собраться с мыслями. Перечислил людей. Увидел часы и рассчитал время с учётом часового пояса. Набрал по телефону отеля междугородный номер.
- Миссис Джири?
- Кто это?
- Миссис Джири, это Тьядор Борлу. Из бещельской полиции.
Она ничего не сказала.
- Мы… Могу ли я спросить, как себя чувствует мистер Джири?
Я прошёл босиком к окну.
- С ним всё в порядке, - сказала она наконец. - Злится.
Она была очень осторожна. Не могла решить, как ко мне относиться. Я слегка раздвинул тяжёлые шторы, выглянул наружу. Хотя была уже глубокая ночь, на улице виднелись несколько фигур, как всегда. Время от времени мимо проезжала машина. В столь поздний час труднее сказать, кто там местный житель, а кто иностранец, такой видимый днём: цвета одежд затемнялись в свете уличных фонарей, а ссутуленность вкупе с быстрой ночной ходьбой размывали язык тела.
- Я хотел ещё раз сказать, как сожалею о том, что случилось, и убедиться, что у вас всё в порядке.
- У вас есть что мне сообщить?
- Вы имеете в виду, поймали ли мы того, кто это сделал с вашей дочерью? Мне очень жаль, миссис Джири, пока нет. Но я хотел у вас спросить…
Я ждал, но она, хоть и не вешала трубку, ничего не говорила.
- Махалии когда-нибудь рассказывала вам, с кем она здесь виделась?
Она лишь издала какой-то звук. Выждав несколько секунд, я продолжил:
- Вы знаете Иоланду Родригез? И почему мистер Джири искал бещельских националистов? Когда совершил брешь? Ведь Махалия жила в Уль-Коме.
Опять раздался этот звук, и я понял, что она плачет. Я открыл было рот, но мог только слушать её всхлипы. Слишком поздно, окончательно проснувшись, я осознал, что если наши с Корви подозрения верны, то звонить, возможно, следовало с другого телефона. Миссис Джири не разорвала соединения, так что через некоторое время я её окликнул.
- Почему вы спрашиваете об Иоланде? - заговорила наконец она. Голос у неё окреп. - Конечно, я с ней знакома, она подруга Махалии. Разве она?..
- Мы просто пытаемся её найти. Но…
- Боже, она что, пропала? Махалия рассказывала ей обо всём, как на исповеди. Что, из-за этого?.. Её тоже?..
- Пожалуйста, не надо, миссис Джири. Уверяю вас, что доказательств чего-то плохого нет, она могла просто на несколько дней уехать. Пожалуйста.
Она начала было снова, но взяла себя в руки.
- В полёте с нами почти не разговаривали, - сказала она. - Муж проснулся ближе к концу и понял, что случилось.
- Миссис Джири, Махалия здесь с кем-нибудь встречалась? Что вы знаете? В Уль-Коме, я имею в виду?
Она вздохнула.
- Нет. Вы думаете: "Откуда её матери знать?" - но я бы знала. Она не рассказывала мне подробностей, но… - Она собралась. - Был там кто-то, с кем она проводила всё время, но он ей не настолько нравился, чтобы речь могла зайти о близких отношениях. Говорила, что это слишком сложно.
- Как его зовут?
- Неужели вы думаете, что я бы вам не сказала? Я не знаю. По-моему, она познакомилась с ним через политику.
- Вы упоминали Лишь-Кому.
- Ох, моя девочка всех их сводила с ума! - Она коротко рассмеялась. - Ранила и тех, и других, со всех сторон. И даже объединителей, так они называются? Майкл собирался всех их проверить. Найти их имена и адреса в Бещеле было легче. Мы ведь там и находились. Он собирался всех их проверить, одного за другим. Хотел их всех разыскать, потому что… кто-то из них это и сотворил.
Я пообещал ей сделать всё, чего она хотела, и, потирая лоб, уставился на силуэты Уль-Комы.
Позже, но слишком уж скоро меня разбудил звонок Дхатта.
- Чёрт, вы всё ещё лежите? Поднимайтесь.
- Через сколько вы…
Было утро, не такое уж и раннее.
- Я внизу. Давайте поторапливайтесь. Кто-то прислал бомбу.
Глава 17
В Бол-Йеане, возле крошечного эрзаца почтового отделения, в расслабленных позах стояли спецы из уль-комской сапёрной команды, приземистые и неуклюжие в своей защитной одежде, жуя резинку и переговариваясь с несколькими испуганными и почтительными охранниками. Визоры у сапёров были подняты и под углом свисали надо лбами.
- Вы Дхатт? Крутая штука, старший детектив, - сказал один, глянув на знаки отличия Дхатта. - Можете войти.
Он посмотрел на меня и открыл дверь в комнату размером со шкаф.
- Кто её обнаружил? - спросил Дхатт.
