- Что досмотрим-то?
- Ну "Запах", - говорю я, - или как там его? Фильм тот. "Запах женщины". Или как там его?
- Запах не смотрят, - говорит Лена, - женщину надо вдыхать...
- Пить, - уточняю я.
...а после я тебе отдам сполна, за то, что пойман вечер...
- Ладно, - говорит Лена, - пить так пить... Давай так давай...
Елена - прекрасна!
Пить - так пить!
"...за то, что пойман вечер...".
Ладно... Потом досмотрим...
Пойман? Вечер?!
Ти, я на крючке?
Ах, ты не моя травушка-муравушка!..
Время от времени, думая о Тине, ловлю себя на том, что приучаю себя к мысли:
"Прощай, и если навсегда, то навсегда прощай!"
Приучаю...
Приучу?..
Я не отвечаю самому себе, я только слышу:
...я кладу два пальца как двуперстие
на биение пульса в яремной ямке
и слова выходят кровавой взвесью
без остатка на серые полустанки...
И слова выходят...
Я затыкаю уши указательными пальцами. Чтобы не слышать слов.
Бедняга!..
... мир сошел с ума. Он сошел с китов,
со слонов и раненой черепахи.
отшептать его не хватает слов,
черепов для заклятий и горьких ахов...
Задача, как оказалось, не только в том, что мои пальцы, как затычки, совершенно неспособны удержать Тинкины слова. Они лезут, сочатся в мой череп, как вода сквозь пальцы, как заклятия... Просто слов не хватает! Ни слов, ни злых горьких ахов.
Ти, помолчи, а?! Твоя необузданная правда мира испепеляет. Ты меня убиваешь, я страдаю, как пес, как последний пес... Я не верю, что ты... Я этому не верю... Я твердо знаю, что ты, Ти, бесстрашна в своих взглядах на...
... я сама-как взмах, как удар бича.
нас, таких нелепых в шаблон не втиснешь
и не взвесишь страх на моих весах.
если только сам своей смерти свистнешь
и пойдешь вдвоем, словно с верным псом,
вдоль по белой пустыне аршины мерить...
Секунды твоих стихов и те кажутся вечностью!
Тогда-то и слышен их распоротый крик:
... я вчера стучалась в твой старый дом.
я ошиблась эпохой, страной и дверью.
Думаешь, ошиблась? У вечности ведь не бывает эпох. И страна моя без границ.
А дверь давно сорвана с петель - ко мне не достучишься! Даже порога нет.
Надо просто одолеть эту безошибочную пустоту.
Ти, я - на крючке?
- Куда Жора-то... Вывалился с креста? - спрашивает Лена.
Куда-куда... А куда можно вывалиться с креста?
- В небо, - говорю я, - куда же ещё?
Как птенец из гнезда!
- В небо?!
Ну, а куда ещё-то?!!!
- Ага, - говорю я, - уселся на облачке рядышком с Ним... Свесил ноженьки...
Лена недоумевает.
- И каков же, позволь спросить тебя, вывод?
- Не надо выводов, - прошу я.
Мы рисуем. Мазок. Каприз.
Ты испачкал вот здесь. Утрись".
Мир, впечатанный в наш эскиз,
Подставляет живот под кисть.
Вот уж подставляет...
Не жалея живота...
Глава 6.
Позже, сутки спустя, просматривая телерепортажи с места событий и любительскую хронику, я узнал себя, бредущего к берегу, догоняемого первой волной. Никто не верил, что это был я. Кто-то снял нас с Аней, снимая волну. Волну и, по случаю, и нас с Аней.
Потом этот берег назовут берегом скелетов, побережьем мертвых. Триста тысяч жертв, не считая наших. Это лишь те, кого удалось идентифицировать с помощью ДНК-анализа.
Я стоял на пустынном берегу... Тишина абсолютная. Ни пения птиц, ни шевеления воды, ни единого человеческого голоса... Тишина такая, что слышно как...
- Распускаются лилии? - спрашивает Лена.
- Откуда ты знаешь?
