Два бульдозера и несколько сотен человек в форме и гражданской одежде расширяли посадочную полосу, вгрызаясь в склон холма с южного бока, потому что с северного виднелся массивный каркас DC-10, застрявший в грязи метрах в пятидесяти от твердого покрытия. На расчистку обломков даже прислали кран, но тот не мог пройти между остовами других самолетов.
Миллз едва посмотрел на снимки - саму Рут он не удостоил даже взглядом - и протянул стопку обратно.
- Я тоже вижу, что места не хватает, - сказала она.
Аэропорт, находившийся от столицы округа в десяти минутах езды, имел одну взлетно-посадочную полосу длиной меньше полутора километров. Ее строили не для транспортных самолетов и тем более не для челнока, падающего с неба со скоростью 350 километров в час. Если бы строительные работы начались прошлой весной, теперь, возможно, полоса была бы пригодна для посадки. Но упреки тут неуместны - у людей на Земле и без того дел по горло.
- Места не будет хватать, сколько бы мы ни выжидали, - добавила Рут. - Скорее у нас воздух закончится.
Миллз раздраженно хмыкнул и пошевелил рукой, грозя отпустить снимки в свободный полет. Рут быстро их перехватила, аккуратно взяла лежавшую сверху фотографию аэродрома.
- Вот где мы сядем!
Сверху окрестности Лидвилла напоминали гигантское корыто, наполненное глиной и на несколько тысячелетий оставленное под дождем. Главный водораздел пролегал в пятнадцати километрах на восток от города и огибал его с севера. Всего в десяти километрах западнее деловых кварталов возвышался еще один могучий хребет. Все остальное пространство внутри гнутого корытища заполнял лабиринт холмов, горок и оврагов, отшлифованных бесчисленными дождями и талыми снегами, питавшими воды Арканзас-ривер.
Севернее реки параллельно друг другу тянулись железнодорожная ветка и двухполосная автомагистраль, потом скоростное шоссе отклонялось на восток, к Лидвиллу, где заканчивалось развилкой. Из города шоссе № 24 устремлялось обратно на север и на болотистой равнине вновь занимало свое место рядом с железной дорогой.
Дороги в Колорадо обычно петляют, прилаживаясь к складкам местности, а тут инженерам, очевидно, надоели зигзаги и, встретив кусок болота площадью в десять квадратных километров, они взяли и черканули прямую линию по линейке. Автомагистраль рассекала марши ровно посередине.
- Местность что надо! - воскликнула Рут. - Можно зайти с юго-востока, как на тридцать третью полосу в центре Кеннеди.
Дерек наконец посмотрел ей в глаза.
- Угол почти идеальный. Ты только посмотри! И господствующие ветры - с севера, как ты любишь, - приговаривала она.
- Вот этот холм с южного края мне не нравится, - ответил Миллз. Рут подавила радостный смешок, боясь отвлечь Дерека от дела. Пилот взял в каждую руку по фотографии.
- Ширина дороги тоже маловата, - продолжал он. - Сколько в этом месте? Восемнадцать - двадцать метров? У нас размах крыльев - почти двадцать пять.
Полоса в международном аэропорту Денвера, где намечалось произвести посадку, была почти вдвое уже дорожки в Космическом центре им. Кеннеди, но в два раза шире шоссе № 24. Садиться без разрешения, без поддержки наземных служб в Денверском аэропорту менее рискованно по сравнению с автомагистралью, но что толку? Столица штата Колорадо находилась на слишком низкой высоте - 1600 метров. В Денвере можно было садиться в одном случае: если наготове ждал самолет, который сразу же доставил бы астронавтов в Лидвилл.
Рут придвинулась ближе и постучала пальцем по фото:
- Через этот холм можно перелететь. Чтобы сесть, места хватит.
- Там прямо посередине - хренов мост поверх железной дороги. Не выйдет! Ширина моста не больше пятнадцати метров.
Хорошо еще, что автодорога проходит над железнодорожным полотном, а не наоборот. Протискивать челнок между опорами моста на посадке - чистое безумие, однако эстакада, считала Рут, мало чем отличалась от остальной дороги.
