* * *
Кинулись за Лёхой. Этот, слава богу, был на месте. Услышав, что стряслось, он, к нашему удивлению, нисколько не встревожился, даже не слишком удивился.
- Да-а… - с насмешливым уважением процедил он, когда мы привели его на место события. - Я знал его… Человек бесконечно остроумный…
- Что с ним? - в страхе спросила Валерия.
Мы стояли над прямоугольником подрастающего мха, как над свежей могилкой, а вокруг, очень недовольные нашим присутствием, крутились колобки.
- Успокойся, Лера, - сказал Алексей. - С кем, с кем, а с Вадиком наверняка всё в полном порядке. В отличие от нас к себе он относится крайне заботливо…
- Где он?
- Полагаю, на новом рабочем месте. Которое, впрочем, ничуть не отличается от старого.
- Ты уверен?
- Дело в том, Лерочка, что сначала это место Обмылок предлагал мне, но я отказался…
В суровом недоумении Лера смотрела на прямоугольный отпечаток во мху - всё, что осталось от футляра со всем его содержимым, включая Вадима.
- Свинья! - вырвалось у неё. - Хоть бы проститься зашёл!
- Некогда было, видать… Или не до того…
- Ты правда отказался? - спросил я Лёху.
- Сам не видишь? Вот же он, я, никуда не делся…
- Не поняла! - возмущённо произнесла Валерия. - Мне почему-то никто ничего не предлагал. Что происходит вообще?
- Н-ну, видишь ли, Лерочка… - с несвойственной ему угодливостью начал Лёха. - Муть нашу собираются расширять… реконструировать… Вот и распихивают временно… кого куда…
- Почему не всех сразу?
- Ну так… нужно ж ещё вакантное место найти…
- Все всё знают! - Лера оглядела нас с подозрением. - Это что же, одна я дура получаюсь?.. Лёха!
- Да, хорошая моя…
- Почему ты отказался?
Лёха стал серьёзен. Или сделал вид, что стал серьёзен.
- Да что-то привык я к вам, - признался он. - С людьми схожусь трудно. А начинать всё по новой, притираться… Никуда не хочу. Малая родина, опять же…
Мы невольно оглядели малую нашу родину и внезапно обратили внимание, что медуз вокруг поприбавилось. Да и вели они себя несколько необычно: сбивались в стаи, как грачи перед перелётом. Только что не галдели.
- Осень, что ли, близится? - заметил я. - Лер, а здесь времена года бывают?
Валерия озадаченно проводила взглядом вереницу медуз.
- Н-нет… - сказала она. - Не помню такого…
- Скорее весна, чем осень, - уточнил Лёха. И опять заговорил чужим голосом: - Посмотрите на смоковницу и на все деревья: когда они уже распускаются, то, видя это, знаете сами, что уже близко лето…
- Ты это при мне второй раз цитируешь, - напомнил я. - Откуда?
- Евангелие от Луки, если не ошибаюсь… Главу и стих, прости, не приведу.
- А к чему это ты?
Нет чтобы ответить по-человечески - продолжил цитату, неспешно, торжественно:
- Так, и когда вы увидите то сбывающимся, знайте, что близко Царствие Божие…
- Нет, спасибо! - сердито сказала Лера. - Я пока помирать не собираюсь!
Глава 13
ЗАЧИСТКА
Таких медуз я здесь ещё не видел. Она была настолько огромна, что даже не могла собраться в шар. Её форму можно было бы назвать сигарообразной, если бы эта гигантская капля вела себя поспокойней, не сокращалась, как гусеница, и не пыталась разорваться пополам. Чем-то она мне напомнила аэростат заграждения - из тех, что поднимали перед бомбёжкой, перекрывая путь вражеским самолётам. И ещё, не знаю почему, "Предчувствие гражданской войны" Сальвадора Дали. Должно быть, ракурс похожий. Громада зависла под самым куполом, так что причиной её колыханий были, возможно, всё те же искажения перспективы.
Я замер, не в силах отвести взгляда от грозного знамения, и, даже когда вспыхнула и запищала спичка, продолжал стоять какое-то время неподвижно. Наконец заставил себя двинуться к месту службы. Шёл с оглядкой - и всё же главный момент пропустил. За спиной послышался оглушительный чмок. Обернувшись, увидел, что гигантская водяная амёба успела разделиться надвое, при этом рассеяв в высоте десятка полтора медузок помельче.