- Охранник. Шустрый парень. Айкам Цуех. Что? Что? - Никто из нас ничего не говорил, так что он пожал плечами. - Сказал, что ему не нравится, какова эта штука на вид и на ощупь, вышел к милицье снаружи, попросил их посмотреть.
Стены были сплошь в ячейках, в углах лежали большие коричневые свёртки, открытые и закрытые, а на столах - пластиковые пакеты. На табурете посередине, в окружении обрывков конвертов и обронённых писем с отпечатками подошв, был выставлен пакет с растопыренными углами, из которого высовывались электронные внутренности, словно проволочные тычинки из цветка.
- Это механизм, - сказал мужчина.
На его кевларовом жилете иллитанскими буквами было начертано имя: Таиро. Говорил он с Дхаттом, а не со мной, наводя маленькой лазерной указкой красную точку на то, о чём шла речь.
- Двухслойная оболочка из конвертов.
Световое пятнышко бегало по бумаге, не оставляя нетронутым ни одного места.
- Открываем первый, ничего. Внутри ещё один. Открываем его… - Он щёлкнул пальцами. Указал на провода. - Красиво сделано. Классика.
- Старомодно?
- Нет, просто без причуд. Но сделано красиво. Не только son et lumiere - эту штуку сделали не затем, чтобы кого-то напугать, её сделали, чтобы кого-то грохнуть. И я вот что ещё скажу. Видите это? Очень направленно. Соединено с тегом.
В бумаге виднелись остатки тега - красной полоски на внутреннем конверте с надписью по-бещельски "Тяните здесь, чтобы открыть".
- Кто бы это ни сделал, весь взрыв пришёлся бы ему прямо в лицо и снёс бы его с ног. Но для других опасности почти никакой: если бы кто-нибудь стоял рядом, ему разве что понадобилось бы заново причесаться. Направленный взрыв.
- Эта штука разряжена? - спросил я у Таиро. - Можно мне её потрогать?
Тот посмотрел не на меня, но на Дхатта, который кивнул ему, поощряя к ответу.
- Отпечатки пальцев, - сказал Таиро, но пожал плечами.
Я взял с полки шариковую ручку и вынул из неё стержень, чтобы не оставить где-нибудь отметок. Аккуратно касаясь бумаги, разгладил внутренний конверт. Несмотря даже на задиры, оставленные сапёрами при открывании, легко можно было прочесть написанное на нём имя: Дэвид Боуден.
- Проверьте это, - сказал Таиро.
Он мягко порылся. Под пакетом, на внутренней стороне внешнего конверта, кто-то нацарапал по-иллитански: "Сердце волка". Я узнал эту строку, но не смог вспомнить источник. Таиро напел её и ухмыльнулся.
- Это старая местная песня, - сказал Дхатт.
- Эта штука сделана не ради испуга, но и не для того, чтобы наносить увечья всем вокруг, - тихонько сказал мне Дхатт.
Мы сидели в офисе, который реквизировали. Напротив, вежливо стараясь нас не слышать, сидел Айкам Цуех.
- Это как выстрел наповал. Что за хрень?
- Внутри написано по-иллитански, а прислано из Бещеля, - сказал я.
Отпечатков пальцев с помощью порошка обнаружить не удалось. Надписи имелись на обоих конвертах: на внешнем значился адрес, а на внутреннем - имя Боудена, нацарапанное хаотическим почерком. Пакет был отправлен из бещельского почтового отделения, которое гросстопично находилось неподалёку от самих раскопок, хотя, конечно, доставлялся он долгим кружным путём через Связующий зал.
- Напустим на это наших технарей, - сказал Дхатт. - Посмотрим, можно ли проследить его путь в обратную сторону, только вот у нас нет ничего, что на кого-нибудь указывало бы. Может, ваши люди что-нибудь выяснят.
Шансы восстановить его путь в обратном направлении через уль-комскую и бещельскую почтовые службы были близки к нулю.
- Послушайте. - Я удостоверился, что Айкам ничего не слышит. - Мы знаем, что Махалия обозлила в нашем городе каких-то махровых националистов. Понимаю, в Уль-Коме таких организаций быть, конечно, не может, но если из-за какого-то случайного сбоя они оказались и здесь, то разумно предположить, что она могла бы разозлить их тоже? Она была замешана в таких вещах, которые не могли их не раздражать. Знаете, подрыв мощи Уль-Комы, тайные группы, пористые границы, всё такое. Вы понимаете.
Он смотрел на меня безо всякого выражения.
- Верно, - сказал он наконец.
- Обе аспирантки с особым интересом к Оркини исчезли из поля зрения. А теперь мы получаем бомбу для мистера "Между городами".
Мы посмотрели друг на друга.
Через мгновение, теперь громче, я сказал:
- Отличная работа, Айкам. Вам и впрямь удалось кое-что стоящее.
