* * *
Оставаться наедине с такими догадками было свыше моих сил. Требовался собеседник. Вылез я из футляра и снова попёрся к Лёхе. Пришёл, высказался. Сбивчивую мою речь Алексей воспринял с нескрываемым сомнением.
- Остроумно, - кисло признал он. - Местами даже блестяще. Только, знаешь, как-то слишком уж… лестно… Я бы даже сказал, благородно…
- Что ж тут благородного? - Я даже опешил слегка. - Мы, получается, в роли обезьян выступаем…
- Я не про нас, - пояснил Лёха. - Я про лохматых. У меня привычка готовиться к худшему, а в твоей трактовке они предстают этакими благодетелями… филантропами…
- По-моему, ты просто ксенофоб, - брякнул я. - Ненавидишь то, чего не можешь понять…
Алексей поморщился.
- Да не то чтобы ненавижу… Скорее опасаюсь. На всякий случай… И неувязочки кое-какие смущают.
- Например?
- Ты говоришь, учат нас своему языку… Кого нас? Андроидов?
- Н-ну… может быть, хотят выйти через андроидов на обмылков?..
- Ты же сказал, что Обмылок сам андроид.
- Нет, я имел в виду… на производителей андроидов…
- Так давно уже вышли! Раз торгуют между собой, воюют…
Загнал в тупик играючи. Вообще-то было у меня в запасе ещё одно соображение, но, во-первых, глуповатенькое, во-вторых, услышанное от Вадима, в-третьих, выскажи я нечто подобное, Лёха бы объявил, что я окончательно продался лохматым. Тем не менее решился:
- А если они знают, кто мы такие?
- То есть?
- Если они знают, что никакие мы не андроиды, что всё это просто афера… Что ж они, железяку от человека не отличат?..
- Железяку отличат, - хладнокровно согласился Алексей. - А биоробота - не знаю…
Внезапно меня озарило:
- Да может, они сами Обмылка и перепрограммировали, чтобы он им людей сюда поставлял…
Лёха смотрел на меня, вздёрнув голые брови.
- Да-а… - с уважением протянул он. - Виртуозно выкрутился, ничего не скажешь… Молодец!
Тем временем прямо перед нами в сереньком мареве замаячила, зашаталась колоссальная расплывчатая фигура.
- Лера, - уверенно определил Алексей - и ошибся.
Белёсая фигура приблизилась и съёжилась в Вадима. За правым ухом - спичка, в руке - фляжка.
- У, лодыри! - укоризненно вымолвил он, подойдя и со стуком поставив ношу на крышку. - Все в ремонте, один Вадик за вас паши!
- Ну, неправда ваша, дяденька! - возразил ему Лёха. - Это Володя с Лерой дефектными прикинулись, а я уж так - под раздачу попал…
Должно быть, Вадим был уже в курсе моих подвигов - покосился, неодобрительно покачал головой. Дескать, от кого, от кого, а от тебя, Володя, я такого грубого нарушения трудовой дисциплины не ожидал. С кем же это он успел побеседовать? С Лерой - вряд ли. Значит, с Лёхой. Не с Обмылком же…
- Тут наш Вован новую версию выдвинул, - осклабившись, известил Алексей. - По-моему, она тебе, Вадик, должна понравиться… Каждая наша поза - это буковка их языка. Грамоте нас, тёмных, учат. Скоро с лохматыми болтать начнём… хореографически…
Я тоже думал, что Вадим обрадуется. Ничуть не бывало. Насупился, кашлянул.
- Опять ноль на ноль делите, - проворчал он. - Ноль поделить на ноль - что будет?
- По-моему, бесконечность, - сказал Лёха.
- Ноль будет! - отрубил Вадим, и видно было, что лучше с ним по этому поводу не спорить. Как, впрочем, и по любому другому поводу. - Станут они тут с нами разговаривать…
Да, пожалуй, Алексей не такой уж глубокий психолог, каким пытается казаться. При том, конечно, условии, что он действительно хотел привести собеседника в хорошее настроение. Можно было бы и сообразить: если работа наша на самом деле учёба, то Вадим неминуемо оказывается двоечником.
Заложенная за ухо спичка пискнула по-мышиному, и половина обиженного лица окрасилась синим. Как у клоуна.
- Вот, - с упрёком сказал Вадим. - Вы тут прохлаждаетесь, а я за вас трудись…
Повернулся и двинулся прочь.
- Фляжку забыл, - окликнул Лёха.
Вадим лишь рукой махнул:
- Пользуйтесь… Глотнуть оставьте.
Хороший он всё-таки мужик. Простоватый, но хороший.
