- Исключено, - змей зашевелился, устраиваясь на ветке поудобнее. На спину Варлеки посыпался древесный мусор. - Модицифированные растения безопасны для людей и нагов. Я сам съел одно такое яблоко - и, как видите, жив.
- "Не умрёте, но будете, как боги, знать добро и зло" - усмехнулась госпожа Бурлеска. - Ладно, попробую. Надеюсь, оно не червивое.
- Да, весьма символично, - оценил наг. - Женщина и змей под деревом, библейский сюжет. Не хватает только Бога… Кстати, кто-то идёт сюда. Судя по звуку шагов, человек пожилой… Наверное, это ваш друг, о котором вы говорил. Не буду его смущать своим присутствием. Сейчас он, скорее всего, не в том настроении, чтобы общаться с нагами, - проявил он недюжинную для змея проницательность. - Прощайте, Варлека. Было приятно познакомиться с вами. Жаль, что нам так и не удалось поговорить как следует. Когда всё кончится… и если у вас будет настроение… пожалуйста, навестите нашу Оффь. Ей будет приятно. Впрочем, это уж как знаете. Ещё раз прощайте. Я тут, с вашего позволения, ещё немного поползаю здесь. Как всё-таки хорошо жить!
Голова старого нага исчезла. Послышался шорох, треск и хруст маленьких веточек.
Варлека воровато оглянулась, потом быстрым движением обтёрла яблоко о балахон, просунула руку под платок и впилась в него зубами. Яблоко оказалось чуть кисловатым, но сочным.
В аллейке послышались шаги - тяжёлые, неторопливые, уверенные.
* * *
- Прошу вас, уважаемая госпожа, - профессор Рейке церемонным жестом распахнул перед ней высокую дверь резного бука. - Вы - единственная радость в нашем скорбном доме…
Варлека переступила порог и с облегчением услышала мягкий масляный лязг замков за спиной.
- Мучения моей несчастной супруги начнутся завтра, - вздохнул профессор, машинально поправляя воротничок. - Этот мерзавец Стояновский… Я просто не знаю, что думать… и как теперь жить дальше.
За прошедшие годы профессор не слишком изменился - всё такой же высокий, тощий, аккуратно одетый. Он отпустил усы, которые ему шли. Углубились морщины около носа и в бородке цвета старого железа завелись сивые пряди. Пожалуй, он был красив - той поздней красотой отстоявшейся породы, проявляющейся именно под старость. И он не казался сломленным. Госпожа Бурлеска поймала себя на мысли, что в других обстоятельствах она могла бы отнестись к Альфонсу Рейке благосклоннее, чем в молодости… Но, конечно, не сейчас. Сейчас об этом думать нельзя.
- По закону Гор не имеет права делать… совсем ужасные вещи, - сказала Варлека, осторожно снимая с себя платок. Кондиционированный воздух был холодным и сладким. - При совершении обряда присутствуют наблюдатели. Наг и человек.
- Ну да. Они не дадут её убить. Или отрезать руку. Но всё, что лечит современная медицина, он имеет право делать. А лечат сейчас многое… почти всё. И, конечно, он будет мучить мою несчастную Герду. Причинять боль. Много, очень много боли. А потом нам придётся растить ребёнка этого ублюдка. Я до сих пор не могу поверить…
Варлека опустила глаза - и увидела на ноги профессора. Оказывается, он успел переобуться: теперь на нём были разношенные кожаные туфли. Из-под коротковатых штанин виднелись толстые серые носки - типично стариковские, для тепла. Мимолётная женская симпатия, которую она только что испытала, испарилась без следа, оставив только лёгкое чувство неловкости.
"Ничего не было", - напомнила себе госпожа Бурлеска, а вслух сказала:
- Насколько я помню, Гор был обеспеченным человеком. Вашей супруге полагается наследство… Кстати, как, вы говорите, её зовут?
Профессор не ответил, только поморщился.
- Можно, я умоюсь? - попросила Варлека. - На улице ужасная жара.
- Конечно, конечно, - заторопился профессор Рейке, - вон там ванная комната, - он махнул вяло рукой куда-то налево. - И переоденьтесь. Эти ужасные покрывала… не могу на них смотреть.
