– Как, ты не решил? Почему? – удивленно посмотрела она на Максима. В его глазах она увидела какое-то напряжение, словно он изо всех сил старался вспомнить, но не мог.
– Я пытался, честно, – сказал уныло мальчик.
– Но, ведь, ты только вчера вечером, так хорошо запомнил все формулы. Их было только две. Они не сложные, ты сам говорил.
Максим, недоумевая, глядел в ее глаза.
– Ну, хорошо, – сказала Оля. Она достала из сумки лист с формулами и дала их Максиму. – Решай.
Не прошло и минуты, как все три примера были решены.
– Ты что притворялся? – спросила Оля. – Зачем ты меня обманывал? Это нехорошо. Я тебе не смогу доверять, понимаешь? – с укором посмотрела она на Максима, а он виновато опустил голову.
Оля обиделась на Максима, быстро собрала тетради и выскочила из дома.
На следующий день Максим и дед прогуливались недалеко от речки. Максим в альбоме делал новые зарисовки. Он рисовал бегущие потоки небольшого ручейка.
– Наверное, это очень тяжело передать движение на полотно? – спросил дед, заглядывая в рисунок.
– Дед, ты прав, как всегда. Я хочу изобразить эту речку на фоне вон тех сосен, – сказал Максим, заштриховывая силуэты гор. – В этот момент времени здесь, – он указал на горы, – хорошо падают тени. Они не скрывают деревья. И река становится более заметной и живой.
– Ты мне вчера говорил, что хочешь нарисовать Кара, как он гуляет у реки, – сказал дед.
– Разве? Я не помню, чтобы говорил такое. А кто этот Кар?
– То есть как? – удивился дед. – Ты не знаешь Кара? Ты, ведь, мне много раз рассказывал, как он приходит к тебе в твоих снах. Ты меня разыгрываешь?
– Нет, деда, не разыгрываю, – серьезно ответил мальчик. – Я никакого Кара не знаю.
– Ну как же, а рисунки. Их целых пять в твоем альбоме. Там в доме, на подоконнике.
– Я не помню. Я не мог нарисовать того, кого не знаю, – мальчик серьезно и удивленно посмотрел на деда.
Старик подумал, что внук его разыгрывает и решил сменить тему.
На следующий день, Максим вышел на веранду, служившую прихожей и кухней, и увидел дедушку и Олю, только что вошедшую. У Максима в руках была папка с его старыми рисунками. Дед сразу узнал ее, ведь, там находились рисунки с изображением Кара.
Оля присела на табуретку рядом с плитой, под которой виднелся огонь.
– Привет, Максим, – сказала она ласково, а потом посмотрела на деда. – Уже разожгли огонь? Немного погреюсь. Ночь была холодной, не для этой поры.
– Принесла что-то? – спросил дед, посматривая на небольшую белую сумочку.
– Это задание для Максима, – пояснила Оля. – Он вчера не был в школе.
– Как не был? – удивился дед. – Ты же утром пошел в школу, – он посмотрел на Максима.
– Я не помню, – коротко ответил Максим. Он открыл папку и достал оттуда рисунки с изображением Кара. – Что это?
– Это твои рисунки, – ответил дед и переглянулся с Олей.
– Нет, это не мои, – ответил Максим. – Я не рисовал их. Я же помню.
– Тогда, чьи же по-твоему? – с укором спросила девочка.
– Я хочу чай, – произнес Максим, и, не обращая внимания на испытующий взгляд Оли, сел рядом.
– Ты мне не ответил, – настаивала девочка.
– Ты это о чем? – удивился Максим.
– Как о чем? Я же спросила тебя о рисунках, – она по-прежнему испытывающе смотрела в его глаза.
– Ты что-то сказала?
– Да, разве ты не слышал?
– Нет, не слышал, – серьезно ответил Максим.
