Небо над головой было покрыто густой россыпью звезд. Тороп составил взрывоопасную смесь на внутренней поверхности пластыря и прилепил его на кожу. Действие этих биологически активных веществ позволяло спокойно вытерпеть предстоящую дистанцию. Затем он позволил себе поддаться космическому гипнозу ночного неба. Тороп повернулся в сторону кобылы только тогда, когда на вой одинокого волка в горах откликнулось многоголосое эхо.
И тут в небе появился беспилотник.
Это была старая модель, принятая на вооружение китайской армией. Тем не менее этот летательный аппарат отлично справлялся с тем, что от него требовалось: неутомимо искать и уничтожать. Такая же задача стояла и перед Торопом. Беспилотник был его кремниевой модификацией. Гигантская черная стрекоза из углерода и огнеупорного материала, длиной около трех метров, оснащенная двумя сверхкороткими крыльями, вертикальным оперением и двумя крохотными несущими винтами, а также батареей тепловых сенсоров, автоматической пушкой калибра 14,5 мм. И еще несколькими противотанковыми ракетами. Ну и наконец, обладающая хладнокровием, свойственным машинам.
Всего одна ослепительная белая вспышка. "Стрекоза" включила ксеноновый прожектор, и Тороп бросился ничком на землю. Сверхмощный луч обнаружил кобылу, ужасающий грохот автоматической пушки разорвал воздух, мимоходом поглотив ржание лошади, затем с леденящим душу шипением вперед полетела противотанковая ракета. От взрыва содрогнулись земля, небо и звезды. Пахнущий порохом сирокко добавил тепла холодному воздуху высокогорья.
Когда Тороп, пластом лежавший на земле за еловой рощицей, смог различить хоть что-нибудь, черная стрекоза с гудением кружилась над разорванным в клочья, дымящимся остовом киргизской кобылы - остатками арабского мешуи, сожранного демонами на дьявольском пиру. Сенсоры продолжали работать, и красные огоньки мигали под ее выпуклой головой убийцы, больного гидроцефалией. Беспилотник жужжал, как гигантский комар, причем этот звук казался еще более громким из-за того, что его источник находился внутри прочного корпуса.
Тороп вжался в торфянистую почву, пытаясь стать частью этого проклятого скопления хвойных деревьев, которые скрывали его. Он знал, что, как только сканеры беспилотника повернутся в его сторону, термографический анализ тотчас же покажет присутствие живого существа гуманоидного типа, а бортовой компьютер составит детальный перечень металлических предметов, которые гуманоид таскает за собой. Группа деревьев за секунду превратится в горстку пепла - как и все, что находится в радиусе десяти метров от точки удара. Вращающийся детектор объема в головной части машины может уловить малейшее его движение. Учитывая расстояние до беспилотника, следует назвать чудом тот факт, что машина до сих пор не засекла его дыхание.
Летательный аппарат неподвижно завис над дымящимися останками кобылы. Тональность гудения изменилась, и Тороп, как ему показалось, услышал что-то вроде цифрового сигнала - шелест принимаемого бинарного кода. Человек несмело поднял глаза от чахлой травы: машина медленно развернулась на сто восемьдесят градусов, в сторону расположенного ниже плоскогорья, а затем рванула вперед.
Тороп несколько мгновений следил за полетом беспилотника - до тех пор, пока все небо не вспыхнуло ярким пламенем.
Это было похоже на вспышку тысячи гигантских стробоскопов. До Торопа докатился гром разрывающихся боеприпасов. Алые стрелы вспыхнули на венчиках огненных цветов, распустившихся над плоскогорьем.
"Лагерь подвергся атаке", - твердил дурацкий голос в голове Торопа, пока его обладатель судорожно цеплялся за оружие, пытаясь проанализировать сложившуюся ситуацию. По лагерю вели огонь. Со всех окрестных высот. Включая те горы, по хребту которых двигался сам Тороп.
Сгустки света внезапно вспыхивали в темноте, обрушиваясь на лагерь подобно греческому огню атомной эпохи. Следом за ними падали реактивные снаряды, мины и боеприпасы более крупного калибра. По мере корректировки стрельбы они сходились от краев укрепленной стоянки к ее центру. Напалм и пляски охваченных пламенем дервишей. Раскаленные облака, образованные дымом от пожаров и клубами дымовой завесы, змеились над плато - призрачные драконы под неистовым заревом осветительных ракет. Торопу казалось, что он смотрит странный широкоэкранный фильм, изображение в котором идет рывками. Он наблюдал, как оборонительная линия оказывала отчаянное сопротивление, огрызаясь 30-миллиметровыми зенитными снарядами и минометными залпами. Затем удары противотанковых ракет положили конец древним Т-55 казахского и российского производства, наполовину вкопанным в землю по периметру лагеря.
