- Что же, я рад такому читателю… И все-таки мне непонятна ваша роль, вы не из этих?..
- Монстров, хотите сказать? Видимо, они вам порядком надоели во время визита товарища Сталина на Землю…
Нет, я женщина земная, даже чересчур.
- А в чем смысл этого ч е р е с ч у р? - улыбнулся писатель.
- В том, что я могу стать той, о которой вы думаете сейчас, которую х о т и т е в данную минуту.
- Интересно, - протянул сочинитель. - Под стать моей профессии. Тогда я придумаю что-нибудь под вас.
"Вера, - позвал он мысленно жену, - гляди, в какой я переплет попал… Могу не дожить до рассвета. А тут грозятся в твою ипостась себя обернуть. Попробуем, что ли?"
Ему показалось, что издалека пришло далёкое п о п р о б у й Веры, хотя может статься, что Станислав Гагарин х о т е л подобное услышать.
- У меня ложе шире, - нейтрально сообщил он, и тут же ощутил под одеялом обнаженное и знакомое как будто тело.
"Поскольку я не христианин, понятие греха не распространяется на мою личность, - подумал сочинитель. - Но если это Вера, тогда и вопросов нет. А если это удачная иллюзия, то…
- Не ломай голову над этим, Славик, - услышал он знакомый голос. - Ты ведь звал меня, и вот я рядом с тобой. Остальное от лукавого…
"Разве что так", - вздохнул Станислав Гагарин и решительно накрыл ладонью горячий и упругий сосок.
СТАНИСЛАВ ГАГАРИН В ИЕРУСАЛИМЕ, ИЛИ КАК СНЯТЬ ЧАСОВЫХ
Звено третье
I
Неожиданно он вспомнил Галину Попову, когда кумулятивная граната, выпущенная из б а з у к и гэрэушником Вилксом, пробила бронированный борт спецвагона и оглушительно взорвалась там, где таилось дьявольское устройство.
"Небось, спит еще главред, третий с п е н ь едва наступил, - с некоей нежностью подумал председатель "Отечества" о Галине Васильевне, которая безоговорочно поддержала его во время путча Федотовой, а затем, в начале апреля, две недели назад, безропотно приняла дела от Лысовой, Людмила, решив сменить лошадей, сообщила Станиславу Гагарину об этом на середине переправы.
Совсем немного поработав с Галиной, председатель понял, что это и есть тот оптимальный шеф литературной службы, который ему нужен. Всегда ровная в общении, наделенная добрым литературным вкусом, лишенная напрочь той истеричности, которая, увы, отличала непредсказуемую Лысову, Галина действовала на эмоционального сочинителя умиротворяюще, да и обаятельности ей было не занимать.
Славного главреда определила Станиславу Гагарину в соратницы судьба! Да и то сказать, не все же время сталкиваться ему с с о с у д а м и з л а типа Федотовой, хотя повидал таких дамочек сочинитель немало.
Почему он вспомнил Галину в разгар смертельного боя - неясно. Может быть, от того, что именно эта молодая женщина первой прочтет эти строки, редактируя роман "Вечный Жид", не считая машинистки Ирины Лихановой, о которой Станислав Гагарин еще напишет теплые слова в этом повествовании. А может быть, от чего-то другого, видимо, связь уже возникла у него телепатическая с единомышленницей, как-никак, а работают вместе немало. В Смутное же Время, как на фронте, год за три идет.
- Бейте по второму вагону! - крикнул Юозас коллеге-лубянцу, перезаряжая гранатомет. - Там энергоблок! А вы отсекайте охрану… Надо класть всех подряд! Не разбирая…
Насчет охраны это уже писателя касалось и загадочной спутницы их. Они тут же врубились с т р е к о т а л к а м и.
Стрелять из к а л а ш н и к а Станислав Гагарин умел. Помнится, поверг в шоковое состояние погранцов курильского острова Кунашир, раздраконив на полигоне мишени бегущих якобы япошек, их огневые якобы точки, словом, весь якобы десант на истинно Русскую Землю.