Вечером дед грузно сел за письменный стол, открыл дневник и сделал несколько записей:
"Печально, но собранный мной состав трав больше не помогает, несмотря на то, что он дал значительные результаты. Я не буду сдаваться. Начну искать новые травы, которые заменят те, что были переданы мне доктором. Хорошо бы найти "корень жизни". О нем мне говорил еще дед. Он необычного цвета для растений – красный, отыскать его можно лишь в начале весны. У меня есть еще время, я надеюсь на это. Завтра поведу внука вглубь Тайги по реке, надеюсь, ему это понравится. Чтобы не было ему одиноко – возьму с собой Черкеса.
Главное, чтобы Максим верил в свои силы. Нужно не допустить страх в его сознание. Самый сильный страх находится внутри нас – в глубинах нашего сознания, конструируемый воображением. Его можно вызвать зрением, слухом или ощущениями. Он сильнее нас, потому что старше; он накапливается поколениями и генетически передается. Чтобы от него избавиться, нужно исключить органы чувств, стать нечувствительным к внешним источникам, ибо они вызывают страх внутри нас, дают первый толчок. Нужно быть бесчувственными, но в этом случае – мы рискуем оказаться в одиночестве, ибо теряем милосердие, сострадание и доброту".
Ранним утром старик и Максим начали готовиться к путешествию по реке. Когда они уже были готовы, чтобы сесть на телегу, неожиданно, вдалеке они увидели Олю. Она шла к ним, в руках она держала бидон. Оля узнала о предстоящей прогулке и тоже захотела присоединиться. Погрузив кое-какие вещи, необходимые для такого путешествия и прихватив лайку, они втроем поехали по дороге. Зорька шла бодро, словно знала, куда они направляются. По пути Оля зашла к себе домой, чтобы предупредить маму о том, что она будет с Максимом на лодке. Доехав по извилистой лесной дороге до реки, они пересели на лодку, стоящую на воде и привязанную к небольшому самодельному молу. Собака первой прыгнула в лодку, словно заправский моряк.
И вот старик достал весла и спустя несколько ловких взмахов веслами, лодка отчалила от берега. Поверхность реки была удивительно гладкой, словно они плыли не по реке, а по спокойному широкому озеру. Мимо них величаво, во всем своем весеннем убранстве проплывали величавые сосны и ели, где-то послышалось пение какой-то птицы, радостно приветствовавшей приход нового дня весны. Незабываемый аромат сплетения распустившихся молодых побегов, цветов раскрывшихся почек в сплетении создавали удивительный аромат, составляющий дыхание лета.
На все это с удивлением первоклассника смотрел Максим.
– Да, такого в городе не увидишь, – сказал Максим.
– Это верно, – согласилась Оля, – наш край самый красивый.
– Люди слепы, – поддержал разговор дед. – Они не видят то, что у них перед носом. Тайга велика и богата.
Оля опустила ладонь к воде, дотронувшись слегка до поверхности, оставляя еле заметный шлейф позади.
– А медведя мы увидим? – внезапно спросила Оля у деда.
– Откуда ты знаешь? – улыбаясь, спросил старик.
– Я помню, вы когда-то показывали мне медведей.
– Что? Здесь есть медведи? – спросил Максим, удивляясь.
– Ну конечно, – ответила Оля, – это же Тайга.
Лодка уже завернула за угол, и перед ними показался небольшой водопад, спускающийся откуда-то с гор воды.
– Это удивительно, – сказала Оля. – Тебе понравиться, вот увидишь.
Старик остановил лодку у берега, в метрах ста от небольшого водопада, где река перебегала по каменистой местности.
– Что теперь? – спросил Максим.
– Чтобы не потревожить медведей. Они ходят сюда семьей, – пояснила Оля, – мы спрячемся вон за теми деревьями и станем наблюдать.
Спустя час наблюдений Максим не выдержал и спросил:
– А что если они не появятся сегодня?
Оля наклонилась к уху Максима и сказала:
– Я не знаю как, но твой дед всегда знает, когда они появятся, – сказала девочка.
Оля взяла котомку, связанную мамой, и вынула пирожки.
– Вот, угощайтесь, – сказала она, передавая пирожки Максиму и деду.
Издали послышалось медвежье рычание.
– Вот, это они, – сказала довольная Оля, с замиранием в сердце, – скоро появятся.
И действительно, к удивлению Максима, на горизонте появились три медведя. Два больших и один совсем крохотный.
