Могучая ладонь осторожно, боясь навредить, прикоснулась к локтю. Александр Петрович покосился на растерянного депутата и чемпиона, прикинул, с чего лучше начать объяснение. Или не объяснять, а сразу в лоб? Парень крепкий, выдержит.
- Кумиры богив йих спалытэ вогнэм! Спалытэ! Спалытэ!..
- Эй, Коля, ты куда? Куда?!
Вопрос был лишним. Контуженный бежал прямиком к бревну, возле которого трудился художник. В левой руке - канистра, в правой - спичечный коробок.
- "Кумиры богов их сожгите огнём", - кивнул учитель. Второзаконие, глава седьмая. Зря Артур где попало бензин оставляет!
- Коля! Стой, стой!..
Охрана сообразила - пустилась вдогон. Артур тоже бросился наперерез идолоборцу. Псих, быстро оглянувшись, изменил направление, рванул по большой дуге вдоль забора.
Лысый художник на миг отвлёкся от работы, пожал плечами и снова взялся за инструмент.
- Хватай его! Хватай!
- Э-э! - внезапно расхохотался Чисоев-старшнй. Смех вышел скверный, злой. - Понял я, Сан Петрович. Понял, почему нож! Нет, учитель, это не я с ума сошёл, и не брат мой. Мы все туг спятили. Громовержец Бечед, понимаешь! Отец наш - комсомолец, потом - коммунист. Дед - коммунист, бабушка - комсомолка…
- Отдай канистру! Отдай, говорю!
Колю настигли, прижали к забору. Схватить, однако, не сумели. С невиданной резвостью псих открыл крышку канистры, окатил себя бензином. Выхватил спичку из коробка, словно клинок из ножен.
Подоспевший Артур вцепился в охрану, как клещ:
- Нет! Не трогайте! Отойдите!..
Парни отступили на шаг. Псих присел на корточки, прижал канистру к животу, сдавил коробок зубами.
- Допустим, мы рехнулись, - задумчиво продолжал Шамиль, любуясь Колиной буффонадой. - Допустим! Тогда объясните мне, Сан Петрович, что Коля задумал. Самоубийство, бл… Извините! Самоубийство - грех смертный. Тут гореть начнёт, в аду продолжит. Вечно! Как дядя Расул говорил? "И всякий раз, когда их кожа обгорит, её заменим Мы другою кожей, чтобы дать вкусить им наказание сполна". Э-э! Надо же, вспомнил! Или здесь место такое, Сан Петрович, дорогой?
- Помещу тебя в преисподних земли, в пустынях вечных, с отшедшими в могилу, - старик усмехнулся. - Может, место, а может, обстоятельства.
Коля держал канистру мёртво. Лишь только чьи-то руки приближались к ней, немедленно грозил спичкой.
Рычал. Плевался.
- Оставьте его! - крикнул учитель. - Артур, пусть сидит! Себя он жечь не станет!
Псих услышал, ощерился, блеснул горячечным взором:
- Сижу день цельный за решё… за решеткой,
В окно тюремное гляжу,
А слёзы катятся, братишки, потихо… потихоньку,
По исхудалому мойму лицу!
С коробком в зубах песня вышла на ура.
- Интересно, где его Афганистан расположен? - лицо Шамиля пошло пятнами. - Видел я таких "афганцев". Ещё когда в Добровольную народную дружину ходил. Случалось, по дюжине за вечер в подрайон притаскивали.
- Сижу я цельный день в хала… халате,
На йом сплошные рукава,
Фуражка новая на вате,
Щоб не промёрз… промёрзла голова…
Охранник Вася остался дежурить возле певца. Охранник Стас вместе с хозяином направился к гостям. Артур шёл впереди, ступал широко, полной стопой. Взгляд прятал, смотрел то на землю, то на носки модных туфель.
- Глупый я, Сан Петрович, - вздохнул Чисоев-старший. - Полтинник прожил, а ума не нажил. Пистолет надо было брать. Говорили мне мои ребята, пускать одного не хотели…
Младший брат услышал или почувствовал. Остановился, скривил рот.
Шаг, ещё шаг…
- Хотел бы го… голыми руками
Я цепь железную порвать,
Да жаль, братишечки, я с кандалами,
Мне всё одно не убежать!
Псих умолк.
