* * *
Неважно, сколько раз вам приходилось ,это делать. Все равно, каждый раз, когда поднимается занавес и начинается премьера, у вас захватывает дыхание и замирает сердце. Конечно, вы назубок знаете роль. Конечно, перед спектаклем вы попросили режиссера рассчитать все поточнее. Конечно, позади много репетиций. И все же; когда вы выходите на сцену и знаете, что на вас устремлены тысячи пар глаз, которые так и ждут, чтобы вы заговорили, чтобы сделали что-нибудь сверхъестественное, дружище, вы чувствуете все это. Вот для чего на свете существуют суфлеры.
Когда я прошел ворота и увидел своих зрителей, мне захотелось повернуться и бежать куда глаза глядят. Впервые за тридцать лет во мне проснулся страх перед сценой.
Повсюду, куда ни кинешь глаз, толпились обитатели гнезда. Передо мной простиралась обширная площадь, буквально запруженная марсианами. Их были тысячи и тысячи. Они походили на плотно посаженную. спаржу. Я знал, что вначале должен медленно пересечь эту площадь по осевой линии и вступить на дорожку, ведущую во внутреннее гнездо.
Я не мог сделать ни шагу.
Тогда я сказал себе: "Послушай, дружок, ведь ты - Джон Джозеф Бонфорт. Ты и прежде бывал здесь десятки раз. Эти марсиане - твои друзья. И ты находишься здесь только потому, что сам этого захотел - и потому, что этого захотели они. Поэтому, давай-ка двигай потихоньку вперед. Тум-тум-те-тум! Вот и я - невеста!"
Кажется, я снова стал Бонфортом, единственным желанием которого было проделать все без сучка и задоринки - на благо и во имя своего народа и своей планеты - и ради своих друзей-марсиан. Я сделал глубокий вдох и шагнул вперед.
Именно этот-то глубокий вдох и спас меня, я почувствовал знакомое благоухание. Тысячи и тысячи марсиан, собравшихся вместе, - они пахли так, будто кто-то пролил целую цистерну "Вожделения джунглей". Уверенность в том, что я действительно обоняю этот запах, заставила меня обернуться и посмотреть, не следует ли за мной Пенни. Я все еще ощущал ее теплую руку в своей.
Я двинулся через площадь, стараясь передвигаться со скоростью, с которой перемещаются по всей планете марсиане. Толпа сомкнулась в том месте, где я стоял. Вполне возможно, что дети убегут от старших и начнут вертеться вокруг меня. Под "детьми" я подразумеваю марсиан, едва прошедших стадию деления. Они вдвое меньше по весу и росту, чем взрослые марсиане. Их никогда не выпускают за пределы гнезда, и поэтому люди обычно склонны забывать, что на свете существуют маленькие марсиане. После деления марсианину требуется около пяти лет, чтобы набрать нормальный вес, полностью развить мозг и восстановить все прежние воспоминания. А пока этого не произошло, он - совершеннейший идиот, который учится быть слабоумным. Перераспределение генов и регенерация, которая следует за соединением и делением, надолго выводит марсиан из строя. Одна из лент Бонфорта как раз и была лекцией на эту тему, сопровождавшейся не очень качественной любительской стереосъемкой.
Дети, эти добродушные идиоты, полностью освобождены от всех требований пристойности и от всего, что с этим связано. Среди марсиан малыши пользуются необычайной любовью.
Двое детишек, совсем маленького роста и похожих как две капли воды, выбежали из толпы и, как вкопанные, стали передо мной, напоминая глупых щенков посреди улицы с оживленным движением. Если я не остановлюсь, то могу сбить их на землю.
Поэтому я остановился. Они приблизились, теперь уже окончательно загородив мне путь. Вытягивая свои псевдоконечности, они стали что-то оживленно чирикать друг другу. Я ничего не мог понять. Они хватали меня за одежду и запускали лапки в мои нарукавные карманы.