Океан, если смотреть прямо перед собой, был спокоен и тих, как наевшийся лев, вода - мирная, гладь, как зеркало... Если же оглянуться на берег - жуть!.. Это - как ковровая бомбардировка. Скелеты домов, скрюченные лопасти винтов самолета - как лепестки увядших ромашек...
- Значит и Жора, и Аня?..
- Трупы людей на побережье - как мертвые муравьи... Искореженные вагоны, вывороченные с мясом железнодорожные колеса... И среди всего этого нагромождения останков цивилизации, как укор человеку - нетронутая статуя Будды. Талаве Гандраратаме - наш приятель, коротко стриженый монах с соседнего острова скажет потом, что Бог таким образом решил наказать людей за их никудышный образ жизни. А какой-то поп сказал, что это место сегодня - Юго-Восточная Азия - место наибольшего разврата на земле, что именно здесь секстуризм в наибольшей степени убивает в людях божественное начало, и поэтому Бог наслал нам сюда цунами как когда-то огонь на Содом и Гоморру. И проснулся морской дракон. Человек, сказал он, вот кто крестный отец цунами. Люди, люди сами рубят сук на котором сидят, и Земля теряет внутреннее равновесие. А Ира Верпакова, давно живущая в Шри-Ланке и с удовольствием помогавшая нам разобраться в местных обычаях, была в ужасе от того, что на какой-то там час или два оставила своих туристов без присмотра. И вот результат - никто не спасся. Будто бы она могла им помочь.
Вдруг возмущённый голос Тины:
- Какой секстуризм?! Это случилось именно потому...
- Почему? Почему?! - спрашивает Лена.
- ... именно потому, что там были вы!
Вот и к нам приходят голоса правды...
- Ваша империя вашей Пирамиды невежества и кощунства... Ваши достижения и успехи перестроек... Это их стирал с лица Земли... Сам Бог...
У нашего бедного Саманты все тоже погибли - жена, дети... Он без слез не мог вымолвить слова. Наш сотрудник, знакомый еще по университету Патриса Лумумбы - Мадаванарачч, хорошо знающий повадки океана и уже не веривший в морского дракона, сказал, что даже самые старые люди не припомнят здесь такой разрушительной мести воды. История не помнит такого... Слоны уходили от побережья, смолкли птицы, где-то выбросились на сушу киты...
Потом вспоминали, что какая-то прорицательница за несколько дней до того предупреждала о возможном ударе, но кто сейчас верит прорицателям! Говорят, что индийские сейсмологи даже сообщили о подводном толчке местным властям. Никто не прореагировал, мол, напугаем туристов.
География трагедии очень обширная: большая часть побережья Индии, Шри - Ланка, острова Цейлон и Суматра, Бирма... Некоторые острова навсегда ушли под воду. Говорили, что образовалась трещина земли, длиной в шестьсот километров, что произошло передвижение гигантских масс планеты... Только некоторое время спустя мы узнали, что все это дело рук...
- Как?! - спрашивает Лена. - Как вы узнали?
- Да!.. Это смертоносное беспощадное цунами прокатилось по всему свету. В США обледенели города, в России зазеленела трава. А Европа сползла на несколько сантиметров.
Я до сих пор не могу взять в толк, как мне удалось спастись...
- Видимо, Бог, - предполагает Лена, - все-таки...
- Знаешь, ты права, видимо, наша затея с клонированием самых великих оказалась Ему не по нраву. Мне тогда вспомнились Жорины слова о том, что вода и огонь - главное оружие Бога в борьбе с людьми.
- И Он...
- И Он одним, так сказать, махом решил положить конец...
- Ты говорил, что...
- У меня есть неопровержимые доказательства, что все это дело рук тех, кто... Прошли подводные испытания тектонического оружия. Все кипело... Встала земля на дыбы и волны поднялись до небес. Скорость волны была до 200 км в час, а у берега - 70.
- Значит, видимо, Бог, - снова предполагает Лена, - вмешался-таки...
- Они сговорились. И на все Его воля...
- Значит, Аня и Юра?..