- Весело живём, да? - оскалился Артур. Оскал, судя по клыкам, был семейный, наследственный. - Хватит играть, Шамиль! Что ты хотел - увидел, что надо - услышал. Всё я тебе рассказал, ничего не скрыл. Как брата, прошу, умоляю: оставь меня по-доброму!
Дай дело закончить. Не за себя, за тебя боюсь. И за уважаемого Александра Петровича боюсь. Не хочу, чтобы пострадал кто-то…
Чисоев-старший набычился, сжал крепкие кулаки. Учитель махнул рукой:
- Минуточку! Позвольте пару слов…
- Не слухай його! - донеслось от забора. - Не слухай! Пэрэвэртэнь!
Александр Петрович нашёл в себе силы улыбнуться.
- Забавный титул! Артур Рустамович! Подготовка и проведение языческого обряда - дело неподсудное. Можно, конечно, упрекнуть вас в том, что вы забыли о семье, причём очень некстати…
- Моё дело! - рыкнул Артур.
Шамиль подался вперёд, по учитель встал между братьями:
- Ваше, не спорю. Кажется, религиозные искания дорого стоили вашей дочери…
- Моё дело!..
- Ваше, ваше. Успехов! Но давайте ещё разок сложим всё вместе. Вы обиделись на Бога. Не на судьбу, не на Провидение, а лично на Творца…
У Шамиля заклокотало в глотке.
- Именно так мы вас поняли. Да и вы с этим не спорите.
Итак, первый кирпичик - обида. Остальные кирпичи мы видим: валун и бревно. Как я догадываюсь, жертвенник и кумир…
- Это дядя! - взорвался старший брат. - Дядя Расул! Он муллой хотел стать, в медресе учился. Выгнали его, коньяку много пил. Обиделся он на Аллаха - прямо как ты сейчас, брат. Обиделся и сказал: Аллах не наш бог, не аварский. У нас - свои бога, правильные, старые. За аулом капище нашёл, жертвы приносил…
- Каменным ножом, - подхватил учитель. - Нож, как я понимаю, вам ещё не подвезли. Иначе бы мы бедного Колю уже не увидели…
- Не слухай! Пэрэвэртэнь! Гэть його!
Александр Петрович пристукнул клюкой:
- Ваш наивный жертвенный баран, Артур Рустамович, кое-что почуял. Правда, ошибся адресом. Я-то его резать не собираюсь. Ты ещё не понял. Шамиль?
Шамиль нахмурился:
- Понял? Нет, не понял. Он же псих, а не баран!
- Баран. Натуральный баран. Говоря современным языком, Артур Рустамович желает выйти из-под юрисдикции Творца.
"Господь - крепость жизни моей: кого мне страшиться?" Псалом Давидов за номером двадцать шесть. Считают, что более точный перевод: "Господь - крепость души моей". Твой брат, Шамиль, желает эту крепость разрушить. Выйти душой, видишь ли, на свободу. Крепость души, не жизни. Самоубийство - не выход…
- Самоубийство? - прохрипел Артур. - Ну уж нет! Себя убью, к Нему попаду. Тёпленьким. Ни оружия, ни друзей… Не хочу!
- Отречение - не выход. Всевышний либо внимания не обратит, либо…
- Похули Бога та помри! - подсказали от забора.
Учитель кивнул:
- Спасибо, Коля! Иов, глава вторая. "Похули Бога и умри". Тоже не выход.
- А Бечеду-мечеду жертвы приносить - выход? - возмутился Шамиль. - Ладно, брат, решил ты, что Аллах плохо с тобой поступает. Чем бревно против Аллаха поможет?
- Моё дело! - хмуро повторил младший. - Каждый сам за себя решает!
- За себя! - подхватил Александр Петрович. - Вы сказали, не я. Дело в том, Шамиль, что всякий бог требует платы. "Даю, чтобы Ты дет", - это не римляне первыми придумали. Артур Рустамович желает, чтобы аварский громовержец защитил его от Бога.
- Чужого бога! - взревел Артур. - Жестокого, подлого…
За такую услугу барашка мало. Целого стада мало! Тут нужна настоящая жертва. Твой брат, Шамиль, вспомнил, что в селе Хитцы есть отавный парень Коля. Всем хорош: псих, вероятно, с судимостями. Родственники померли…
- Меня заме… заметят часовые,
И крикнут раз, и крикнут два,
Взведут курки они, они стальные,
Наверное, убьют меня!..