Марсиане так тесно обступили меня, что я даже не мог обойти детишек стороной. Я просто разрывался между двумя необходимостями. Детишки были так милы, что я чуть было не полез в карман за конфетами, которых там не было -- в то же время самым главным для меня была церемония, рассчитанная со скрупулезной точностью, как балет. Если я не успею вовремя добраться до внутреннего гнезда, то совершу тот самый классический грех, из-за которого прославился Кккахграл Младший.
Но малыши, казалось, не собирались уступать мне дорогу. Один из них обнаружил мои часы.
Я вздохнул, и меня снова захлестнула волна запаха. И тогда я принял решение. Я был уверен: ласкать детей принято во всей галактике, и это вполне согласуется с нормами марсианской пристойности. Я опустился на одно колено, став, таким образом, одного роста с ними, и несколько мгновений ласкал их, легонько пошлепывая и поглаживая.
Затем поднялся и осторожно произнес: - Ну вот и все. Теперь я должен идти, - на эту фразу потребовалось истратить чуть ли не весь запас моего основного марсианского.
Дети опять прильнули было ко мне, но я осторожно отстранился и пошел вперед, поторапливаясь, чтобы наверстать упущенное время. Никто не выстрелил мне в спину из жезла. Поэтому я начал надеяться, что нарушение мною правил пристойности было не таким уж серьезным. Наконец я добрался до спуска, ведущего во внутреннее гнездо, и углубился под землю.
* * *
Церемония принятия в гнездо изобилует множеством ограничений. Почему?
Потому что тут могут присутствовать только члены гнезда Кккахка. Это чисто семейное мероприятие.
Судите сами: у мормонов могут быть очень близкие друзья - но разве эти дружеские отношения играют какую-либо роль в храме Солт-Лейк-Сити? Никогда этого не было и не будет. Марсиане очень часто наносят визиты в другие гнезда - но ни один из них никогда не заходит в чужое внутреннее гнездо. Даже ближайшие друзья лишены этой привилегии. Я не имею права описывать церемонию принятия в гнездо, как ни один член масонской ложи не вправе описывать посторонним ритуалы своей ложи.
Да в сущности, это и не имеет большого значения, потому что церемония одинакова для всех гнезд, равно как и моя роль одинакова для всех тех, кого принимают в гнездо. Мой поручитель - старейший марсианский друг Бонфорта Кккахррреаш - встретил меня у дверей и погрозил жезлом. Я потребовал, чтобы он убил меня, если я в чем-то провинился. По правде говоря, я не узнал его, хотя и видел его изображение. Но просто это должен был быть он - того требовал ритуал.
Дав таким образом понять, что я искренний приверженец всех четырех главных добродетелей - любви к матери, домашнему очагу, гражданским обязанностям и никогда не пропускаю уроков в воскресной школе, я получил разрешение войти. Ррреаш провел меня по всем инстанциям, мне задавали вопросы, а я на них отвечал. Каждое слово, каждый жест были стилизованы, как классическая китайская пьеса, в противном случае мои шансы равнялись бы нулю. В большинстве случаев я не понимал, о чем меня спрашивают, а в половине случаев не понимал своих собственных ответов. Просто точно знал, где и когда меня должны спросить, и что я на это должен ответить. Усложняло задачу и то, что марсиане предпочитают неяркий свет, и мне пришлось блуждать вслепую, как кроту.
Как-то раз мне пришлось играть с Хауком Ментеллом незадолго до его смерти, когда он уже был глух как пень. Вот это был актер! Он не имел возможности даже использовать слуховой аппарат, так как слуховой нерв был мертв. Некоторые реплики он читал по губам, но это не всегда было возможно. Поэтому он сам руководил постановкой и скрупулезно точно рассчитывал все действие. Я сам видел, как он, проговорив реплику, уходил, а затем возвращался из-за кулис, отвечая на следующую реплику, которую не слышал, руководствуясь исключительно интервалом времени.