А как лихо расписывался автоматными очередями, оставлял Станислав Гагарин автографы пулями на спокойной глади Карельских озер, когда посещал погранзаставы Выборгского отряда, собирая впечатления для романа "У женщин слезы соленые"?
Захваченные врасплох охранники, сопровождавшие г у м а н и т а р н у ю помощь, призванную по дьявольской задумке заокеанских д о б р о х о т о в варварски, безжалостно уничтожить столицу России, заметались подле вагонов, доставая спрятанное среди одежды автоматическое стрелковое оружие.
Видимо, на многих из них были бронежилеты, ибо несмотря на прицельный огонь, который вели писатель и Вера, поражений было немного.
Смекнув это, Станислав Гагарин прикинул ситуацию и скомандовал молодой женщине:
- Выцеливай в голову и по ногам!
Затем, приподнявшись, метнул одну за другой в разные места у вагонов четыре гранаты-лимонки.
Сочинитель вёл огонь скупыми, в два-три патрона, очередями, и не просто, как Бог на душу положит, а выпускал остренькие, что твои шильца, небольшого калибра пульки именно туда, где могли вонзиться они в живую, трепещущую плоть.
Опустел рожок, и писатель немедленно сменил его, переместив огонь левее, откуда приближались новые защитники сейсмического оружия.
Ответный огонь становился плотнее, нашим героям приходилось все чаще припадать к земле, менять боевую позицию, переползая по-пластунски.
Недостаточно прицельная пуля приблизилась к голове Станислава Гагарина и сорвала с нее любимый черный берет писателя.
- Фак ё матзер! - выругался сочинитель, полагая, что мечущиеся среди вагонов темные фигурки знают английский язык.
- Отходим! - возник в сознании голос Вечного Жида, который исчез до начала перестрелки, заверив четверку ратников в том, что появится вновь едва возникнет в нем потребность.
- Видите ли, друзья, по некоторым причинам этического характера я не имею права брать в руки оружие, - мягко, извинительным тоном объяснил собственную позицию Агасфер, обращаясь в основном к с о с е д я м. Предполагалось, что Станислав Гагарин и Вера осведомлены об истинной сущности, космической стати Федора Константиновича.
- Но помощь моя будет безмерна, - заверил всех Фарст Кибел. - Например, я приберу следы того, что вы натворите с помощью боевого арсенала, который приобрели на спецобъекте. Зачищу место боя без вопросов.
"Я закину эти составы в иное пространство и время, - передал Агасфер Станиславу Гагарину мысленно. - Но для этого не должно быть на месте перестрелки ж и в ы х людей. Понимаете?"
Тон был резким, не допускающим возражений.
"А если мы в некоем варианте попросту отгоним охрану от вагонов?" - спросил писатель у Вечного Жида.
"Тоже годится, - отозвался Агасфер. - Или трупы, или очищенное от живых пространство, которое я выхвачу с вагонами из вашего измерения".
Сейчас Вечный Жид распорядился переместиться самим нападающим.
- Надо отойти, чтобы увлечь за собой охрану! - услышали они его команду. - Перемещайтесь к р а ф и к у, на котором приехали сюда! Прикрываю ваш отход…
Теперь по команде Юозаса мужчины метнули по парочке л и м о н о к в сторону вагонов.
Сообразили его спутники или нет, но Станислав Гагарин понял, что Фарст Кибел накрыл их энергетическим защитным колпаком: вскоре пули перестали летать над головами и пониже, с н а м е к о м свистя и повизгивая, что никого отнюдь не вдохновляло.