В ванной комнате женщина с наслаждением стянула с себя потный балахон. Приняла ванну, потом надела привезённый с собой лёгкий халат.
Она смазывала кремом лицо, когда дверь в ванную комнату распахнулась, и профессор Рейке неожиданно сильно и больно схватил её за руку и заломал так, что она задохнулась от боли.
- Я объявляю эту женщину своей жертвой, - заявил профессор, глядя в зеркало, - и готов совокупиться с ней по обряду нагов.
С той стороны стекла что-то вспыхнуло и зажужжало - видимо, автоматическая камера.
Рейке отпустил руку.
- Сейчас я вызову полицию и наблюдателей, - деловито сообщил он. - Сопротивляться и убегать не советую. Во-первых, тебя найдут. Во-вторых, ты меня разозлишь, а это не в твоих интересах.
- Но как же… ведь ваша жена… - пролепетала Варлека, чувствуя, что её ноги немеют.
- Ещё не поняла, сучка? - госпожа Бурлеска спиной почувствовала, что профессор ухмыляется. - У меня нет никакой жены. И никогда не было. Просто мне нужно было заманить тебя сюда, а ты попалась. Я объявил тебя своей жертвой, твоё лицо было отчётливо видно, запись уже переправлена в полицию.
Варлека нашла в себе силы повернуться лицом к своему мучителю - и ощутила что-то вроде удара по глазам: на неё был направлен прямой взгляд, полный ненависти, похоти и жестокого злорадства.
- За что? - эти слова она еле выжала из себя.
Рейке оскалился, показав белые фарфоровые зубы.
- Я ненавидел тебя всю жизнь, гадючка, - сказал он почти ласково. - Я хотел, а ты не дала. Помнишь? Ты была маленькой наглой сучкой с упругими дойками. Я хотел тебя, как никого в жизни. Но ты предпочла меня этому мудаку Водичке. Хер у него гранёный был, что-ли? Ну, это мы ещё узнаем. Ты мне всё-всё расскажешь, все свои маленькие женские секреты. Когда я займусь твоим розовым мяском, мы славно, очень славно поболтаем. Я изучал технику пыток. Я знаю всякие смешные штучки, тебе понравится…
Женщина почувствовала, что её ноги немеют - и рухнула на влажный кафель пола.
Очнулась она от пинка под рёбра.
Варлека открыла глаза и увидела перед собой на полу розовую бумажку с казённой печатью.
- Ознакомься, лапочка, - раздался сверху насмешливый голос Рейке. - Это из полицейского управления. Наша славная полиция быстро работает. Я отослал им запись - как я объявляю тебя своей жертвой. Твоё лицо опознано, твоё нахождение в моём доме подтверждено, факт успешного насилия с моей стороны зарегистрирован. Теперь ты моя на три недели. И я уж постараюсь, чтобы они тебе запомнились на всю жизнь. А теперь, девочка, мы поедем в другое место. Там у нас всё оборудовано…
Кожаная туфля с силой опустилась ей на голову, и в голове стало темно.
* * *
- Для меня это неожиданность - сказал Рэв. - Я не знал, что мы встретимся здесь, госпожа Бурлеска. Чтобы вы не подумали чего-нибудь лишнего: я просто согласился быть наблюдателем во время обряда. Признаться, мне хочется посмотреть, как это делают люди.
- Не стоит так распинаться, коллега, - осклабился Гор Стояновский. - Люди, кстати, дерьмо. А вы, наги, их сделали ещё дерьмовее. Но мне это нравится. Жаль, конечно, что не я буду её трахать во все дырочки. Я, кстати, подумывал… но не хочу умирать из-за какой-то сучки. А вот посмотреть на все эти дела - это мне по кайфу. Когда проф меня позвал на этот праздник жизни, я чуть не кончил. Как тебе, красотка, не холодно? Давай нагреватель включу. Подвал всё-таки. Вдруг простудишь мохнатку и не залетишь. Надо же оставить тебе на память ребёночка…
Обнажённая Варлека лежала, привязанная к железному столу - навзничь, с резиновым кляпом во рту. Руки и ноги были прикованы железными браслетами к кольцам по краям. Рядом стояла каталка, покрытая клеёнкой, на которой были разложены инструменты - лезвия, щипцы, ещё какие-то гнусные железки. Поблизости, на столике, зловеще поблёскивал электрический пульт с кнопками и тумблерами. От него отходили разноцветные провода, заканчивающиеся иглами и зажимами.
