Эта удивительная история рассказывает о двух мирах – зависящих друг от друга. Несмотря на то, что граждане этих миров не общаются и не видят друг друга, их объединяет чувства – они одинаково переживают радость и горе, несправедливость и страх, стойкость и предательство, героизм и подлость. Их уникальный симбиоз помогает им существовать. Два мира в одном – мир людей и мир клеток, из которых первые состоят.
Одна беда пришла в эти миры, принося боль, страх и отчаяние. История рассказывает об отражении опасной угрозы и тайне, связывающей оба мира. Там, где была потеряна вера и надежда на спасение, неожиданно раскрывается тайна бесконечности миров и вечность мироздания.
Мальчика 12 лет одолевает злокачественная опухоль головного мозга (рак): нестерпимые боли, потеря памяти, эпилептические припадки. Кажется, что все пути на спасение обречены. Люди и наука бессильны. Но есть крошечный и удивительный мир, схожий с человеческим, который тоже отчаянно борется с опасным и безжалостным врагом…
Игорь Середенко
Кар
Каждый прожитый день – победа.
Максим
В прихожей доктор снял верхнюю одежду, аккуратно поставил ботинки, с прилипшим снегом на подошве, и надел тапочки, предложенные взволнованной хозяйкой.
– Где больной? – спросил доктор, протирая стекла очков от покрывшейся влаги.
– Идите за мной, – сказала женщина. – Почему так долго?
– Много снега, дальняя дорога, – оправдывался доктор.
В одной из комнат, мимо которой шел доктор, заблестела пара глаз. Детишки с любопытством и тревогой поглядывали на доктора.
В комнате было темно. Доктор сел на табурет, рядом со столом, и положил небольшой докторский чемоданчик с красным крестом на стол. У стены, скрываемой мрачными тенями, находилась кровать. На ней лежал больной.
– Откройте шторы, – скомандовал доктор, – и форточку тоже. Застоявшийся воздух.
Женщина потянулась к окну. Густые тени уползли в стороны и попрятались за немногочисленной мебелью.
– Ну вот, уже лучше, больному нужен кислород, – сказал доктор, раскрывая чемоданчик. Он вынул тетрадь и несколько листов бумаги. Затем подошел к кровати и посмотрел на больного.
Женщина с тревожными глазами глядела на доктора и хотела что-то сказать, но не решалась.
– Как зовут больного? – спросил доктор.
– Архипенков Максим, – выстрелила женщина.
Доктор оглядел лицо рыжеволосого мальчика, исхудалые и впалые щеки, синяки под глазами, желтоватые оттенки кожи. Мальчик прерывисто дышал и слегка вздрагивал.
Доктор достал из чемоданчика аппарат для прослушивания дыхания и определения давления. Затем приподнял гольфик на мальчике и начал слушать. Тяжело вздохнув, он проверил давление. Потом взял тетрадь и сделал запись.
– Сколько лет?
– Мне? – переспросила женщина.
– Нет, сыну.
– Ему двенадцать исполнилось, – ответила женщина, теребя руки от волнения. – Он не сын мне, – тихо добавила она.
– Усыновленный? – спросил доктор.
– Нет. Он племянник моего мужа.
– А где родители мальчика?
– Я не знаю, где их черт носит, – проговорила она почти в повышенном тоне.
Доктор повернулся в ее сторону.
– Семья мальчика проживает с вами? – спросил доктор.
– Прописаны, но здесь их, как правило, не бывает. Они то уезжают, то являются на несколько недель.
– А мальчик все время здесь находится?
– Только последние полгода, – ответила женщина. – Родители всегда с ним уезжали, но он заболел и поэтому они его оставили. Должны были вернуться три месяца назад.
– И что? – спросил доктор, что-то записывая.
– Нет никаких вестей. Они геологи. Постоянно в экспедициях пропадают, а мальчику нужно учиться, поэтому они его здесь оставляли, а сами…
– Понятно. Скажите, ваш муж есть дома?
