* * *
Герман проснулся первым на самодельном ложе. Вход был плотно занавешен, и он не мог понять сколько времени. Осторожно встал, чтобы не разбудить жену, и подошел к входу. Раздвинул ветки лапника - на улице забрезжил рассвет. Как обычно, в это время было очень тихо, Герман потянул носом воздух. Удивился сам себе. Прямо как собака! Но ему показалось, что он учуял опасность. Опасность приближалась. Она неприятно пахла, и Герман поморщился. Он хотел отогнать от себя эту мысль, но мысль была назойливой. Германа охватила легкая дрожь, ладони вспотели. Но он не испугался. Впервые за все время здесь он остался совершенно спокоен. Время еще есть. Он успеет подготовиться как следует. Герман вернулся в пещеру и разбудил Василису. Пожалуй, они еще выпьют по чашке чая. Василиса не сопротивлялась, она быстро встала с постели, как будто тоже что-то почувствовала. Тоже потянула носом воздух.
- Ты ничего не слышишь?
Герман искренне поразился. Он едва уловил что-то чужеродное, а она…
- Нет. А что?
- Сама не знаю, может, показалось. Ветки хрустят. Кто-то очень тихо идет.
- В лесу так бывает. Много непривычных звуков.
- Нет, это не то. Опасность. Мне страшно. - Она затравленно посмотрела на Германа. - Давай уйдем отсюда, мы как в ловушке. Лучше спрячемся в лесу.
Ее тревога передалась Герману. Наверное, так лучше. Он хотел ответить ей, но понял, что они опоздали. Безнадежно опоздали. Это был конец. Самый настоящий, тупой и бездарный конец. Все было бессмысленно - эти кошки-мышки, эти игры в казаки-разбойники. Все. Осталось смириться с неизбежным концом и помолиться. Но какому богу? Да, это не праздный вопрос. Какой у них Бог? Он даже не успел этого узнать.
Тот Кто Шел Прямо К Ним, перестал таиться. Он вовсю хрустел ветками, зная наверняка, что им не уйти. Он уже предвкушал легкую победу. Самую легкую из всех возможных.
Герман обнял Василису, и они отодвинулись во мрак пещеры, в самый дальний угол. Хотя зачем? Возможно, инстинкт самосохранения. Две пары глаз с ужасом уставились в проем. Чья-то рука, вполне обычная и нестрашная, просунулась сквозь лапник и раздвинула его. В проем хлынул свет зарождающегося утра. Высокий крепкий мужчина вошел в образовавшееся отверстие и остановился, чтобы глаза привыкли к полумраку. Ружье он расчехлил и держал его наготове. Две темные фигуры он заметил сразу. Он понял, что они совершенно беззащитны. Две жалкие, несчастные, дрожащие от страха фигуры. Мужчина и женщина. Ему даже стало жаль их. Совсем как люди. Интересно, они-то знают, что они твари или нет? Он усмехнулся в душе. Забавно. Так и подохнут, не поняв, за что. А если им сказать? Вот смеху-то будет! Наверное, подумают, что он сумасшедший. А впрочем, какая разница? Он должен сделать свое дело. Не все ли равно, знают они или нет? Это его не касается. Он поднял ружье и передернул затвор. Прицелился, чтобы не промахнуться. Твари зашевелились. Даже, как ему показалось, ощерились, выдав свою звериную сущность. Он замешкался всего лишь на секунду, но и ее хватило. Одна из тварей, мужчина, вдруг поднялась и прыгнула вперед. Он выстрелил, но, опешив от неожиданности, промахнулся. Пуля попала в камень, выбив крошку. В следующее мгновение он ощутил страшный жар, как будто по нему ударила струя из огнемета. Мощным потоком воздуха его вынесло из пещеры, и в самый последний момент он успел ощутить жуткую боль. Такую же страшную, как в аду. Он хотел издать вопль, но не смог разомкнуть спекшихся губ. Так и рухнул на землю всей своей тяжестью, вдыхая запах собственного горелого мяса. И прежде чем опустился занавес, он почувствовал уважение к твари, которая вспомнила, что она есть, и смогла защититься. Он бы поаплодировал ей, если бы сумел. Пускай живет, в конце концов, даже не ясно теперь, кто из них тварь. Он был слишком самоуверен. Боль стала невыносимой. Сознание его погрузилось во мрак и пошло блуждать по лабиринтам вечности, равнодушное к земным делам и заботам.
