К тому же в кармане у Торопа осталась всего пара жалких боснийских динаров.
* * *
Два дня Тороп ехал без остановки, если не считать коротких привалов раз в четыре-пять часов, чтобы помочиться, подкрепиться отвратительным сухим пайком "Made in Russia" и запить глотком холодного чая таблетку "спида". Киргизская лошадка тащила снаряжение и трофеи, добытые за месяц охоты в приграничных горах. Последнюю часть дороги Тороп прошел пешком. Он не хотел истощить силы лошади и рисковать, что она сломает ногу, как это произошло с ее предшественником. Усталость уже давала о себе знать - микропровалы в сон становились все более частыми и длительными. Тороп сунул руку в карман и нащупал мешочек из бараньей шкуры, набитый листьями местной коки. Уйгуры жуют их, если им нужно долго идти в горах.
Он жевал горькую кашицу, и эффект не заставил себя ждать. Сонливость прошла, ноги стали двигаться в прежнем ритме - непрерывное движение сапог вперед-назад превращалось в гипнотический танец, в котором участвовали черная кожа и темно-серая ткань горетекс. Каменистая почва превратилась в обрызганный ярким светом барабан, издающий энергичную дробь.
Тороп шел весь день не останавливаясь и сделал привал только после захода, словно его активность зависела от солнца.
Когда он проснулся на рассвете, через несколько часов, с точностью до секунды отмеренных специальным пластырем на сгибе локтя, стояла отличная погода. Голубое небо было пугающе ясным. Солнце не успело подняться высоко, но уже заливало песчаные равнины нестерпимо ярким светом.
Тороп тронулся в путь.
Перед ним возвышались заснеженные пики Ферганских гор, отроги которых он сейчас преодолевал. За спиной, далеко внизу, на дне долины, он еще мог различить длинную цепочку солдат - патруль киргизской армии. Отряд из шестидесяти человек растянулся на целый километр. Как писал Че Гевара в "Путевом дневнике", скорость группы пехотинцев равна скорости самого медленного ее участника.
Какая-то дрянная ослица упиралась, отказываясь идти вперед. Тороп наблюдал, как на помощь двум солдатам-киргизам, которые тащили ее за поводья, подоспело еще несколько человек, но ослица так и не сдвинулась с места. Тороп пошел дальше. У всех свои проблемы.
Он находился примерно в двух днях пути от лагеря и скоро должен был встретить дозорных, которые охраняют подходы к объекту.
Тороп поднес флягу к губам. Сделал большой глоток противного теплого чая, чтобы уничтожить горький привкус, остававшийся во рту. Тело двигалось само по себе - пропотевший и одурманенный усталостью механизм.
Ему было хорошо.
2
Ночь была лучшим временем для убийства. Оптический прицел фирмы "Шмидт&Бендер" был снабжен фотоэлектронным увеличителем изображения с несравненной разрешающей способностью, а на ствол снайперской винтовки "Баретт" последнего поколения навинчивался глушитель, прекрасно скрывавший как вспышку, так и звук от выстрела. Это было оружие снайперов армии США - простое в обращении, сделанное с использованием сложнейших технологий, оно стоило заплаченных за него денег. Торопу пришлось много недель доказывать преимущества этой винтовки, прежде чем уйгурские повстанцы, на стороне которых он сражался, решились заказать несколько штук. Военные трофеи, которые он с помощью этого оружия доставил в штаб-квартиру князя Шаббаза Али Валикхана, наглядно свидетельствовали о его правоте.