– Нет, он на работе. Он позвонил в скорую, чтобы вас вызвать и отправился на работу. Я сама могу сделать, что необходимо.
– Завтра выходной. Он смог бы приехать в больницу?
– Да, конечно. А что с Максимом? Ночью у него был приступ, он жутко орал. Детей разбудил.
– У вас двое детей?
– Да, вы их видели, – ответила женщина.
– Максима мы заберем в больницу. Ему нужно обследование, – произнес доктор.
– Что у него? – тревожно спросила женщина.
– Пока не знаю? Нужно обследование. Здесь он находиться не может. Приступ у него прошел. Как часто это происходило с ним.
– Вообще-то первый раз, – сказала женщина и с беспокойством поглядела на мальчика. – Ну, он жаловался на головные боли. Несколько раз рвал. Но потом все проходило. Я думала, что это временно, может, съел чего-то. А когда у него появилась температура…
– Сколько градусов? – перебил доктор.
– Тридцать девять. Я хотела скорую вызывать, но на утро все прошло. Я перевела его в эту комнату. Раньше он спал в одной комнате с моими детьми. Я опасаюсь.
– Понятно. Вы перевели детей, чтобы они не заразились.
– Да, ну, конечно, вы же понимаете, если они…
– Почему же вы сразу врача не вызвали?
– Потому что все прошло. Максим даже ходить начал. А потом вновь лег. "Слабость", – говорит.
– Вы запустили его болезнь.
– Но, я же не знала, что все так будет, – оправдывалась женщина.
– Соберите его вещи, ему понадобятся в больнице, и пусть ваш муж приедет завтра, коль родителей нет. Он его родственник все-таки. А другие родственники имеются?
– Ну, вообще-то, да. Его дед. Но он живет в Тайге. Далеко. Мы ему месяц назад письмо отправили. Может, приедет.
На следующий день дядя мальчика прибыл в городскую больницу. Главврача не было в кабинете и ему пришлось несколько часов простоять в приемной. В очереди стояли четверо посетителей. Дядя Максима был четвертым. Появился главврач и вместе с женщиной, стоящей в очереди первой, исчез за дверью. Прошло еще минут пятьдесят, пока не настала очередь дяди Максима.
Доктор сидел за столом и что-то писал.
– Вы заходите и присаживайтесь, – сказал доктор, не отрываясь от записей.
Спустя несколько минут, он приподнял голову и отложил испещренные каракулями листы.
– Рассказывайте, что у вас? – спросил главврач.
– Я, дядя Максима Архипенкова. Мне в приемной в регистратуре сообщили, что я должен подойти к вам.
– Ах, да, – задумчиво ответил доктор. – Ночью мальчика доставили к нам. Он живет далеко в поселке. Долго наша группа ехала. Много снега на улице. Еще держится. Сейчас должны принести анализы. – Он взял трубку телефона и набрал внутренний номер. – Ну, кто там. А, это ты. У тебя должны быть анализы Архипенкова Максима, его ночью доставили к нам. Дежурный врач… Да, да понял. – Доктор положил трубку и порылся в бумагах, лежащих на столе. – Вот они. Не заметил.
Он внимательно просмотрел листы.
– Да что ж вы, братец, раньше его не привезли? – спросил доктор.
– Я не знаю, – засмущался дядя Максима. – Детьми занимается моя жена. Я весь день на работе.
– Понятно, – доктор закусил губу, – мальчика нужно срочно положить в онкологическое отделение.
– Что у него? Чем он болен? – спросил дядя и на его глазах застыл страх. – Это не заразно? Это моя жена спрашивает. Она волнуется за детей. У нас еще двое.
– Судя по результатам, нет. Подозрение…
– Что? Какое подозрение?
Доктор тяжело вздохнул.
– Родители мальчика или вы курите?
– Нет, ну так, иногда. Я курю. А что?
– Родители когда-либо работали на предприятиях химической промышленности?
– Нет, думаю, что нет. Да что с ним? – взволнованно спросил дядя.
Доктор поднял глаза и тяжело посмотрел на него.