Что ж это, братцы вы мои, на нас надвигается, если такую пожарную машину вызвать пришлось?
В голливудские пророчества Лёхи я, повторяю, не очень-то верил, однако унять нервную дрожь мне так и не удалось: в том-то и беда, что, как свидетельствует опыт, особенно мой, реальность всегда превосходит самые мрачные ожидания.
С госпожой тоже явно было не всё в порядке: бессмысленно пошевеливала щупальцами, будто не знала, с какой команды начать, шла пятнами на манер осьминога, что, впрочем, выглядело со стороны весьма эффектно. Непонятно лишь, зачем вызывала.
- Ну что, Мымра? - сочувственно спросил я - и вдруг осознал, что впервые обратился к ней вслух. Не под нос себе пробормотал, а именно обратился - в полный голос.
Реакция её меня удивила: Мымра исчезла. Раньше она перед отбытием бурлила хотя бы, а тут без прелюдии: бац - и нету!
Постоял подождал, собрался уже вернуться к футляру, когда она возникла вновь…
- Ну? - с вызовом сказал я. - Чего дуришь?.. Вот заберут сейчас твоего Володеньку Турухина - кого тогда гонять будешь?
Показалось, будто Мымра вздрогнула. Возможно, опять отлучилась, но лишь на долю секунды. Сзади послышалось знакомое неприятное кудахтанье, и я обернулся. В пяти шагах от меня стоял Лёха.
- Никак, на правду перед увольнением пробило? - язвительно осведомился он. - Что ж, это по-нашенски! Терять нечего, режь всё как есть начальству! Пусть знает…
В другой раз я бы, может, и обиделся, однако тогда мне было не до того.
- Как-то странно она себя ведёт сегодня… - сказал я.
- Прикидывает, куда бежать, - уверенно объяснил Лёха. Как водится, всё знал заранее. - Выбирает, в которую муть прятаться…
Словно подтверждая его слова, Мымра пропала надолго.
- Ты думаешь, у неё не один дом?
- Думаю, да. Насколько я понимаю, жить они могут только в таких условиях. Вот и скачут из одного укрытия в другое.
- Так может, я снова к ней попаду? В другой мути…
- М-м… Вряд ли. Хотя… - Он задумался.
- А чего ей тогда бояться? Укрытие есть и, ты говоришь, не одно…
Спросил - и сам пожалел. Сейчас ведь снова начнёт ужаски плести. А тут и без ужасок зябко.
Но Лёха лишь вздохнул:
- Скоро узнаем…
И это было хуже любого ужастика.
- Слушай, - сказал я. - Надо бы Леру предупредить…
- О чём?
- Ну… вообще… Предупреждён - значит, вооружён…
Лёха скорчил досадливую гримасу.
- Предупреждён и очень опасен, - с безобразной усмешкой вымолвил он. - Опоздал ты, Володенька… Лера-то наша - тю-тю! Вслед за Вадиком. Так что предупреждай, не предупреждай…
- Да брось ты!.. - И я, не обращая внимания на попытки Алексея удержать меня, устремился к Лериному футляру. Всё правильно. Та же самая картина: прямоугольник коротенького, словно подстриженного мха и копошащиеся на нём ёжики. Видимо, Валерия сразу после недавнего нашего разговора вызвала Обмылка и потребовала немедленной эвакуации. Вот, значит, какие у нас дела… Вот, значит, откуда ветер дует… Побежали крысы. Стало быть, скоро тонуть… То есть не тонуть - гореть… Пожар - к потопу, потоп - к пожару…
Несколько секунд я пребывал в остолбенении, потом подошёл приотставший Лёха. В отличие от меня он никуда не спешил.
- Ну что, убедился?
- А на Вадика бочки катила… что попрощаться не зашёл… - в недоумении начал я - и осёкся.
Такое впечатление, словно кто-то взвихрил чайной ложечкой воду в стакане: муть вскипела, медузы крутнулись смерчем, как пузырьки. От неожиданности я чуть равновесия не потерял.
- Ого… - упавшим голосом произнёс Лёха.