Церемония напоминала мне этот спектакль. Я твердо знал свою роль и играл ее. Если бы что-то и пошло не так, то уж никак не по моей вине.
Очень нервировало меня то, что в мою сторону постоянно было направлено не менее полудюжины жезлов. Я убеждал себя, что они не станут сжигать меня из-за какого-то промаха. Ведь кроме всего прочего, я был просто глупым человеком, которого они удостоили великой чести, и которого, в случае непредвиденного, можно просто выставить пинком под зад. Но ощущение все равно было далеко не из приятных.
Мне казалось, прошло много дней - это, конечно, было не так, потому что вся церемония занимала ровно одну девятую часть марсианских суток - словом, в конце концов, мы приступили к ритуальной трапезе. Не знаю, что мы ели, да может, это и к лучшему. По крайней мере, я не отравился.
После этого старшие произнесли речь. Я, в свою очередь, произнес спич, в котором давал высокую оценку своему принятию в гнездо, после чего мне вручили жезл и присвоили гнездовое имя. Я стал марсианином.
Я понятия не имел, как пользоваться жезлом, а новое имя напоминало звук, издаваемый испорченным краном, но зато отныне и навсегда я получил настоящее марсианское имя и стал законным членом самой аристократической семьи на Марсе - ровно через пятьдесят два часа после того, как поиздержавшийся землянин на свой страх и риск на последние полимпериала поставил выпивку незнакомцу в баре "Каса Маньяна".
Это, на мой взгляд, еще раз доказывает, что от незнакомцев следует держаться подальше.
* * *
Обратно я возвращался с немыслимой для себя скоростью. Дэк заранее написал для меня речь, в которой я приводил более чем приличные доводы в пользу того, что мне просто необходимо срочно удалиться. Они отпустили меня. Я чувствовал себя более, чем неуверенно, потому что в своих действиях мне совершенно нечем было больше руководствоваться. Я хочу сказать, самые обыденные действия и все мое поведение в принципе и дальше были предопределены строгими обычаями, но я их, к сожалению, не знал. Поэтому я просто произнес свои извинения и направился к выходу. Ррреаш и еще один старший отправились со мной. По пути мне посчастливилось поиграть еще с одной парой детишек - хотя, возможно, это были те же самые дети. Когда мы достигли ворот, двое старших попрощались со мной на скрипучем английском, дальше я пошел один. Ворота закрылись за мной, и лишь тогда я смог перевести дух.
"Роллс" стоял на том же самом месте. Я заторопился к машине, дверца приоткрылась, и я с удивлением обнаружил, что в машине сидит одна Пенни. Это отнюдь не разочаровало меня.
Я позвал:
- Хэй, Завиток! Я сделал это!
- Я знала, что вы справитесь.
Я отдал ей шутливый салют жезлом и произнес:
- Зовите меня просто Кккахжжжеррр, - совершенно заглушив первый слог остальными звуками.
- Будьте осторожны с этой шуткой! - нервно сказала она.
Я уселся рядом с ней на переднее сидение и сказал:
- Пенни, вы случайно не знаете, как ею пользоваться? - наступила ответная реакция, и я почувствовал себя изнуренным, но веселым. Все, что мне сейчас было необходимо - это три рюмки подряд и толстенный бифштекс, а уж после всего этого можно спокойно сидеть и ждать, как откликнется критика.
- Нет. Но будьте с ним осторожны!
- Кажется, нужно просто нажать на него в этом месте, - что и я сделал.
В крыше машины появилась аккуратная двухдюймовая дырочка, после чего машина перестала быть герметичной.
Пенни ахнула. Я сказал: - Черт, прошу прощения. Лучше отложить его в сторону, пока Дэк не научит меня обращаться с ним.
Она сглотнула. - Ничего страшного. Только не направляйте его, куда попало. - Она тронула машину с места в карьер, и я понял, Дэк не единственный, кто умеет лихо водить.
