- Проверить, не умерла ли я, - сказала бабушка. Она рассмеялась и показала на дешевые розовые гвоздики, стоящие в низкой вазе на подоконнике. Я раньше их не заметила. - Уродливые, правда? Цветы сейчас так сложно найти, и вот он их приносит. Думаю, он надеялся навести нас на эту мысль. Может быть, Лео ушел с ублюдком?
- Некрасиво так говорить, бабуля, - сказала я.
- Ох, Аннушка, я бы никогда не сказала ему такое в лицо, - запротестовала она.
- Что могло понадобиться Джексу от Лео?
При мне Джекс либо не обращал внимания на Лео, либо обращался с ним откровенно презрительно.
Бабушка пожала плечами (что для нее было непросто, принимая во внимание, как трудно ей было двигаться). Я заметила, что ее закрытые веки дрожат, и сжала ее руку.
Не открывая глаза, она сказала:
- Скажи мне, когда найдешь Леонида.
Я пошла назад на кухню, чтобы слить воду из кастрюли с макаронами. Позвонила на работу Лео, чтобы проверить, не задержался ли он там. Они сказали, что он ушел, как обычно, в четыре. Мне не нравилось ощущение, что я не знаю, где мой брат. Ему было девятнадцать, на три года старше меня, но он был и всегда будет под моей опекой.
Незадолго до того как мой отец был убит, он взял с меня обещание, что я всегда буду заботиться о Лео, что бы ни случилось. Мне тогда было всего девять лет, примерно как юному грабителю, и я была слишком мала, чтобы понимать, на что я соглашаюсь. "У Лео добрая душа, - сказал папа. - Он слишком хорош для нашего мира, девочка. Мы должны сделать все возможное, чтобы защитить его". Я кивнула, не совсем понимая, что папа только что обрек меня на обязанность длиной в жизнь.
Лео не родился особенным. Он был таким же, как и все другие дети, и даже лучше их с точки зрения моего отца. Сообразительный, внешне - вылитый отец, и, что самое главное, первенец. Папа даже дал ему свое имя. Лео звали Леонид Баланчин-младший.
Когда Лео было девять, они с мамой поехали на Лонг-Айленд, чтобы повидаться с моей бабушкой по материнской линии. Мы с Нетти (шести и двух лет) болели ангиной и остались дома. Папа согласился присмотреть за нами, хотя я не думаю, что это потребовало от него особой жертвы - он никогда не любил бабушку Фебу.
Конечно, они целились в отца.
Мама умерла мгновенно. Два выстрела через ветровое стекло, прямо в ее прекрасный лоб и пахнущие медом каштановые кудри.
Машина врезалась в дерево вместе с Лео.
Он выжил, но больше не мог говорить. И читать. И ходить. Папа отправил его в лучший реабилитационный центр, самую лучшую школу для детей с инвалидностью. И Лео явно стало гораздо лучше, но он больше никогда не будет прежним. Говорили, что мой брат навсегда останется с умом восьмилетнего ребенка. Говорили, что моему брату повезло. И это так и есть. Хотя я знала, что вынужденные ограничения расстраивали его, Лео смог многое сделать с тем интеллектом, что у него был. У него была работа, где все его считали отличным работником, и он был замечательным братом Нетти и мне. Когда бабушка умрет, Лео станет нашим опекуном - пока мне не исполнится восемнадцать.
Я полила макароны сырным соусом и уже думала о том, не позвонить ли в полицию (как бы бесполезно это ни было), когда открылась входная дверь.
Лео вбежал на кухню.
- Аня, ты готовишь макароны! У меня самая лучшая сестра на свете! - и он обнял меня.
Я мягко оттолкнула Лео.
- Где же ты был? Я чуть с ума не сошла. Если ты куда-то уходишь, ты должен был сказать бабуле или оставить мне записку.
Лео погрустнел:
- Не сердись, Аня. Я был с родственниками. Ты говорила, что все в порядке, если я с родственниками.