- А в чем дело? В поручнях? Они не достанут до крыльев.
- Это тебе не…
- Да-да, слыхала уже… не самолет посадить. Я в таких делах больше смыслю, чем ты думаешь. Главное - не промазать, проскочить строго по центру. Даже если немного снесет вбок, носовым колесом можно подрулить.
Точный заход на посадку решал все. Челноки не зря называли летающими кирпичами. В отличие от самолетов, они не только были неуклюжи в атмосфере, но еще и садились без двигательной тяги. Гигантская машина, по сути, превращалась в планер, из-за своей большой массы и коротких крыльев способный лишь к спуску. Что еще хуже - шаттлы не могли заходить на посадку по несколько раз. Пилот, обнаружив ошибку, не имел возможности задрать нос машины кверху и заложить новый круг. Ошибка при спуске означала верную гибель.
- О твоей хреновой посадке будут слагать легенды, - пообещала Рут, вставив в качестве лести любимое словцо пилота, и тут же почувствовала, насколько фальшиво оно звучит в ее исполнении.
Дерек промолчал. Оставалось надеяться, что он думает, как лучше выполнить маневр, а не о чем-то еще. Год назад Дерек Миллз считался асом. Поэтому ему и доверили пилотировать "Индевор". Каждый член экипажа был мастером своего дела. Рут доподлинно знала, что пилот сохранил навыки, проигрывая аварийные ситуации на тренажерах и время от времени отрабатывая критические маневры с помощью земных служб. Вместо инвентаризаций и уборки он, ссылаясь на необходимость тренировки, играл в компьютерные игры.
Прежде чем заговорить, Миллз покачал головой и широким жестом провел рукой над фотографией:
- Из Калифорнии сейчас надвигается гроза, за ней - еще одна.
Оказывается, пилот тоже не баклуши бил, а изучал обстановку!
Рут ощутила выброс адреналина и непроизвольно сложила руки на груди, словно удерживая бьющийся о ребра торжествующий смех.
Успех ее затеи зависел от пилота. О большинстве голосов нечего было и думать - Дебра ее ни за что не поддержит, а Уланов и Уоллес не нарушат приказ. Но если привлечь на свою сторону Гуса и Дерека, то при раскладе трое на трое мнение пилота может оказаться решающим. Еще немного, и Дерек встанет на ее сторону.
- В плохую погоду ничего не получится, - заметил Миллз.
- Непогода закончится, - Рут всем телом ощущала нерешительность и в то же время робкий оптимизм пилота. Может быть, пока не стоит больше ничего говорить?
И все-таки сердце женщины не стерпело. Она боялась, что в Дереке возобладает привычная осторожность, вбитая в него НАСА. Но вот беда!.. Главный туз - обещание, что он станет живой легендой среди пилотов, - уже брошен на стол.
- Наибольшую опасность представляют собой посторонние предметы, - произнес пилот.
- В отличие от Кеннеди, птиц здесь нет.
- Я говорю об автомобилях, людях.
- Ты не все фотографии посмотрел. Видишь? На шоссе практически нет никакого движения. К тому же они будут знать, что мы садимся. Вход в атмосферу займет, как минимум, полтора часа, правильно? Мы сами можем выбрать время, когда сообщить им о возвращении…
Миллз пролистал фотографии, остановившись только на снимках крохотных аэропортов в Игл-Вэйл и Стимбот Спрингз на севере. Чем он обеспокоен? Тем, что скажут в центре управления полетом? Собственной карьерой? Лидвилл запросто мог блокировать шоссе и заставить астронавтов отказаться от возвращения на Землю.
- Если мы дадим им час, - продолжала Рут, - они смогут послать на шоссе тысячу-другую человек и собрать весь мусор в зоне посадки. Ты же знаешь - они так и сделают. У них нет иного выхода.
- Пожалуй.
Она хотела еще добавить, что на проверку полосы в Денвере вряд ли отправят больше десятка солдат. Для таких масштабных операций Лидвиллу не хватало герметичных костюмов и баллонов со сжатым воздухом, но Рут не хотела отвлекать внимание пилота от главного.