* * *
Герман, сам пораженный этим действом, так и остался стоять посреди пещеры. Горло немного саднило, а в остальном он чувствовал себя превосходно. Он обернулся посмотреть на Василису. Та так и сидела в углу, только в ужасе закрыла рот рукой. Но глаза ее тоже горели кроваво-красными отблесками. Она оторвала руку ото рта и молча протянула ее в сторону входа, теперь настежь открытого. От неподвижного тела вился легкий дымок.
- Что это было?! Что вообще происходит?! Кто ты?! Как ты это сделал?
Герман стряхнул себя оцепенение.
- Он хотел нас убить. Разве ты не видела? Если бы я это не сделал, то вместо него здесь бы лежали два наших трупа. Он стрелял в нас!
- Я видела, видела. Но он сгорел! Сгорел! И это ты сжег его! ТЫ!!! КАК?!!
- Не знаю. Правда, не знаю. Мне трудно объяснить это. Когда я увидел, что он целится в нас, во мне что-то произошло. Я ничего не помню. Что-то сдвинулось во мне, и я прыгнул на него. Следующее, что я помню, так это его обгорелый труп. - Герман с отвращением посмотрел в сторону тела. - Он безобразен. Но мы живы, и это главное.
- А кто он? - Василиса немного успокоилась.
- Не знаю. Видимо, тот, кто называл себя Охотником. Тот, кто преследовал нас и писал угрожающие письма. Как видишь, его угрозы оказались не пустыми словами.
- Да, теперь вижу. Но зачем мы ему нужны? Я ничего не понимаю! Мы жили простой, тихой жизнью. Кому мы перешли дорогу? Особенно я. Скромный банковский клерк.
Герман пожал плечами.
- Думаю, его нужно похоронить. Не бросать же его так. Вдруг будут искать.
- Да, нужно. Только дай прийти в себя. Он противно воняет. Пусть проветрится немного.
- Я начну копать могилу.
- Может, его обыскать? Как он нас нашел? Может, он не один?
- Может, и не один. Но я не хочу рыться в его вещах.
- Ладно, я осмотрю его рюкзак. Если там ничего нет, то Бог с ним, зароем так.
- Слушай, давай забросаем его ветками и пойдем на раскопки. А вечером закопаем.
- Думаешь, сейчас самое время? Идти на раскопки?
- Мне кажется, в прошлый раз я обнаружил нечто весьма интересное, просто хочу удостовериться.
- Ты не ответил на мой вопрос: что ты с ним сделал? Откуда у тебя огнемет? И, кстати, где он? Ты успел его спрятать, пока я была в ступоре?
- Я ничего не прятал. У меня нет огнемета. Подозреваю, что это сделал я. Я сам.
- Ты сам?! Ты плюешься огнем?! У тебя что, сверхспособности?!
- Может быть, и так. Это получилось спонтанно. - Герман сел на землю. - Теперь мне нехорошо. - Его вырвало. - Отстань! Я сам ничего не понимаю!
- Вчера вечером ты хотел мне что-то сказать. Очень важное.
- Хотел. Но теперь не знаю, стоит ли. Дай мне успокоиться.
Василиса села с ним рядом.
- Ладно, пойдем. Чувствую, нужно прогуляться. - Она похлопала мужа по руке. - Вставай.
Герман тяжело поднялся. Василиса подошла к покойнику, он лежал на спине. Рюкзак был прямо под ним. Она потянула за лямку, но мешок не поддавался - тело было слишком тяжелым.
- А, черт с ним! Потом достанем. - Василиса поманила Германа. - Ну в чем дело?
Медленно ступая, как будто боясь разбудить мертвеца, они отошли от пещеры. Там они ускорили шаг. Через час с небольшим уже были на месте. День только зачинался, и поляна была ярко освещена. Обычные раскопки, коих, впрочем, Василиса никогда не видела. Все, что представляло хоть какой-нибудь интерес, видимо, было уже вывезено. Остались только рытвины и куски вывороченной травы.
- Что ты хотел здесь увидеть? По-моему, здесь ничего нет.