– У них появился детеныш, – с нескрываемым восторгом сказала Оля. – Вон, вон, их малыш.
– Да, это верно, – сказал дед, – в их семье пополнение. Теперь их трое.
Максим с замиранием и с трепетом глядел на огромных медведей. И хотя на таком расстоянии медведи казались маленькими, их грозный вид внушал уважение.
– Смотри, смотри, – чуть ли не закричав от восторга, сказал Оля, – детеныш остался с мамой на берегу.
– А отец куда направился? – спросил Максим, наблюдая за детенышем, остановившимся перед водой.
– Он первый раз воду видит, – пояснил дед.
Медведь-отец, не оборачиваясь на свое семейство, направился как заправский рыбак на край камней, по которым текла вода. Он почти зашел на середину узкого места реки и остановился.
– А что он будет делать? – спросил Максим.
– Он охотится – ловит рыбу, – сказал дед.
Спустя минуту, непрерывного наблюдения, медведь сделал неожиданный удар лапой по воде, после чего опустил морду в воду. Когда он поднял голову, то в его пасти билась рыба. Она хлестала его хвостом по морде. Медведь разорвал ее и съел. Подобные охотничье действия медведь проделывал еще несколько раз, перед тем, как насытится. Он отловил еще одну крупную рыбу и отнес ее на берег.
– Детенышу понес, – сказал дед.
Пока маленький мишка принюхивался к выброшенной на берег еще живой рыбе, мать отправилась вместе с отцом на рыбную ловлю. Теперь оба крупных бурых великана застыли над водой. Тем временем, маленький медведь, получив несколько рыбьих ударов хвостом по морде, с рыком отскочил от пойманной рыбы.
– Он играется с ней, – сказала Оля.
– Он еще не охотник, – добавил дед. – Но непременно станет им, когда подрастет.
Внимание Максима привлекла охота больших медведей. Для него это было необычным, такого в городе не увидишь. На его лице даже несколько раз появилась улыбка, когда та или иная рыба ускользала из пасти лохматых охотников.
Внимание Оли привлекло необычное поведение маленького медвежонка. Он уже оставил в покое рыбу, пойманную отцом, и возился у какого-то небольшого куста. Лапами медвежонок рыл землю, словно пытался в ней что-то разрыть.
– Интересно, что он делает? – спросила Оля.
– Не знаю, – ответил старик, задумавшись. – Для меня это тоже загадка.
– Наверное, почуял что-то, – ответил Максим.
Спустя час медведи насытились и удалились, переваливаясь из стороны в сторону, в лес, покинув реку. Путешественники тоже вернулись на берег к лодке, где их ждала лайка.
Когда они уже плыли, удаляясь от берега, Оля спросила:
– А вы не хотите узнать, что он там искал?
– Ну, если ты так хочешь, то можно это сделать, – сказал дед, меняя курс лодки.
– Ура! – восторженно сказала Оля.
Лайка, услышав Олю, начала визжать и махать хвостом, словно соглашаясь со всеми.
Оставив лодку на берегу, они отправились к тому месту, где недавно рыл землю медвежонок. Дед передал небольшую лопатку Максиму и Оле, и они с интересом кладоискателей начали рыть землю. Старик наблюдал за детьми. Спустя десять минут упорной работы была вырыта небольшая ямка. К сожалению, ничего в ней не было.
– Одна земля, да несколько кореньев, – констатировала опечаленная Оля.
– Не расстраивайся, – сказал Максим, бросив в яму лопатку. Он поднялся с колена и взял Олю за руку. – Спасибо, что ты захотела причалить к этому берегу.
– Берег как берег, – сказала Оля. – Я думала, что найду что-то, но, увы.
– Не расстраивайся, – сказал Максим, отшвырнув ногой какой-то сучек. Лайка бросилась вдогонку, отыскала ветку с сучком и прибежала к Максиму.
– Он поиграть хочет, – сказала Оля. Она выхватила у собаки из пасти палку и бросила подальше. Черкес задорно вприпрыжку, перепрыгивая через небольшие кустарники, помчался за палкой.