– Это пока лишь подозрение. Нужно еще обследование. Наш городок маленький и здесь мы сделать этого не можем. Вам придется перевезти мальчика в большой город. Там…
Слова доктора были прерваны открывшейся дверью.
– Можно к вам? – спросил голос старого человека.
– Кто вы? – спросил доктор.
– А, это дедушка мальчика, – сказал дядя, привстав, – садись.
Старик проследовал к столу. Он посмотрел на сына, потом на доктора.
– Вы дедушка? – спросил доктор. – Хорошо, присаживайтесь.
– Ты из дому? – спросил дядя Максима.
– Да, Маша мне все рассказала, – ответил старик.
– Жаль, что родителей мальчика нет с нами, – сказал доктор.
– Они не приедут, – ответил дед.
– Как не приедут? – удивился дядя.
– Они погибли, – тихо сказал дед.
– Что? – удивился дядя.
– Давай потом поговорим, – предложил старик.
– Когда погибли? Где? – уже с заметным беспокойством спросил дядя.
– Давно, с месяц будет, а может и больше, – ответил старик.
Врач внимательно слушал и тревожно переводил взгляд с одного посетителя на другого.
– Давай сейчас о Максиме беспокоится, – предложил старик, – о мертвых мы успеем поговорить.
Дядя Максима тяжело опустил взгляд, затем перевел его на доктора, и прочитал в его глазах не меньшее беспокойство.
– Это хорошо, что вы тоже пришли, – наконец решил заговорить доктор. – Смерть родителей мальчика – это еще не все беды, обрушившиеся на вас.
– Что с ним? – спросил старик.
– Мы пока не уверены, у нас не хватает специалистов и оборудования для исследования. Но могу сказать, что у Максима есть все симптомы, из которых я могу вместе со своим коллегой, который доставил мальчика к нам, заключить подозрения на опухоль. Пока еще не ясно, в какой степени поражение. Для этого и нужны исследования.
– Что еще за опухоль? – спросил дядя.
– У мальчика рак – злокачественная опухоль. Его состояние критическое. Его срочно нужно доставить в клинику, где можно точно обследовать и содержать в достаточных для этого специальных условиях. Пока еще не ясно, какая это стадия заболевания, но предполагаю, что болезнь запущена и прогрессирует.
Отец и сын вышли из кабинета с тяжестью на сердце. Им было разрешено посетить мальчика. Молодая медсестра подбежала к ним.
– Вы родственники Архипенкова Максима?
– Да, – ответил дядя. – Это его дедушка, я дядя мальчика. Родители…
– Они не смогут приехать, – добавил старик.
– Наша больница может перевезти мальчика. Но нам нужно… Ну, в общем, сколько вы сможете дать в качестве благотворительности…
Старик вынул деньги и дал несколько бумажек. Они растворились в руках медсестры.
– Спасибо, этого достаточно, – сказала медсестра и бойко удалилась.
Они сели на стулья, расположенные в коридоре.
– Ты сможешь поехать? – спросил сын.
– Да, я поеду.
– Меня жена не отпустит, да еще и работа, понимаешь, – оправдывался сын.
– Да, конечно, – ответил отец.
– Как они погибли? – спросил сын.
– Твой брат и его жена не вернулись из экспедиции. Северный буран забрал их жизни. Так мне сообщили в институте. Даже тел не нашли.
– Да, говорил я ему, надо было работать в институте в городе. А он хотел путешествовать, открывать новые породы, залежи нефти и еще черт знает чего. Вот и допутешествовался.
– Это его жизнь. Он любил ее такой.
– Это его жена… – обвинительно сказал сын.
– Нет, они вместе. Он писал мне о себе. Где находится, что ищет. А вот ты редко пишешь.
Сын виновато опустил голову.
– Что, жена не позволяет, – спросил старик. – Знаю, сварливая она у тебя. Я когда к вам приехал, так такого наслушался. Одни упреки.
– Ладно, отец. Что будем делать?
– Я поеду с мальчиком, а ты возвращайся к жене и детям. Подкаблучник, ты у меня. Ничего не поделаешь. Я и квартиру вам отдал, что ей надо еще.