- Именно! Односельчанам будет достаточно узнать, что бедного Колю пристроили в психбольницу. Документы оформить - плёвое дело. Или они уже оформлены. Артур Рустамович? Одного не пойму: что вы ему про меня наплели? Педагог по определению - злодей, учеников ест, кровь их пьёт. С этим соглашусь. Но почему - оборотень?
- Ничего не говорил! - отрезал Чисоев-младший. - Зачем? Я и не знал, что вы сюда приедете. А ты. Шамиль, не верь ему, не верь Александру Петровичу! Хороший он человек, мудрый, но старый. Всё перепутал, всё наизнанку вывернул. Доказательства где? Бревно есть, камень есть. Коля-афганец есть. Живой!
И все живы: никого не режу, не убиваю. Да, обиделся я на Творца. Не хочу под Его рукой ходить, на ниточках висеть. А больше ничего и нет. Не докажете!
Александр Петрович еле удержался от привычного:
"Не ври!" Дети выросли… Куда больше его беспокоило то, что речь Артура стремительно теряла былую гладкость. Акцент прорезался сильней, чем у Шамиля, звуки выходили гортанными, цокающими. Не речь - клёкот орла, стук копыт. Кожа на лице Чисоева-младшего потемнела, заострился орлиный нос…
- Я, Артур, ничего доказывать не собираюсь. Сегодня утром ваш брат сказал мне: "Не понимаю, что происходит!" Я, как мог, объяснил. Конец урока.
Он повернулся к Шамилю, но чемпион лишь сдвинул густые брови. Артур тоже промолчал. Псих, и тот оборвал песню. Поставил канистру на землю, коробок выплюнул.
- А теперь слушай меня, брат, - сипло начал Шамиль. - Внимательно слушай!
Младший зыркнул исподлобья:
- Дун гiенеккун вуго!
- Слушай! Учителя не обвиняй. Я его попросил, я к нему приехал. Сан Петрович увидел - и сказал. И ты тоже, брат, сказал. Разное вы сказали. Ты сказал, что резать никого не станешь.
Ни Колю, ни Ваню, ни Хасана. Дида мун битiун вичiчiанищ? А если сказал, то объясни. Гьа-б щи-б? Что это всё значит? Бичiчiуларо. Артур! Нет, не докажи. Я тебе, брату, и так поверю. Объясни!
- Извините, что вмешиваюсь!
Лысый художник, никем не ждан, заглянул через плечо Чисоева-старшего.
- Я, собственно, хотел насчёт заказа уточнить, но краем уха услышал. Опять-таки извините…
- А? - дёрнулся Артур. - Вы… Вы работайте, Валентин Иванович…
Художник вытер потную лысину платком:
- Работать? Хотел бы уточнить, над чем именно. Вырезать в дрянной сосне собственную статью УК? То, что вы сейчас наговорили, тянет на 93-ю, пункты "б" и "е". Не удивляйтесь, Александр Петрович. Это вы у нас правильный и застуженный, а меня по жизни изрядно рёбрами повозило. Неуплата алиментов - одно дело, а умышленное убийство при отягчающих - иное. Так что?
- Что? - озверел Чисоев-младший. Деньги не заплачу, вот что! Я вас. Валентин Иванович, уважаю, но и вы меня уважьте. До темноты должны закончить кровь из носу…
Лысый отрицательно мотнул головой.
- Сговорились, да? За спиной моей шептались?! - Артур набычился. - Не хотел! Мамой клянусь, не хотел!..
Рука скользнула к поясу, к кожаной кобуре.
- Брат! - крикнул Шамиль. - Не надо!..
Опоздал. Пистолет был в руке - Browning BDAO Compact, подарок на сорокалетие.
- Меня слушайте! Меня! Вы, Валентин, идите работать. Тебя, брат, очень прошу: оставь мой дом. На твой вопрос отвечу, обязательно отвечу. Потом!
Старший глянул младшему в глаза. Вдохнул.
Выдохнул…
- Чисоевы!!! Прекратить!
Не велит наука педагогика голос повышать, но много гитик имеет она. Иногда собакой Баскервильской взвоешь. Вот, польза несомненная. Шамиль обмяк, из стальной пружины сделался человеком. Артур повертел в руке пистолет, в кобуру спрятал. Моргнул виновато:
- Извините!