Максим уселся на лодке и наблюдал, как Оля и Черкес забавно играют.
– Ты как себя чувствуешь? – спросил дед, заметив изменившееся лицо внука.
– Да что-то голова закружилась, – ответил Максим.
– Это пройдет, – сказал старик, – я сегодня заварю новый состав трав. Должно помочь.
– Да, дедушка, хорошо.
Глядя на лучезарную Олю, играющую беззаботно с собакой, Максиму хотелось тоже по-детски пробежаться, заглянуть в птичье гнездо, полазить среди непроходимых лесов, взобраться на верхушку крутого склона горы, скупаться в реке, порыбачить ранним утром вместе с дедом, наблюдать бессчетное число звезд на бескрайнем небосводе, поиграть с лайкой, увидеть еще раз медвежью охоту на рыбу, увидеть закат, чтобы потом встретить восход. Он желал весь этот прекрасный и красочный мир, окружающий его, нарисовать – навечно запечатлеть его на белом полотне. Время нельзя остановить, оно всегда идет вперед, но настоящий художник – ценитель прекрасного – всегда видит и знает, как можно остановить время. Запечатленный сюжет на полотне кистью художника есть миг, мгновение, которое скопировано человеком у природы; он останавливает бегущий мимо него мир и забирает лишь мгновение, которого уже нет в настоящем, которого природа безвозвратно потеряла в бурных и безжалостных потоках бесконечного течения вечности.
Глядя на искреннюю детскую беспечную радость Оли, задорно играющей с собакой, старик думал о том, как мало мы ценим эти юные годы, полные минут истинного счастья; как мало мы ими дорожим и как в далеком будущем, когда нас застает старость, с огорчением вспоминаем о днях, давно ушедших навечно. Вспоминаем с грустью, ведь, для нас тогда дверь юности будет безвозвратно закрыта, оставив лишь теплый дымок воспоминаний. Время уйдет, оставив лишь жалкие крохи старческой жизни и память о былых утраченных днях незабываемой юности.
Поиграв с собакой, Оля немного успокоилась и, подняв что-то с земли, подошла к лодке.
– Что это? – спросил Максим.
– Это кора, – ответила девочка.
– Ну, и зачем она тебе? – спросил Максим.
– Иди за мной, увидишь, – сказала Оля, улыбаясь.
Оля отвела Максима к заснеженной еще поверхности и положила кору на снег.
– Вот, садись, – предложила девочка.
– Зачем? – удивился Максим, но из любопытства повиновался ей и сел на кору.
– Это сидение будет, – пояснила Оля.
Она позвала Черкеса, и надела ему ошейник с поводком.
– Вот, держи, – сказала Оля, передавая поводок Максиму. Максим взял поводок и с трепетом поглядел на собаку.
– Ну, Черкес, давай, вперед! – скомандовала Оля.
Черкес как угорелый помчался вперед по заснеженной и уже заметно подтаивающей поверхности берега, потянув за собой Максима, сидящего на сидении из коры дерева. Максим радостно закричал, когда почувствовал натяжение поводка. Оля и дед наблюдали за катанием Максима. Несколько раз он вываливался со своего сидения, но потом вновь подзывал собаку и садился на кору. Так прошло еще минут пятнадцать, пока кора, служившая сидением, не раскололась на две половинки.
Собака бросила сидящего на снегу Максима, подбежала к лодке и запрыгнула в нее.
– Устал или домой хочет, – смеясь, сказала Оля. – Ты чего его не подозвал?
– Я… – смутился Максим, – представляешь, забыл.
– Что забыл? – спросила Оля.
– Его кличку, совсем забыл, – сказал Максим, садясь в лодку рядом с собакой и поглаживая ее.
– Как это забыл? Ты же десять минут тому назад звал его по имени, – сказала Оля.
– Не знаю, забыл и все, – немного смутившись, ответил Максим.
Старик уже все приготовил для отплытия, как вдруг вспомнил, что чего-то не хватает.
– Мы, кажется, забыли лопатку, – вспомнив, сказал старик.
– Мы здесь подождем, – сказала Оля, гладя на Черкеса. – И как только ты мог забыть такое замечательное имя.