- Уважает Вадик лохматых… - несколько глумливо произнёс Алексей, когда муть окончательно поглотила вздувшийся белёсый силуэт. - Шибко уважает… Не дай бог, что стрясётся, жизнь за них положит, себя не пощадит…
- Пожалуй… - согласился я, наблюдая, как мой собеседник сноровисто свинчивает откидную крышечку фляжки. Потом спохватился: - Позволь! А что тут может стрястись?
- Ну мало ли… - с загадочным видом отозвался он.
Глава 10
МУТЬ
Работала со мной одна дама родом из Тамбова. Очень любила бранить наши степи.
- Серая у вас осень, - говорила она. - Линялая! Вот у нас в Тамбове…
Ехал однажды в командировку - именно осенью и именно по Тамбовской области. Ничего более безвкусного и аляповатого, чем лес за вагонным окном, я ещё не видел. Крашеные пасхальные яйца, а не природа. Одна крона золотая, другая алая, третья вовсе лиловая.
Впрочем, возможно, причиной такого восприятия была обида за малую родину.
- Ничего вы в нашей осени не смыслите, - сказал я, вернувшись неделю спустя. - У нас полутона, нюансы. А у вас - как пьяный маляр красок наляпал.
Сильно обиделась. Неделю не разговаривали.
Сам не знаю, как и когда это началось, но родная муть стала потихоньку обретать цвета. Она уже не кажется мне мертвенной, уныло серой. Просто с смотреть надо умеючи: приостановись, вникни, потом отшагни тихонько в сторону - и ты увидишь, как серебристо-сизый мазок, изогнувшись, вбирает в себя лимонный оттенок. Говорят, именно так пишут акварели: нанесут капельку, выждут, пока подсохнет, и только потом кладут на неё другую. А иначе не возникнет ощущения глубины.
Страшилки - вообще нечто удивительное. Потрясающая графика, причём меняется через каждые полшажка. Я теперь не хожу, я теперь глазею. Как в Эрмитаже. Как в осеннем (линялом) парке.
Суматоха, вызванная моими выходками, улеглась и забылась. От Обмылка, разумеется, влетело, ну да это дело привычное. Кстати, пользуясь случаем, попробовал его расколоть. Взять на пушку.
- Обмылок! - прямо сказал я ему. - Ты андроид?
- От андроида слышу! - без запинки огрызнулся он.
Думаете, я от него отстал? Чёрта с два! Распоясался Володенька Турухин, разнуздался…
- А на свалке ты давно был?
- Только что оттуда…
Вот тут я, честно говоря, малость струхнул. Не ждал столь откровенного ответа. Значит, не просто слухи, значит, свалка и впрямь существует. Единственное, что утешало: андроид он, не андроид, но раз бывает там регулярно и, главное, возвращается невредимым, то, стало быть, не так уж она и страшна, эта свалка, как её малюют…
- И как там? - спросил я с опаской.
- Как в Норвегии… - спесиво отозвался Обмылок. - Кому хрен, кому привилегии…
Где же он, интересно, этакую фразочку подцепил? Ни разу ни от кого не слышал ничего подобного… Я понимаю, что Норвегия приплетена для рифмы. И тем не менее… Как в Норвегии?..
Рискнул обратиться к Лере - разумеется, со всей осторожностью и тактом: помянёшь свалку - не дай бог, опять в рыдания ударится. Опасения оказались напрасны. Лера встрепенулась, таинственно расширила глаза.
- А что ж ты думаешь! - увлечённо подхватила она. - Может быть, ещё и лучше, чем в Норвегии! То, что для них свалка, для нас, я не знаю… супермаркет бесплатный!.. Идёшь, а там такие вещи валяются… Просто так, представляешь?..
Лера уже забыла о произнесённом ею мгновение назад "может быть" - теперь для неё так всё оно и было. Я зачарованно смотрел на эту удивительную женщину, и не верилось даже, что именно она лежала недавно под страшилкой, ударяя кулачком в жёсткий пружинистый мох, жаловалась, плакала навзрыд.
- Знаешь, откуда нам Обмылок всё приносит? - вдохновенно продолжала она. - Угадай с трёх раз!..
- Стоп! - не выдержав, перебил я. - Свалка чья? Наша или инопланетная? Откуда там сигареты возьмутся, фляжки с коньяком?
- А Обмылок говорит: со свалки…
Та-ак… Сейчас забудет, что сама же объявила Обмылка андроидом, и снова начнёт повествовать взахлёб о своих романтических с ним отношениях. Ох, Лера, Лера…
Или в виду имелась какая-нибудь земная свалка? Я представил нагромождённую как попало гору фляжек, сигаретных блоков, зажигалок, новеньких карманных пепельниц с крышечками и решительно эту версию отбросил.
