- Ага! Только не нашли, сама приехала. В больницу. Где мама, говорит? Увидеть хочу, поцеловать хочу. Хорошо, что увезли её, бедную Вику. А вдруг бы глаза открыла? Ксюха, дура еловая, голову обрила, брови сбрила… Хорошо, ресницы оставила.
Александр Петрович невольно сглотнул.
- В штору какую-то завернулась. Лиловую!.. Эх, Артур, Артур! Куда смотрел, как воспитывал? Ну, её там придержали вежливо. Сашу, Джахарлал который…
Кофе плеснул на скатерть.
- …вызвонили, из рук в руки передали. Раз он её джахарлает, пусть и в ум-разум приводит.
- Молодец. Шамиль!
Депутат и чемпион отмахнулся:
- Какой молодец. Сан Петрович! За забором у Артура тоже всё по плану, понимаешь. Только без Коли-психа. Каменюку вкопали, песочком обсыпали. Жираф уехал, по дороге в столб въе… врезался. Валентин-художник плохо ругается. Совсем плохо, но работает. Артур с ним в один голос ругается…
- Когда ты успел жучка поставить?
- Зачем - поставить? Пусть бегает, жучок. Стаса-охранника помните? У него, мерзавца, две семьи и любовница. Никаких денег не хватает. Кстати, это не Васёк-холуёк ментам звонил. Проверили уже…
- Паяльником? - Александр Петрович вспомнил лихие девяностые.
Шамиль закашлялся и предпочёл не углубляться.
- Хочу уточнить одну важную вещь, Чисоев, - бывший классный руководитель стёр улыбку с лица. - Не знаю, что ты там задумал… Имей в виду, ни в каких боевых операциях я участвовать не собираюсь. И тебе не советую. Взрывать ворота, крушить забор бульдозером - на это "Беркут" есть. А тебя, случись что, просто посадят. "Корочки" не помогут, не тот слчай. Был бы ты, к примеру, министром…
Шамиль помрачнел, набычился:
- А если… Если брат и вправду резать станет? Человека резать?
- Тогда я сам позвоню в милицию.
Шамиль сверкнул тёмными глазами, привстал. Александр Петрович убрал подальше чашку, погрозил пальцем:
- Чи-со-ев!
Депутат и чемпион грузно рухнул на стул.
- Обо всём рассказал? - как ни в чём не бывало, поинтересовался учитель.
Ответа пришлось ждать долго, словно у доски, когда урок не выучен. Шамиль сопел, шмыгал носом, затем принялся тереть лоб, как Аладдин - волшебную лампу.
"Читал я, Сан Петрович! Честное слово! Два раза прочитал! Только ничего не понял. Плохо написано, наверное…"
Наконец ладонь оставила лоб в покое.
- Э-э-э, учитель! Вы прямо экстрасенс. Насквозь смотрите.
- Экстраскунс, - уточнил Александр Петрович. - Ты не тяни, сразу кайся!
Тр-р-р-ресь!
Мебель делали на совесть. Стул даже после попадания в стену умудрился уцелеть. Полюбовавшись его полётом, старик кивнул на образовавшуюся возле сахарницы бумагу - вчетверо сложенный лист формата А4.
- Можно посмотреть? Или ты сначала стол оприходуешь?
Шамиль зарычал, никого, однако, не испугав. Стулу было уже всё равно, а бывший классный руководитель слыхал всякое. Привык!
- Смотрите, пожалуйста, - выдохнул Чисоев-старший, багровея. - Всё равно скоро всё узнают. Пословица у нас есть: беда одна не приходит, деток приносит.
Беда? Старик развернул бумагу. Так и есть, принтер постарался. Письмо? Нет, страничка из "Фейсбука". Фейс-бук… Стало быть, мордокнижие.
…Чисоев Артур Рустамович. Ага!
- Брата страница, - глядя в тёмное окно, буркнул Шамиль. - Помните, Сан Петрович, я вам про самозванцев говорил? Они теперь не просто личные письма уважаемым людям пишут. Они, суки болтливые, эти письма в интернете выставляют. Извините…
Учитель кивнул:
- Тень Грозного меня усыновила,
Димитрием из гроба нарекла,
Вокруг меня народы возмутила
И в жертву мне Бориса обрекла -
Царевич я.
