Глеб машинально подставил стаканчик и так же машинально его принял. В три глотка. Помогло. Во всяком случае, оглушило.
- Я вас слушаю, - напомнил Богорад академику. - Как вообще раскопали, что это именно стрекозы?
- Видите ли, - сказал тот. - Монстрики наши… Или кто они там?.. - Он мельком бросил взгляд на Малую Медведицу. - Словом, они используют аналитический язык…
- Поясните.
- М-м… Как бы это попроще? Представьте знаковую систему, где каждый знак тоже состоит из знаков. И те, в свою очередь, состоят из знаков. Представили?
Контрразведчик хмыкнул - и задумался.
- Хорошо. Берём знак, соответствующий нашему обращению "вы", разнимаем его на составные. На знаки следующего уровня. Так вот уже на втором уровне становится ясно, что обращаются отнюдь не к людям… Вам в самом деле интересны эти подробности?
- Пожалуй… нет.
- А коли так, извольте поверить на слово.
- Верю, - сказал Богорад. - Но в таком случае возникает масса вопросов.
- Задавайте.
- Как им удалось уничтожить боевой космический корабль? И когда?
- Когда? Да скорее всего в карбоне каком-нибудь… Задолго до появления людей. А вот как? Право, не знаю. Но уничтожен он был ещё на подлёте к Земле…
- Вы что, издеваетесь? - заикаясь от злобы, вмешался Глеб, утративший всякое почтение к возрасту, заслугам и службам государственной безопасности. - Какие стрекозы? Ими вон лягушки харчатся! Детишки сачками ловят!
- Выродились… - тихонько напомнил Богорад. - Мельче стали… Пока всё по тексту.
- Ага! Мельче стали… Мозгов-то всё равно нету! И не было никогда!
- Есть другое объяснение, - известил Лавр Трофимович, кажется, нисколько не обидевшись на вспышку Глеба. - Одна стрекоза вообще ничего не значит. Также, кстати, как и один отдельно взятый контрразведчик. Пусть её хоть лягва ест, хоть юннат на булавку накалывает…
- То есть?
- Коллективный разум, возникающий на уровне стаи. Роя.
- Х-х-х… - сказал Глеб и снова полез за сигаретами.
- Что с вами? - спросили его.
- Да кто когда видел эти разумные стрекозиные стаи?!
- Не исключено, что мы с вами как раз это сейчас и наблюдаем, - с академическим спокойствием отозвался Лавр Трофимович. - Взгляните-ка…
Огромный плотный рой в вышине менял очертания. Казалось, чьи-то незримые руки пытаются вылепить из него подобие объёмной лежачей восьмёрки.
- И это, по-вашему, свидетельство разума?
- Скорее его остатков. Так сказать, последние судороги. Между прочим, импульс "выродились" можно истолковать именно как "утратили разум".
- Нет, ну а смысл-то, смысл этих их… танцев под луной?!
- Предположим, ставят помехи.
- Кому?
- Ну не нам же! Хотя… Электроника-то - забарахлила. Любопытное совпадение, правда?
- Бред… - пробормотал Глеб, тщетно чиркая зажигалкой. Сдохла. Очень вовремя!
- Ну ладно… - снова вмешался Богорад. - А что за существа сидят в планетоиде?
- Не знаю.
- Нет, позвольте! Если удалось раскодировать импульс "вы", то, стало быть, импульс "мы" тоже скорее всего расшифрован…
- Импульсом "мы" занимался не я.
- А кто?
- Точно сказать не могу. Какая-то группа в Швейцарии…
- Давайте лучше выпьем, - угрюмо предложил Глеб, так и не закурив. - Устроили, блин, ток-шоу… напоследок!
Внезапно мелькнула догадка, что ток-шоу в курилке устроено старшими товарищами неспроста. Нарочно злят. А иначе пойдут истерические всхлипы и причитания, что так и не успел позвонить в последний раз… Мама! Боже мой, мама… Глеб задохнулся.
