Он успел даже услышать в голосе будущего, что через двадцать пять веков на месте этого боя будет стоять город Цюй-фоу-сян.
Кун-фу не увидит его, но сейчас, в прошлом, защищает будущих жителей Цюй-фоу-сяна.
"Таков закон жизни", - успел подумать Кун-фу, и тут возник длиннорукий лучник, который осы́пал защитников будущего роем смертельных стрел-молний.
Вскрикнул раненный в плечо Е Ши, безмолвно пали ратники из деревенской самообороны.
Кун-фу неловко повернулся, правая нога его оступилась, он беззащитно открылся лучнику грудью, и тот не замедлил выпустить одну за другой две стрелы.
Им бросился наперерез неизвестный воин в странной пятнистой одежде, прикрыл Учителя, и обе стрелы ударили ему в спину.
Лучника срубил материалист Чэн лян, полагавший первооснову "Ци" выше идеального "Ли", а незнакомец в пятнистой, будто кожа лягушки, одежде помогал Кун-фу подняться.
Бой затихал.
Неизвестный повернулся к Учителю спиной и попросил выдернуть торчащие стрелы.
- Как ты уцелел, мой спаситель? - изумленно спросил Кун-фу, трогая пальцами наконечник стрелы.
На нем не было крови.
- Выручил бронежилет, - просто сказал Станислав Гагарин.
VII
"Может быть, именно сегодня произойдет н е ч т о", - подумал сочинитель и записал фразу в дневник, куда он заносил события первой половины дня.
С утра он неплохо поработал над романом, закончил очередную главу, прогулялся по Власихе, посмотрел в гараже на сиротливо замерший автомобиль: Дима Бикеев должен был сегодня работать на тяжелом з и л е. Но Станислав Гагарин уже знал, что намеченные перевозки, видимо, сорваны разфиздяйством водителя Ситникова, а вот сумел ли Бабченко, оставшийся за Дурандина, справиться с новой ситуацией и найти варианты - этого председатель Товарищества не ведал.
И в нынешний четверг, когда дело явно шло к государственному перевороту, а на шее писателя висела необходимость хоть как-то продвинуть роман, не хотелось ему вникать в существо возникших передряг.
И потому велел Вере Васильевне сообщить Диме, будто он уехал уже в город, пусть, дескать, выпутываются собственными силами.
Предстояла серьезная встреча с Агасфером, и Станислав Гагарин желал сохранить ясными ум и душу, не затуманиваться житейскими проблемами, они возникали в фирме ежечасно, и тогда все бросались за разрешением их к шефу.
То ли он приучил подчиненных к такому порядку, то ли набрал бестолковых помощников, в любом случае состояние духа сочинителя было архихреновым, потому он и положил себе на четверг: не дергаться. А вечером Татьяна Павлова расскажет ему про возникший расклад.
Сказано - сделано.
После завтрака он закончил главу с Конфуцием, прочитал Вере эффектную, как представлялось автору, концовку и пошел провожать супругу на автобус - собралась в Одинцово.
Затем, прогуливаясь, заглянул в гараж, отметил, что на спидометре двенадцать тысяч пятьсот пятьдесят восемь километров, оглядел кипы рукописей, которые предстояло еще разобрать, и двинулся к гастроному - навестить Тамерлана.
Оказалось, что земляк его нынче в отгуле. Что делать, прихватил батон за четвертной - ровно в сто раз дороже Догайдаровского хлеба! - на почту заходить не стал, торопился к письменному столу, чтоб успеть до прихода Фарста Кибела написать хоть пару страничек.
Этого сделать не удалось.
По радио кипели страсти. Съездом руководил вовсе не Хасбулатов, и по некоторым репликам Станислав Гагарин понял: в Кремле случилось н е ч т о.
На все лады упоминали о некоем обращении президента, суть его предстояло еще выяснить нашему герою, а пока говорилось о необходимости выслушать министра безопасности и милицейского начальника, а также Грачева, который, дескать, в госпитале лежит.