- Царевич-королевич, - шагнув к поверженному стулу, чемпион рывком поднял его и со стуком приземлил на все четыре ноги. - Я тоже, Сан Петрович, Пушкина вспомнил. "Сказку о Салтане". Родила царица в ночь… У вас хоть Димитрий - красивое имя, громкое. А тут Алик какой-то! У нас "аликами" алканавтов называли. Алик, пфе!..
Александр Петрович зацепил взглядом первые строчки:
"Меня зовут Оксана Демченко. Мы незнакомы. Точнее, я вас знаю, а вы обо мне никогда не слышали. В феврале умер мой отец. Я всё собиралась вам написать и откладывала. Боялась. Вот, собралась. Мама не знает, что я пишу вам…"
"Пришлите, пожалуйста, тысячу гривень. А лучше - долларов", - мысленно продолжил опытный педагог, само собой, не подав и виду. Вспомнилась история с коллегой-химиком. Тот, в прошлом бравый артиллерист, несколько лет отбивался от самозваного фронтового потомства. Трое "деток" претендовали не только на жилплощадь, но и на алименты для лечения тяжких последствий сиротства. На свою беду химик был членом партии. "Персональное дело" стоило ему инфаркта и лёгкого заикания.
"Нашему сыну Алику полтора года. Если мы уедем на два-три месяца, его возьмёт к себе бабушка. Мы ещё не знаем, какая. Обе бабушки просто дерутся за внука. Третья фотография - его…"
Что тебя смутило, Шамиль? - Александр Петрович отложил бумагу в сторону. - В суд не подают, денег не требуют. Твой брат сам разберётся.
- Не разберётся. Сан Петрович! - простонал Чисоев-старший. - 1988 год, Днепропетровск, Кубок профсоюзов. Второе место - Чисоев Артугр. Первое - наша олимпийская надежда Чисоев Александр. Ваш, значит, тёзка. Алик, понимаешь!..
- Кто? - ахнул старик.
- Сан Петрович, дорогой… Скажите, это заразное? Я что, от брата вирус подхватил?!
В глазах Шамиля плескался ужас:
- Ленинская национальная политика, да? Все нации, конечно, равны, но почему за сборную Украинской Советской республики выступает какой-то подозрительный Шамиль? Зачем - Шамиль? Сегодня Шамиль, завтра кто? Абрам? Нет, комсомолец Чисоев, мы мировой империализм дразнить не будем. Александр Чисоев - разве плохо? Искандер Зулькарнайн, покоривший оба рога Земли! Молодой, красивый, горячий! И с девушками удобно, да? Приехал в гостиницу на улице Карла Маркса, горничной подмигнул, фотографию подписал: "Люблю тебя вечно! А. Чисоев". А потом… Алик? Какой такой Алик? Шамиль Рустамович, тут мимо Алик не пробегал? Вай, пробегал - внук мой, через двадцать пять лет…
Сел верхом на жалобно скрипнувший стул и подытожил:
- Жена узнает - убьёт!
23:06
…доставил на объект двух баранов…
…Ночь, улица, фонарь, аптека. Считай, по классику, только вместо аптеки заброшенный сельмаг. Двери забиты крест-накрест, и не досками, а ржавым железом. Зато крыльцо с фонарём в комплекте. Чем не место для полевого штаба? Даже мебель завезли.
- Куртку бы нормальную надели, Александр Петрович, - наставительно посоветовал многоуважаемый шкаф. - Прозябнете, а? Ваш-то куртячок дохлый…
Шкаф был солиден, седат и хмур. С таким не поспоришь - взглядом в землю впечатает. Предлагаемая же новая куртка была всем хороша: камуфляж с меховым воротником и сотней карманов. Учитель представил себя в подобном облачении…
- Обойдусь, - он зябко передёрнул плечами. - Я лучше чаю.
Шкаф шевельнул подбородком. Мебель помоложе, вынырнув из темноты, зашустрила, кинулась к термосу.
- …Не понял, повторите! Ага, зафиксировал.
Пауза.
- А номер? Вас понял, отбой!
Справа от крыльца обосновался блок связи, тоже шкаф, но размерами скромнее. В каждом кармане - по телефону, ноутбук у ноги, писклявая и мигающая мелочь при поясе.
- На объект проследовал грузовой автомобиль, - сообщил он голосом синоптика из телевизора. - Доставил двух баранов. Отбыл.
- Б-баранов? - гоготнул главный шкаф. - Так и сказали?
Мебель отозвалась бодрым хихиканьем.