- Если поставить их перед фактом, они, пожалуй, задействуют все ресурсы, - согласился Дерек.
- Вот-вот.
- Я бы не отказался выпить хренова пива!
Нервный смех наконец вырвался из груди Рут, но она уже не опасалась за последствия. Пусть Миллз думает, что смех - реакция на его шутку. На лице пилота появилась широкая улыбка, словно говорившая: "Ты меня убедила". Главное теперь, чтобы Уланов и Уоллес не перетянули его обратно в свой лагерь.
Командир корабля скользнул через люк между отсеками у них за спиной и, останавливая движение, гулко шлепнул ладонью по потолку. Рут обернулась и часто заморгала - ее тайные страхи стали реальностью слишком уж быстро.
Неужели он все слышал?
- Ах ты!.. - вырвалось у Николая. Лицо командира налилось кирпичной краской, что напугало Рут даже больше, чем насупленные брови, и только тут она заметила положение его тела. Вместо того, чтобы держаться за опору, Уланов, оттолкнувшись обеими руками, развернулся вдоль пола, готовый бросить тело вперед ногами, как торпеду.
Так готовятся к боевому поединку.
Рут выдавила из себя писк, едва способный заглушить бешеное сердцебиение:
- Послушай…
Уланов одним движением могучих плеч отодвинул подчиненную в сторону. Оказалось, что он обращался не к ней, а к Миллзу. От волнения в его речи проступал сильный русский акцент:
- Ты! Я о тебе был лучшего мнения! Думал, ты - профессионал!
Рядом послышался шорох. Наверное, Миллз переменил позу в кресле. Рут хотела посмотреть на него, но, как завороженная, не могла оторвать взгляд от командира.
- Фотографии! - потребовал Уланов. - Дай сюда!
- Это я… - начала было Рут.
- Молчать! - Николай снова повел плечами, показывая, что не желает выслушивать ее исповедь.
Как долго он подслушивал? Черт! Остается переходить в наступление, вести себя как наночастица, иначе все пропало. Черт-черт-черт! Нельзя отступать…
- Командир…
- Отставить! Занимайся своими делами, - тон Уланова был теперь скорее усталым, чем недовольным. Он немного успокоился.
- Ваша страна ведет войну. На Ушбе, Шхелде… - Рут назвала горные вершины на Кавказе, где мусульмане прорвали оборону русских. - Вы больше поможете ей, если я смогу вернуться на Землю, пока мы окончательно не потеряли наш лучший шанс победить чуму. Иначе война никогда не закончится.
- Тебе-то что? Занимайся своим делом!
- Коля, они будут воевать до последнего человека!
- Я не потерплю мятеж на борту!
Ученой не приходило в голову, что ее действия могли быть оценены подобным образом. Какой там мятеж…
- Да нет. Я просто…
Уланов выдержал паузу, дождавшись, пока у Рут кончится запал, и повернулся к Миллзу:
- Дай сюда фотографии!
Напоследок Николай снова обратился к астронавтке:
- Чтобы я тебя в шаттле больше не видел!
Лихорадочный пульс не хотел успокаиваться, нарушал ход мыслей настолько, что тело, казалось, перестало подчиняться разуму. После того как Уланов выдворил ее из челнока, Рут уединилась в лаборатории - чтобы дать командиру успокоиться и спрятаться от других членов экипажа. Ей хотелось побыть в безопасности и комфорте.
Вполне вероятно, что лучший вариант - принять вызов. Ее останавливал лишь собственный страх.
Рут наконец придумала, каким образом вынудить экипаж МКС к эвакуации. К станции в качестве спасательной капсулы был пристыкован русский "Союз", который она не смогла бы пилотировать в одиночку. Значит, надо сделать так, чтобы весь экипаж покинул орбиту.
Рут планировала найти место подальше от лаборатории и проделать в обшивке крохотное отверстие, через которое постепенно уходил бы воздух. Повреждение могут списать на удар микрометеорита - Уоллес дважды выходил в открытый космос чинить панели солнечных батарей. Представление о вакууме как абсолютной пустоте в корне неверно. На орбите подстерегало множество опасностей - пыль, мусор, отходы человеческой деятельности.
