* * *
"Люди какие нынче религиозные пошли, - размышлял Пётр Исаакович, прогуливаясь по парку в ожидании офицера ФСБ. - Может, и майор - какой-нибудь индуист. Нет, это ему не положено. Майор ФСБ должен исповедовать материализм. Хотя материализм - не религия, а образ жизни. Если тебе нравятся красивые изысканные вещи, удобная мебель и одежда, надёжный бесшумный транспорт, умная техника, упругие молодые тела… И ведь майору всё это нравится, но он служит родине. Он, как монах, готов терпеть лишения ради высшей цели - служения отчизне. А отчизне, в свою очередь, нужны материалисты, а не духовидцы. Вот оно как получается. Кто не материалист - тот враг родине! А как я, религиозно озабоченный человек, послужу своей родине? Вот что мне в наследство отец оставил - религиофилию!"
Увлёкшись своими мыслями, Иваненко не сразу заметил, что майор идёт сбоку от него, на полкорпуса позади. Патриот, как обычно, был одет в штатское и походил на клерка из хорошей компании, но его мудрые и в то же время затравленные глаза походили на глаза главы государства; и смотрели они так же обречённо и в то же время проникновенно, как у главы государства.
- Здравствуйте, Пётр Исаакович, - сказал майор, и на его лице изобразилось некое подобие улыбки. - Размышляете?
- Добрый день. Я всегда был склонен к размышлениям.
- И за мной такой грешок водится. Давайте присядем на ту скамеечку. Рапорт готов?
- Да. Пожалуйста.
- Версия уже есть?
- Да.
- Будьте добры, изложите в двух словах.
- Моя предварительная версия такая: убийство пришельца совершил Голубинников, оно не носит ритуальный характер и совершено не преднамеренно, а из страха, из животного ужаса. Если бы оно носило ритуальный характер, обстоятельства были бы очевидно другими. То, как пришелец попал в квартиру Голубинниковых, предстоит выяснить в дальнейшем. Горло перерезано по причине, что убийца счёл его наиболее уязвимым органом, в чём прослеживается явно мужская логика. Убийца сознавал, что пришелец - не человек, и расположение внутренних органов у него может не совпадать с расположением внутренних органов человека. Женщина, тем более в состоянии аффекта, попыталась бы поразить объект ножом в сердце. Таким образом я сделал вывод, что убийство совершил Голубинников. Затем супруги сразу же покинули квартиру и пустились в бега, не зная, какими могут быть последствия их поступка. Пытаясь обороняться, пришелец повредил Голубинникову руку, отсюда - кровь на ручке двери и перилах лестницы. Когда мы найдём Голубинниковых, ситуация полностью прояснится.
- Браво! - хлопнул два раза в ладоши майор. - Ваша версия полностью совпадает с моей, хотя аргументация у меня несколько другая. В религиозных семьях мужчина обычно доминирует и несёт ответственность за все решительные действия. Даже если бы убийство совершила Голубинникова, она сделала бы это по указанию мужа. А как, по вашему мнению, необычное вероисповедание Голубинниковых может быть связано с появлением пришельца именно в их квартире?
- Тут можно строить лишь отдалённые предположения. Возможно, это связано с религией неопознанных существ. Скорее всего, с их стороны это была неудачная попытка вхождения в контакт с человеческой расой.
Майор сцепил кончики пальцев и несколько секунд помолчал.
- Не исключено, что ситуация окажется более сложной, чем нам кажется на данный момент. Будьте бдительны, Пётр Исаакович! Отправляйтесь завтра утром в Тверь и допроси́те родителей Голубинниковых. Если выйдете на других людей, тесно общавшихся с подозреваемыми, естественно, допро́сите и их. Служебный автомобиль уже должен стоять у вашего подъезда. Вот ключи, все документы в бардачке. Если обнаружите, что Голубинниковы скрываются в Твери, свяжетесь непосредственно со мной, и я вас проинструктирую по поводу дальнейших действий.