- Настоящих баранов, - уточнил блок связи. - Которые для шашлыка.
Хихиканье сменилось завистливым вздохом. Александр Петрович хлебнул чаю и мысленно сделал очередную зарубку. Час назад на "объект" проследовала машина с городскими номерами. "Блок связи", перезвонив куда надо, уточнил: автомобиль записан на служащего ритуальной конторы "Факел", род занятий - каменотёс. Не иначе, каменный нож привезли. Итак, что мы имеем? Минус Коля, плюс нож, плюс бараны. Неужели Артур одумался? Бараны у жертвенника - всё-таки не труп с перерезанным горлом.
Не факт, не факт…
"Исаак, не зная, кого отец должен был принести в жертву, спросил его: "Отец мой!.. Вот огонь и дрова, где же агнец для всесожжения?"" Вот ведь беда! Лезет и лезет в голову! Откуда? Библию в последний раз открывал хорошо если в прошлом году. Но ведь помню! Бытие, глава 22…
"Авраам сказал: Бог усмотрит Себе агнца…"
Чай горчил. Бывший классный руководитель посетовал на собственную мягкотелость, вырвавшую его из привычного, устоявшегося бытия, из тихого мира лекарств, воспоминаний и приглушённой боли. Там, куда он попал, на людей наставляют оружие, обливают себя бензином, спорят с самим Творцом.
А ведь день ещё не кончился!
Зло хмыкнув, Александр Петрович поднёс руку к призраку - давно истлевшей синей кепке с длинным козырьком, сдвинул её на ухо. Дрожишь, скелет? Ты ещё не так задрожишь, когда узнаешь, куда я тебя поведу!
- Чай да чай! - ни к кому не обращаясь, вздохнул многоуважаемый шкаф. - Ешь вода, пей вода, шея наедай, да… По коньячку, Александр Петрович? А? У меня фляга в заначке…
- Шеф не одобрит, - пискнуло рядом.
Шкаф соизволил пояснить:
- Ради пьянства проклятого - не одобрит. И правильно, между прочим. Для профилактики - дело иное. Простудим мы товарища заслуженного учителя. Так что, капнуть граммульку?
Александр Петрович едва не выронил клюку. Сглотнул. Дожил, педагог! Уговаривать на коньяк - и кого? Ещё бы лет пять назад… А уж десять!.. "Арарат", "Дагвино", "Три звёздочки", "Пять звёздочек", "Ангара", "Камю" из валютного магазина, "Курвуазье" на защите у однокурсника… А коктейли с коньяком? "Огни Москвы"! "Белый медведь"! "Русский флаг"!..
Были когда-то и мы крысаками!
- Спасибо, но я воздержусь… Какой у вас коньяк? Нет-нет, не говорите!
Хорошо, ночь скрыла предательский румянец.
- Шамиль Рустамович скоро обещался?
- Здесь я! - глухо ответила темнота.
23:17
…не разрулишь - прости…
- Знаете, Сан Петрович, как шулера поездные работают? Карты сдают, игру начинают, а потом по ходу правила меняют.
Во мраке депутат и чемпион походил уже не на сейф. Куда там сейфу! Гора не гора, но утёсу подстать.
- С практикой не знаком, - осторожно ответил учитель. - Слыхать приходилось. Кто правила поменял?
Совсем близко загудел мотор. Звук был серьёзный. Не грузовик, но и не затрапезная легковушка.
- Мэнты! - разбойничьим басом сообщил Шамиль. - Наряд из города с каким-то майором-шмайором. Вы меня уму-разуму учите, а кто-то за нас всех решает. Меняет, понимаешь, правила…
Выдохнул - тяжело, с хрипом:
- С майором Дорфман приехал, секретарь горсовета. Я - простой депутат, а он - очень не простой. Большой человек, со связями. Он мне сейчас так сказал: "Уважаю я тебя, Шамиль! Поэтому даю тебе час, чтобы ты с братом всё ваше говно разрулил. Не разрулишь - прости, я уж своими методами. У меня тоже братья есть. На хера мне твои проблемы?"
Извиниться за грубость Шамиль забыл. Или решил, что мат большого человека Дорфмана извинений не требует.
- Такие вот дела. Понимаете, Сан Петрович?
- Нет, - честно признался старик. - Но это и не нужно.
Чего мы здесь стоим, Чисоев? Вперёд!