- Это по-твоему. - Герман залез под какой-то куст и вытащил оттуда инструмент. - Я поработаю. Можешь посидеть поблизости. Посмотри. Помнится мне, ты хотела стать археологом.
Василиса нашла пень и уселась на него.
- И все-таки, что это за мужик? На вид, как все. Ничего особенного. Охотник. Ха-ха! Как выяснилось, Охотник сам оказался жертвой объекта его охоты. Ха-ха! Знаешь, но меня его смерть совсем не волнует. Даже приносит облегчение. Но ведь если подумать, мы убили человека! Человека!
- Успокойся, даже если ты будешь кричать об этом во всеуслышание, что мы его убили, нам никто не поверит. Самое большее, что нам грозит, так это сумасшедший дом, если будем очень настойчивы. Так что в наших интересах молчать.
- Ты прав в одном случае - если не найдут оружия.
- Какого оружия, Василиса! Я тебе уже говорил! Не будь такой упрямой. - Герман ковырялся в середине котлована.
- Что там?
- Пока ничего. Даже странно.
- А что ты хотел найти?
- Видишь ли, там, среди фигурок, нет ни одной детской. Я думал, что должна же она где-то быть. Думал, что пропустил ее. Наверняка мастер вырезал не только взрослых.
- Ну, это как сказать. Может, и не вырезал. Это твои фантазии. Я, кстати, есть хочу.
- Потерпи.
- Но теперь-то мы вернемся домой?
- Скорее всего. Только давай здесь закончим. Кроме фигурок, тут еще много интересного. Спускайся, посмотри сама.
Увлеченные беседой, они не замечали, как из-за кустов за ними наблюдал старик в странном одеянии. В лесу было тихо, и старик внимательно прислушивался к разговору. По тому, как он улыбался, было видно, что он доволен. Потом он решительно раздвинул ветки и вышел на поляну. Постоял мгновение, смотря в спину Василисе, и тихо двинулся вперед. Герман заметил его первым. Он приоткрыл рот и выронил скребок из рук.
- Здравствуй, юноша! - старик поклонился.
Василиса обернулась на звук незнакомого голоса и тоже с удивлением уставилась на старика. Старовер, что ли? От него веяло доброжелательностью, и Василиса не испугалась. Герман вылез из ямы, обтер руки об штаны и протянул старику.
- Приветствую вас, отец! Откуда вы?
- Я местный, живу здесь недалеко.
- Один?
- Да, я знахарь. Травки, ягодки. Мне люди не нужны. Все, что нужно, мне лес дает. А вы откуда, молодые люди?
- Издалека. На раскопки вот приехали. Мы ученые.
- А-а! Ну, пойдемте в гости, я вас чайком угощу, да еще кое-чем. Проголодались, небось? - Он хитро посмотрел на Василису. Та сглотнула слюну.
- Небось.
- Ну вот и ладно, пойдемте.
От старика веяло уверенностью и силой. Видя, что мужчина колеблется, старик вытащил из-за пазухи фигурку и протянул Герману: "Не это ли ищешь, молодец?"
Герман взял человечка в руку и повертел перед собой - это был ребенок, которого он искал. С крошечными крылышками и хвостиком.
- Где вы это взяли?
- Пойдем, расскажу. Да не бойтесь вы, я не кусаюсь. - Старик вперил свой взгляд Герману прямо в глаза. Нескольких секунд хватило, чтобы старик понял, что победил.
Герман и Василиса переглянулись.
- Ну ладно, ведите. Нам уже ничего не страшно.
Старик улыбнулся и пошел вперед. Герман, взяв Василису за руку, отправился за ним.
На этот раз треугольный кончик не торчал из-под рубашки, но следов, как и прежде, старик не оставлял. Но Герман и Василиса не обратили на это внимания - тропа была очень узкой и заросшей. То и дело приходилось убирать от лица ветки, и было некогда смотреть под ноги.
Дошли они довольно быстро. Василиса немного запыхалась, когда они остановились посреди совсем крошечной полянки. Местность стала чуть гористой, тут и там виднелись скальные выходы, поросшие мхом и кустарником, порой таким густым, что сам камень был едва виден. Возле одного такого камня они и остановились. Старик быстро прошел вперед, и они увидели нечто напоминающее дверь, впрочем, мало различимую среди растений. Но, когда подошли ближе, то увидели, что это массивная дверь старинной работы, обитая чем-то вроде очень старой бронзы. Старик потянул засов на себя, и дверь медленно открылась.