Варлека ничего этого не видела: перед её глазами кружились красные кирпичные своды подвала, гуляющие вокруг единственной болтающейся на длинном шнуре электрической лампочки. По вискам женщины текли слёзы.
- А ведь забавно, - продолжал болтать Стояновский, развалившись в кресле наблюдателя. - мы летели сюда одним рейсом. Правда, в соседних отсеках. Я ещё хотел взять с собой твою невесту, мужик, - обратился он к нагу. - Кстати, твоя Оффь классно сосёт.
Змей тактично промолчал.
Госпожа Бурлеска пошевелилась - не для того, чтобы проверить прочность своих пут, а в надежде пробудиться от кошмара. Она понимала, что происходящее с ней реально - но умом, а не сердцем. Сердце хотело одного: вырваться, проснуться.
Варлека попыталась повернуть голову, чтобы разглядеть обстановку - и тут же зажмурилась, наткнувшись взглядом на пыточное оборудование.
Профессор Рейке, голый по пояс, собирал одноразовый шприц.
- Очень хорошая штука, - весело сказал он, отламывая кончик у ампулы с желтоватой жидкостью внутри. - Сейчас мы это заколем нашей девочке в пипку. В самое нежное местечко. Почти безвредно - и очень, очень больно. Мне не хочется, чтобы эта сучка получала удовольствие, когда я ей воспользуюсь в первый раз. Пусть лучше она будет орать как резаная. Но интимный комфорт тоже важен. Не хочу елозить по сухому. Гор, дай-ка мне смазочку.
- Без проблем, проф, - Стояновский ухватил тюбик с вагинальным кремом и бросил его профессору.
- Сейчас, сейчас приступим, - бормотал Рейке, откручивая головку тюбика. - Люблю, чтобы всё там было мокренькое и узенькое. Мокренькое мы сейчас сделаем, узенькое тоже сделаем… муфточка сама сожмётся, когда будем делать бо-бо… Бо-бо мы будем делать нашей девочке… Ой как нашей девочке будет болюсенько… - он счастливо, по-детски рассмеялся.
Ампула полетела на пол. Профессор раздавил её туфлей. Стекляшка хрустнула под ногой, рассыпаясь на мелкие осколки.
Госпожа Бурлеска механически отметила про себя, что у неё началось дежа вю: ей стало казаться, что она уже когда-то была здесь, видела эти каменные своды и даже слышала этот противный стеклянный хруст.
- Согласно закону, необходима проверка готовности женщины к зачатию, - церемонно объявил Рэв. - Вы, люди, почему-то склонны об этом забывать.
- Славненько, - бормотал профессор, стаскивая с себя брюки, - Хо-хо! - брюки полетели на пол.
Варлека невольно покосилась - и увидела боковым зрением тощие ноги и круп с обвисшими мешочками ягодиц, обтянутый спортивными трусиками морковного цвета.
- Необходима проверка готовности к зачатию, - ещё раз напомнил Рэв. - Как наблюдатель за обрядом, я настаиваю…
- Так проверяй, чего ждёшь, - махнул рукой Рейке, спуская трусы.
Рэв прополз по полу и поднялся над столом. Его тяжёлая голова зависла над беззащитным лоном женщины.
Варлека почувствовала осторожное прикосновение змеиного рыла и сжалась. Но язык нага с силой раздвинул вход в её тело и, преодолевая сопротивление, погрузился внутрь.
- Я чувствую запах и вкус созревшей яйцеклетки, - доложился змей. - Вероятность зачатия достаточно высока. Можно начинать гон.
- Ещё виагры… - цедил сквозь зубы профессор, дрожащими пальцами разрывая упаковку таблеток. - Мне нужно, чтобы как камень стоял. У меня всего три недели, чтобы как следует обработать эту сучку. Не тратить зря ни минуточки…
- Кстати, - напомнил змей, - я так и не получил полицейского разрешения на исполнение функций наблюдателя за обрядом. Вы утверждали, что это вопрос времени. Но гон уже начался, а разрешения нет.