Я покачала головой:
- Я имела в виду бабушку, Нетти или меня. Ближайших родственников. Это значит…
- Я знаю, что это значит, - прервал меня Лео. - Ты не говорила "ближайших".
Я была уверена, что произносила это слово, но не стала настаивать.
- Джекс сказал, что ты не будешь возражать, - продолжал Лео. - Он сказал, что он родственник и ты не будешь возражать.
- Могу поспорить. Ты общался только с ним?
- Толстяк там тоже был. Мы пошли к нему.
Сергей Медовуха по прозвищу Толстяк был двоюродным братом моего отца и владельцем заведения, где мы с Гейблом были вчера вечером. Толстяк и в самом деле был толстым, что в наши дни казалось необычным. Я любила Толстяка так же, как и всех в нашей большой семье, но сказала ему, что не хочу, чтобы Лео заходил к нему в бар.
- И что же вы там делали, Лео?
- Мы ели мороженое. Толстяк закрыл свое заведение, и мы пошли за ним. У Джекса были… как ты их называешь, Аня?
- Талоны.
- Да-да, они самые.
Я хорошо знала моего кузена и подозревала, что талоны он сделал сам.
- Я выбрал клубничное, - продолжал Лео.
- Хм.
- Не злись, Аня.
Лео выглядел так, словно вот-вот заплачет. Я глубоко вздохнула и попыталась взять себя в руки. Одно дело - выйти из себя из-за Гейбла Арсли, а другое - так вести себя с Лео, что совершенно недопустимо.
- Мороженое было вкусное?
Лео кивнул.
- А потом мы пошли… обещай, что не будешь сердиться.
Я кивнула.
- А потом мы пошли в Бассейн.
Бассейн находился в одном из 90-х по номеру домов, располагавшихся на Вест Энд Авеню. Когда-то он действительно был женским бассейном - до первого водного кризиса, когда все бассейны и фонтаны осушили. Сейчас Семья (я имею в виду клан Баланчиных) использовала его в качестве обычного места встреч. Полагаю, бассейн достался им задешево.
- Лео! - закричала я.
- Ты обещала, что не будешь сердиться!
- Но ты же знаешь, что тебе нельзя ходить в западную часть города, не предупредив кого-нибудь!
- Я знаю, знаю. Но Джекс сказал, что много людей хотят встретиться там со мной. И еще он сказал, что там все родственники и что ты не будешь возражать.
Я была так зла, что даже дыхание перехватило. Макароны немного остыли, и я стала раскладывать их по тарелкам.
- Помой руки и скажи бабушке, что ужин готов.
- Не сердись, Аня.
- Я не сержусь на тебя.
Я уже собиралась попросить Лео пообещать, что он больше никогда не отправится в Бассейн, когда он произнес:
- Джекс сказал, что, возможно, я смогу работать в Бассейне. Семейный бизнес и все такое.
Я едва сдержалась, чтобы не грохнуть тарелку с макаронами об стену. Я знала, что не стоило сердиться на брата, да и два раза швырять макаронные изделия в один и тот же день казалось дурным тоном.
- Зачем это тебе? Ты же любишь работать в клинике.
- Да, но Джекс сказал, что было бы хорошо, если бы я работал с Семьей, - тут Лео сделал паузу, - как папа.
Я сжала губы.
- Не знаю, Лео. У них же в Бассейне нет животных, о которых надо заботиться. А сейчас сходи за бабушкой, хорошо?
Я смотрела, как мой брат выходит из кухни. При взгляде на него и не догадаешься, что с ним что-то не так. И возможно, мы слишком много думаем о его болезни. Нельзя отрицать, что Лео был хорош собой, силен и, в сущности, стал взрослым. Последнее пугало меня больше всего. Взрослые могут попасть в передрягу. Их можно обмануть. Их можно послать на остров Рикерс или, что гораздо хуже, их можно убить.
Я разливала воду по стаканам и размышляла, что же задумал мой подонок кузен и сколько проблем из-за этого у меня будет.