Ёжики метнулись враскат, и на месте Лериной упаковки нарисовался Обмылок. Мне показалось, что на сей раз наладчик проделал это быстрее, чем обычно.
- Резко по футлярам, - скомандовал он. - Крышки закрыть, бестолковку не высовывать. Подкрался.
- Кто подкрался?
- Комбец подкрался!
С этими словами он и сгинул. Что ж, коротко и ясно. Мы с Лёхой переглянулись. Начинается. Медузы продолжали кружить, распавшись на стайки, но как-то более деловито, без прежней паники, словно выбирая особо пожароопасные объекты. На секунду полупрозрачный рой сгустился вокруг нас с Лёхой, но быстро рассеялся.
Было ли нам страшно? Да, пожалуй…
- Давай хоть провожу, что ли… - поколебавшись, предложил я.
- А стоит ли? - озираясь, спросил Алексей. - Кажется, в самом деле что-то серьёзное, раз за товар беспокоится…
Да, товар… Товар - это мы. Сам помирай, а товар выручай… Первое правило бизнеса…
И всё-таки я увязался за Лёхой до самого футляра. Чёрт его знает, вдруг действительно распихают по разным мутям - больше и не увидимся…
Идти было всего ничего, но мы и тут успели потрепать языками. Как всегда.
- Вот тебе версия напоследок, - сказал он. - Насчёт нашей здешней работы…
- Ну?
- Все эти ужимки и прыжки - комплекс упражнений для пробуждения совести. Как тебе такое?
- Знаешь, - искренне ответил я ему. - Я смотрю, у тебя каждый раз новая версия…
- Ну а как же! - невозмутимо откликнулся он. - Мысль-то на месте не стоит.
- Зачем им понадобилось пробуждать в нас совесть?
- Возможно, для них это высшая форма пыток…
- А для нас?
- Для нас - не уверен…
- Позволь, это что же получается? - Я хмыкнул. - Принял ты, скажем, коленно-локтевую позицию - и почувствовал угрызения совести?
- Ну не так сразу. Я сказал: комплекс упражнений. Почувствуешь, только чуть позже, когда всё это выполнишь… Но ведь было же! - нарочито-проникновенно произнёс Лёха. - Признайся, было?
- Н-ну, было… - вынужден был признаться я.
- Вот. Значит, и ты тоже. А я сперва думал, у меня у одного так…
Мы подошли к футляру. Лёха велел крышке открыться, потом обернулся, пожал мне руку. Мы бы, пожалуй, и обнялись на прощанье, но, сами понимаете, не в голом же виде!
- Чеши к себе, - сказал он, укладываясь в выемку. - Удачи!
Крышка за ним закрылась.
* * *
Вы не поверите, но вместо того чтобы припуститься бегом к своей упаковке, я ещё с минуту, не меньше, стоял возле чужого футляра, придурок, и недоверчиво озирал взбаламученную нашу муть. Забрось меня судьба в горячую точку, роль первой жертвы была бы мне обеспечена. Наградит же бог одного человека всеми достоинствами сразу! С одной стороны, не в меру пуглив, с другой - полное отсутствие инстинкта самосохранения.
Стоял и тупо размышлял над последними словами Обмылка. "Комбец подкрался". Какого рода комбец, хотелось бы знать, а главное - кому? Ну хорошо, выпадают на нас, допустим, Лёхины терминаторы. Лохматые тут же брызнут кто куда, фальшивые андроиды либо эвакуированы, либо уложены в непробиваемую и непрожигаемую фабричную упаковку. И что остаётся десанту? Только уничтожить опустевшую муть, лишить среды обитания - примерно так солдаты Ермолова вырубали чеченские леса, чтобы абрекам негде было укрыться. Да, вполне возможно…
Э! А чего я тут стою-то? Ну-ка быстро в укрытие!
Здравая мысль. Жаль, запоздалая. В следующий миг я был ослеплён вспышкой справа. Оттенки исчезли. Остались сгусток злобно-золотого пламени и стремительно сгустившаяся мгла. А ещё оглушительный треск. Это, как выяснилось, горела страшилка. Полыхнула разом, пожар вскинулся до небес. До низких пухлых небес.
Вы не представляете, что это такое: прожить целый месяц (или сколько я тут прожил?) в полумраке - и вдруг увидеть свет. Яркий свет. Крайне болезненное ощущение.