23:25
…или изрёк запретное…
Шагалось быстро, легко. Клюка мешала, путалась в ногах - не глядя, он швырнул глупую палку на самое дно хлебного моря, расступившегося в обе стороны, открывшего дорогу из рабства. Солнце припекало, жгло синюю ткань кепки. Серая пыль занавесом стояла на пути.
Сверху, из глубины небес, он казался точкой: бесцветной, почти неподвижной. Слишком длинна была дорога, слишком широким казалось поле. Но всякий путь однажды кончается, особенно если идти никуда не сворачивая и без остановок.
- ТЫ ВСТАЛ И ПОШЁЛ. СДЕЛАЙ ЖЕ. ЧТО ВЕЛЕНО!
Точка в центре жёлтой нивы на миг замерла. Не иначе, гордец в кепке показал Небу язык. Или кулаком погрозил. Или изрёк запретное. Или все вместе.
Люди-человеки, как же вы предсказуемы!..
Беги, обезьянка!
23:31
…в ритуальных, понимаешь, целях…
Дневной мент-полковник был толст. Ночной майор походил на жердь, на швабру, наряжённую в мундир. Зато голосистый, хоть в хор Пятницкого бери.
- Артур Рустамович! Сегодня, в ходе оперативного мероприятия, сотрудниками "Беркута" на вашем дачном участке был замечен гражданин Пашин Валентин Иванович, что зафиксировано в протоколе…
За забором молчали. Майора это совершенно не смущало.
- Мы получили сведения, что гражданин Пашин удерживается вами насильно. Более того, ему угрожает опасность…
- Друг у него есть, у художника, - гулко шепнул Шамиль. - А у друга брат - советник губернатора. Позвонили, сказали: резать лысого будут. В ритуальных, понимаешь, целях…
- Предлагаю недоразумение разрешить. Сейчас вы отпустите гражданина Пашина, а всё прочее будет зависеть от его показаний.
Молчание.
Жердь качнулась к Чисосву-старшему:
- Попробуйте вы. Шамиль Рустамович. Если и вас не пустят, буду решать вопрос радикально.
Депутат и чемпион шагнул к калитке. Внезапно ночь пахнула бензином. Бесформенная тень, похожая на пятно, вставшее ребром, заступила путь:
- Видкрыють! Видкрыють зараз!
Тень плясала, требовала:
- Тилькы пэрэвэртня не беры! Без него разбэрэмося!..
Александр Петрович улыбнулся:
- Я на твою должность не претендую, Коля. Кстати, - в глазах старика сиял отсвет спелых колосьев, - когда в следующий раз станешь в милицию звонить, чужим именем не прикрывайся. Скверно это. И люди могут ни за что пострадать.
В ответ зашипели - тихо, но выразительно.
Тем временем Чисоев-старший уже стоял у ворот. Костяшки пальцев сухо ударили в металл:
- Эй! Это я, Шамиль! Не время показывать характер, брат!
Мне не откроешь, ворота взорвут. О себе не думаешь, об отце вспомни. Род наш вспомни! Разве Чнсоевы разбойники?
Убийцы? Магiарулаз кидаго кiудиязул хiурмат гьабулаан! Или ты уже не аварец?
- Цодагьалъ лъалхъе, - откликнулась темнота. - Заходи, брат.
Калитка открылась без скрипа, словно ночь растворила металл.
23:40
…и баран жив-здоров…
- Вы, Александр Петрович, прямо Красная армия из "Мальчиша-Кибальчиша", - художник поморщился, растирая запястье. - Хреново, знаете ли, когда проводами вяжут.
Он оглянулся, скользнул взглядом по бревну - вкопанному на греть, еле заметному в густом мраке.
- Кстати, будет возможность, полюбуйтесь. Один в один рожа получилась. Громовержец Бечед, чтоб он пропал! Хоть сейчас в Эрмитаж… Нет, заявление писать не стану. Почему? Из пошлых меркантильных соображений. Заплатили отменно, а под суд наш горный орёл всё равно не попадёт. Откупится - и меня вспомнит.
Одёрнул мятую штормовку, наклонился к самому уху:
- В сарае у них парень связанный, охранник. Меня-то освободить обещали, как всё кончится, а его, Васю, чуть ли не съесть собираются. Блин, народные обычаи!
Во двор пустили троих - старшего Чисоева, учителя и майора. Коля-псих, просочившись непрошеным, со всех ног устремился к валуну, утонувшему во тьме. Взвизгнул отчаянно, вернулся, врезал пяткой по равнодушному бревну:
- Идолы! Кумиры! Горе вам, гришныкы!