II
Я наказана; даю определение рецидива; участвую в делах семейных
Самое худшее в дежурстве на кухне - рабочий халат. Он был красного цвета, сделан из негнущейся жесткой ткани, и в нем я выглядела толстухой. На спине была приклеена на липучку надпись маркером, которая гласила: "Анна Баланчина должна научиться контролировать себя". Поначалу надпись нельзя было разглядеть из-за длинных волос, но потом меня заставили надеть на голову сетку. Я не сопротивлялась. Без нее ансамбль был бы неполным.
В то время как я собирала подносы и стаканы одноклассников, Скарлет кидала на меня сочувственные взгляды, от которых становилось только хуже. Я бы предпочла отбывать срок в полностью недружелюбной обстановке.
По понятным причинам я приберегла стол Гейбла Арсли напоследок.
- Не могу поверить, что она была моей девушкой, - сказал он тихим голосом, который тем не менее я отлично расслышала.
Несмотря на то, что мне в голову пришло с полдюжины ответов, я улыбнулась и промолчала. Во время дежурства по кухне не полагалось говорить.
Я отвезла тележку с подносами на кухню, потом вернулась в столовую, чтобы за оставшиеся пару минут съесть свой обед. Скарлет сменила привычное место и теперь сидела с Вином; она тянулась к нему через стол и смеялась какой-то его шутке. Бедняжка Скарлет. Ее технику флирта сложно было назвать утонченной, а у меня было чувство, что с Вином напор вряд ли сработает.
Мне не хотелось сидеть с ними - от меня пахло кухней и пищевыми отбросами, но Скарлет помахала мне рукой:
- Анни! Сюда!
Я устало потащилась к их столу.
- Чудесная сеточка, - сказала Скарлет.
- Спасибо, - ответила я. - Предполагается, что я буду носить ее целый день, как и халат.
Поставив на стол поднос, я уперлась руками в бока.
- Хотя халату не помешает пояс.
Я сняла халат и положила его на скамейку рядом с собой.
- Аня, ты уже встречалась с Вином? - спросила Скарлет. Она слегка приподняла бровь, давая мне понять, что это тот самый парень, о котором она говорила.
- В кабинете директора. Она была занята - выпутывалась из неприятностей, - ответил Вин.
- И так всю жизнь, - сказала я и начала есть рагу из овощей в манере, которую, надеюсь, можно было назвать благовоспитанной. Несмотря на то, что меня тошнило от запаха, есть хотелось ужасно.
Прозвенел звонок, Вин и Скарлет ушли, и я начала есть так быстро, как только могла. Я заметила, что Вин забыл свою шляпу на столе.
Как только прозвенел второй звонок, он вернулся в столовую.
Я протянула ему шляпу.
- Спасибо, - сказал он. Он собрался было уходить, но потом сел на стул напротив меня. - Кажется, невежливо оставлять тебя тут одну.
- Все в порядке. Ты опоздаешь. - Я собрала на вилку остатки рагу. - Кроме того, я люблю побыть одна.
Он обхватил руками колено.
- В любом случае сейчас у меня время для самостоятельной работы.
Я внимательно посмотрела на него.
- Поступай как знаешь.
Скарлет он нравился, и я не могла флиртовать с ее парнем, какие бы у него ни были красивые руки. Если папа чему и научил меня, так это верности.
- Как ты познакомился со Скарлет?
- На уроке французского, - сказал он и замолчал.
- Ну, я закончила, - сообщила я. Самое время ему было уйти.
- Ты кое-что забыла, - сказал он и снял сетку с моих волос, слегка задев рукой лоб, и мои кудри упали на плечи. - Сетка, конечно, симпатичная и все такое, но мне ты больше нравишься без нее.
- О, - произнесла я, ощутила, что покраснела, и приказала себе перестать краснеть. Этот флирт начал меня раздражать. - Почему ты перешел в эту школу?
- Мой отец стал заместителем в команде окружного прокурора.