- Два наряда вне очереди! - неистово раздалось в отдалении.
Обернулись, посмотрели. На плацу угадывались три фигуры в камуфле. Две стояли навытяжку, одна жестикулировала.
- Звездочёты, блин! Астероида ни разу не видели? Бегом… марш!
Двое подхватились, кинулись к зданию казармы. Третий помедлил и, хищно оглядевшись, замер. Потом двинулся к курилке.
- Так, - зловеще молвил он, приблизившись. - А вы, орлы, что тут… - осёкся, крякнул. Луна тускло высветила звёздочки на пятнистых матерчатых погонах. - А-а… - разочарованно протянул старлей. - Товарищи учёные? Доценты с кандидатами… О! Ещё и колдыряют! Гауптической вахты на вас нет…
- Выпьешь, лейтенант? - прямо спросил Богорад.
- Так а я к чему веду?.. - оскорбился тот, беря протянутый стаканчик. - Армянский? Хорошо живёте… - Выпил, закусил сыром. - Ну что? - осведомился он, поглядывая на Малую Медведицу. - Точно говорите, не столкнёмся мы с ним?
- Точно…
- Ну я на вас надеюсь. А то ведь мне в отпуск с завтрашнего числа… Так! - перебил он себя, вглядываясь в лунный сумрак. - Ещё один звездочёт…
Действительно, на втором этаже казармы открылось окно, и в нём смутно обозначился бледный солдатский торс. Старлей вернул опустевший стаканчик и устремился к зданию. Окно захлопнулось.
- Стрекозы, блин… - донеслось издали. Должно быть, сошёлся с насекомым лоб в лоб.
Трое в курилке дождались, пока дверь за офицером закроется, и разлили по последней. Впрочем, Богорад сказал, у него в сумке есть ещё одна бутылка. На всякий счастливый случай… На какой, интересно? Неужто он надеется, что на планетоиде тоже что-нибудь откажет?..
- Ну что? - произнёс со вздохом Лавр Трофимович. - Хорошая была планета. Давайте помянем…
- Тогда уж не чокаясь, - негромко добавил Богорад.
Трое примолкли, оглядели напоследок подлунный мир, а в следующее мгновение порывисто встали, расплеснув коньяк.
- Что это?!
Шорох стрекозиных крылышек стал пугающе громок. Он заглушил всё - даже лягушек в прудах. Луна словно подёрнулась дымкой. Свет разом иссяк. Над головами вскочивших проносились нескончаемые потоки стрекоз. А вдали, на горизонте, куда, собственно, стремились эти несметные полчища, образовывалось постепенно что-то вроде гигантской призрачной воронки. Ворочаясь, увеличиваясь в размерах, она обретала подобие слегка наклонённой чаши. Если, конечно, слово "слегка" может быть приложимо к этакому диву, достигавшему по меньшей мере нескольких километров в диаметре.
Затем (трое в курилке по-прежнему стояли, оцепенев) из центра чашеобразного круговорота, состоявшего, очевидно, из мириад стрекоз, вскинулась наискосок всклокоченная борода молний, сквозь которую скорее угадывался, чем просвечивал, некий тёмный луч, уходящий в звёздное небо.
Земля под подошвами прыгнула - и на территорию части обрушился грохот. А через несколько секунд ударил ветер…
* * *
Казалось, страшный этот порыв никогда не кончится. Распластанный на бетонном дне курилки Глеб из последних сил цеплялся за железную опору скамьи, чувствуя, что, отпусти он её, ветер сковырнёт его с бетона и ударит либо о стену, либо о дерево. А вокруг трещало и выло. Примерно так и представлялся ему конец света.
Всё прекратилось, когда пальцы почти уже разжались. Сообразив, что цел и даже относительно невредим, Глеб в ватной тишине стал на колени, потом, придерживая ушибленную руку, кое-как поднялся на ноги. Судя по тому, что кроны акаций ещё бурлили, а на плацу крутились мусорные смерчи, причиной тишины была временная глухота.