Тороп очень быстро признал очевидный факт: они были атакованы многочисленным, прекрасно обученным и экипированным противником, чьи действия были точны и отлично скоординированны. Наверняка это была та самая китайская дивизия, прибывшая из Тибета на смену местному подразделению пограничных войск.
Он начал взбираться к вершине хребта, когда услышал, как чьи-то голоса орут что-то немного выше по склону - примерно в пятидесяти метрах левее, к северу. Крики были еле различимы за грохотом разрывающихся боеприпасов.
Затем раздались стук шагов по каменной гальке, клацанье металла и голоса. Тороп заметил, как несколько человек прошло мимо, и проводил их взглядом до большой плоской скалы напротив, где неизвестные бойцы заняли позицию. Два пулеметчика с М-60, десяток парней, вооруженных "Золи" и АК-47, а также автоматическими карабинами М-16, и двое типов, которые тащили за собой пару мулов, нагруженных боеприпасами. Один из солдат запустил в небо осветительную ракету. Окрестности озарились фосфоресцирующим зеленоватым светом. Бойцы носили традиционные головные уборы местных моджахедов.
Это не рядовые из НОА.
Это - уйгуры. Иначе говоря, боевики СОУН.
Плоскогорье, где Шаббаз разместил свою штаб-квартиру, было идеально защищено от китайцев многочисленными горными хребтами на киргизской территории. Защищено от китайцев, но не от отряда бойцов из противоборствующей группировки, которые великолепно знали эти горы. С того места, где прятался Тороп, открывался замечательный вид на весь театр боевых действий. Зрелище было поразительным: Тороп вполне мог бы поверить, что находится в Сараеве, среди тропинок горы Игман или окружавших ее сербских холмов. Тысячи оранжевых вспышек и очагов пожара, хохотавшего во тьме.
Затем Тороп услышал шум винтов и увидел, как над ним появилась стая черных шершней. Множество американских вертолетов "Кобра АН" и несколько французских "Суперпума". Летательные аппараты были набиты пехотинцами. СОУН пустил в ход все имевшиеся силы. Это была война за тотальное превосходство, и пощады здесь не давали никому.
Тороп закинул винтовку "Аврора" за спину, поправил рюкзак, с которым никогда не расставался, и начал бесшумно взбираться на гору.
Вспышки света в небе делали все вокруг похожим на кадры из какого-то дьявольского фильма, демонстрировавшегося на экране сферической формы.
Мозг Торопа за долю секунды активировал воспоминания о времени двадцатилетней давности, когда он и его товарищи прорвали сербскую оборону к северо-западу от Доньи-Вакуфа - вместе со спецназом боснийской армии и хорватами из ХВО, - после чего соединились с "Чрни Любадови", "Черными лебедями" 5-го корпуса, день и ночь преследовавшими ополченцев Аркана. Тороп и его однополчане провели не одну неделю в тамошних лесистых горах, питаясь животными и дикими фруктами.
Он перевел дух и двинулся на штурм засыпанного песком овражка, выходившего на противоположную сторону хребта.
Тороп ушел в непроглядную ночь, царившую в киргизских горах, и исчез подобно призраку - незаметно для солдат, наполнявших окрестности варварским шумом. Впрочем, его сознание, всецело сосредоточившееся на нелегкой работе по обеспечению выживания, также не обратило внимания на эту деталь.
3
Было чертовски жарко. Во всем регионе воцарился полный хаос, а полковник Романенко раздумывал над новой проблемой. Над проблемой, у которой не хватило такта дождаться, чтобы остыл пепел от армии Шаббаза. Тем же утром Москва сухо высказала Романенко недовольство ситуацией, сложившейся у уйгуров. С тех пор у полковника возникло впечатление, что он пляшет на горячей лаве, только что выплеснувшейся из жерла вулкана. Любая неожиданность грозила столкнуть его туда живьем.
Романенко бросил как можно более ледяной взгляд в сторону огромного человека, сидящего в кресле, вздохнул и принялся методично разбирать проблему на составные части. Толстяк постоянно вытирал пот со лба.
Полковник машинально взял массивную авторучку "Картье" с письменного стола и повертел ее в руках, поставив локти на кожаный бювар. Платинового цвета крышка бюро заслонила серый бесформенный свитер, висевший на тощем тело. Полковник оценивающе посмотрел на лицо, подобное заостренному книзу треугольнику, на высокий лоб и особенно отметил темно-голубые глаза, похожие на бездонную пропасть.
"Родилась где-то на Западе", - подумал Романенко, возвращая авторучку на место. Девушка могла бы сойти за сибирячку, если бы не несколько мелких деталей. В ней было что-то странное… будто ее далекие предки были с Севера.