В отверстие, проделанное мною, со свистом уходил воздух. Я спросил: - Куда мы, собственно говоря, торопимся?... Мне нужно немного времени, чтобы повторить ответы корреспондентам на пресс-конференции. Вы взяли их с собой? А где все остальные? - Я совершенно забыл, что с нами еще был захваченный водитель. Всякое воспоминание о нем вылетело у меня из головы, как только распахнулись ворота гнезда.
- Нет, они не смогли вернуться сюда.
- Пенни, что произошло? В чем дело?
Я начал сомневаться, что мне удастся провести пресс-конференцию без посторонней помощи. Конечно, я бы смог рассказать им немного о церемонии, хотя этого и нельзя было делать.
- Это из-за мистера Бонфорта... мы нашли его.
Глава 6.
До этого самого момента я не замечал, что она ни разу не назвала меня "мистером Бонфортом". Конечно же, она и не могла назвать меня так, раз я им больше не был. Я снова стал Ларри Смифом, актером, которого наняли на роль Бонфорта.
Вздохнув, я откинулся назад и постарался расслабиться.- Так значит, все уже позади - с этим покончено... - Я почувствовал, что с моих плеч свалилась тяжелая ноша. Я даже не представлял, как она тяжела до тех пор, пока не избавился от нее. Даже моя "больная нога" перестала болеть. Я похлопал Пенни по руке, сжимавшей баранку, и произнес своим собственным голосом: - Я рад, что все уже позади. Мне будет очень вас недоставать. Вы - настоящий друг. Но все когда-нибудь кончается, и расстаются даже лучшие друзья. Надеюсь, когда-нибудь мы увидимся.
- Я тоже надеюсь.
- Наверное, Дэк придумал что-то, чтобы припрятать меня на некоторое время, а затем протащить на борт "Тома Пейна"?
- Не знаю. - В голосе ее промелькнули какие-то странные нотки. Я быстро взглянул на нее и заметил, что она плачет. Сердце у меня екнуло. Пенни плачет? Из-за предстоящей разлуки со мной? Хотя я и не мог поверить этому, в глубине души я страстно желал, чтобы это оказалось причиной ее слез. Глядя на мои утонченные черты и изящные манеры, можно подумать, что. я неотразим для женщин, однако неопровержимым фактом является, увы, то, что слишком многие из них уклонялись от моих чар. Для Пенни это вообще не составляло ни малейшего труда.
- Пенни, - тревожно спросил я. - Что значат эти слезы, милая? Вы разобьете машину.
- Я не могу справиться с собой.
- Ладно... Но может быть, вы все-таки расскажете мне, что случилось? Вы сказали, что он найден и больше ничего.- Внезапно у меня зародилось страшное подозрение. - Скажите, а он... жив?
- Да... он жив, но... они изувечили его! - Она снова принялась всхлипывать, и мне пришлось перехватить руль.
Она быстро взяла себя в руки. - Простите. - Может быть, лучше мне вести машину?,
- Я в порядке. Кроме того, вы не умеете водить - я имею в виду, не должны уметь.
- Что? Не говорите глупостей. Я прекрасно вожу машину, а остальное больше не имеет значения... - Тут я остановился, поняв вдруг, что это еще может иметь значение. Если с Бонфортом обошлись так круто, что это невозможно скрыть, то он не может появляться в таком виде на людях - во всяком случае, всего через пятнадцать минут после принятия в гнездо Кккаха. Может быть, мне все еще придется провести эту пресс-конференцию и публично удалиться, а в это самое время на борт "Тома Пейна" будут тайком доставлять Бонфорта. Что ж, хорошо - последние усилия перед тем, как спустить занавес. - Пенни, может быть, Дэк и Родж хотят, чтобы я оставался в роли еще некоторое время? Нужно мне выступать перед репортерами или нет?
- Не знаю. У нас не было времени обсудить это.