- Только на пятнадцатый или на семнадцатый день после этого вероломного нападения нас случайно нашли... Разрушило все лаборатории, размело постройки, погибло множество клеток, тканей, клонов, оборудование... Да! Все наши многолетние усилия - коту под хвост! Мы со спасателями обшарили весь остров в поисках своих, перевернули множество трупов, среди них не было ни Ани, ни Жоры, ни Юры, никого из наших...
- Но ты?..
- Среди них были, правда, Моцарты и Тутанхамоны, Моне и Мане, Цезари и Шекспиры, Чаплины и Чапаевы, сотни Пифагоров и Сенек в возрасте от зиготы до нескольких месяцев - вполне взрослых и половозрелых особей... Но это была только жалкая горстка из всех тех, кого мы успели вырастить и воспитать, Остальные же...
- Остальные?..
- Остальные же, от отдельных клеток до вполне вызревших наших гениев и знаменитостей, плавали где-то в океанской пучине, как в опаре первичного бульона плавали когда-то коацерваты Опарина. Всемирный интеллектуальный планктон. По сути - корм для мелкой ребешки. Думаю, что таким деликатесом не брезговали не только морские коньки, коровы, всякие там звезды и крабы, но и осьминоги, а то и сами акулы, и даже киты! А что? Этих Цезарей и Наполеонов, и Тутанхамонов, и Рамзесов... Тучи, просто тучи... Но кто-то ведь полакомился и Клеопатрой! Или, скажем, Таис Афинской, а то и Мерилин Монро! Вот счастьице-то привалило! А те, кто уже встали на ноги, теперь сидели где-нибудь на обломках домов, на вершинах пальм... В ожидании помощи. Они вышли из-под нашего контроля, разбрелись по свету и, видит Бог, мы уже не в состоянии их поймать в наши сети и вернуть в наши стойла. Они наверняка войдут в нашу жизнь, как потерпевшие и пережившие страшную стихию, войдут победителями и рассеются по планете, как рассеиваются семена чертополоха или тополиного пуха. Среди них нет только одного - Иисуса.
- Аня, Жора, Юра, все ваши?
- Погибли, наверное погибли... Кто мог сказать мне, что я больше их никогда не увижу?! Никто из них не держался за жизнь.
- Даже Жора?
- Особенно Жора... Я до сих пор слышу его ровный голос: "Ты же знаешь, я - сильный". Было как раз Рождество, и оставшиеся в живых зажгли свечи под бумажными колпаками. Мы отправляли Богу души погибших в черное небо ночи. Весь мир откликнулся в порыве благотворения. Это был триумф терпения и воли, триумф мужества. Папа римский отслужил поминальную молитву. Людей наспех хоронили в братских могилах, боялись массовых эпидемий...
- Невероятно!
- Мне понадобилось немало времени, чтобы привыкнуть к одиночеству.
- Что же послужило спусковым крючком этой вселенской беды?
- Весть о новом крестовом походе вмиг разнеслась по миру. Небесный Иерусалим не только манил, но и раздражал: "Зачем ты пришел нам мешать?". Христианизация мира - это угроза существующей цивилизации, живущей в эре греха, не знающей ни в чем меры, копящей "себе сокровища на земле". Для Интерпола не составило никакого труда обнаружить архипелаг Пирамиды. Решение было принято незамедлительно: "Карфаген должен быть разрушен!". Все было рассчитано до мелочей, и волна сделала свое дело.
- Ты думаешь, это был подводный атомный взрыв?
- Здесь и думать нечего. Я позвонил Нику, и он полчаса молчал в трубку. "Почему ты не предупредил?" - спросил я у него. Он не знал, что ответить, нес какую-то чушь... "Я звонил, я же звонил Жоре!" - оправдывался он. Может быть, он и звонил. Он, и правда, много раз предупреждал нас о возможной агрессии со стороны военных и толстосумов. А как мы могли себя защитить? Окружить себя крепостной стеной, рвом и валом?! От этого злобного мира защиты нет. Бомбоубежища и подземные бункеры здесь бессильны. И пока они контролируют климат своими HAARPами, они управляют миром. А мир сегодня - это...
- Да, мир уже тесен злом, - соглашается Лена. - Даже подлодки в Атлантике сталкиваются.
- И спутники в Космосе!