- Прошу. - Он протянул руку внутрь, приглашая войти.
Василиса и Герман немного замешкались. Пещеры теперь внушали им легкий страх.
Старик будто прочитал их мысли.
- Не бойтесь. С вами ничего плохого не случится.
- А почему мы должны вам верить? - В Василисе заговорила элементарная осторожность. - Мы вас совсем не знаем.
- Ну, вас двое, а я один. Я старик. Да и зачем вы мне?
Василиса открыла рот, чтобы сказать, что их уже пытался убить сегодня один такой, но осеклась под сердитым взглядом Германа. И правда, что это она? Зачем рассказывать всякому встречному-поперечному о том, что они совершили. Дура она, дура. Не хватало, чтобы он донес в милицию. Старовер хренов. У Василисы испортилось настроение. Она продолжала упрямо стоять, и старик понял, что сдвинуть ее с места будет нелегко.
- Ну, хорошо, девушка, я тебя понимаю. Но там, на ваших раскопках, я мог бы сто раз вас убить, если бы захотел. Но я этого не сделал.
- Откуда мне знать? Может, ты людоед? Зачем тащить трупы через лес, если они и сами дойдут?
Старик захохотал. Он долго смеялся, поминутно вытирая слезы.
- Что смешного? - Василиса обиделась.
- Ничего, ничего. Просто я не ожидал такого поворота. Людоед! Надо же! Людоед! - Он опять засмеялся. - Не думал, что ты такая трусиха. Даже обгорелый труп тебя не напугал, а тут жалкий старик! Ха-ха! Людоед!
- Обгорелый труп? С чего вы взяли? - Василиса посмотрела на Германа. - Ты что, рассказал ему?
Герман и сам был удивлен не меньше.
- Ничего я не рассказывал. Мы же рядом шли. Когда бы я успел?
- Да ну вас всех к черту! - Василисе захотелось расплакаться. - Может, вы заодно! Я уже ничего не понимаю. Кто есть кто? Что происходит? У меня голова кругом. Так откуда вам известно про труп? - Она снова обратилась к старику.
- Я случайно увидел. Но это не имеет значения, - добавил он быстро, - твой парень ни при чем. Ты и сама скоро поймешь. Я думал, он рассказал тебе больше.
- Та-ак, начинается. Что он должен был мне рассказать? И причем тут ты, старик?
- Ладно, ладно, не кипятись. Давай здесь посидим. - Старик быстро нырнул в приоткрытую щель и вскоре вышел оттуда с небольшим столиком, довольно грубо сколоченном, но добротным и крепким на вид. Пошарив в кустах, он вытащил пару пней, из жилища принес еще стульчик, очень похожий на стол.
- Садитесь. Погода хорошая, посидим здесь. Я сейчас. - Постепенно старик накрыл стол, выставил ягоды, варенье, чай в большом чайнике. Принес мед и хлеб.
- Есть будете?
Василиса молчала. Герман слегка кивнул. Старик скрылся за дверью, вынес холодец и плошку с хреном.
- Ешьте на здоровье.
Все расселись вокруг стола. Старик услужливо подвинул Василисе стульчик, сам с Германом расположился на пеньках.
- Давайте знакомиться. Меня Василием зовут. А вас как?
- Василиса. - Василиса поглощала холодец из большой деревянной ложки. - Вкуснятина. Сами делали?
- Ну, поваров здесь нет, как видишь. А тебя, хлопец, как величать?
- Герман. - Герман по-городскому протянул руку для приветствия. - Мы муж и жена.
- Прекрасно. Каким ветром вас занесло?
- На раскопках. Я ученый историк, специалист по древним славянам. А она за мной приехала. Дома давно не был, соскучилась.
- Понятно. - Старик задумался. - Да вы ешьте, не стесняйтесь.
Но молодых людей уже не нужно было уговаривать. Хлеб и холодец быстро исчезли со стола, и они приступили к чаю и сладостям.
- Какой у вас вкусный чай, Василий! - Василиса не могла не похвалить напиток. - Что за травы вы добавляете?
- Всякие разные, местные. Рад, что угодил. Наелись?
- Да, - Василиса и Герман ответили почти хором.