Романенко бросил взгляд на мужчину, сидевшего в глубине комнаты и таявшего, как кусок масла на солнце, и подавил усмешку. Он никогда не потел. Паршивый китайский кондиционер работал отвратительно с первого дня установки, но Романенко был единственным, кто никогда не обращал на это внимания.
Ситуация казалась обескураживающе простой: Горский полностью его контролировал. Как дальше будут развиваться события, уже почти не имело значения. Сибирская мафия давно стала главным наркоторговцем, договариваться нужно было именно с ней. Горский платил наличными за тонны опиума и гашиша, которые князь Шаббаз поставлял в обмен на оружие, великодушно предоставляемое Кремлем. Таким образом, Романенко ухитрялся сидеть сразу на двух стульях: он втридорога продавал уйгурам полный набор вооружения и боеприпасов, получая взамен наркоту в промышленных объемах, сбывал зелье Горскому с солидной наценкой и создавал у Москвы впечатление, что контролирует ситуацию. Эта система прекрасно работала целых три года, но затем капризная военная фортуна отвернулась от него. Сейчас князь Шаббаз скрывался где-то у узбекских союзников, поэтому в ближайшее время торговля с СОВТ не возобновится.
Романенко поставил не на ту лошадь. Акмад и его дружки из казахской мафии вскоре установят полный контроль над наркотрафиком в регионе. Уйдут месяцы, а может, и годы, чтобы наладить отношения с новыми хозяевами гашиша, опиума и оружия.
А Горский уже был тут как тут.
Со странным предложением.
С деловым контрактом.
И женщиной в качестве приложения к договору.
- Как вас на самом деле зовут? - спросил Романенко.
Девушка с тревогой посмотрела на Горского, который кивнул ей и почти приветливо улыбнулся.
- Мари Зорн.
Какое-то мгновение Романенко не отводил от нее глаз, одновременно пытаясь уловить сигнал, шедший от потного толстяка.
- Мари Зорн, - повторил полковник, быстро набрав имя и фамилию на клавиатуре компьютера. - Национальность?
Девушка слегка выпрямилась на старом офисном стуле, помнившем еще времена коммунизма:
- Канадка. Вернее, уроженка Квебека. Я родилась в Римуски двадцать восьмого июня тысяча девятьсот восемьдесят шестого года.
Романенко записал эту информацию, подавляя нехорошую ухмылку. С днем рождения!
- У вас есть фотографии и чип?
Девушка кивнула и принялась рыться в сумочке. Было заметно, что она слегка нервничает.
- Не переживайте, - произнес Романенко, забирая предметы, которые женщина положила на столешницу. - Все пройдет отлично… - Затем полковник повернулся к Горскому: - Придется подождать несколько дней, пока паспорт не будет готов. Понадобится время, чтобы раскодировать чип и ввести информацию в генетическую карту, удостоверяющую личность.
- Знаю, - невозмутимо обронил Горский.
- Какую национальность вы предпочитаете?
Этот вопрос был обращен к обоим гостям, но Романенко украдкой посматривал только на одного человека - молодую канадку, вернее, уроженку Квебека.
Она же не сводила вопрошающего взгляда с пятидесятилетнего седого мужчины в затемненных черных очках, который невозмутимо улыбался ей из недр своего кресла, беспрестанно вытирая лоб белым носовым платком с инициалами.
- Кем вы хотите стать, Мари? - спросил Горский, посмеиваясь. - Вы находитесь в ГРУ - супермаркете национальностей. Выбирайте, Мари, выбирайте!
Девушка повернулась к Романенко. Она явно колебалась.
- Что… А что бы вы мне посоветовали?
С самого начала встречи все присутствующие общались по-русски. Мари говорила с сильным акцентом, но фразы строила безупречно.
- Ваш родной язык - английский?
- Да. Вернее, я в равной степени владею двумя языками, если вас именно это интересует. Я много лет прожила в Ванкувере. Но с рождения говорила на французском.
Немного гордости. Всего лишь призрак чувства, на миг мелькнувшего под бледной маской лица. Легкий блеск в глазах, синих, как холодное осеннее море.
Романенко принялся составлять виртуальный образ фальшивой личности, которую ему предстояло создать.
- Вы говорите на других языках? Я имею в виду, помимо английского и своего родного?
Девушка несколько мгновений молчала, раздумывая.
- В Ванкувере я освоила кантонский диалект китайского. Отец научил меня основам словенского и немецкого. А говорить по-русски я научилась случайно.
Легкая улыбка короткой вспышкой сопроводила эти слова.
Романенко завершил создание воображаемой личности.
- Ладно, - сказал он, откидываясь на спинку кресла. - Полагаю, я смогу выдать вас за европейку. Скажем, словенку. Или гражданку Швейцарии. Не возражаете? Швейцарский паспорт хорошо котируется, его прекрасно принимают почти во всех уголках планеты. Я обеспечу вас швейцарскими франками и евро. Согласны?