* * *
Ночью Петру опять приснился яркий и живой сон. Он играл со своим другом детства, Вадиком, в бильярд, и вдруг в бильярдную, ковыляя, ввалился убитый инопланетянин. Его серебристая одежда потускнела и приобрела землистый оттенок, голова болталась на лоскуте зеленоватой кожи, руки были сложены в мольбе. "Мы пришли с миром! - говорил инопланетный мертвец. - Мы - с христианской планеты. Мы прилетели в православную страну, страну, где сохранилась истинная христианская вера, к своим братьям. Увидели людей, поклоняющихся Христу… Какой ужасный приём! Мы знали, что ваши рядовые христиане считают всех пришельцев бесами. Но как можно убивать только за то, что кто-то выглядит по-другому! Можно было перекреститься, прочитать "Отче наш"… Но мы простим вас, если вы покаетесь. Опомнитесь, братья, и покайтесь!"
"Вы ошиблись, они не христиане, они сатанисты!" - стал отвечать пришельцу Пётр и проснулся. Но ему показалось, что мертвец успел расслышать и понять его слова.
Глава 4
Родители сатанистов
Город воинской славы встретил следователя хмурым небом и мелким дождём. Иваненко припарковал чёрный "Форд" рядом с обшарпанной пятиэтажкой, где проживали Владимир Александрович и Мария Степановна Голубинниковы. Домофона на двери подъезда не оказалось, и он беспрепятственно проник в темноту подъезда.
Пётр несколько раз позвонил в нужную дверь, прежде чем немолодой женский голос настороженно спросил:
- Кто там?
- Милиция, откройте. - Он показал своё удостоверение глазу, припавшему к дверному глазку.
Дверь открыла женщина лет пятидесяти пяти. Зайти в квартиру она не предложила и встала так, чтобы перегородить собой проход внутрь.
- В чём дело? Вы по какому поводу?
- Вы - Мария Степановна Голубинникова?
- Да, это я.
- Я по поводу вашего сына, Алексея Владимировича Голубинникова, и его супруги, Ольги Николаевны Голубинниковой.
- А что с ними случилось? - Женщина сильно побледнела. - Неужели несчастный случай? Они живы?
- Не волнуйтесь, с ними всё в порядке. Давайте пройдём в квартиру, и я вам всё объясню. А то вот и соседи уже интересуются. - В этот момент какая-то бабулька вышла из квартиры напротив с помойным ведром и направилась к мусоропроводу. Она с плохо скрываемым любопытством таращилась на визитёра Голубинниковых.
Немного поколебавшись, Мария Степановна пропустила Иваненко внутрь и закрыла за ним дверь.
Они оказались в тесной прихожей маленькой двухкомнатной квартирки.
- Маруся, кто там пришёл? - раздался хрипловатый мужской голос из ближайшей комнаты.
- Это товарищ из милиции, Володя. Ему надо поговорить с нами по поводу Алёши и Оли.
- Так зови его быстрей сюда!
- Муж болен, - объяснила Голубинникова и жестом пригласила Петра войти в комнату.
- Пётр Исаакович, следователь, - представился Иваненко седому худощавому мужчине, полулежащему на диване перед телевизором. - Простите, что побеспокоил, но дело важное. Как я уже сказал вашей супруге, с Алексеем и Ольгой всё в порядке. Вернее, мы надеемся, что с ними всё в порядке. Наверняка сказать не могу, так как мы не знаем, где они сейчас находятся. Дело в том, что они сбежали, и мы их разыскиваем.
- Почему их разыскивает милиция? Они совершили что-нибудь противозаконное? - Владимир Александрович заметно разволновался.
- Они стали свидетелями преступления. Но испугались, что заподозрят их самих, и пустились в бега. А нам очень важны их показания. Без них мы не можем арестовать настоящего преступника. Так что любые сведения, которые могут помочь нам выяснить местонахождение вашего сына и его жены, чрезвычайно ценны для следствия. Прошу вас со всей откровенностью отвечать на мои вопросы. Поверьте мне, чем скорее их найдут, тем всем будет лучше.
- Хорошо, задавайте свои вопросы… Маруся, принеси товарищу стул.