- Поговорим? - Старик смотрел на них из-под кустистых бровей.
- Охотно, только о чем? - Герман слегка встревожился, вдруг начнет шантажировать?
- Ну, например, о вашем покойничке.
- О покойнике? А что о нем говорить? Это какой-то сумасшедший, хотел нас убить, даже выстрелил, но промахнулся. Не пойму, на кой черт мы ему сдались? А вы хотите нас сдать? - Василиса смело взглянула на старика. - Мы от всего откажемся. А вам никто не поверит. Денег у нас нет.
Старик опять засмеялся, но на этот раз быстро замолк.
- Нет, я не об этом. Как он умер? Его как будто на костре сожгли, не так ли, парень? - Он поднял глаза на Германа.
- Вы хорошо осведомлены, - пробормотал тот. - Что вам нужно от нас? Жена же сказала вам, что денег у нас нет.
- Да отстань ты со своими деньгами, - старик досадливо махнул на Германа рукой. - Ты сжег его, парень. Сжег. Но сам боишься этого. Боишься правды о себе, о ней, - он кивнул в сторону Василисы. - Ты показал ей?
Герман оторопело уставился на старика.
- Ты и это знаешь?
- Я все о тебе знаю. Я знаю о тебе больше, чем ты сам. В отличие от тебя, я от правды не бегаю. Ты же нашел фигурки? Я не думал, что ты такой тупой. Хотя, допускаю, что ты не виноват - все это для тебя чересчур невероятно. Не правда ли?
- Пожалуй. Все это для меня слишком. Я не знал, что мне делать. Я сбежал сюда, надеялся найти хоть что-нибудь.
- Ну, вот ты и нашел. Поздравляю. Покажи ей.
- Я… я не могу. Я хотел, но не могу. - Герман уронил голову на руки.
Старик не переставая смотрел на него. Под этим взглядом Герман вылез из-за стола, снял рубашку и приспустил брюки. Перед до крайности ошарашенной Василисой предстал небольшой хвостик на месте копчика, темно-коричневого, с золотым отливом цвета, украшенный на конце чем-то вроде треугольника. Хвостик задрожал и прижался к телу. Василиса онемела от ужаса. Она медленно подняла взгляд от этого странного образования вверх и обнаружила в районе лопаток два еще более странных выроста, а именно, если уж быть до конца точным и правдивым, то эти выросты можно было оценить довольно однозначно - это были крылья. Небольшие, почти черные, все с тем же золотистым отливом. Крылья были перепончатые, как у летучей мыши, и очень гибкие. Они легко складывались между лопаток на спине, вдоль позвоночника, так, что в рубашке их практически не было видно. Когда Герман снял рубашку, крылья, будто обрадовавшись неожиданной свободе, расправились, и немного помахали. Герман начал одеваться. Здесь, при свете дня, Василиса сделала еще одно открытие - кожа Германа стала намного темнее, не как у негра, нет, но как будто он много времени провел в солярии или пережарился на солнце. Старик удовлетворенно смотрел на эту процедуру.
- Можешь потрогать, - обратился он к Василисе, - это не бутафория. Они настоящие.
- Настоящие?! Да он же монстр! Мутант! Урод! Боже, куда я попала! - Василиса застонала. - Я не хочу больше ничего видеть, ничего знать! Я хочу домой! До-мой! - У нее начиналась истерика.
Она хотела вскочить и побежать, но старик предупредил ее движение и с силой надавил ей на плечо.
- Сиди! Куда ты собралась? От себя не убежишь. У тебя ведь тоже растет температура? Только не ври, я и так вижу, что растет. Лучше выслушай до конца. Это ведь твой муж. Неужели тебе на него наплевать?
Василиса затрясла головой и заплакала.
- Нет, Герман, дорогой, прости, нет! Я люблю тебя! Я спасу тебя! Мы вырежем все это, эти безобразия! Никто ничего не узнает! Все будет как раньше! - Она размазывала слезы по лицу, не в силах прекратить рыдания.
Герман со стариком не мешали ей, ожидая, когда она успокоится. Да и причина была нешуточной. Наконец она успокоилась и взглянула на Германа покрасневшими глазами, в которых засветилась надежда.
- Ты ведь поедешь домой? Прямо сейчас? У меня есть знакомый хирург.
Герман смотрел на нее с сожалением.