– Да, ты прав. Но дети. Я должен их поставить на ноги.
– Обвиняет она меня, что я не помогаю вам. Я стар уже. Это дети помогать должны.
– Ладно, отец, – сын тяжело вздохнул. – Мои средства все уходят на семью.
– Понятно. Жизнь – штука тяжелая, твой брат хотел скопить денег и купить квартиру. Но теперь…
– Мальчик с нами будет, не волнуйся.
– Она и про мальчика сказала. Не хочет она, чтобы он у вас оставался. Как узнала о гибели твоего брата, так предложила Максима мне.
– Нет, нет. Что за глупости. Даже если его родителей уже нет в живых, он все равно будет жить с нами. У него есть своя комната.
– Она и рассчитывает заполучить все. А теперь, когда его родители умерли, ему покоя не будет у вас.
– Нет, отец. Я прослежу, чтобы его не обижали.
– Ладно, посмотрим, – сказал отец. – Ты езжай домой, я поеду с Максимом. Приеду, расскажу.
В палате было четыре кровати. Три застеленных, на четвертой у окна лежал Максим. Старик подошел к стулу, стоящему у стены, и взял его. Он поставил стул к кровати Максима. На бледном лице мальчика появилась улыбка.
– Деда, – произнес Максим, – ты приехал.
Дед сел на стул и взял исхудавшую руку внука.
– Ты не уедешь? – спросил мальчик.
– Нет, я буду с тобой.
– Они не приехали еще. Я так ждал их.
– Они… – дед не решился рассказать Максиму о гибели родителей. – Они передали тебе привет и горячие поцелуи. Они еще задержатся на Севере.
– А что они пишут? – не унимался мальчик.
– Твои мама и папа купили тебе подарок.
– Какой? – в бледных детских глазах появился огонек.
– Я пока не знаю. Они пришлют его по почте.
– Так долго, – протяжно произнес мальчик.
– А что ты хочешь больше всего?
– Я хочу их увидеть. Я соскучился.
На тумбочке рядом с кроватью лежала серая папка.
– Что там? – спросил дед, стараясь перевести тему. Боль от утраты сына уже давно поселилась в его сердце и осколками уселась на дно, заставляя душу страдать всякий раз, когда в сознании появлялись мысли о трагической гибели старшего сына.
– Это же мои рисунки, ты забыл? – мальчик посмотрел на деда с укором.
– Нет, нет, не забыл. Я помню, ты всегда рисовал. Я помню все твои рисунки. Твоя картина, что ты мне подарил прошлым летом, до сих пор украшает мою скромную комнату. Три березы, кажется, так ты назвал ее?
– Да, верно. Папа, мама и я. Мы вместе. Папа – большая береза, мама – чуть поменьше, а самая маленькая -…
Максима прервал кашель. Сначала глухой и прерывистый, затем глубокий, казалось, кашель не отпустит мальчика. Дед пытался взять полотенце, чтобы вытереть капли слюны, появившиеся на бледных губах, но с ужасом увидел багровые пятна. Кровь. Мальчик кашлял, наружу вылетали капли крови. Дед громко позвал санитара. В коридоре что-то зашевелилось, послышались беспокойные шаги. В палату зашла немолодая полная женщина. В этот момент мальчик наклонил голову, и вырвал какой-то черной жижей. Все белье запачкалось.
– Не волнуйтесь, я все уберу, – добродушно сказала женщина.
На следующий день вечером мальчик и дед находились в одноместной палате в городской онкологической больнице.
– Наконец-то, деда, – обрадовался Максим, на его бледном исхудавшем лице появилось подобие улыбки. Она не была похожа на сияющую солнцем детскую улыбку. Но дед увидел радость и почувствовал ее тепло в своем сердце, словно детская радость наполнила его сознание детскими мечтами, какие посещают каждого человека в юные годы и о каких все вспоминают с сожалением в старости.
– Я купил тебе продукты, – ответил деде с порога. – Тебе не все можно.