* * *
Да и лохматые мне с каждым днём всё более симпатичны. Не знаю, что против них имеет Алексей. Оказывается, красивые создания. Вот у кого переливы оттенков! Сравнить лохматых со связками верёвок можно было только сослепу или по большой злобе. Сейчас они мне напоминают гигантские орхидеи. Или, я не знаю, хризантемы. Никогда в цветах не разбирался. А что шевелятся… Ну так, когда быстро прокручиваешь запись, цветок на экране тоже начинает шевелиться. Не исключено, что наша муть (приходится поневоле пользоваться этим устаревшим для меня словцом) с её ровным климатом и мягким освещением - всего-навсего теплица или что-то в том же роде.
Собственно, почему нет? Оранжерея, где выращивают экзотические разумные растения. И обратите внимание, все лишние детали тут же находят себе нишу. Это называется: была бы гипотеза, а факты распихаем! Страшилки, к примеру, вполне сойдут за кислородные установки, а ёжики (они же колобки) обретают черты автономных газонокосилок. Катаются и мох ровняют. Ляжешь на неподстриженный участок - сгонят. Медузы, понятно, заняты орошением, а заодно следят за противопожарной безопасностью - не зря же они только вокруг Леры и вьются…
Правда, моя собственная роль и при таком раскладе не становится понятней. Кто я? Совершенно точно, что не садовник. Даже не дачный сторож. Скорее уж полезное насекомое вроде божьей коровки… Где тогда вредные насекомые, против которых я заточен? Приходится допустить, что невидимы. Сажусь на корточки, берусь за ухо, а у астральной тли при виде такого ужаса - бац, инфаркт…
Надо будет Алексею рассказать - пусть посмеётся. Впрочем, нет, не надо. Неприятный у него смех, кудахтающий.
Размеры теплицы весьма скромные. Гектар или что-то в этом роде. Формы она, представьте, не имеет вообще. Не представляете? Я, честно говоря, тоже. И тем не менее. Первая попытка определить границы мира была предпринята мной ещё до знакомства с Лерой: как только овладел спичкой - понесло в неведомое. Очертя голову, этаким Колумбом, двинулся по прямой в никуда, через каждые сто шагов оборачиваясь и с удовлетворением отмечая, что гранёный набалдашничек исправно мерцает. На пятой сотне устройство отказало, бросив меня в холодный пот. Я, конечно, решил, что выбрался из зоны действия прибора. Скорее машинально, чем осознанно, обвёл спичкой окрестности, и набалдашничек вспыхнул вновь. Однако теперь он указывал не назад, а вперёд. И действительно ещё шагов через четыреста я вышел к своему футляру, но уже с другой стороны, причём даже не слишком этому удивился.
Так что, братцы вы мои, не исключено, что с преломлением света тут как раз полный порядок. Это не атмосфера кривая - это пространство кривое. Гектар, замкнутый сам на себя. Произрастают на нём не менее четырнадцати лохматых (точное количество указать не могу - они ж на месте не сидят), торчит около тридцати страшилок, катается чёртова прорва ёжиков, плавает армада медуз и стоят четыре футляра.
То есть на четырнадцать лохматых рыл всего четыре владельца. А что же, интересно, остальные? Боятся покупать или такие все нищие, что даже на фальшивого андроида денег наскрести не могут?
* * *
С Мымрой у меня не вышло ничегошеньки. Заступил на пост, принялся запоминать позы с целью последующей расшифровки. Во-первых, ни черта не запомнил, во-вторых, все команды требовали разного. Ни одна не повторилась. А нет последовательности - нет закономерности…
Вспомнил сетования Вадима, выкроил время, сходил посмотрел ещё раз, как он трудится. Всё верно, сплошные повторы, однако никто, кроме него самого, в этом не виноват…
Пожаловался Лёхе. Думал, начнёт ехидничать. Но Лёха на сей раз был какой-то странный, сумрачный, с застывшей кривой полуулыбкой и остановившимися глазами.
- У тебя какое образование? - спросил он.
- Филфак.
- Педуниверситет, небось?
- Да.
- Так я и думал. Это ж тебе не фонетическое письмо! А вдруг каждая твоя поза вовсе не буковка, а иероглиф, а?..
В иероглифах я вообще ничего не смыслил. Ни в китайских, ни в японских, ни в египетских.
- Прости, не понял. В чём принципиальная разница?
- Буква обозначает звук, и только звук. А в иероглифе присутствует ещё и смысловая составляющая.
- Так… И что?
- Есть у меня такое ощущение, - признался Лёха, - что её-то мы и не улавливаем…
- Смысловую составляющую?