- Айкам, вам раньше приходилось держать в руках бомбу? - спросил Дхатт.
- Как, сэр? Нет.
- А на государственной службе?
- Я ещё не служил, господин офицер.
- Так откуда же вы знаете, какова она на вес и на ощупь?
Он пожал плечами.
- Я не знал, не знаю, просто я… Что-то было не так. Слишком увесистый пакет.
- Готов поспорить, что сюда присылают по почте множество книг, - сказал я. - Может, ещё и компьютерные платы. Они довольно тяжёлые. Как вы поняли, что это нечто иное?
- … Он был по-другому тяжёлый. Он был твёрже. Под конвертами. Можно было почувствовать, что это не бумага, похоже на металл или что-то такое.
- Собственно, вы вообще обязаны проверять почту? - спросил я.
- Нет, но я был там, просто поэтому. Подумал, что мог бы её принести. Хотел так и сделать, а потом почувствовал, что этот пакет… с ним что-то не так.
- У вас хорошие инстинкты.
- Спасибо.
- Открыть его вы не думали?
- Нет! Он же не мне предназначался.
- Кому он был адресован?
- Никому.
На внешнем конверте имя получателя не значилось, только название раскопок.
- Это ещё одна причина, почему я обратил на него внимание, - мне это показалось странным.
Мы посовещались.
- Хорошо, Айкам, - сказал Дхатт. - Вы дали свой адрес другому офицеру на тот случай, если нам понадобится снова вас найти? Будете идти, пришлите, пожалуйста, сюда вашего босса и профессора Нэнси.
В дверях он замешкался.
- У вас уже есть какая-нибудь информация о Джири? Уже знаете, что случилось? Кто её убил?
Мы сказали, что пока нет.
Кай Буидзе, начальник охраны, мускулистый пятидесятилетний, как я понял, отставник, вошёл вместе с Изабель Нэнси. Она, а не Рошамбо, обещала нам помочь всем, чем сумеет. Сейчас она тёрла глаза.
- А где Боуден? - спросил я у Дхатта. - Он знает?
- Она позвонила ему, когда сапёры вскрыли внешний конверт и увидели его имя. - Он кивнул, указывая на Нэнси. - Услышала, как один из них его прочёл. Кто-то за ним поехал. Профессор Нэнси.
Она подняла глаза.
- Много почты получает здесь Боуден?
- Не очень. У него ведь даже нет офиса. Но всё же получает. Довольно много от иностранцев, иногда от будущих аспирантов, от тех, кто не знает, где он живёт, или предполагает, что он обосновался именно здесь.
- Вы её пересылаете?
- Нет, он приезжает проверять её каждые несколько дней. Большую часть выбрасывает.
- Кто-то и в самом деле… - тихонько сказал я Дхатту. Поколебался. - Пытается обогнать нас, знает, что мы делаем.
При всём том, что происходило, Боудену теперь могла понадобиться осторожность со всеми пакетами, адресованными к нему домой. Если бы наружная оболочка с её иностранным почтовым штемпелем была удалена, он мог бы даже принять конверт, на котором написано только его имя, за внутреннюю почту от кого-нибудь из коллег и оторвать полоску.
- Похоже, кто-то знал, что его предупредили, чтобы был осторожным.
Через некоторое время я спросил:
- Его сюда привезут?
Дхатт кивнул.
- Господин Буидзе, - сказал Дхатт. - У вас бывали раньше подобные проблемы?
- Таких не бывало. Конечно, кое-что мы получали, знаете ли, было у нас несколько писем от мудаков. Прошу прощения. - Он взглянул на невозмутимую Нэнси. - Но, понимаете ли, это были предупреждения типа "оставьте прошлое в покое", заявления, что мы предаём Уль-Кому, всякое такое дерьмо, от уфологов и наркоманов. Но чтобы по-настоящему… но чтобы вот такое? Бомбу?
Он помотал головой.
- Это неправда, - сказала Нэнси. - Это случалось и раньше. Не здесь. Но с ним. В Боудена целились и до этого.
- Кто именно? - спросил я.
- Доказать ничего не удалось, но он многих разозлил, когда вышла книга. Правых. Тех, кто посчитал его непочтительным.
- Националистов, - сказал Дхатт.
- Не помню даже, из какого это было города. Зуб на него имели обе стороны. Наверное, это единственный вопрос, по которому они соглашались. Но это было много лет назад.
- Кто-то о нём не забывает, - сказал я.
Мы с Дхаттом переглянулись, и он потянул меня в сторону.
- Из Бещеля, - сказал он. - С маленьким проклятьем по-иллитански.
Он вскинул руки: мол, какие соображения?
- Как, бишь, они называются? - спросил я, немного помолчав. - Лишь-Кома.
- Что? Лишь-Кома? Письмо-то пришло из Бещеля.
- Может, от тамошнего агента.
- Шпион? Комский националист в Бещеле?