К счастью, местность я к тому времени выучил наизусть. Побежал вслепую, но, оказывается, прямой путь был уже перекрыт. Навстречу мне, опадая с каждым мгновением, неслись вприпрыжку огромные полыхающие шары. Этакое огненное цунами… Ёжики! Я охнул. И хотя знал, что на самом деле каждый из бедолаг не больше футбольного мяча, нервы мои не выдержали - свернул, решил уклониться. Голую спину лизнуло теплом. Споткнулся, упал. Обо что же это я? Ровный пятачок, ни бугорка, ни вдавлины… Вскочил и обмер. Оказывается, споткнулся я о нашего наладчика. С виду совершенно невредимый, Обмылок лежал ничком и признаков жизни не подавал. Розово-золотистые отсветы ощупывали его облегающий скафандр. Словно обыскивали.
Я попятился, но ужаснуться по-настоящему так и не успел, потому что секунду спустя раздался оглушительный взрыв, перешедший в не менее оглушительное шипенье. Меня обдало паром и пеплом. Последний день Помпеи. Не иначе, одна из огромных медуз обрушилась прямиком в полыхающее пламя.
И тут наконец я увидел одного из них. Боже, как мы были наивны, пытаясь копировать лицензионных андроидов! Какие, к чёрту, шатунные тычки локтями и коленями? Ни единого лишнего движения: он застывал на миг - и вдруг оказывался в нескольких шагах поодаль. Хищник, убийца, спецназовец. У меня даже мысли не возникло, что это кто-то из наших (вылезший из футляра Лёха или каким-то чудом вернувшийся Вадим) - совершенно иная пластика.
На моих глазах он вскинул ту металлическую штуковину, что являлась мне в Мымриных кошмарах, и точно поймал миг, когда лохматый (кажется, это был прежний владелец Леры) возникнет из ниоткуда. Негуманоид вспыхнул, как хворост. И закричал. Страшно. Воюще. Только потом, день или даже несколько дней спустя, я сообразил, что принял за крик рёв пламени. Не могут они кричать. Нечем.
Упал и пополз. Не важно куда, лишь бы подальше. Потом заставил себя подняться - и побежал. Добраться до футляра. Лишь бы добраться живым до футляра, а там гори оно всё огнём!
Промахнулся на каких-нибудь тридцать метров - выскочил на свой рабочий пятачок. И в этот момент появилась Мымра.
- Ты что, дура?! - завопил я. - Тебе что, жить надоело?!
Она исчезла. Тут же возникла вновь. Исчезла. Возникла. Опять исчезла.
И я понял, что не зря она мечется - ей просто некуда бежать. Это облава. Везде одно и то же. В каждой мути. Надо полагать, братья-гуманоиды решили выжечь нечисть повсюду.
Опасность я почувствовал спиной. Хребтом. Обернулся - и очутились мы на одной линии: Мымра, я и он. Лицензионный.
Оказывается, у меня хорошая реакция: он ещё только поднимал руку с этой металлической хренью, а я уже зажмурился. Прощай, Володенька Турухин… Секунду ждал вспышки, жара, боли. Не дождался - и осторожно разъял голые веки.
Лицензионный андроид по-прежнему стоял неподвижно. Во вскинутой руке - смертоносная железяка, в глазах - пустота.
И я шагнул вперёд.
Храбрый поступок, говорите? Да, наверное… Собственно, что есть храбрость? Это страх, сошедший с ума.
- Пошёл вон! - срывающимся на визг голосом выкрикнул я. - Это моя Мымра!..
Сжал кулаки и осмелился ещё на один шаг. Думал, попятится. Ничего подобного. Я не знал, что мне делать дальше. Ну не было в моей жизни подобных случаев! В памяти скользнул тот давний январский вечер, когда мне разбили морду во имя справедливости, - и дальнейшее стало неизбежным. Я тебе покажу справедливость! Ты у меня узнаешь справедливость!..
Я подступил к механической твари вплотную и, сам себе ужаснувшись, нанёс удар. Старательно и неумело. Справа в челюсть.