Все знали, что нынешний окружной прокурор Силверстайн просто марионетка. Он был слишком стар и слишком болен, чтобы работать эффективно. Быть вторым номером фактически значило руководить, но без утомительной необходимости проходить выборы. Должно быть, дела пошли совсем плохо, раз пришлось назначить кого-то из Олбани. Также выбор человека со стороны означал смену власти. Я подумала, что вряд ли что-то может быть хуже, чем текущее положение дел. Я плохо помнила, что именно случилось с бывшим заместителем; вероятно, он, как обычно, либо не справился с обязанностями, либо был вором. Возможно, и то и другое.
- Так что, твой отец сейчас новый главный коп?
- Он думает, что пора вычистить всю грязь, - сказал Вин.
- Удачи ему.
- Да, возможно, он довольно наивен, - пожал плечами Вин. - Сам называет себя идеалистом.
- Эй, ты же говорил, что твои родители - фермеры, - сказала я.
- Только мама. Она сельскохозяйственный инженер, специализируется на оросительных системах. Что-то вроде волшебницы, которая выращивает зерно без воды. А мой папа был окружным прокурором в Олбани.
- Так ты мне соврал!
- Нет. Я сообщил тебе только те сведения, которые напрямую касались твоего вопроса. А он, как ты помнишь, состоял в том, откуда на моих руках мозоли. И конечно, сведения о том, что мой отец был окружным прокурором в Олбани, к мозолям не относятся.
- Нет, я думаю, что ты не сказал мне ничего о своих родителях потому, что ты знал, кто был мой отец, и…
- И? - подтолкнул он меня.
- И, возможно, ты подумал, что мне не захочется говорить с человеком, чья семья находится на противоположной с точки зрения закона стороне от моей семьи.
- Трагическая любовь и все в этом духе…
- Подожди, я не говорила…
- Беру свои слова обратно. И прошу прощения, что невольно ввел тебя в заблуждение. - Он посмотрел на меня с улыбкой. - Но это неплохая мысль, Аня.
Я сообщила Вину, что мне пора на урок, что, собственно говоря, было правдой. Я уже опоздала на пять минут на урок американской истории двадцатого века.
- Увидимся, - сказал он и нахлобучил шляпу на голову.
На доске рукой мистера Бири было написано: "Те, кто не учит историю, обречен ее повторять". Я не знала, было ли целью высказывания вдохновить нас, или это была иллюстрация к уроку, или шутка, призванная побудить нас учиться.
- Аня Баланчина. Как славно, что вы к нам присоединились, - сказал мистер Бири.
- Прошу прощения, мистер Бири. Я была на дежурстве в столовой.
- И это, мисс Баланчина, представляет собой пример таких социальных проблем, как преступление, наказание и рецидив. Если вы сможете рассказать мне, почему это так, я не пошлю вас к директору за опоздание.
Я была знакома с мистером Бири только один день, поэтому не знала, шутит он или нет.
- Мисс Баланчина. Мы ждем.
Мне с трудом удалось сдержать язвительную улыбку:
- Преступник или преступница наказаны за совершенные действия, но само наказание ведет к другим преступлениям. Меня подвергли наказанию за драку, наказанием было дежурство в столовой, но именно это дежурство и задержало меня.
- Дзинь! Дайте этой женщине приз, - сказал мистер Бири. - Вы можете сесть, мисс Баланчина. А теперь, мальчики и девочки, кто из вас может сказать мне, что такое "сухой закон"?
Алисон Вилер, симпатичная рыжеволосая девочка, в будущем, вероятно, лучшая выпускница нашего класса, подняла руку.
- Мисс Вилер, на моих уроках не требуется поднимать руку. Я бы предпочел проводить их в форме обсуждения.
- Хорошо, - сказала Алисон, опуская руку. - "Сухой закон" - это другое наименование для первого запретительного законодательства, действие которого длилось с 1920 по 1933 и ограничило продажу и употребление алкоголя в США.
- Очень хорошо, мисс Вилер. Есть ли в классе мужественная душа, которая осмелится высказать предположение, почему я решил начать наш учебный год с урока о "сухом законе"?
Я попыталась не обращать внимания на то, что все мои одноклассники уставились на меня.