Ночь была лучшим временем для чтения. Когда сон не приносил пользы или, по многим причинам, был невозможен, Тороп знал: этим следует воспользоваться, чтобы насытить мозг его любимой пищей. Конечно, даже в самой глухой части Западного Китая, где разворачивались военные действия, нередко можно было натолкнуться на экземпляры "Плейбоя" или "Ридерз дайджест", но Тороп предпочитал "Искусство войны" Сунь-Цзы, "Тридцать шесть стратагем", "Путевой дневник" Че Гевары, "Семь столпов мудрости" Т. Э. Лоуренса, "Записки о галльской войне" Юлия Цезаря. Эти книги составляли основную часть его библиотеки, наряду с "Веселой наукой" и "Дионисийскими дифирамбами" Ницше, а также сборником стихотворений персидских поэтов. Чтение позволяло сравнить новый опыт с прежними знаниями. Тороп понимал, что ни к чему заново изобретать велосипед, особенно во время войны с более многочисленным и серьезным противником.
Вот почему после победы китайских войск под Урумчи Торопу удалось убедить князя Шаббаза вести войну, учитывая ресурсы - свои собственные и противника. Он предложил вести войну на истощение. Не искать решающей битвы, а постоянно наносить врагу удары, не рискуя при этом собственными крупными соединениями. Использовать малочисленные, мобильные отряды на всем протяжении границы между Киргизией, Казахстаном и Китайской Народной Республикой, а также специально подготовленных диверсантов-коммандос, действующих в режиме полного самообеспечения, в глубоком тылу, позади оборонительных линий врага. Но, что гораздо ценнее, Тороп убедил этого юношу, сына богатого узбекского магната и уйгурской княжны, говорившего на нескольких языках и получившего образование в Гарварде, прочитать несколько классических трудов, содержание которых обязан знать любой профессиональный солдат, а главное - заставить своих людей сделать то же самое. В итоге за это время тактическое мастерство офицеров, а также воинские навыки унтер-офицеров и даже рядовых солдат существенно улучшились. Доля убитых и раненых в отрядах значительно сократилась. А вот средние показатели ущерба, причиненного противнику, заметно выросли. Торопа распирало от гордости, когда он вспоминал об этом.
Это привело к тому, что однажды он вступил в открытую полемику с князем Шаббазом. Тот возвратился из Алма-Аты, где проходила секретная конференция руководителей национального уйгурского движения. Успех последних кампаний, проведенных Силами освобождения Восточного Туркестана, укрепил позиции князя на этой конференции. Кроме того, среди ее участников ходили слухи, будто местная дивизия пограничных войск будет отозвана и заменена опытным боевым подразделением, переведенным из Центрального Тибета. Для Шаббаза и уйгурских полевых командиров это было явным доказательством того, что их активность вызвала беспокойство пекинских властей и что они прищемили хвост 27-й дивизии.
Торопу не хотелось брюзжать во время всеобщего ликования, но он все-таки охладил пыл уйгуров. Шутки кончились, предстояли серьезные дела. Нужно было постараться, чтобы разгром под Урумчи не повторился. Двадцать лет войн и конфликтов закаляют волю, делают твердыми мускулы и характер. Но они также изматывают и портят человека, причем очень сильно. Особенно если человек специализируется на борьбе за заведомо проигрышные дела.
Любому, кто соглашался слушать, Тороп твердил: необходимо немедленно скоординировать действия всех существующих повстанческих группировок, в том числе тибетских партизан и отрядов сепаратистов из южных провинций, и добиться распространения конфликта к северо-западу от Пекина. Для этого надо попытаться активизировать движение борцов за независимость Маньчжурии, то же самое нужно сделать во Внутренней Монголии. Тороп прекрасно видел, что все эти идеи чертовски интересуют людей из русских секретных служб, в первую очередь полковника, снабжавшего уйгуров оружием. И в то же время он замечал: участникам национальной уйгурской конференции нет дела до Тибета или Гонконга, поскольку с самого первого выстрела из АК-47 они слишком заняты собственной борьбой за власть.
В тот весенний вечер, перед самым началом операции на Тянь-Шане, Тороп без лишних слов ринулся в наступление:
- Мы обязательно должны заключить мир с СОУН. Эти политические споры ни к чему не приведут, они блокируют процесс переговоров и не дают принять ни одного стратегически важного решения.