- Небось, полицейские бюрократы не почесались вовремя, - пропыхтел Стояновский, с жадностью разглядывая распятое на столе женское тело. - Не беспокойся, приятель.
- Я вынужден остановить начало обряда до получения разрешения, - заявил змей.
- Мне некогда возиться с бюрократическими закорючками! - закричал Рейке. - Гор, ты получил это грёбаное разрешение?
- Угу, - подтвердил Стояновский.
- Ну вот и порядок, - сделал вывод профессор, направляясь к столу.
Варлека почувствовала, как холодный палец дотрагивается до её тела, движется вдоль аккуратно выстриженной вдоль живота шёрстки, теребит беззащитные губки. Потом была резкая боль от грубо всаженной иглы - и тут же началось жжение. В её тело толчками вливалась боль - огромная, красная, страшная.
Тело женщины выгнулось, сотрясаясь в судороге.
- Кстати, - донеслось до неё откуда-то издалека - кажется, говорил Гор, - не забудь ей вколоть противошоковое. А то мало ли, привянет. Всё удовольствие насмарку.
Рейке выдернул иглу. Через мгновение косматый клубок боли разорвался внизу живота - так, что перед глазами истязуемой женщины пошли круги. Сквозь кляп пробилось глухое мычание - то, что осталось от вопля, рвущего лёгкие.
На мгновение показалось, что она видит себя со стороны: белое, обнажённое, беспомощное тело, похожее на замороженное рыбное филе.
- Хорошо, хорошо пробирает, красавица ты моя, умница, - Альфонс оскалился, - сейчас биться будешь, золотце. Главное, чтобы не задыхалась, это нам пока ни к чему… ой как хорошо, хорошо-то как… - он опустил руку, чтобы потеребить своё вялое мужское достоинство. - Гор, заколи ей в сиськи. Только не порви долечки, пусть каждую отдельно разъедает, так вкуснее. Сосочки пока не трогай, ими сам займусь…
- Их клещиками раздавливать хорошо, - Стояновский цокнул языком, - особенно если чуть ниже пимпочки прихватывать…
- Наблюдатель не имеет право вмешиваться в гон, разве что для защиты жизни и здоровья женщины, - заявил наг.
- Формализм, - пробурчал Гор, - однако, с места не двинулся.
Боль догрызлась до живота Варлеки и начала хозяйничать среди кишок. Это было ужасно - казалось, что сквозь плоть пробирается какая-то тварь - крыса или змея.
Женщина снова попыталась закричать, но не смогла.
- Зажми ей нос, - посоветовал Стояновский. - У неё шары на лоб выкатятся.
- Вот сейчас мы помажемся и будем тебя пробовать… - бормотал голый профессор, натирая свою вялую плоть кремом. - Сейчас, сейчас, моя крошечная, я тебя вставлю, - он по-лягушачьи задрал тощую ногу, пытаясь вскарабкаться на стол.
- Мне очень не нравится отсутствие разрешения. Я разберусь с этим самостоятельно, - Рэв решительно отполз от стола.
- Хватит ломать комедию, - сказал Стояновский.
- Стой! - взвизгнул профессор, опуская ногу. - Не сейчас!
- Ничего, - ухмыльнулся Гор, - потом всё поправим. Вычищу из базы этого парнишку, как и не было его.
В толстой волосатой руке сверкнул металл. Хлопнул выстрел, и в серебристом боку змея образовалось отверстие, похожее на птичий глаз.
Рэв, шипя, свился в клубок и перекатился под защиту стены.
- Добей дурака, только быстро, - сказал профессор. - и займёмся этой шлюхой по-настоящему.
В эту секунду дверь в подвал, сорванная с петель, с грохотом полетела вниз. Застучали сапоги.
Варлека не могла оторвать глаз от того, как Гор Стояновский медленно оседает под пулями.
* * *
- Для меня это и в самом деле неожиданность - сказал Рэв. - Чтобы вы не подумали чего-нибудь лишнего: операция была санкционирована земными властями.
Полицейский участок выглядел как самый обычный офис: жалюзи на окнах, стеллажи до потолка, забитые разноцветными папками с бумажными наклейками, серые казённые столы, компьютеры и прочая канцелярская хрень. Кондиционера не было - вместо него к столу был придвинут вентилятор, лениво жужжащий в спёртом воздухе.