- Угу…
- То есть становимся в позу, а что она означает, не знаем?
- Угу…
- А я тебе разве не то же самое говорил?
Лёха вздохнул.
- В любом случае спасибо, - сказал он.
- За что?
- За подсказку.
- Ты что-то понял?!
Лёха отозвался не сразу. Оглядел мох под босыми ногами с таким видом, словно спичку из-за уха обронил.
- Как там в Евангелии?.. - ни с того ни с сего осведомился он. - Посмотрите на смоковницу и на все деревья…
- И что? - спросил я.
- Пока ещё не распускаются, - сухо ответил Лёха.
Кроме этой белиберды, я из него выжать тогда так ничего и не сумел.
* * *
Не ведаю, что тому причиной: мои ли попытки вникнуть в тайный смысл приказов или дурное настроение владелицы - но с некоторых пор она как с цепи сорвалась. Хризантема хренова! Никогда меня ещё с таким остервенением не муштровали. Вздремнуть почти не удаётся. В истерику Мымра, правда, ударяется реже, зато сильнее и жутче. В страхах её теперь явно сквозит отчаяние, да и сам предмет боязни, Володенька Турухин, стал выглядеть несколько иначе. Как будто она хочет мне внушить ненависть к себе самому и при этом безбожно сгущает краски. Ну не такой я, не такой! Вообще не я! А уж о том, что я в Мымрином воображении творю, лучше и не упоминать. Головореза нашла, спецназовца… Ещё смущает странная штуковина, неизменно возникающая у меня в руках. Понимаю, орудие убийства, но, клянусь, ничего подобного я в жизни своей не видел. Для зажигалки велика, для огнемёта, пожалуй, маловата…
- По-моему, она в тебя влюбилась, - сказала опытная Лера.
Такое впечатление, что с моей лёгкой руки все двуногие обитатели нашей мути считают Мымру женщиной. Даже Вадим, уверявший, что лохматые бесполы.
- И что мне теперь делать?
- Ответь взаимностью.
- Как?!
- Сердце подскажет.
Издевается, зараза. До сих пор не может простить, что мы с ней тогда под страшилкой не согрешили. Откровенно говоря, я и сам до сих пор себе простить не могу… Но поймите: этот голый череп, безбровое бледное лицо, веки без ресниц… Да! Знаю! Сам такой! И тем не менее. Даже если бы закрыл глаза, осязание-то никуда не денешь…
Но больше всех, конечно, поведением моим возмущён трудяга Вадим.
- Ты что творишь? - шипит он. - Ты что ей позволяешь?
- Можно подумать, от меня что-нибудь зависит…
- Зависит! Прикинься неисправным! Уйди в ремонт!
- Ну вот… А говорил, деньги надо честно зарабатывать.
Мои слова поражают Вадима в самое сердце. Такого коварства он от меня не ожидал. Отшатывается, делает глаза убийцы.
- Честно?! Отдыха андроиду не давать - это, по-твоему, честно?
- Я-то тут при чём? Мымре поди скажи!
Не слышит. Гнёт своё:
- Да по-честному ты просто обязан уйти в ремонт! Обязан! Лицензионный на твоём месте сгорел бы давно. А ты пашешь! Может, она как раз проверяет, робот ты или не робот… Ты же нас всех подставляешь пахотой своей!
А действительно, почему я до сих пор не сказался дефектным? Сам не знаю. То ли на прочность себя проверить решил, то ли проснулось во мне этакое детское упрямство: а вот не замучишь ты Володеньку Турухина! Приказы отдавать надоест.
- С чего ты взял, будто лицензионный сгорит? - вяло возражаю я. - Ты же их не видел ни разу…
- Да ни один робот такого не выдержит! - Внезапно лицо Вадима становится тревожно, в глазах - испуг. - Или ещё хуже, - прибавляет трудяга, конспиративно понизив голос. - Другие посмотрят-посмотрят и своих тоже так гонять начнут…
А может быть, всему виной Лёхина таинственность. Намекнул прошлый раз, будто вот-вот уяснит смысловую составляющую наших ежедневных кривляний, - и мне, дураку, тоже захотелось. Теперь терплю, жду, когда количество перейдёт в качество…
Мой правый глаз залепляет синим светом, а барабанная перепонка едва не лопается от оглушительного писка. Поспешно вынимаю спичку из-за уха.
- Стоять! - рычит Вадим. - Никуда не пойдёшь!
Спичка пищит и мигает.
- Справедливость должна быть на свете? - угрожающе надвигается он на меня. Видимо, это его последний и главный козырь.
- Нет, - говорю я и ухожу, оставив собеседника в состоянии остолбенения.