В лунном свете постепенно проступали подробности. С казармы сорвало часть крыши. Ближайшую акацию вывернуло с корнем. Радиотелескоп напоминал груду металлолома.
Потом рядом возник Богорад. Лоб - рассечён, выражение лица - ошарашенно-восторженное.
- Ни хрена себе выродились!.. - скорее прочёл по губам, нежели расслышал, Глеб.
Вдвоём они извлекли из-под пластиковых обломков навеса оглушённого Лавра Трофимовича и лишь потом уставились в лунную серую даль.
Горизонт был чист. Куда делись стрекозы, сказать трудно. То ли разлетелись, то ли большей частью сгорели в момент разряда.
Из разорённой казармы и чудом уцелевшего общежития выбегали в панике люди. А с вышины на весь этот человечий переполох смотрели семь звёзд Малой Медведицы. На месте лишней восьмой расплывалось крохотное тускнеющее пятнышко.
Бакалда, июнь 2010.
АНДРОИДЫ СРАМА НЕ ИМУТ
Глава 1
КАРИНА
Не следовало мне, конечно, покидать своё логово до сумерек, но, как говорится, дураком родился - дураком помрёшь. Понадеялся, что никто не узнает в грязноватом небритом бродяжке Володьку Турухина. Можно подумать, только у них и забот, что шастать по окраинам и всматриваться: не Володька ли это бредёт Турухин, обувший нас на… Кстати, на сколько? Мне ведь теперь, как мёртвому, всё равно. Вешай на меня хоть миллион, хоть миллиард…
Кроме того, неизвестно ещё, кто опаснее: Толиковы кредиторы или Врангель с его перочинным ножиком, которым он мне обещал перепилить ночью горло, если ещё раз увидит в подвале. Возможно, брал на испуг. А возможно, и нет - он же псих. Чуть выпьет - принимается орать о чести белого офицерства. Белогвардеец! Лебединый стан… Его менты и те сторонкой обходят - мочой разит за версту. Последнюю ночь заснуть я так и не смог. При мысли, что этот ублюдок подкрадётся и в самом деле зарежет, становилось противно и страшно.
Даже бомжа из меня порядочного не вышло. Интересно, как называется следующая степень падения? Покойник? Да, видимо.
Кстати, чем не выход? Лечь на асфальт и помереть. И никаких тебе проблем… Только ведь не помрёшь. Дурак-то ты дурак, а со здоровьем всё в порядке. Как и свойственно большинству дураков. Иначе не пережить бы нам с тобой, Володька, этих полутора недель марта, больше похожего на февраль.
"Господи, - мысленно скулил я, бредя по вымощенному новенькой плиткой тротуару, - ну что мне стоило тогда сказать твёрдое нет? Не поеду! Ничего никому передавать не буду! Задолжал - сам и возвращай!" Крепко, видать, запутался шурин, если свояка пришлось подставить… А Танька - сука. "Как ты мог?!" Да никак я не мог! Надо же: мужу не поверила, брату поверила… А то он раньше ничего подобного не откалывал!..
На стене дома бросала вызов неизвестно кому художественно выполненная надпись: "Я тоже робот".
И ты тоже, да?..
Надпись расплылась, и я обнаружил, что глаза у меня на мокром месте. Очень было жаль себя. А тут ещё апрель. На каштанах покачиваются какие-то светло-зелёные кочанчики: то ли почки, то ли будущие свечки. Теплынь. Заскорузлое чужое пальтишко и вязаную лыжную шапочку (тёплую куртку с капюшоном у меня увели на третий день) я сбросил на урну в скверике. Поступок сумасшедшего человека. Ночью пожалею, но будет поздно.
Выбравшись на проспект, чего тоже, видимо, делать не следовало, и пройдя уже квартала два, обратил внимание, что вровень со мной, не обгоняя и не отставая, движется чёрная легковая машина с тёмными зеркальными стёклами. Марка… А чёрт её разберёт! Какая-нибудь иностранная. Ничего в них не понимаю и вообще ненавижу. Не зря же пишут, что в авариях больше гибнет людей, чем от бомбёжек. Да и положено мне их ненавидеть - в силу своего нынешнего социального статуса.