Усевшись на расшатанный стул, Иваненко начал допрос:
- Как я понимаю, вы не знаете, где они сейчас находятся?
- Нет, в последний раз сын звонил нам приблизительно месяц тому назад из Москвы, - ответил Голубинников-старший.
- У них были какие-нибудь друзья в Москве?
- Про их московскую жизнь мы с Марусей ничего не знаем. Они нам ничего не рассказывали. Алексей исправно нам звонил, справлялся о здоровье, поздравлял с праздниками, но о себе почти ничего не говорил. Знаю только, что жили они там в квартире какого-то знакомого еврея, вроде как охраняли её, пока хозяин был в отлучке.
- А родственники у вас в Москве есть?
- Нет, ни в Москве, ни в Московской области никого нет.
- В Твери у них было много друзей?
- Со всеми друзьями, товарищ следователь, они давно уже порвали всякие отношения!
- По какой причине?
- По религиозной, конечно. Видимо, их религия запрещала им нормальное общение с людьми, - с горечью в голосе сказал Владимир Александрович. - Даже с нами, своими родителями, они в последние годы почти не разговаривали. Когда жили у нас, запирались у себя в комнате, не выходили к гостям, даже электроплитку себе купили, чтобы пореже выходить на кухню.
- А какую религию они исповедовали?
- Ну, называли-то они себя православными! - ответила Мария Степановна. - Но я лично сомневаюсь, что для православного христианина нормально так себя вести. Христиане должны чтить родителей, а они даже не приехали, когда у Володи случился инсульт! Для христианина главное - милосердие, помощь людям…
- Простите, откуда вы знаете, как должен вести себя православный христианин? - перебил её Пётр Исаакович. - Вы читали какую-нибудь православную литературу, Библию? Ходили в воскресную школу?
- Нет, но это ведь и так всем известно! Мы живём в православной стране! - возмутилась Голубинникова. - Я пыталась объяснить им их ошибки, но разве они кого-нибудь послушают! Знаете, Алёша бывает таким упрямым и твердолобым!
- Скажите, вам не приходило в голову, что они состоят в какой-нибудь секте?
- Ах, товарищ следователь, сейчас появилось так много всяких сект! - вздохнула Мария Степановна. - Они охотятся за молодыми людьми, превращают их в зомби, заставляют отдавать последние деньги, уводят из семьи! Некоторые симптомы мы замечали в Алёше и Оле. Правда, они посещали церковь, но ведь это ещё ни о чём не говорит!
- К ним приходили какие-нибудь странные люди?
- Нет, - ответил Владимир Александрович. - Они никого в гости не приглашали. Однако они иногда надолго исчезали из дома. Нам они не говорили, куда уходят. Возможно, на какие-то собрания с себе подобными.
- У них была какая-нибудь необычная религиозная атрибутика? Например, иконы с просверленными глазами?
- Мы не видели. Если и было что-то такое, они это от нас тщательно прятали.
- А на что они жили? Они работали?
- Сразу после окончания институтов они оба работали по специальностям. Ольга - логопедом, а Алексей - школьным психологом. Но когда всё это началось, они поувольнялись с работ и стали в основном жить за наш счёт. Сын, правда, иногда подзарабатывал, разгружая какие-то фуры, ему платили 200–300 рублей, но по нынешним временам это ведь копейки…
- Да, - вмешалась в разговор Мария Степановна, - мы - родители, и поэтому готовы помогать своему ребёнку и его избраннице, готовы протянуть руку в сложных обстоятельствах, поддержать в трудную минуту, но в ответ, естественно, ожидаем получить нормальную человеческую благодарность и хоть каплю уважения. Нет, они нам не грубили, но я чувствовала холодность и отчуждённость в их взглядах, даже порой презрение, как будто они и за людей нас не считают. Иногда мне казалось, что они живут как будто на другой планете. А мы ведь не за себя беспокоились, мы же об их будущем пеклись! Из них могли бы получиться хорошие высокооплачиваемые специалисты, они могли бы жить в своё удовольствие, ездить отдыхать за границу, родили бы нам внуков (мы с Володей мечтаем о внуках!), построили бы дачу на берегу Волги… Нам было больно смотреть, как они сами себя губят!