Вот и еще один повод побыстрее спуститься на Землю: жизнь астронавтов в любую минуту могла оборваться из-за глупой случайности.
Рут была готова принять на себя нешуточную ношу - ответственность за прерванную миссию в космосе. Что бы ни думали о ней остальные члены экипажа, она ценила усилия, вложенные в обеспечение постоянной деятельности орбитальной станции, выше собственных научных достижений. Во-первых, она всегда с уважением относилась к людям, способным решать труднейшие задачи. Во-вторых, разделяла точку зрения, что Земля - слишком хрупкий сосуд для разрушительных человеческих страстей.
Наносаранча нагляднее всего доказывала: человечество, пока его не погубила новая катастрофа, должно как можно раньше рассеяться по всей солнечной системе, а то и за ее пределы.
Но сначала надо использовать предоставившийся шанс.
Рут принялась рыться в личных вещах в поисках подходящего инструмента, наткнулась на пакет с гигиеническими тампонами и расхохоталась. Четыре карандаша и больше ничего. При попытке перебраться в другой конец лаборатории она зацепилась ногой за открытую дверцу шкафчика и, ведомая инерцией, неуклюже повалилась на компьютерную консоль. Пытаясь не врезаться в нее лицом, Рут приняла удар бедром, предплечьем и потянула шею.
В итоге она все же оказалась у люка, к которому изначально направлялась. Пара синяков - невелика беда, подумала она, зависая на месте. Внезапная боль от ушибов ее слегка отрезвила. Рут потерла ногу.
Нет, нельзя торопиться. Если авария произойдет вскоре после перепалки, ее сразу же заподозрят.
При звуке отталкивающихся от стенок рук и ног ее сердце вновь учащенно забилось. Кто там? Николай? Этот хитрец уже показал, что умеет читать ее мысли…
Рут отодвинулась от люка. Взгляд ее скользнул по иллюминатору.
Тесную лабораторию заполнила фигура Густаво.
- Радиограмма от твоего друга Джеймса! - затараторил он. - Они согласились!
- На что?
- На все. АНЧ, возвращение на Землю - на все, что ты хотела!
Гус выставил руку жестом "дай пять", но Рут заключила его в объятья и заорала "а-а-а!" прямо ему в лицо. Радость победы была такой глубокой, что не выразить словами.
Рут вернется на Землю!
8
Лыжный подъемник № 12 торчал из развороченного горного склона, как инопланетный артефакт. Все лифты на пике Медвежьем были выкрашены в зеленый цвет, чтобы не выделялись на фоне растительности, но никакая маскировка не могла скрыть прямых линий сооружения. На выходе из ущелья между основанием пика и высшей точкой лыжного спуска Кэм ощутил безотчетный трепет. Когда-то давным-давно он любил бывать в этом месте. Теперь оно казалось чужим и мертвым.
Большой железный ящик редуктора примостился прямо над стеклянной кабиной смотрителя на высоте четырех с половиной метров. Под двумя рядами канатов, натянутыми между массивными столбами, с равными интервалами болтались двести кресел-близнецов. Подвесная линия уходила вниз за поросший мелким сосняком хребет.
Сиденья со скрипом и стонами раскачивались на фоне серого неба, предвещая грозу. Когда ветер дул в сторону их вершины, жалобные звуки не стихали часами.
Кэм отвел взгляд, повернулся к идущей рядом Эрин. Та тоже неотрывно смотрела на подъемник.
- На дорогу гляди, - посоветовал Кэм. Из спрессованного грунта на поверхность выступали гранитные прожилки, по большей части гладкие, но местами усеянные шишками и ямками, в которые легко было угодить носком.
Кэм старался не думать, что каждый их шаг поднимает в воздух невидимую пыль - тучи наночастиц. Из-под ног разбегались кузнечики такой же буро-серой расцветки, как окружающие камни. Насекомых становилось все больше и больше. Порой казалось, что сама земля шевелится под ногами.