Что там со здоровяком-десантником приключилось - неизвестно, но вскоре министр обороны в зале появился и коротко, по-армейски, выступил вслед за Баранниковым и Ериным.
Все трое заверяли съезд в лояльности, верности Конституции и закону, а Хасбулатов вновь заруководил съездом, не забывая повторять, что глава государства нанес ему смертельное оскорбление.
Пока Станислав Гагарин пытался сообразить, что же н а к о л б а с и л неуправляемый д у ш к а популист, видать, п е р е л о ж и л накануне лишку, не подозревая о затеянном против него настоящем заговоре, время подошло к перерыву, тогда и показали вновь в двух эфирах сразу - по радио и на ТВ - злополучный с п и ч, обращенный к народу.
Накануне весьма метко и к месту охарактеризовал Хасбулатов обратную связь президента с обществом, когда зачитал информацию главе государства от советника имярек:
"Разгоняйте съезд, Борис Николаевич! По нашим расчетам вас поддерживают девяносто процентов населения…"
Обращение президента, повторяемое в эфире, они слушали уже втроем: Вечный Жид пришел в дом писателя вместе с Магометом.
- Обсудим последние события по отношению к объекту, - сказал Агасфер. - Позднее придет еще один наш соратник.
- Я его знаю? - спросил Станислав Гагарин.
- Как будто бы, - улыбнулся Вечный Жид.
Пока депутаты Седьмого Съезда народных депутатов расходились для перекусона, Агасфер распластал принесенный хозяином свежий батон и принялся аппетитно намазывать куски белого хлеба сливочным маслом. От наваристых щей Фарст Кибел и Магомет отказались.
Последний застенчиво сообщил, что совсем недавно лакомился люля-кебабом, но бутерброд, сооруженный партайгеноссе Агасфером, схарчит за милую душу.
Заседали, как водится, на кухне.
- Не записать ли мне десятое декабря девяносто второго года как некий термидор или брюмер? - спросил у Вечного Жида Станислав Гагарин. - Какую аналогию выхватить из истории? Якобинский переворот или разгон Учредительного собрания?
- Вы ведь знаете, партайгеноссе письменник, - история не повторяется однозначно, - уклончиво и с долею укоризны промолвил Агасфер. - Потерпите… Сегодня вы сами делаете историю. Уже спасли Москву и вскоре спасете Россию.
- Честно говоря, мне кажется, что президент напрасно положился на всенародный опрос, - заметил Магомет. - Неоправданно рискует, ставит на карту все. В политике так нельзя…
- Ладно, - прихлебнув из чашки с чаем, решительно сказал Станислав Гагарин, - пусть с президентом разбирается Съезд народных депутатов. Как я понимаю, наша задача - спасти всенародно - тьфу! - избранного главу государства от наемного убийцы. Вернее, не его, а Россию, против народа которой используют сей акт, развяжут массовый террор, организуют избиение патриотов. Поэтому volens-nolens, а я готов жизнь положить за президента, хотя и не выбирал его, более двадцати лет зная, чего он стоит.
- Дело обстоит почти так, как вы сказали, увы, - вздохнул Вечный Жид. - Нам в решении задачи помогут другие товарищи, один из них подойдет с минуты на минуту. Кое-что о готовящейся операции мы знаем, остальное станет известным в ближайшее время.
Но вот убийца, к сожалению, не наемный, с этими как всегда проще. Убийца из категории идейных. Его готовят д у х о в н о. Пока это все, что нам удалось узнать.
- Такие люди надежней, если нет опасности в том, что их переубедят, - сказал Магомет. - Я с удовольствием помогу русским братьям, тем более, что от хаоса, беспредела в России пострадают и миллионы м у с л и м о в, моих последователей и учеников.
Защищая Россию, я помогаю соратникам по вере, и Аллах поможет мне, когда я, основатель религии меча, вновь возьму в руки оружие во имя благого дела.
- Я ни мгновения не сомневался в вас, Магомет, - с улыбкой тронул пророка за плечо Агасфер. - Вам мы и поручим боевое обеспечение нашей группы, военное руководство операцией. Скоро участники соберутся вместе, и тогда…
- Что будет поручено мне? - спросил писатель.