От греха подальше свернул в переулок. Машина свернула следом. Остановился. Машина тоже остановилась - глянцевая, слепая, неотвратимая, как судьба.
"Так…" - беспомощно подумалось мне.
Мыслей об избавительнице-смерти - будто и не бывало. Нестерпимо захотелось жить. А бежать некуда. Ни подъезда нигде, ни арки.
Слабенько теплилась одна-единственная надежда, что это всё-таки совпадение. Задействовать ради моей скромной персоны столь крутую тачку? Куда логичнее было прислать обшарпанную колымагу с двумя мордоворотами и багажником потеснее…
Минутку! А откуда бы они узнали, где я сейчас нахожусь? Об этом даже Танька не знает!
Да, тогда всё увязывается. Ехали по своим делам - и вдруг, глядь, ковыляет по тротуару тот самый поганец. Как кстати!
Тем временем боковое стекло чуть приспустилось - ровно настолько, чтобы я мог услышать приказ.
- Садитесь, - прозвучало оттуда.
Обращались ко мне. Больше не к кому. До ближайшего прохожего - шагов двадцать… Но почему на "вы"? Издеваются?..
Вот и всё. Вот и кончилась твоя извилистая, бессмысленная жизнь, милый мой и единственный Володенька Турухин.
Обречённо поплёлся к задней дверце. Ну и как теперь со мной поступят? Взять с меня нечего… Продадут в рабство? Расчленят на органы? Забьют до смерти колами? Нет. Колами - дурной тон… Бейсбольными битами.
Не сразу разобравшись с хитро устроенной ручкой, точнее - с её отсутствием, открыл, со страхом заглянул внутрь - и ничего не понял. За рулём восседала незнакомая надменная дама, а больше никого в салоне не было.
- Добрый день, - произнесла она звучным контральто, причём слово "день" отдалось подобно удару колокола.
- Д-добрый… - с запинкой отозвался я.
- Сядьте и закройте дверцу.
Наверное, следовало кинуться наутёк. До первой подворотни, а дальше ищи-свищи. Но я подчинился. Опять. Как всегда. Опасливо, бочком (ещё испачкаешь, не дай бог) устроился на краешке заднего сиденья, послушно закрыл дверцу, и навороченная тачка тронулась. За тонированными стёклами поплыл смуглый апрель.
- Простите… - просипел я.
- За что? - равнодушно осведомилась автовладелица.
- Н-ну… - Я замолчал.
А не сошёл ли я, братцы мои, с ума? Кстати, весьма правдоподобное объяснение. Неуравновешенная психика, стрессовая ситуация - вот и вообразил себе миллионершу, влюбившуюся с первого взгляда в прохожего люмпен-пролетария. В зеркальце отражалось её брюзгливое холёное лицо. Холодноглазое, поджатогубое. Мог бы и кого посимпатичнее вообразить, помоложе…
- Представьтесь, будьте добры, - сказала она.
- Турухин Владимир Сергеевич, - хрипло отрапортовал я. Как на допросе. Потом ужаснулся: ну не придурок ли? Мог бы ведь и по-другому назваться…
- Паспорт при вас?
- Вот… - Терять уже было нечего. Достал сложенный вчетверо пластиковый пакет. Зачем-то извлёк документ, открыл, протянул.
- Нет, пока оставьте у себя, - благосклонно разрешила она, бросив быстрый взгляд на фотографию. - Чем занимаетесь, Владимир Сергеевич?
Я отважился на горькую ухмылку.
- Бомжую…
- Давно?
- Вторую неделю…
- Что-то вы легко одеты для бомжа, - заметила она. - Ни куртейки, ни пальтеца…
Ишь, как чешет! "Куртейки", "пальтеца"… С этакой, знаете, барственной снисходительностью.
- Было пальто, - нехотя признался я. - В парке оставил…
- Такое пальто, что даже уже и не грело?