Психа трясло:
- Зныщыть, спалыть! Инакше вас пэрэвэртэнь внзьме!
- Что делать будем. Сан Петрович? - Шамиль не слушал Колю. Стоял растерянный, поникший. - С ментами я договорился, уедут. Если, конечно, уважаемый Валентин Иванович…
Лысый художник, фыркнув, отвернулся.
- Эх, нехорошо вышло, совсем нехорошо. Но вроде не пострадал никто, да? Все живые, все здоровые…
Из темноты донестось возмущённое "бе-е-е-е!".
И баран жив-здоров. Уходим, Сан Петрович, дорогой?
Учитель глянул вверх, в синюю бездну неба. Напоролся на солнечный луч, зажмурился. Бывает так, что ночью солнце видишь. Когда старый, всякое бывает.
"Авраам сказал: Бог усмотрит Себе агнца…"
- Позови брата, Шамиль.
С высоты идол-кумир казался вкопанной в землю спичкой. Жертвенник-валун походил на стёртую пемзу. Люди же, едва заметные, оставались самими собой - упрямыми, своевольными грешниками. Таких ничего не стоит раздавить, вмять в сухую землю, смешать кровь с пылыо.
Убедить - труднее.
23:45
…задание, признаюсь, мерзкое…
- Я отниму у вас не слишком много времени, Артур Рустамович…
Лица человека, стоявшего перед ним, учитель не видел - в глазах плескалась синева. Синева и золотое солнце. Зато он слышал дыхание - хриплое, больное. А ещё - стук собственного сердца.
- Мне поручено передать вам следующее. Вы недовольны тем, как с вами поступили. Это ваше право - быть недовольным. Вы обвинили во всём Творца и решили оставить Его. Это тоже ваше право. Свободу воли никто не в силах отменить. Но вы должны учесть ряд обстоятельств…
Чужое дыхание загустело, стало чаще. Сердце отозвалось дальним эхом боли.
- Ваша задумка с идолом и жертвой может не иметь никаких последствий - если, конечно, дело ограничится бараном. Над вами посмеются, и всё. Но может быть иначе: накажут вас, и многих вокруг вас. Как именно, нам знать не дано. Поверьте, Чернобыль разверзся не только из-за технической ошибки…
- Гришныкы! Гришныкы! - ударило в спину. - И ми сто покараю, и людэй, и худобу йих…
- Вероятность указать не возьмусь, но она есть. Поэтому я уполномочен…
- Пэрэвэртэнь! Пэрэвэртэнь!..
- …официально обличить вас перед людьми и… И не только перед людьми. Таков Закон. Обличённого неизбежно - и без промедления! - отдают под суд со всеми, как говорится, вытекающими. Задание, признаюсь, мерзкое, но и выбор невелик. Один грешник - или множество невинных.
Сердце зажали в тиски. Синева надвинулась, плеснула в горло.
- Но… Я не буду этого делать, Артур Рустамович. Не буду вас ни обвинять, ни обличать. Полагаю, вы и сами разберётесь. А прежде чем обвинить Творца, подумайте, нет ли причин для Его гнева?
Небесная твердь рухнула. Синева стала чернью.
- …ГОРЕ ТЕБЕ, РАБ МЯТЕЖНЫЙ, НЕПОКОРНЫЙ! ИЛИ НЕ ВЕДАЕШЬ. СКОЛЬ РЕВНИВ Я И ГНЕВЕН?
Слова грозой неслись с высоты и пропадали впустую. Лёжа в пыли, посреди летнего просёлка, парень в синей кепке не слышал - и не мог услышать.
- СОКРУШУ ПЛОТЬ ТВОЮ. ИЗМЕЛЬЧУ КОСТИ ТВОИ…
Белые губы улыбались. Казалось, спящий наконец-то увидел хороший сон.
Наверху замолчали. Вскоре прозвучало:
- ЭЙ, ТЫ КУДА? ОТ МЕНЯ ЛИ УЙТИ ДЕРЗАЕШЬ?
Послышались шаги. Кто-то мерял ногами просёлок. Ступал тяжело, уверенно. Подошёл к лежащему, склонился.
…Белый медицинский халат. Шапочка тоже белая.
- Ох, мени ци гришныкы! Мало мени одного, щэ й цым займатыся!..