Приступая к операции, Станислав Гагарин знал о возможностях Агасфера и его условного приказа в отношении ж и в ы х людей. Не желая лишних жертв, хотя те, кто прибыл в Россию с оружием массового уничтожения иной участи, кроме смерти, не заслужили, писатель надеялся свести боевые действия к снятию часовых, изоляции вагонов с сейсмическим оборудованием от охраны, с тем, чтобы Фарст Кибел забросил их в н а д ц а т о е измерение.
Но в первом же акте, это было под Клином, обстоятельства сложились так, что было уже не до снятия часовых в т и х у ю.
Заговорили, увы, гранатометы…
- Быстрее, быстрее! - торопил ратников голос Агасфера. - Сюда движутся боевые группы спецмилиции… Надо успеть убрать все до того… И прекратите отвечать на огонь! Опасность рикошета…
Еще сто метров, двести - и вот на шоссе их спасительный р а ф и к.
Вечный Жид переместил силовое поле так, что оно накрыло и автомобиль, но это писатель не сразу сообразил, он помогал Вере войти в машину, где на водительском месте увидел Агасфера.
Следом ввалились разгоряченные боем с о с е д и. Агасфер рванул машину с места, и Станислав Гагарин понял, что сейчас пришелец перенесет их во времени и пространстве, ибо попасть в Луховицы, а затем еще в Подлипки и Акулово, им попросту в размерах Часа Быка не суметь.
"Догадываются ли Юозас Вилкс и Олег Геннадьевич, который э м б э ш н и к, что Федор Константинович вовсе не из Совета безопасности эксперт и не посланец российского Президента? Ведь успеть почти одновременно в четыре точки Подмосковья… Это, знаете ли, только Зодчему под силу!"
- Пока я заблокировал их память на этот счет, - доверительно сообщил ему Фарст Кибел. - А затем будет видно, как поступить.
- Мне представляется, что всего им знать не надо, - высказал Станислав Гагарин. - Нагрузка на психику… Пусть живут легче.
- Видимо, вы правы, - согласился Вечный Жид. - Так и порешим, товарищ писатель.
II
Часовой, едва ощутимо растворенный мглою, н е о п р е д е л е н н о маячил у противоположной вагонной двери.
Сейчас он повернется, прислушается, а затем сторожко двинется в тот вагонный конец, за которым прячется Станислав Гагарин.
Писатель спокойно ждал обреченного часового, перебирая в руках эластичный шнурок, с помощью которого он уже отправил на тот свет двух охранников.
Вообще, шнурок этот в уверенных и ловких руках был надежным оружием. Годился для подобных целей и узкий брючный ремешок, вроде того, каковым Станислав Гагарин н е й т р а л и з о в а л боевика в БТР, когда они с товарищем Сталиным должны были уйти от преследователей, захвативших их самолет на маршруте Москва-Тбилиси.
____________________
Внимание!!! Об этом подробно рассказывается в фантастическом романе "Вторжение"! Его только что выпустило вновь книгоиздательское Товарищество Станислава Гагарина. Заказать обалденный роман можно по адресу: 143 000, Московская область, Одинцово-10, а/я 31. Высылается двухтомный шедевр современной литературы наложенным платежом.
____________________
С тех пор Станислав Гагарин никогда не расставался с надежным шнурком, готовый применить его при первой же необходимости.
Конечно, у писателя были всегда при себе и другие средства защиты и нападения, но безобидный с виду шнурок сочинитель ценил больше всего. Им, кстати говоря, и руки противнику можно связать. Но лучше и эффективнее всего - сзади на горло…
Раз! Резко стянул, не давая опомниться очередному к о з л у - и пожалуйте бриться… Уноси готовенького!
"И никакие тебе ни Джон Локк не помогут, ни пресловутая его с и л а м н е н и я, прилагая которую рассудок допускает, что представления согласны между собою или противоречат друг другу, - любил порассуждать по поводу любимого им метода снятия часовых, да и в иных целях подобный способ годился… Затянул шнурок - и никакой тебе альтернативы! Финита ля комедия? Финита!"
Часовой повернулся и довольно долго стоял, прислушиваясь.