– А там, что? – поинтересовался мальчик, поглядывая на кулек.
– Это сюрприз.
– Ну что там, – почти с нескрываемым детским интересом спросил Максим.
– Это краски и кисти. – Он достал из кулька красную коробочку и дал ее внуку.
Максим открыл коробку и увидел в ней набор кистей.
– Профессиональные, – раздался глухой голос мальчика. – Теперь я могу рисовать Тайгу.
– У тебя талант, я всегда говорил твоим родителям об этом.
– А они что? – спросил мальчик, разглядывая краски.
– Они хотят отдать тебя в художественную школу. Там, где учатся все будущие художники, – старик выдумал это, чтобы поднять настроение мальчика. Он вспомнил слова доктора, нужно создать вокруг мальчика хорошую эмоциональную атмосферу. Болезнь часто прогрессирует на фоне угнетения психо-эмоциональной сферы.
– Я теперь нарисую всех животных, что в Тайге обитают, – спасибо, деда.
– Максим, ты тут хозяйничай, а я пока поговорю с доктором.
– И ты вернешься? – мальчик не хотел, что бы дед уходил от него, он боялся, что тот не вернется.
– Я обещаю, как только я поговорю с доктором, я сразу же к тебе.
Стены кабинета были завешаны десятками дипломов и похвальных грамот. Дорогая обстановка, позолоченные канцелярские принадлежности отсвечивали лучи солнца, больно ударившие по глазам старика.
– Вы сядьте здесь, – учтиво предложил доктор. – Сегодня яркая погода, солнце так и норовит внутрь пробраться. Весна на пороге. – Доктор прикрыл занавеской пол окна, чтобы солнечные лучи не слепили глаза старика, затем сел в мягкое кожаное кресло, приятно прошипела кожа черного кресла с замшевыми подлокотниками.
Старик сел на край такого же глубокого кожаного кресла, чтобы легче было вставать, когда уходить будет.
– Я уже в курсе, – начал доктор, на его шеи блеснула желтая цепочка, сделанная из чистого золота. Видя, что старик как-то неуютно себя чувствует, он сказал приятным голосом. – Вы чувствуйте себя, как дома. Мы сделаем все, что от нас зависит. Наша клиника лучшая в городе. Мне незачем водить вас за нос, поэтому я вам сразу все расскажу. Утешить нечем. Лишь надежда есть.
– Что у него. Он будет жить? – спросил старик.
– Мы обнаружили обширные метастазы в отдельных органах.
Старик угрюмо молчал.
– У мальчика запущенная болезнь. Рак четвертой степени. Злокачественная опухоль в мозге. Невриномы – это опухоли черепно-мозговых нервов.
– Что вы можете сделать? – старик с надеждой посмотрел на доктора.
– Хирургия здесь бессильна, попробуем лучевой терапией и химиотерапией. Остановить процесс мы не можем, лишь замедлить.
От волнения старик потерял контроль над собой, ему казалось, что он в кабинете один и разговаривает сам с собой.
– Но все-таки я должен что-то сделать для него. Этого не может быть. Так нельзя, – бормотал старик, не слушая доктора. Внезапно, он словно вышел из глубокого оцепенения и громко произнес, – но все-таки, что вы можете сделать?
– Я? – удивился доктор, почесывая подбородок. – Могу лишь погладить его по голове.
– Что? Вы что-то сказали? – словно не слушая, произнес старик.
– Я говорю, что процесс необратим. Мы попытаемся лишь замедлить проникновение раковых клеток в другие органы. В основном, это лишь летальный исход. Мы можем говорить только об оставшихся днях или месяцах жизни пациента. Метастазы уже начали появляться в капиллярах, они дошли до кровеносного русла. Ему нужен уход, качественный уход. Вы понимаете.
– Что? – от волнения, старик не все слышал. Он хотел помочь внуку даже ценой собственной жизни, его мысли переплетались, а сознание туманилось.
– Я говорю, что и этот уход за пациентом – его последние дни жизни стоят денег.
– Сколько он сможет прожить? – спросил старик.