Тороп сказал это по-английски, чувствуя, как в голове бьется сигнал тревоги. Как гласит афганская пословица, дай лошадь тому, кто говорит правду, - она ему пригодится, когда придет время спасать свою жизнь.
- Мне? Заключить мир с этой свиньей Акмадом? Никогда! Слышишь, никогда! Даже не надейся на это! Я не предам память отца.
Юный шейх сверлил Торопа взглядом. Он очень походил на одного из своих киргизских охотничьих соколов, которых так любил. На того, что несколько минут назад сидел у него на его запястье и клевал кусок сырого мяса, зажатый в пальцах князя.
Отец Шаббаза был убит в самом начале века при весьма загадочных обстоятельствах. Ответственность за подрыв автомобиля в Ташкенте, в результате которого магнат и его охранники погибли, так никто на себя и не взял, но Шаббаз был убежден, что покушение было оплачено и осуществлено именно Акмадом и теми, кто впоследствии вошел в состав СОУН.
Обычай кровной мести в этом регионе возник в эпоху Тамерлана, и вряд ли стоило ожидать, что князь уступит. Но Торопу нужно было как-то смягчить позицию Шаббаза. Только объединившись, национальное уйгурское движение могло надеяться на достижение главной задачи - тактического и стратегического взаимодействия с движениями сопротивления в Тибете и южных провинциях страны.
- Князь Шаббаз, настал самый важный момент. Войска северян снова высадились в окрестностях Шанхая. Говорят, Ухань со дня на день падет, а русские сообщают, что вражеские силы сосредоточились в Паньчжихуа, в верховьях реки Янцзы. Не исключено, что северяне смогут прорваться к Куньмину, напасть на продемократические подразделения с тыла и атаковать Гонконг через Гуанси. Мы должны…
- Остановись сейчас же, брат Тороп. - Князь Шаббаз поднял руку. - Я говорю: остановись. Все это очень интересно, но тебе, должно быть, известно: у нас нет возможности контролировать ход событий в бассейне Янцзы!
В словах шейха сквозила ирония, рассчитанная на реакцию подчиненных. Те попытались веселиться как можно более сдержанно, им полагалось фыркать от смеха с элегантностью британских дипломатов.
Тороп позволил себе слегка улыбнуться:
- Как раз в этом и заключается главная проблема, князь Шаббаз. У нас никогда не будет возможности влиять на ход собы…
Юный князь с раздражением выпрямился:
- Как, по-твоему, мы могли бы на них повлиять?! Разве мы когда-нибудь, пусть даже на короткое время, приблизимся к бассейну этой реки?
Тороп поставил на карту все. Он пальцем очертил границы огромной песчаной страны:
- Вот почему мы проиграем войну, каждый - в своем углу. В Тибете победят ханьские ополченцы, здесь - пограничники, а в центре - основная часть НОА. Если мы немедленно не заключим союз с другими революционными силами, северяне одержат верх. Они удержали фронт в прошлом году, восстановили свои силы и теперь возьмутся за нас - за всех по очереди. Поверьте, когда они перейдут в наступление, их ничто не остановит.
- Мы уже их останавливаем, Тороп.
Тороп рассмеялся с еле скрываемым злорадством. И пальцем провел несколько стрелок на схеме, направленных с севера на юг. Китай на карте напоминал какое-то чудовищное животное.
- Нет, князь Шаббаз, мы - насекомое, кусающее слона. Двадцать седьмая дивизия и другие подразделения пограничных войск - всего лишь разминка. Подождите, пока на сцену выйдут аэромобильные дивизии НОА…
- Чего же ты от нас хочешь? - произнес Шаббаз, повернув ладони к небу в безмолвной молитве к Аллаху. - Все мы - в Его руках, и китайцы на Юге - тоже. Несмотря на то что они упорно игнорируют священное учение Корана.