Слишком долго стоял.
Сочинитель не то чтобы з а м а н д р а ж и л, но зуд нетерпения поселился в его ладонях, на которых покоился безальтернативный шнурок.
Психологически не должен был часовой так долго выжидать, если, конечно, слух его не воспринял некие посторонние звуки.
"Спокойно, Папа Стив, спокойно, - сказал себе Станислав Гагарин. - Время еще есть… В двух случаях ты оказался молодцом, справишься и в третий…"
Часовой неуверенно шагнул в его сторону и вновь замер, как бы растворившись в запеленавшей человека ночной мгле, на мгновение писатель даже видеть его перестал. Но председатель Товарищества этому не удивился, знал, что в Час Быка подобные штучки-дрючки, оптические фокусы имеют место быть.
Наконец, часовой успокоился и с автоматом наизготовку медленно двинулся вдоль вагона.
Это был третий часовой в сегодняшней жизни Станислава Гагарина.
Два других, в Луховицах и в подмосковных Подлипках, были уничтожены им без проблем. Шнурок на горло, резкий рывок, сдавленный хрип… А затем - для контроля! - длинный узкий нож в сердце.
Словом, как учили…
Часовой приближался.
Плыть необходимо, жить нет необходимости.
Старина Плутарх в "Сравнительных жизнеописаниях" сообщает байку о Помпее, римском экспедиторе-снабженце. Когда Помпей получил от сената указание, совокупленное с чрезвычайными полномочиями - они и тогда были в моде! - для доставки хлеба в Вечный Город из Сицилии, Сардинии и Африки и готовился возвернуться в метрополию, разразился страшенный шторм.
Опытные мореходы-кормчие отговаривали Помпея от рискованной затеи пересекать в бурю Средиземное море. Но отважный римлянин первым поднялся на корабль, ударил кулаком по левой стороне груди, где под туникой таился партийный билет, и гордо воскликнул: "Плыть необходимо, жить нет необходимости!"
И тут же отдал приказ выйти в бушующее море.
Через двадцать веков Станислав Гагарин сделает слова Помпея эпиграфом к собственному роману "Возвращение в Итаку, или По дуге Большого Круга".
Расстояние между неизвестным существом, охранявшим оружие, которое утром разрушит многомиллионный город, столицу Отечества, и русским писателем, без колебаний взявшим на душу грех никем ю р и д и ч е с к и не санкционированного убийства, неумолимо сокращалось.
Сейчас охранник - интересно бы узнать про национальность его и гражданство, подумал писатель - дойдя до того края вагона, где прячется Станислав Гагарин, остановится, затем повернется, чтобы двинуться в обратный путь.
Тут он застынет на мгновение, чтобы прислушаться: не сулит ли каких неожиданностей загадочная русская ночь. Потом поднимет ногу, чтобы начать первый шаг.
В сей момент и действовать сочинителю с его смертоносным шнурком.
"Хо-хо, - мысленно вздохнул Станислав Гагарин, - видел бы меня сейчас Валерий Воротников, старинный, еще по Свердловску, к е н т, а ныне и главный компаньон. Глядишь - и взял бы меня в группу "Альфа". Впрочем, и "Альфу" у него отобрали после августа прошлого года, и б э т т у, и г а м м у. Не пришелся молодой и талантливый генерал по убеждениям и нраву д е р ь м о к р а т и ч е с к о м у двору".
Часовой подошел так близко, что писатель явственно ощутил смешанный запах американских сигарет и французской туалетной воды, исходивший от него.
"Чужой запах, - отметилось в сознании Станислава Гагарина, и писатель на мгновение ощутил себя начальником муравьиного патруля Икс-фермент-Тау, в которого превращал его уже Метафор - дьявольское устройство л о м е х у з о в. - Известно, что появление чужака в колонии крыс вызывает взрыв агрессивности, она долго не исчезает даже после того, как пришелец уничтожен. А пчёлы, термиты и мои соотечественники из рода Formica rufa, рыжие муравьи, по запаху отличают чужака и немедленно убивают любого вторгшегося к ним и н т е р в е н т а. Знают ли об этом д е р ь м о к р а т ы, безоветственно призывающие в Россию войска ООН и НАТО? Русские люди особенно чувствительны к появлению на их родной земле иноземного солдата".