- А на какие средства они жили в Москве? - спросил Иваненко.
- Около года назад Оля получила наследство от своей тётки. Кажется, какой-то антиквариат. Они всё распродали, получилась довольно приличная сумма.
- До отъезда в Москву они жили у вас?
- Временами у нас, а временами - у Марковых, родителей Оли.
- До того, как Алексей увлёкся религией, каким он был по характеру?
- Да в общем-то, мальчик как мальчик, - ответила Мария Степановна, - вот только немного замкнутый. Друзей у него всегда было мало. Был один школьный друг, Миша, но он умер. Была пара приятелей в институте. Книги любил читать. Ну, что ещё про него сказать? Нам с отцом почти никогда не перечил. Если просили что-то сделать по дому, всегда делал. А после своего так называемого воцерковления стал вдруг жутким упрямцем. Всё делал по-своему, с нами вообще перестал считаться. Мы, мол, ничего в жизни не понимаем, дураки приземлённые…
- Давно они с Ольгой женаты?
- Поженились они восемь лет назад. Алёша уже работал, а Оля училась на последнем курсе института.
- Их брак был удачным? Они часто ссорились между собой?
- Вы знаете, - на этот раз ответил Владимир Александрович, - как это ни странно, мы ни разу не видели и не слышали, чтобы они друг с другом ругались. Оля нашего Лёшу безоговорочно слушалась. Ненормально, не по-людски это всё…
Иваненко заметил стоящую за стеклом в шкафу свадебную фотографию молодых людей. Худенькая девушка смотрела в объектив серьёзными, немного грустными глазами. Угловатый молодой человек бережно обнимал её за талию. Петру Исааковичу молодожёны понравились. Но он знал из опыта, что преступники порой бывают вполне симпатичными и обаятельными людьми. Так что доверять личным впечатлениям не стоило.
- Это их фотография? Разрешите мне её взять с собой, - попросил он.
- Конечно, если надо, берите. Мы сделаем другую. Маруся, дай товарищу следователю фотокарточку.
- А в какой храм они ходили, вы знаете? - спросил Иваненко, убрав фото в кейс.
- Да в церковь Николы Угодника, тут недалеко, - ответила Голубинникова. - Я сама иногда туда хожу, свечки за упокой родителей ставлю.
- С кем-нибудь они там общались?
- Да кто их знает? Может, и были у них там знакомые…
- Спасибо вам за откровенную беседу, - сказал Иваненко, вставая. - Если Алексей или Ольга с вами свяжутся, прошу вас, немедленно сообщите об этом мне. Вот мой телефон. - Иваненко протянул Владимиру Александровичу карточку с номером своего мобильного. - Всего вам доброго!
* * *
Марковы жили недалеко от набережной, в трёхкомнатной квартире в сталинском доме.
Дверь Иваненко открыла пожилая ухоженная дама.
- Елизавета Феликсовна?
- Да, это я. Вы из органов? Что-нибудь случилось?
Пётр представился и объяснил цель своего визита, сообщив ту же версию, что и Голубинниковым.
- В таком случае, пожалуйста, входите. Мы с Николаем Валентиновичем как раз собирались пить чай. Можно предложить вам чашечку?
- Спасибо, не откажусь.
Изящным движением руки Елизавета Феликсовна указала Петру на открытую дверь гостиной, где уже стоял накрытый к чаю стол. Сидящий за столом полный мужчина в домашнем халате при их появлении тут же поднялся.
- Николай, у нас гости. Разреши представить тебе Петра Исааковича из милиции.
- Очень приятно. Николай Валентинович Марков. - Мужчина протянул руку Иваненко. - Чем обязан чести вашего посещения?
- Пётр Исаакович разыскивает Алексея, - ответила за Иваненко Маркова. - Он что-то такое натворил, а потом скрылся с места преступления. И втянул во всё это нашу Оленьку. Да, да, - повернулась она к следователю, - я отлично поняла, что скрывается за словами "стали свидетелями преступления".