- Что же дальше? - спрашивает Лена.
- А разве есть выбор? Нужен новый виток, Путь же известен...
Глава 7.
- Слушай, Рест, - это ведь удивительная, бесконечно привлекательная, до мурашек по коже - просто дух захватывает! - интересная и вполне правдоподобная история!.. Но скажи...
- Правда?
- Да. Но скажи, вся эта ваша затея со строительством какой-то виртуальной Пирамиды, с Натой, Аней, Юлей, Наной, Тамарой, с Юрой и Жорой, Лесиком и Ушковым, с Витом и Стасом, с твоей Людочкой и Светланой и со всеми вашими цезарями и эйнштейнами, с Леонардо да Винчи и... Наконец, с Иисусом, надо же!.. Это же... Ну это просто...
- Что?..
- Утопия. Это же чистой воды утопия... Ну, скажи!..
- Конечно!..
- Ну, ведь ясно как день: мир еще не готов! Сегодня ваша Пирамида - как бельмо в глазу. Люди...
- Конечно утопия, - говорю я, - но какая!.. Прекрасная и величественная! Верно: это утопия. Но и Путь. Это наше неизбежное завтра.
- Ты в это веришь?
- А ты?
- Да вас задавила обыкновенная жаба, ведь жажда признания...
- Верно. Желание славы - сегодня самый жаркий и неистребимый инстинкт современного человека. Но разве это постыдно? Ведь его удовлетворение поможет нам протиснуться сквозь узкое ушко совершенства.
- Ну, а цунами? Этот рукотворный подводный взрыв с сотнями тысяч жертв? Ты это тоже придумал?
- Разве ты не видела кадров хроники?
- Репортажи - да, но ты, Жора, Аня, Юля, Юра?.. Там же... И, потом, клоны, все ваши клоны? Это же...
- Это наше неизбежное завтра, - повторяю я, - у нас нет другого Пути.
- Слушай, ну весь этот твой бред... С Тиной, с Жориным распятием и костром...
И ты, и ты до сих пор не веришь? И ты до сих пор сомневаешься, что Тина, что наша Тина?!!
Тинннн!..
- Слушай, - говорю я, - Лен, ты меня...
- Ну хорошо, хорошо! Бог с ними, с твоей Тиной, с Жорой... А ты пробовал рассказать...
- Я сорвал голос, я рассказывал, убеждал, шептал на ухо и кричал, я неистовствовал, стучал каблуками и стучался лбом о стену, мой ор пропитал поры, а хрип леденил души в попытках донести до них, и до ученых, и до политиков, до олигархов и президентов, и даже до отцов церкви, донести элементарные знания о своей Пирамиде... И, знаешь, как ни странно меня понял мир, весь мир, но не свои, не домашние, не родные мне люди, нет, - чужие, ставшие мне самыми дорогими и близкими. Прав-таки Иисус: нет пророка в своем Отечестве.
И теперь, когда двери в прошлое захлопнулись за моей спиной...
Если бы я мог себе только представить, чем закончится для всех этих, избранных нами родоначальников нового мира, всех этих шумеров и египтян, евреев и китайцев, греков и римлян, византийцев и турок, и монголов, и скифов, всех этих знаменитых представителей всех эпох и народов, чем закончится для всех нас строительство нашей Пирамиды!
- Чем же?
- Видимо, и в этом права история - жертвы в таких огромных делах всегда неизбежны. Это следовало бы предвидеть, хотя бы спрогнозировать будущую картину мира с учетом нашего строительства. Но ведь хотелось все сделать побыстрей, поскорей одарить человечество счастьем. И что же? Спешка, как известно, нужна лишь в одном случае. Мы даже не насмешили мир, мы потрясли его, погрузив в пучину несчастий и бед. Очередная Вавилонская башня, ее руины... И в каких масштабах!
- Почему же вы, - спрашивает Лена, - не сотворили себе Нострадамуса или Эдгара Кейси, или того же Мессинга, на худой конец Глобу... А?
- На худой конец?
- Ну да! Вы ведь легко могли, клонировав их всех, предсказать свое будущее, будущее вашей затеи, вашей пирамиды. Глобу-то, надеюсь, вы вовлекли...