Старик подошел к выкопанной ямке, опустился на колено, чтобы достать лопатку. Взяв лопатку, он увидел на дне ямы какой-то блестящий красный сучок. Он нагнулся вновь и поковырял лопаткой, раскапывая землю. Это был красного цвета какой-то небольшой корешок. Неожиданно старик вспомнил о том недостающем красном корне, о котором говорил его дед: "корень жизни". Выкопав корень, старик отрезал небольшой кусок и, в предвкушении чуда, попробовал его на вкус.
– Так и есть, сладко-кислый, – сказал в восторге старик. – Неужели это он?
Уже поздним вечером, когда Максим давно уже спал, старик принялся готовить новый раствор трав. На этот раз, он поменял некоторые травы на схожие по содержанию в них питательных свойств, добавив еще один редкий корень, который еще никто, кроме его деда, не находил. Этим корнем был "корень жизни", как назвал его предок. Приготовив отвар трав, старик достал дневник, пододвинул свечу и сделал запись.
"А что если человеку предназначено пройти через муки ада, чтобы оказаться в раю? Чтобы быть достойным райской вечной жизни – нам суждено окунутся в океан мрака, наполненного ужасом и душевным страданием – дабы мы не забывали какой ценой, получено счастье – вечное блаженство жизнью, если она есть.
Сегодня вечером опять имел место тяжелый приступ у Максима. Его головные боли просто разрывали мозг. Я страдал вместе с ним, но был бессилен ему помочь. Я не вижу врага, который убивает постепенно и незаметно моего внука. У меня осталась последняя надежда на новый состав трав. Это последняя надежда на чудом найденный корень. Неужели в природе нет защиты от этой болезни, неужели она не способна защитить от царства мрака и боли. Лучше бы смерть меня забрала, чем этого юного мальчика, который даже пожить толком не успел. Да поможет ему Бог!"
На следующий день дед дал внуку выпить новый состав трав. Старик помнил слова своего деда: "Пить этот состав с красным корнем можно лишь один раз". Несмотря на надежду в сердце, видимых изменений пока не наблюдалось.
Наступил полдень, солнце уже давно пробило серые тучи и его лучи разлились по зеленеющей и цветущей бескрайней Тайге.
Оля не пришла. Она еще не знала в чем причина недомогания и внезапных провалов памяти Максима. Она была еще такой же ребенок, как и Максим. Дед не рассказывал Оле и ее родителям о страшной болезни, что вот уже более полугода атакует организм мальчика.
Уже пробило три часа, Оля все не приходила. "Может, это было к лучшему, – подумал старик, – не стоит ей видеть, как страдает ее новый друг". Дед не отходил от кровати Максима, он боялся, что понадобится ему. Он ценил каждый миг, ведь, жизнь мальчика, возможно, шла на минуты. Максим лежал как мертвец, цвет его лица был желтый. Старику даже на миг показалось удивительным блеск его рыжих волос, столь же яркий, будто тело было здорово, но он знал, что сейчас внутри мальчика проходила борьба, и его жизнь отбивалась у смерти, стараясь выиграть каждую минуту.
День подходил к концу, лучи, заглядывающие весь день в комнату, начали отступать, уступая место причудливым теням, которые вырастали из углов комнаты.
Неожиданно Максим открыл глаза, словно увидел демона. Его глаза расширились, тело напряглось. Он наклонил голову набок, изо рта появилась какая-то черная жидкость вперемежку с кровью. Крови было немного. Дрожащей рукой дед поддержал голову Максима, чтобы тот не захлебнулся. Вскоре приступ миновал. Максим попросил воды. Дед отнес испачканное полотенце на кухню и положил его в ведро, вымыл руки от крови. Тяжелым шагом подошел, шаркая тапочками, к чайнику, и налил в кружку воды. Когда он вернулся к Максиму, тот уже успокоился и закрыл глаза. Дед приподнял голову внука и поднес к самым его губам кружку.
– Пей, пей, это вода, – сказал дед. Максим с трудом сделал несколько глотков и вновь опустил голову.
– Больше не хочу, – сказал еле слышно Максим. – Я хочу спать.