- Мы должны скоординировать наши усилия, - сказал Тороп, раздраженно вздохнув.
- И как же мы будем "координировать усилия" с армией, которая находится за пять тысяч километров отсюда?
- Для начала, князь Шаббаз, мы должны объединить все наши отряды здесь. Мы должны вывести национальную конференцию из тупика, объединиться с СОУН и их союзниками, а затем сосредоточиться на переговорах с тибетцами. Мы обязательно должны облегчить положение армии южан и устроить жуткий кавардак на всей территории Западного Китая. Вот каким образом мы можем скоординировать наши действия с действиями продемократических отрядов.
Шаббаз поморщился. Тороп вывалил все доводы разом, и это было похоже на рассчитанный на компьютере залп артиллерийских орудий, когда траектория полета снарядов выверена с точностью до метра.
- Акмад будет ненадежным союзником, - презрительно ответил князь.
Да, Тороп вынужден был признать: Акмад - обыкновенный гангстер. Торговец наркотиками и оружием, который разбогател в 1990-х годах, продавая любое оружие любым афганским группировкам. Он был очень тесно связан с душанбинской и алма-атинской мафиями.
СОУН быстро стал главной вооруженной ветвью уйгурского движения. В самом начале он был чуть ли не единственной подобной организацией.
- Мы просто должны дать ему понять, что главная цель - независимость вашей страны. Ведь именно за это сражаются здесь?
Шаббаз ничего не ответил и, не мигая, уставился на Торопа.
- Князь Шаббаз, - взмолился Тороп, - поймите, что сейчас в ваших руках судьба всего Китая! Но мы ничего не сможем сделать без помощи Гонконга, Шанхая и Лхасы. Наши судьбы связаны. Все книги, которые я вам привез, говорят об одном: опрокинуть великана могут даже отдельные малочисленные отряды, если возьмутся за дело с умом и отвагой, объединятся с себе подобными и разобщат силы врага. Вспомните, как действовал Цезарь под Алезией.
Шаббаз жестом прекратил спор.
- Я посмотрю, что можно сделать, - сказал он.
Но было ясно, что ничего сделать нельзя.
У Торопа больше не осталось никаких иллюзий по этому поводу, и он начал охотиться на людей в горах Тянь-Шаня.
Самое главное - это библиотека. Книги. Невозможно надеяться на победу в войне, если ты не прихватил с собой нужные книги и не заставил их служить своим целям.
Забавнее всего в этой истории было выражение лица русского полковника - поставщика контрабандного оружия и наркотиков и одновременно офицера разведки, действовавшего в интересах Кремля. На казахской границе - в обычном месте их встреч - Тороп передал заказ на необходимое оборудование и предоплату: тонну гашиша и центнер опиума. Потом добавил на весы еще один увесистый мешок и небрежно попросил привезти ему не совсем обычный груз.
- Кого? - по-русски спросил офицер ГРУ бесстрастным голосом. - Проституток?
Тороп раскурил косяк и, выпустив облако дыма, похожее на дракона, посмотрел офицеру прямо в глаза.
- Нет. Книги, - ответил он на ломаном русском.
Несколько мгновений офицер молча смотрел на Торопа, затем на его лице появилась ледяная ухмылка.
- Black books? - спросил он.
Тороп покачал головой. Пособия по ведению партизанской войны и руководства по изготовлению ловушек у него уже были. Неграмотные фундаменталисты видели в этих книгах руку дьявола, но тем не менее постепенно начинали пользоваться ими. Но Торопу требовались более серьезные книги, список которых он и передал офицеру.
По мере того как русский пробегал глазами столбцы слов, напечатанных на старом матричном принтере, на листе с зубчатыми краями, его лицо вытягивалась все сильнее.
Тороп так никогда и не узнал, каким образом офицеру это удалось, но при передаче заказанного груза ящики с книгами стояли среди контейнеров с российским оружием, боеприпасами и снаряжением.