- Ты уже спрашивала об этом.
- Правда?
- Глобу - нет.
- Нет? Почему?..
- Ну, знаешь, не смеши, - говорю я, - Глоба... Ну нет-нет... Ну при чем тут эта Глоба? Он же пуст как дырявая алюминиевая кружка.
- Кружка?!
Лена вытаращила на меня свои огромные глазищи.
- Наша машина сказала, что...
- Машина сказала?
- Мы надеялись, что прогнозы, которыми нас снабжал наш электронный предсказатель...
- Не оправдаются?
- Собственно, в ее предсказаниях не было этого подводного атомного взрыва. Машина не могла знать настроение тех вояк, которые все это...
- Да-да, - говорит Лена, - я понимаю: машина - это машина. Ей, пожалуй, никогда не заменить ни Нострадамуса, ни Кейси... Только живой мозг способен распознать угрозу для человечества.
Я только согласно киваю: только живой мозг!
- Но слушай, - Лена берет мою руку, - из всего, о чем ты мне все это время рассказывал, можно не только создать какой-то там виртуальный образ или прекрасный сценарий фантастического фильма, из этого можно, это же очевидно! можно сделать красивый бизнес-план строительства нового мира! Ты согласен?
- Да. Но не в этой стране.
- Ты согласен?
- Ты меня спрашиваешь?
- Слушай, напиши! А ты напиши! Книгу! Напиши об этом целую книгу! Ведь такой необходимый, такой прекрасный и простой материал.
- Я пробовал, - говорю я, - но это...
- Что?
- Ты знаешь, что такое страх чистого листа?
- Страх чего? Ты чего-то боишься?! Ты представляешь, какой будет резонанс, какой будет фурор!
- Зачем нам фурор?
- Это должно быть похоже на "Крик"! - восклицает Лена.
- Мне кажется, мир уже обожрался ором, - говорю я, - мир жаждет нежной, если хочешь, волшебной тишины.
- Вот и напиши свою "Тишину", подобно тому, как Мунк написал свой "Крик".
- Ах, Мунк! "Крик"!
- Это будет величественно!
- Ты думаешь, у меня хватит красок?
- Все они в моем note-book'е. Зря ли я все, что ты мне рассказывал так старательно записывала и снимала? Как Лени Рифеншталь собрала своей кинохроникой всю историю нацизма, так и я всю историю строительства Пирамиды запечатлела в самых современных цифровых технологиях. И Юлин багаж! Там есть все... Даже слышно, как в прудах распускаются лилии... Ты же сам видел! И стоит только захотеть...
- Да-да, ты права, - верно, верно... Вот только...
- Что? Страх?!
- Кому это нужно? Лучше послушай:
Погас мой свет, и тьмою дух объят -
Так, солнце скрыв, луна вершит затменье
И в горьком роковом оцепененье
Я в смерть уйти от этой смерти рад.
Это Петрарка...
- Как красиво!..
- Я так не смогу, потому-то меня и одолевает страх. А вот:
Ты мой омут, острог и порт.
И несбыточная печаль.
Где немыслимый тот аккорд?
Для того чтоб любовь зачать,
Не хватило ветров и сил,
Недостало тебе огня -
Обесточенный мир остыл
С появлениями меня.
Ты дичаешь - отстань, отринь,
И, впиваясь, в мои соски,
Ты глотаешь свой горький Рим -
Квинтэссенциями тоски.
Тишина...
- Да, - тихо произносит Лена, - это - божественно!..
- Ну, а теперь, - спрашиваю я, - теперь ты веришь?
Лена встаёт. Она не понимает, во что она должна верить.
- Что?
Она только смотрит на меня, думая о чём-то своём. Я улыбаюсь.
- Лен?..
- Да...
- Теперь-то веришь в Тину?
- Я давно... Там есть ещё, - произносит она, - четыре строки. Помнишь?
Мы рисуем. Мазок. Каприз.
"Ты испачкал вот здесь. Утрись".
Мир, впечатанный в наш эскиз,
Подставляет живот под кисть.