В пятидесяти метрах впереди, словно наперегонки, шли в один ряд Сойер, Мэнни и Голливуд. Эрин жаловалась, когда Альберт отрывался от нее слишком далеко, но Кэм был доволен - кто-то же должен задавать темп. Основная группа поотстала, и это на несложном участке. Пригибаясь под сырым встречным ветром, путники продвинулись на запад лишь на километр с небольшим.
Кэм оглянулся через плечо. Бакетти не отставал. Все остальные сбавляли ход, озираясь на лыжный лифт.
Лоррейн споткнулась и растянулась на земле, пропав из виду за группой фигур. Кэм, заметив, что женщина не поднялась, повернул назад и двинулся на выручку. Эрин прошептала вслед:
- Не уходи.
Грозовые облака высосали краски из рассветного неба и окружающего мира. Поляроидные очки, помогающие различать оттенки белого на белом же снегу, делали лес у подножия склона почти черным. Переведя взгляд на синие и красные пятна курток, Кэм заметил, что Прайс стащил с Лоррейн лыжную маску.
- Да ты с ума сошел!
- Ей тяжело дышать, - сказал Джим. Кэм опустился на колено и надвинул маску обратно на лицо упавшей.
Из-за стекол очков на него смотрели широко раскрытые глаза. Женщина учащенно дышала. Видимо, поняла, что совершила недопустимую ошибку. С левого локтя Лоррейн свисал лоскут разорванной куртки, валун между мужчинами был исчеркан зигзагами черной, как нефть, крови - словно кто-то оставил роспись.
- Мы пока еще в безопасности, - заявил Прайс. Маккрейни поддакнул:
- Вряд ли мы успели выйти за барьер.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил Кэм. - Руку не сломала?
- Дай ей воздухом подышать!
Лоррейн отрицательно покачала головой. Кэм взял ее за запястье, ощупал руку под рукавом до самого плеча, пытаясь обнаружить какой-либо дефект, и кивнул в знак согласия.
- Еще где-то болит? Нет? Хорошо. Кто-нибудь - принесите кусок льда.
Прайс не двинулся с места, и просьбу пошел исполнять Даг Силверстейн.
- Погоди! Дай-ка мне насколько кусков этого шпагата, - попросил Кэм.
Даг подал ему целый моток и заспешил вверх по склону, к границе залегания снегов.
Кэм нес в рюкзаке две фляги с водой, он достал одну и вылил содержимое на рану, смывая наночастицы, которые могли в нее проникнуть. Возможно, Прайс не ошибался и они действительно не успели пересечь неустойчивую черту, после которой начиналась опасная зона, однако опыт Кэма подсказывал, что пессимисты живут дольше.
- У кого-нибудь есть запасной капюшон или еще что-то? - спросил он.
Накрыв прореху в рукаве парой запасных рукавиц, юноша наложил сверху повязку. Силверстейн принес целую кучу льда.
- Чтоб рука не опухла, - объяснил он. - А то не почувствует через куртку.
- Почувствует, - Кэм встретился глазами с женщиной. - Прижимай, пока сможешь, ладно?
Лоррейн кивнула, ее маска шевельнулась, пропуская через себя, как фильтр - кофе, слова благодарности. Юноша отвернулся.
- Все будет в порядке, - бросил он напоследок.
Сойер никого не стал ждать, Мэнни ушел с ним вперед, однако Голливуд стоял на том же месте, где Кэм видел его в последний раз. Парень склонил голову над помятой, свернутой квадратиком картой, которую они подобрали во время вылазки на бензоколонку. Эрин сидя отдыхала.
Кэм трусцой подбежал к ним, распугивая кузнечиков. Желание оказаться подальше от Прайса и его шайки было настолько сильным, что юноша почти забыл об осторожности. Конечно, разумнее держаться в середине колонны и подгонять других, но всему есть предел, даже ответственности.
Ничего, догонят как миленькие.
Эрин встала на ноги и посмотрела мимо Кэма на отставших. Его с Сойером подруга очень чутко реагировала на перемены в настроении обоих мужчин.