Мы уже проезжали мимо взлетного поля космодрома и впереди виднелись гигантские купола Годдард-сити.
- Пенни, притормозите немного и давайте поговорим толком. Должен же я знать, как быть дальше.
* * *
Водитель разговорился - я не стал спрашивать, была ли к нему применена игольно-ногтевая терапия. После этого его отпустили с богом, оставив ему маску; остальные ринулись назад в Годдард-сити с Джеком за рулем. Какое счастье, что меня с ними не было; не следует доверять космонавтам чего-либо еще, кроме космических кораблей.
Они явились по адресу, который указал им водитель - в старом городе, под первым куполом. Я сообразил, что это, видимо, был район каменных джунглей, без которого не обходится ни один портовый город с тех самых пор, как древние финикийцы обогнули Африку. В таких районах обычно гнездятся всякие уволенные с кораблей, проститутки, мошенники, грабители и прочий сброд - в общем, место, где полицейские ходят только парами.
Сведения, которые им удалось вытянуть из водителя, были совершенно правильными, но на несколько минут устаревшими. В комнате определенно содержался узник, так как стояла кровать, на которой, казалось, кто-то лежал не вставая на протяжении недели, по крайней мере; кофейник был еще горячим, а на полке нашлась старомодная вставная челюсть, завернутая в полотенце, которая, по утверждению Клифтона, принадлежала Бонфорту. Но самого Бонфорта не было, равно как и его похитителей.
Покидая комнату, они просто горели желанием привести в действие первоначальный план. По этому плану, следовало объявить во всеуслышание, что похищение было совершено сразу же после посвящения, и нажать на Бутройда, угрожая ему тем, что если он не примет надлежащих мер, им придется обратиться к гнезду Кккаха. Но они нашли Бонфорта -~ просто наткнулись на него на улице, когда собирались уходить из старого города - оборванный старый калека, с недельной давности бородой, грязный и не в своем уме. Мужчины не узнали его, узнала его Пенни и заставила их остановиться.
Дойдя до этого места, она снова разрыдалась, и мы чуть не налетели на гусеничный тягач, который тащил в доки космопорта какой-то груз.
Самым логичным выводом мог быть только следующий: ребята из второй машины, той, что безуспешно пыталась сбить нас, обо всем доложили своим таинственным боссам, и те пришли к выводу, что похищение не может больше служить их целям. Несмотря на все доводы, которые мы приводили, я все же никак не мог понять, почему Бонфорта просто не убили: позднее я понял, то, что с ним сделали было хитрым ходом, гораздо более отвечающим их намерениям, и более жестоким, чем просто убийство.
- Где он теперь? - спросил я.
- Дэк отвез его в отель для космонавтов в третьем куполе.
- Мы едем туда же?
- Не знаю. Родж только сказал, чтобы я захватила вас, а потом они исчезли за служебной дверью отеля. О нет, я думаю, нам не следует появляться там. Я просто не знаю, что делать.
- Пенни, остановите машину.
- А?
- Эта машина наверняка оборудована фоном. Мы не сдвинемся ни на шаг, пока точно не выясним, что нам делать дальше - или не рассчитаем сами наших дальнейших шагов. Но в одном я уверен, я должен оставаться в образе до тех пор, пока Дэк и Родж не решат, что мне пора уходить в тень. Ведь кто-то должен публично отбыть с Марса на "Томе Пейне". Вы уверены, что мистер Бонфорт не в состоянии сделать этого?
- Что вы говорите?... О боже, конечно же нет! Если бы вы видели его!
- Я его не видел, и поэтому верю вам на слово. Все в порядке, Пенни. Я снова "мистер Бонфорт", а вы - моя секретарша. Лучше нам продолжать с этого самого момента.
Да... мистер Бонфорт.,.
- А теперь попытайтесь связаться с капитаном Брод-бентом, будьте добры.
Телефонного справочника в машине не оказалось, поэтому ей пришлось сначала обратиться в "Справочную".