Учитель взял депутата и чемпиона за руку, потянул к воротам. Клюка путалась в ногах, вырывалась, била тутой кривулей в ладонь.
- Гэть! Гэть! - ликовал контуженный Коля. - Браму за нымы затворыты, колом пидперты!
Охранники ждали возле открытой калитки.
- Был у меня брат! - прохрипел Шамиль.
Учитель хотел возразить - не успел. В уши ударила милицейская сирена. Пока ещё не рядом, в конце улицы.
Шкаф по имени Стас нетерпеливо махал рукой:
- Проходите, проходите!..
- Калитку заприте! - кричал вслед Артур. - Не пускайте никого! Никого!..
15:32
…у вас дети есть? Беспокоюсь, знаете ли…
"Беркуты" встретили их у третьего дома, возле гнилого тына. Сначала запахом: табак с ружейным маслом и гуталином, потом - автоматными стволами в упор.
- Стоять на месте! Руки!
Двое слева, двое справа. Ещё двое за спину заходят.
- Руки!!!
- Руки? - Шамиль махнул депутатскими корочками. - Оторвать? Могу! Становись в очередь!
Птица-беркут острым глазом ставится, суслика из-под облаков замечает. А тут не суслик - красный сафьян с золотыми буквами. Отступили на шаг, другой:
- Документы, гражданин!
Гражданин учитель, порадовавшись, что догадался захватить паспорт, скользнул ладонью к внутреннему карману куртки. Ближайший "беркут" хищно щёлкнул клювом:
- Не двигаться! Сами достанем!
На плечо Александра Петровича упала могучая ручища. Словно дубиной с маху огрели. Бывший классный руководитель просел под ударом, согнул колени, ища равновесие, взмахнул клюкой…
- Ой! Йо-о-о-о!..
Когда старик распрямился, решил, что пора удивляться. Правая рука ноет, будто ведро цемента таскал, поясницу иголками колет, под веками желтизной плеснуло…
И три автоматных ствола в лицо.
- Не трогайте учителя! - запоздало крикнул Шамиль. - Не смейте!
Гордые птицы переглянулись.
- Так это ваш учитель, Шамиль Рустамович? Предупреждать надо! Международного класса старичок…
Двухметроворостый блондин-нибелунг, кряхтя и постанывая, держался за ушибленную промежность. Наскоро вернув себе товарный вид, взял поданный коллегами АКСУ, шагнул ближе.
Учитель спрятал клюку за спину:
- У вас дети есть? Беспокоюсь, знаете ли…
- Ага! - щёлкнул клюв. - Близнецы! Вы это… Простите, пожалуйста!
15:42
…ябеда, ябеда, кислая капуста!
- Ордера у вас нет? Нет! Документы показали? Не показали! Голос депутата Чисоева звучал с проникновенной мягкостью. Скромно ожидая в сторонке, бывший классный руководитель оценил и даже возгордился. Пузатый "полкан" при двух орденских планках тоже проникся. Слушал, не перебивая, кивал в нужных местах.
- Идём мы с уважаемым человеком, заслуженным учителем республики по улице. Откуда идём? От брата моего идём, уважаемого человека. Трезвые идём, без оружия…
- Так был же сигнал!
Служивый прокашлялся, набирая куражу.
- Вы, Шамиль Рустамович, человек государственный, понимать должны. Имел место телефонный звонок от гражданина Непейвода Василия Владиленовича, служащего охранного агентства…
- Васёк-холуёк звонил, - шевельнул губами Чисоев.
- …который сообщил о факте нападения на дачный участок вашего брата, гражданина Чисоева Артура Рустамовича.
Что мы могли подумать, Шамиль Рустамович? Особенно после того, что на вашего брата, извиняюсь, свалилось?
Депутат открыл было рот, дабы основательно разъяснить вопрос, но Александр Петрович опередил Шамиля. Самое время наябедничать!
…ябеда, ябеда, кислая капуста!
- Вы, товарищ полковник, и сами видите, что налицо явное недоразумение. Ничего страшного, оформите как боевую учёбу…
На круглом полковничьем лице обозначилось тяжкое раздумье.
- Кстати, Артур Рустамович хотел вам звонить. Псих к нему ворвался - сосед контуженный. Коньяку требовал. А когда Артур Рустамович отказал, бензином себя облил. Представляете? Схватил спички… Артур, знаете ли, очень желал бы психа этого прибрать и… э-э-э… оформить куда-нибудь. Я ничего не перепутал, товарищ депутат?