С тем же успехом можно было бы ударить телеграфный столб, например. Кроме того, я ухитрился промахнуться - кулак чиркнул по стальному подбородку, и мой мизинец оказался сломан. В таких случаях обычно пишут: руку пронзило болью. Нет, не пронзило. Боль оказалась тупая, ломящая. Поначалу мне и в голову не пришло, что это перелом. Думал, сильный ушиб.
Лицензионный наконец-то попятился, затем, не поворачиваясь, отступил - и словно растворился в общем хаосе. За спиной моей металась, безумствовала Мымра. Такое чувство, что Володенька Турухин внушал ей больший страх, нежели все лицензионные разом.
Не знаю, сколько ещё времени я обходил её, дурёху, дозором, подвывая, пристанывая, нянча повреждённый кулак и боясь, что откуда-нибудь снова подкрадётся очередной комбец. Очередной лицензионный с железякой. Но нет, никто не подкрался. Кажется, андроиды просто удрали. То ли не осмелились поднять руку на живого человека, то ли время, данное им на зачистку, истекло.
Уверившись в этом, я обессилел и прилёг.
* * *
Кто-то пытался приподнять меня под мышки, усадить. В воздухе стояла лесная гарь. Мизинец дёргало болью. Сперва я решил, что любопытный Лёха всё-таки не улежал в своём футляре и вылез. Ничуть не бывало. Вокруг меня хлопотал Обмылок. Товар выручал.
- Ты же… - не веря, сказал я ему. - Тебя же…
- Где болит? - спросил он, почти не гнусавя.
Я привскинулся, осмотрелся. Надо мной колыхались лианы. Разумеется, не прямо надо мной, но рядом. На такое расстояние мне к Мымре подходить категорически запрещалось. Нигде ничего не горело, но отовсюду тянуло дымком - не палёной плотью, а именно дымком, как от костерка или от сжигаемой прошлогодней листвы. Похоже, лохматые и впрямь относились не к животному, а к растительному царству.
- Где эти… лицензионные?..
Обмылок оставил вопрос без внимания.
- Где болит? - повторил он.
- Куда делись?
- Под штанишки пододелись!.. Где болит?
- Вот… - Я выставил руку. Сустав уже начинал распухать.
Наладчик склонился и надолго замер над моей повреждённой конечностью. Да, такое фиг наладишь…
- И куда мне теперь? - скривясь, осведомился я.
Округлое рыло, естественно, никаких чувств не выразило. Обмылок молчал, и молчание его показалось мне угрюмым.
- Пошли, - сказал он, выпрямляясь.
Кое-как я поднялся на ноги. Лианы всколыхнулись. Мымра будто попыталась шарахнуться от меня подальше.
- Сейчас вернусь… - хрипло пообещал я, хотя сам в этом был нисколько не уверен.
Мы двинулись к моему футляру. Под босыми ногами хлюпал мокрый мох, но ни одной медузы мне высмотреть нигде не удалось. Видимо, вся влага потрачена. Потоп - к пожару, пожар - к потопу. Справа должна была взметнуться страшилка - не взметнулась. Сгорела дотла. Под ноги подвернулся чёрный шар пепла, распался в прах. А на соседнем бугорке… Я остановился, не веря глазам.
На соседнем бугорке ничком лежал некто в облегающем сером скафандре и с волдырём шлема взамен головы. Вот оно что! А я-то гадал, каким образом он повсюду успевает… Обмылков несколько, просто программа у всех одна… Обмылок бессмертен.
Я обернулся к моему безликому конвоиру.
- Как там Лёха? Уцелел?
- А что ему в коробке сделается?
Да, действительно. Крышку не открывать, бестолковку не высовывать…
- Мы насовсем или ещё вернёмся?
- С концами, - буркнул он.
Мне снова стало страшно.
- На свалку? - сипло спросил я.
Ответом было угрюмое молчание. Я собрался с духом и отважился на главный вопрос:
- Свалка - это Земля?..
Ни слова не говоря, Обмылок поднёс к моему лицу нечто напоминающее чёрную полиэтиленовую стельку и залепил мне глаза. Как смертнику перед расстрелом. Я попробовал отлепить, но краешков не нашёл.
- Зачем?! - крикнул я в кромешную тьму.
- Чё? Ослепнуть хочешь? - ворчливо отозвалась тьма.
Я слегка успокоился.
- А отключить меня не проще?
- Некогда, - буркнул наладчик и куда-то подтолкнул.