Варлека полулежала в глубоком кресле, прикрытая простынёй. Рядом на столе лежал пустой шприц, ампулы с противоядием и обезболивающим и окровавленная ватка.
- Вам всё ещё больно? - заботливо спросил наг. - Этот негодяй вколол вам очень сильное средство. Может, ещё анестетик?
- Хватит, - госпожа Бурлеска нашла в себе силы растянуть губы в улыбке. - Вам больше досталось. Вы ранены.
- Это моя работа, - дипломатично заметил Рэв, осторожно устраиваясь на полу так, чтобы не сбить повязку. - Как я уже говорил, я определяю правомерность действий. В переводе на ваши представления, я - страж правопорядка. Комиссар полиции, если угодно.
- Наверное, на Шссунхе это редкая профессия, - сказала Варлека.
- Очень редкая. У нас практически не бывает преступлений. Что касается меня, я занимаюсь иными планетами. Когда меня попросили помочь расследовать дело на Земле, я, разумеется, сразу же согласился. Во-первых, как террафил: я люблю Землю и людей. Во-вторых, речь шла о злоупотреблении шшунхскими обычаями в преступных целях, а это ужасно…
- Почему Стояновский начал стрелять? - спросила госпожа Бурлеска. - Они же не делали ничего незаконного, - последнее слово она произнесла с отвращением.
- Все их жертвы так думали, - печально ответил наг. - Эти два мерзавца были… как вы это называете?.. маньяки. Им нравилось мучить женщин. Но им не хотелось умирать после этого. Они придумали хитрость. Профессор Рейке заманивал к себе женщину, потом подавал на неё заявку от своего имени и получал разрешение. Господин Стояновский, работая в полиции и имея доступ к базам данных, изобрёл остроумный способ вмешательства в полицейскую базу по таким делам. Не буду утомлять вас деталями. Короче говоря, он заменял в ней данные на заявителя.
- Зачем? - Варлека всё ещё не понимала.
- Ну как же, - змей осторожно пошевелился. - Получалось, что заявка сделана от имени другого человека. Не профессора Рейке, а кого-то ещё.
- Бессмыслица какая-то, - начала соображать Варлека. - Наблюдатели должны присутствовать при обряде и докладывать в полицию, что ничего выходящего за рамки закона не происходит. К тому же они должны засвидетельствовать смерть мучителя, не так ли?
- Всё правильно. Но одним из наблюдателей обычно был Стояновский. А второй, как правило, ничего не подозревал до самого конца. Дальше его вызывали в полицию и принуждали засвидетельствовать успешную казнь истязателя…
- То есть как принуждали? - Варлека прикусила язык, сообразив, что вопрос глупый.
- Пытками, - всё же ответил наг. - Потом убивали, а Стояновский объяснял полиции, что коллега срочно отбыл - куда-нибудь за пределы Солнечной системы. Полиция заочно штрафовала уехавшего свидетеля за несоблюдение формальностей, и на этом всё заканчивалось.
- А как же тот человек, на которого переписывали заявку?
- Они убивали его тоже.
- На кого была переписана я? В качестве жертвы? - у Варлеки перехватило дыхание: ей пришла в голову догадка достаточно отвратительная, чтобы оказаться правдоподобной.
- На некоего Густава Водичку. Вы его знали? Кстати, они перевезли вас в его дом.
- Да, я знала его, - прошептала Варлека, запоздало соображая, почему подвал показался ей знакомым. - Что они с ним сделали?
- Убили. Позвольте мне умолчать о деталях. Кажется, этот Рейке за что-то его ненавидел. Отвратительные извращенцы, - позволил себе наг моральную оценку.
- Сколько у них было… скольких они? - спросила Варлека.
- Мы ещё не знаем всех. Самой первой была некая Августа Торранс. Они её… давайте без подробностей. Без подробностей. Подробностей. Подробностей, - зачастил почему-то змей, его тело стало вытягиваться и расплываться.
Мир как-то странно перекосился и перед глазами Варлеки всё поплыло. На секунду ей показалось, что она видит красные своды, но всё затянуло слезами.
Внизу живота проснулась боль. Она шевелилась внутри тела, как бы раздумывая - улечься спать или снова попытаться вырваться наружу.