Наконец Чай Пинтер, главная сплетница класса, предположила:
- Возможно, это имеет отношение к запретам на шоколад и кофеин в наши дни?
- Дзинь! Ты не настолько глупа, как может показаться, - провозгласил мистер Бири. Оставшееся время до конца урока он читал лекцию о "сухом законе", о том, что трезвенники верили, будто запрет на употребление алкоголя волшебным образом решит все проблемы общества, избавит от бедности, насилия, преступности и так далее. И движение трезвости одержало победу - в удивительно короткие сроки, так как совпало с другими мощными движениями, большинство из которых не имело отношения к алкоголю. Алкоголь был всего лишь поводом.
Я знала о запрете на шоколад совсем немного, так как он был введен еще до моего рождения, но во всем этом было много похожего на "сухой закон". Папа всегда говорил мне, что в самом по себе шоколаде нет ничего дурного, он лишь попал в водоворот, включающий продукты питания, наркотики, вопросы здравоохранения и деньги. Наша страна выбрала шоколад, так как людям, облеченным властью, надо было что-то бросить, а без шоколада они вполне могли прожить. Папа когда-то сказал: "Каждое поколение крутит рулетку, Аня, и сектор, в котором окажется шарик, объявляют "добром". Самое смешное, что никто не подозревает, что она вращается и каждый раз шарик оказывается в другом месте".
Я все еще думала о моем отце, когда осознала, что мистер Бири обращается ко мне по имени:
- Мисс Баланчина, не хотите ли вступить в спор о том, почему "сухой закон" был в конце концов отменен?
Я прищурила глаза:
- Почему вы спрашиваете именно меня?
Мне хотелось, чтобы он высказал это вслух.
- Только потому, что я не слышал, чтобы вы принимали участие в дискуссии, - соврал мистер Бири.
- Потому что людям нравилось пить свое виски, - глупо сказала я.
- Это правда, мисс Баланчина. Но есть еще кое-что помимо этого. Возможно, что-нибудь из личного опыта?
Я начинала ненавидеть этого человека.
- Потому что запрет чего бы то ни было ведет к появлению организованной преступности. Люди всегда найдут способ добыть то, что им надо, и всегда будут преступники, готовые им это предоставить.
Прозвенел звонок. Я была рада, что все закончилось.
- Мисс Баланчина, - позвал меня мистер Бири. - Задержитесь ненадолго. Меня беспокоит, что мы с вами не очень хорошо начали этот год.
Я могла бы притвориться, что не слышала его, но не стала этого делать:
- Я не могу. Я опоздаю на следующий урок, а вам известно, как относятся к рецидивистам.
- Я думаю, не позвать ли Вина погулять с нами в пятницу, - сказала Скарлет. Мы ехали домой из школы.
- О-о, Вин. Он мне нравится, - сказала Нетти.
- Это потому что у тебя отличный вкус, дорогая, - сказала Скарлет и поцеловала Нетти в щеку.
Я закатила глаза к потолку.
- Если он настолько тебе нравится, спроси его сама. Почему тебе обязательно нужна я? Я же буду вам только мешать.
- Анни, - заныла Скарлет, - не будь такой дурочкой. Если мы будем только вдвоем, я буду выглядеть в его глазах странной девушкой, которая сама его пригласила. А если рядом будешь ты, то обстановка будет более похожей на обычную и дружескую.
Скарлет повернулась к моей сестре:
- Нетти, ты согласна со мной, правда?
Нетти помолчала секунду, кинула на меня взгляд и кивнула:
- Ну, если все пойдет хорошо, вам двоим стоит подать сигнал Анни, что пора уходить.
- Да, что-то вроде вот этого. - И Скарлет подмигнула мне, как героиня мультфильма, скривив половину лица.
- Действительно незаметно, - сказала я. - Вин ни за что не догадается.
- Перестань, Анни! Я должна застолбить участок, опередив претенденток. Признай, что он просто создан для меня.
- На основании чего? Ты же его едва знаешь.
- На основании того, что… что… Нам обоим нравятся шляпы!
- И он очень симпатичный, - добавила Нетти.