- Похоже, беседа наша будет долгой, - проговорил Николай Валентинович, - присаживайтесь, пожалуйста.
Когда все расселись и Елизавета Феликсовна разлила чай по маленьким фарфоровым чашечкам, разговор был продолжен.
- Итак, какое же преступление Алексей совершил на этот раз? - спросил Марков.
- А что, он уже совершал какие-то преступления? - в свою очередь поинтересовался Иваненко.
- Уголовно наказуемых преступлений - нет, не совершал, но есть не менее тяжкие нравственные преступления, молодой человек, преступления против морального закона. Так вот, в такого рода преступлениях Алексей действительно повинен. Впрочем, если человек переступил через общечеловеческую этику, рано или поздно он совершит и уголовное преступление. Так что я не удивлён вашему визиту.
- Пока у нас недостаточно фактов, чтобы обвинить Алексея в уголовном преступлении, - сказал Пётр. - Мы разыскиваем их с Ольгой, чтобы они дали свидетельские показания. Я не могу вам сообщить, чему они стали свидетелями, это тайна следствия. Одно могу сказать, нам очень важно выяснить, где они сейчас находятся. Поэтому мне важна любая информация о них.
- Хорошо, мы с супругой постараемся вам помочь.
- Я уже понял ваше отношение к Алексею. Однако чем оно вызвано?
- Мы с самого начала были против брака нашей Оленьки с Алексеем, - ответила Елизавета Феликсовна. - Мы столько в неё вложили! С раннего детства мы прививали Оленьке любовь к классике, водили её на концерты симфонической музыки, в театр, в музеи. Мы хотели, чтобы она пошла по нашим стопам. (Я - кандидат исторических наук, преподаю в ТвГУ, а Николай Валентинович - известный на всю Россию логопед, доктор наук, профессор, автор множества научных исследований.) Вначале всё шло по нашему плану. Оля поступила в институт, хорошо училась. В институте за ней ухаживали интеллигентные молодые люди. И вдруг она влюбляется в этого Алексея и собирается за него замуж! Мы её, конечно, пытались отговорить от этого шага, но она была непреклонна. После свадьбы они сначала поселились у нас. Мы решили, что ещё не всё потеряно, что Алексея можно обтесать и превратить в нормального воспитанного человека, но не тут-то было! Он отчаянно сопротивлялся нашему воздействию, а потом и вовсе превратился в религиозного фанатика. Мы хотели для нашей дочери лучшей судьбы! Если бы Алексей со своей семьёй не оказывали на Оленьку дурное влияние, она могла бы развиваться дальше как профессионал и как личность. Ей предлагали поступить в аспирантуру, перед ней открывались блестящие перспективы…
- Вы недолюбливаете Голубинниковых?
- Поймите меня правильно, из-за своих этических принципов я не могу презирать простых людей. Это по́шло, в конце концов, - презирать тех, кто и так во многих отношениях обделён природой. Я понимаю, что среда, в которой они родились и выросли, не благоприятствовала развитию интеллекта и нравственности. Их личности формировались в жёстких условиях борьбы за существование. Однако меня крайне утомляет мещанская психология, поэтому я стараюсь поменьше общаться с такими людьми.
- Но Алексей закончил ВУЗ, его вы тоже причисляете к мещанам?
- Неужели вы думаете, молодой человек, что для того, чтобы стать интеллигентом, достаточно одного диплома? Нужно по меньшей мере три: один - свой, второй - отца, и третий - деда, - пошутил Марков. - Ну, а если серьёзно, Алексей всегда был слишком категоричным. Такая узость мышления - признак ограниченности личности. Настоящий интеллигент всегда толерантен, он уважает право другого человека быть не таким, как он сам.
- А разве вы сами были толерантными к Алексею и Ольге? - саркастически спросил Пётр. - Как я понял, вы всё время пытались их переделать под себя, не давали им быть самими собой. Чем вы сами отличаетесь от мещан?