Возле подъехавшего микроавтобуса выстроилась очередная мебельная выставка. Три шифоньера - один другого краше. Тот, что повыше, припустил грузной трусцой, но Шамилева длань остановила искренний порыв.
- При ребятах не хочу. - вздохнул Шамиль. Вопрос у меня к вам, Сан Петрович.
Клюка ударила в пыльную землю:
- Только не спрашивайте, как я этого бойца одолел. Сам не понимаю.
Чисоев-старший удивлённо моргнул:
- А что такого? Грамотно палкой ткнули. Дуриком подставился - дуриком согнулся. О другом речь, Сан Петрович. Всё вы сделали, что обещали. Спасибо! Сейчас скомандую, чтобы домой вас отвезли…
Умолк, ковырнул туфлей пыль. Наверное, думал: ловко ли будет денег предложить. Услуги нынче платные, тем паче эксклюзивные, с цитатами из Корана.
- Всю нужную медицину я с собой захватил, - Александр Петрович запрокинул голову. Небесные бездны молчали с отменным равнодушием. - Чисоев, я в твоём полном распоряжении. Мне бы только часа полтора полежать - после лекарств. Такая вот я старая кляча…
- Э-э! Почему кляча? Совсем не кляча! Полежать - не вопрос. Тут, в трёх километрах, дом отдыха. Снимем этаж, отдохнём. Отдохнём - делами займёмся. С вами, учитель, мне спокойнее. Быстрее думаю, правильно решаю…
- "С песней шагает простой человек. Сталин и Мао слушают нас, - с выражением продекламировал старик. - Москва - Пекин, Москва - Пекин! Идут, идут вперёд народы…" Чисоев, я же просил не разводить культ личности на пустом месте!..
17:53
…прыгай, обезьянка!
На этот раз хлебное поле раскинулось далеко внизу - жёлтое пятно в обрамлении зелёных потёков. Ни просёлка, ни наглеца в кепке с козырьком.
Высота!
Спускаться было ни к чему. В тёплой податливой синеве думалось спокойнее. Мелочи сгинули, всё нужное приобрело истинный масштаб - даже собственные ошибки.
Наглеца не стоило ни пугать, ни уговаривать. Опасно! Сотворённые по Образу и Подобию начинают мнить себя равными, мериться ростом. Даже этот, с двумя инфарктами. Камешек, понимаешь, при горе! Видел бы он эту Гору!
Горизонт потемнел, взялся серой пеленой. Воздух колыхнулся, затвердел, ударил грозным ветром.
Гордецы! Возомнили о себе, приматы!
Ветер стал вихрем, закрутился воронкой. Потянулся жадным хоботом к далёкой земле.
…Я забуду вас вовсе и оставлю вас, и город сей, который Я дал вам и отцам вашим, отвергну от лица Моего! И положу на вас поношение вечное и бесславие вечное…
Но гнев уже стих. Слишком малы, слишком мелки образы-подобия. И гордыня их - не больше горчичного зерна. Главное же - предсказуемы до последнего знака. Не надо за ниточки дёргать, сами побегут, сами всё сделают.
И ты, гордец в синей кепке!
Прыгай, обезьянка!
20:57
…мне бы ваши проблемы…
- На город сей обрушится кара, - задумчиво сказал Александр Петрович, прихлёбывая кофе. - Несправедливостью он переполнен… Насколько я помню, это из Иеремии. Вопрос: почему я это помню?
Чисоев-старший поставил невесомую чашку на блюдце.
Вздохнул:
- Эх! Мне бы ваши проблемы, Сан Петрович!
- Проблемы?
Учитель поглядел в окошко. Темнеет! Долгонько же он спал. И не разбудили, хотя просил. Немудрено, что снилась какая-то околёсица.
- Выкладывай, Шамиль!
- Э-э-э…
Бывший ученик потёр лоб, словно решая в уме трудную задачку.
- С чего бы?.. А! Не голова, карусель с конями. Виктория на борту, скоро взлетят. Кличевский вылет задержал: анализ ждал, результат, да. Дождался. Сказал: состояние стабильное. Как в Бен-Гурионе сядут, позвонят. Лившиц ждёт, на цырлах ходит… Это не новость, это, считай, но плану. Да, Ксению нашли с Володькой!
- Дочь Артура? - обрадовался Александр Петрович.