Русский офицер подошел к нему с листком бумаги в руке, тем самым, который Тороп ему дал, и мрачно пробурчал:
- Некоторых переводов на таджикский и туркменский языки нет, но я сделал все, что мог.
Вот как вышло, что маленькая армия князя Шаббаза получила в свое распоряжение ряд авторитетнейших сочинений, переведенных почти на все местные языки, а также на английский. Сунь-Цзы, Юлий Цезарь, Лиддел Гарт, Гудериан, Мао Цзэдун, Фукидид, Тухачевский, Че Гевара, Лоуренс, Наполеон, Макиавелли, Клаузевиц, де Голль были отсканированы, переведены в электронный формат и разошлись по району, где действовала упомянутая выше армия.
Некоторые уйгуры, чьи семьи были уничтожены "дикими отрядами" под командованием коммунистических генералов, отказывались читать "Цитатник" Мао Цзэдуна на местном языке. Они видели в этой книге кровавый образ деспотизма, против которого сражались, вооружившись идеей джихада, отточенной, будто стальной кинжал самого Саладина.
Тороп и князь Шаббаз часами убеждали упрямых полевых командиров ознакомиться с книгами, приводя самые разнообразные доводы.
- Замените слова тирана своими словами, - сказал Тороп когда дискуссия зашла в тупик, - и этого будет достаточно. Когда Мао говорит "коммунизм", говорите "справедливость", "независимость", "царство Аллаха"… что хотите, это неважно. Но в результате вы поймете, как Мао одержал победу над Гоминьданом. А произошло это потому, что он прочитал вот эту книгу.
И Тороп показал командирам экземпляры "Искусства войны", переведенные на тюркские языки. Это означало буквально следующее: вам лучше немедленно начать читать предложенные книги.
В ту ночь, которая резко изменила его судьбу, он спасся только благодаря лошади, которую несколько дней назад забрал у человека, ставшего обедом луней. Славная киргизская лошадка едва успела встать на дыбы и заржать, прежде чем исчезла вместе со всем, что на ней было.
Тороп и лошадь продвигались вперед по песчаной равнине, кое-где утыканной острыми пиками скал. Под ними расстилалось обширное плоскогорье. Лунный свет превращал редкие рощицы и заросли дикого кустарника в какие-то странные серебристые объекты. Лагерь князя Шаббаза находился ниже, зажатый в центре гигантской короны из отрогов горных хребтов. Судя по показаниям GPS-модуля, до него оставалось еще не менее десяти километров. Жаровни, разведенные часовыми, казались вереницей багровых светлячков. Благодаря им, до цели можно было добраться в ночи так же безошибочно, как по автостраде.
Десять километров по горам в темное время суток означали несколько часов пути. Однако нужно было преодолеть их. Тороп остановил кобылу и быстро осмотрел ее. Лошадь находилась на пределе сил, и он решил подарить ей несколько дополнительных минут отдыха. Он с сочувствием посмотрел на тяжелую поклажу, которую животное много дней безропотно тащило на себе. Кобыла стала щипать чахлую траву на обочине, не обращая никакого внимания на душевные муки хозяина.
Тороп дошагал до ближайшей рощицы - группки молодых тщедушных елей, возвышавшихся над невысоким скалистым склоном и россыпями камней. Он с облегченным вздохом расстегнул ширинку и принялся щедро орошать засохшую растительность. Он поднял лицо к небу - необъятному, с миллионами звезд, таких ярких, близких и сверкающих, что казалось, можно поднять руку и зачерпнуть полную пригоршню светящейся пыли.
Холодало. "А ведь сейчас лето", - подумал Тороп. С юго-востока, откуда пришли путники, дул пронизывающий ветер. Он поплотнее закутался в парку, составлявшую часть обмундирования арктических подразделений русской армии.