Девушка еле слышно пробормотала "Да" и чуть заметно кивнула.
- Теперь я должен объяснить, что вы будете делать дальше, госпожа Зорн. Первым делом вы отправитесь в гостиницу на другом конце города. Возьмете такси. Один из моих людей проводит вас, так что вам ни о чем не придется беспокоиться. Целая команда будет постоянно обеспечивать вашу безопасность. Не пытайтесь скрыться от них. Это ясно?
Девушка снова кивнула.
- Затем вам придется ждать. Никуда не выходить. Еду вам будут доставлять прямо в номер. Вы будете сидеть там до тех пор, пока вам не позвонят или пока один из моих людей не придет за вами. Понятно?
- Да, - тихо сказала девушка. - Понятно. Как долго?
Романенко коротко вздохнул:
- Нам нужно решить кое-какие мелкие формальности… Скажем, несколько дней… Может быть, неделю. Возможно, чуть дольше.
Девушка ничего не ответила. Она нервно теребила ремешок сумочки.
Романенко взглянул на Горского. Тот, довольно ухмыляясь, развалился в кресле и то и дело промокал потный лоб платком. Горский коротким недвусмысленным жестом дал полковнику понять, что разговор пора заканчивать.
- Что ж… Полагаю, это все, госпожа Зорн.
Он снял трубку телефона и велел секретарше как можно скорее найти Георгия Солохова.
Младший лейтенант явился в кабинет через минуту. Романенко в двух словах объяснил, что ему и его казакам нужно делать. Полковник упомянул гостиницу "Иркутск".
Когда девица ушла вместе с Солоховым, Романенко откинулся на спинку кресла и повернулся к Горскому. Он разглядывал широкое и круглое лицо, бледную кожу альбиноса, покрытую коричневыми пятнами, ультрасовременные стереоскопические очки, возвращавшие зрение глазам, которые жестоко пострадали на войне много лет тому назад, и, наконец, бесцветные тонкие губы, похожие на лезвия хирургических ножниц. Под ними виднелись белые, как на рекламе, зубы из металлокерамики, среди которых желтой вспышкой поблескивал клык из чистого золота. Это был хищный зверь, в жилах которого струилась ледяная кровь. Белый медведь из холодных стран.
- Антон, почему я? - резко спросил Романенко.
Горский ощерился:
- Почему ты? По множеству причин, Павел. Долго перечислять. Ты - действующий офицер военной разведки тут, в Алма-Ате. Ты пользуешься определенным влиянием и здесь, и в Москве. Ты можешь сделать кучу паспортов. Ты знаешь все местные каналы, по которым идут поставки мелких партий товара, а это нас интересует. Ты, как и я, из Новосибирска. Мы давно и хорошо друг друга знаем. Так что ты идеальный кандидат.
- Ты не так меня понял, Антон. Почему именно я должен осуществлять ее перевозку?
- Я это уже объяснил. Потому что таково желание моего клиента. И этот клиент очень скоро завалит нас долларами.
- По какой причине? Я хочу знать.
Он не хотел уступать эту клетку шахматной доски.
Горский вздохнул и ответил:
- Это очевидно: мои дела некоторым образом связаны с этой операцией. Вот почему я хочу, чтобы поставленную задачу выполнили именно твои люди. Речь идет о важнейшем пункте нашего соглашения. Если все пройдет удачно, мы станем осуществлять подобные перевозки и в дальнейшем - раз в месяц, раз в неделю, а может быть, и чаще. Я выступаю в роли посредника и должен быть уверен в безукоризненном проведении операции на всех ее стадиях. Так что именно тебе придется взять на себя эту работу.
Романенко сглотнул.
Сто тысяч долларов. Сто тысяч долларов за сопровождение человека. Двадцать пять тысяч - авансом. Наличными, немедленно. Еще двадцать пять - когда операция будет наполовину завершена, а остальное - в случае ее успешного окончания. Плюс средства на "смазку шестеренок" - обязательный этап общения с сотрудниками посольства. В таком темпе за год можно растранжирить семизначную сумму в долларах США.
Романенко даже не стал спрашивать, какой астрономический гонорар запросил Горский для себя.
- Что она перевозит?
Горский громко рассмеялся:
- Она ничего не перевозит, Павел. Абсолютно ничего.
Романенко уставился на непроницаемо темную поверхность очков "Рэй-Бэн УльтраВижн".
- Послушай, Антон, не проси меня делать это вслепую. Я должен знать.
"Вслепую, - подумал он, - постарайся уловить намек".
Горский фыркнул:
- Ты шутишь? В том-то весь и фокус. Даже я знаю лишь краешек правды. И меня это устраивает. Последуй моему совету: поступай так же.
Романенко задумался. Ему показалось, что он видит, как таймер с двумя циферблатами и двумя красными флажками парит над невидимой шахматной доской.