- Грело… Грязное просто, рваное… Ну и оставил.
- Любопытно. А в бомжи-то вы как угодили, Владимир Сергеевич?
- Подставили…
- Каким образом?
- Н-ну… - Я несколько растерялся. - Брат жены попросил отвезти долг…
- По-родственному?
- Д-да… По-моему, он с ними просто боялся встречаться…
Меня самого удивляло, с какой откровенностью я всё это ей выкладываю. В подвале-то - молчал… Как же тебя, Володенька, оказывается, легко расколоть! Одна роскошная тачка, одна интеллигентная дама, один вежливый сочувственно заданный вопрос - и ты уже растаял.
- Отважный вы человек…
- Нет, - сказал я. - Не отважный. Я их тоже испугался, как увидел…
- Та-ак… Дальше?..
- Вскрыли они пакет, а там то ли мало денег было, толи вообще не было… Стали угрожать. Ну и я, словом… убежал…
- Сразу в бомжи?
- Н-нет… Сначала к Таньке.
- Танька - это жена?
- Да…
- Почему не к друзьям?
Ничего себе вопросец! Я запнулся. Почему не к друзьям?.. Да наверное, по причине отсутствия таковых…
- Понятно, - сказала дама. - И что жена?
- В истерике. Оказывается, Толик… Ну, шурин… Словом, он ей позвонил и сказал, что это я его подставил…
- Вы - его?
- Да.
- И как он всё это потом объяснил?
- Никак. Потом он исчез. По-моему, даже раньше меня…
- Почему не обратились в полицию?
- Они сказали, что у них в полиции всё схвачено…
Я говорил, а сам пытался уразуметь, куда же это мы, собственно, едем. Такое впечатление, что никуда: чертили неторопливые причудливые петли вокруг бывшего заводского дворца культуры - ныне Дома юстиции.
- Расскажите о себе подробнее…
- Зачем?
Ответа не последовало. Делать нечего, облизнул губы и снова принялся излагать. С пятого на десятое. Выпускник педуниверситета. По специальности не работал. Сначала в одном офисе прозябал, потом в другом, в третьем. Пока не угодил в дурацкую эту историю.
- Кому задолжал ваш шурин?
- Не знаю. С виду быки какие-то. Криминалитет…
- Долг - большой?
- Н-ну… тысяч триста… - сказанул я наугад.
Сумма была воспринята с полным безразличием. Возможно, показалась смехотворно малой.
- Курите?
- Н-нет, спасибо…
- Курили?
- Да, но… бросил. Года два назад. А к чему всё это?
Такое впечатление, что вопроса моего она не расслышала.
- И жена вас не ищет?
- Вряд ли. Брата, может быть, ищет… Он у них в семье младший. Любимчик… Тем более с Танькой мы в разводе…
Высоко нарисованная бровь (я видел это в зеркальце) дрогнула. Впервые. Кажется, дама была слегка позабавлена моим ответом.
- Когда ж это вы успели?
- Полтора года назад… Потом опять сошлись. Хотели снова расписаться, но всё как-то вот…
- Высокие отношения… - пробормотала она. Краешек губ изогнулся в неком подобии улыбки. - Особые приметы?
- Чьи? - не понял я.
- Ваши. Шрамы, татуировки, дырки от пирсинга…
- Нету.
- Под следствием были?
- Ни разу…
О чём она спросит ещё? Страдаю ли я эпилепсией? Что думаю о роботах-андроидах?
Ни о чём не спросила. Ни с того ни с сего заложила крутой поворот и дала по газам. Блуждание по окрестностям бывшего дворца культуры кончилось - мы явно куда-то направлялись. Похоже, решение о моей дальнейшей судьбе было принято.
- Можете звать меня Кариной Аркадьевной, - милостиво позволила она.
- Куда вы меня везёте?
- К себе.
- Зачем?
- Будете сторожить мою дачу. Если вы, конечно, не против. Если против, могу высадить прямо сейчас.