Ему вдруг представился тот механизм убийства, который Станислав Гагарин должен был через мгновение запустить, и писатель явственно осознал, что движет им не стремление к убийству ради убийства, не з л о б н а я а г р е с с и я - bosartige Agression Фромма, не шопенгауэрова з л о б а - Bosheit, а исключительно стремление спасти жизни сотен тысяч ни в чем не повинных жителей столицы и ее гостей, неустанно заполняющих Москву и днем и ночью.
И в тоже время Станислава Гагарина настораживала та готовность к убийству, которую неизменно проявлял его литературный герой и в романе "Вторжение", и в романе "Вечный Жид".
Технику убийства сочинитель живописал неоднократно и прежде, один его роман "Мясной Бор" чего стоит… Но там убивали другие, несовокупленные с личностью писателя индивиды. А в последних двух романах убивал Станислав Гагарин. И делал это, если уж быть до конца откровенным с самим собой, с удовольствием. Конечно, убийства эти были всегда вынужденными, как и в данном случае с часовым - вот он стоит рядом, сейчас повернется и - раз! - но писатель почувствовал: неспроста он так любовно описывает процесс насильственного лишения жизни, процесс, осуществляемый им самим.
"Видимо, события последних месяцев, связанных с разбоем Федотовой и ее головорезов, сняли с души моей этические барьеры, - подумал Станислав Гагарин. - И психологически я готов уничтожить тех, кто покусился на Идею, предпринял попытку разрушить ее…"
И еще он подумал о том, что не перестал быть коммунистом, а это значит не исчезла в нем готовность умереть за Идею, эта готовность всегда отличала коммунистов-романтиков от коммунистов-циников. Эти циники будто по мановению волшебной палочки, а вернее с помощью долларового факела из рук Белой Дамы, стоящей у входа в нью-йоркскую гавань, превратились в поборников буржуазной демократии, предателей собственного Отечества.
А коли Станислав Гагарин готов умереть за Идею, то равнозначно будет уничтожать тех, кто Идее угрожает.
"С этими же, - подумал он о часовом, - проще… У него оружие в руках, он - иноземный солдат. Внимание! Оп!"
Часовой повернулся, и в тот же момент Станислав Гагарин набросил ему на горло эластичный шнурок. Одновременно писатель подобрал слабину, не давая врагу ни сантиметра люфтовой форы, резко дернул шнурок, закручивая его так, чтобы не скользил он по шее противника.
Негромкий хрип возник в ночном воздухе. С обочины поднялись тени - это спешили спутники писателя.
Станислав Гагарин, не ослабляя захвата, перенял концы шнурка в левую руку, уперся локтем в спину запрокидывающегося навзничь часового, чтобы усилить давление на горло, а правой, выхватив из ножен узкий и длинный нож, ударил противника в сердце.
Но удар оказался неточным. Помешала некая бляха или пряжка на груди часового. Лезвие глухо звякнуло и скользнуло в сторону.
Часовой захрипел сильнее.
Станислав Гагарин поднял нож и снова ударил пониже шнурка, охватившего горло, стараясь в кромешной тьме на ощупь попасть в адамово яблоко, которое ничем у часового не было защищено.
Но, видимо, ужас вплотную придвинувшейся смерти придал иноземцу сил. Он увернулся от страшного удара, и нож вонзился в левую ключицу, причинив сильную боль, но вовсе не прикончив бедолагу.
Хватка на горле несколько ослабла, и часовой соскользнул вниз и влево, освобождаясь от надежного казалось бы капкана.