- Занимайтесь главным делом вашей жизни - сочинительством, - мягко, но тоном, не допускающим возражений, сказал Вечный Жид. - Конечно, вы будете рядом с Нами, может быть, придется и пострелять, тут вы большой мастер. Не только книжного маркетинга, как писала о вас "Независимая газета", к слову сказать. Опишите развернувшиеся события, расскажите о тех, кого я Машиной Времени вызвал из небытия, из Другого Мира, где они, давно умершие на Земле, продолжают реально, правда, в ином измерении, существовать.
- Ну хоть какую-то оперативную роль, помимо ипостаси летописца! - взмолился Станислав Гагарин.
- Будет, будет вам роль! - засмеялся Агасфер. - Отправлю в логово врага, на разведку, может быть посмотрите и на и с п о л н и т е л я и доложите остальным. Я жду прибытия руководителя группы. Он сейчас в соседней Галактике, отбыл с миротворческой миссией. Но скоро появится на Земле.
Небольшой сюрприз для вас, между прочим.
- И в других галактиках возникают конфликты? - спросил хозяин.
Агасфер и Магомет переглянулись и заулыбались оба, как бы извиняя з е м н у ю наивность литератора.
- Конструкторы Зла и их агенты-ломехузы, о которых говорил вам товарищ Сталин и с которыми вы дрались уже не на жизнь, а на смерть, действуют повсюду, - откровенно сообщил Вечный Жид. - И Земля ваша вовсе не исключение. Третья планета Солнечной системы - лишь один из участков общего фронта, который постоянно держим мы, Зодчие Мира.
- А я с товарищами только добровольные помощники тех, кто вечно борется во имя Добра, - скромно заметил Магомет.
В холле зазвонил звонок.
- Вот и еще один помощник, - сказал Агасфер. - Вы уж извините, Станислав Семенович… Не спросясь хозяина, назначаю здесь встречу.
- Ничего особенного, успокойтесь, - произнес писатель и пошел открывать дверь.
Впустив нового гостя в прихожую Станислав Гагарин сразу узнал его, хотя тогда, в Иерусалиме, он был одет соответственно эпохе.
И пусть укоротил бородку, подрезал волосы и сменил темную до пят хламиду на китайский пуховик и варенки с кроссовками из Рима, голова была непокрытой, как и в те далекие времена…
В прихожей гагаринской квартиры стоял, приветливо улыбаясь и протягивая хозяину руку, Иисус Христос.
ВОЗВРАЩЕНИЕ СТАЛИНА, ИЛИ ВЕРТОЛЕТ ДЛЯ МАРТИНА ЛЮТЕРА
Звено пятое
I
Уже в последнем часу десятого декабря 1992 года позвонил Владимир Федорович Топорков, народный депутат России.
Станислав Гагарин недавно встречался с ним, членом Союза писателей и первым секретарем Липецкого обкома партии, их еще раньше знакомил Валерий Поволяев, а Дима Королев, ездивший недавно в Липецк, привлек бывшего вожака коммунистов-липчан к сотрудничеству с Товариществом.
- Ну как, Владимир Федорович, - спросил сочинитель, - матроса Железняка не дождались сегодня?
Писатель шутил, но в шутке сей была великая толика сермяжной правды.
- Пока нет, - ответил Топорков. - И дух наш крепок. Сплотились и никого не боимся, ни дьявола, ни президента.
- Вы хоть службу безопасности какую-нито образовали?
- На закрытом заседании позаботились… Будем охранять себя сами.
Хотел Станислав Гагарин сказать депутату, чтоб предложил коллегам вообще не уходить из Кремля, там и спать до р а з м я г ч е н и я ситуации, но подумал: пусть сами соображают, у меня собственных проблем навалом и до фига.
День, в котором закипели кремлевские страсти, в Товариществе, его лишь на сутки оставил председатель, бездарно п р о с р а л и. Злополучного з и л а не получили, бумвинил из Дворца спорта не вывезли, просуетились, околачивая груши неприличным предметом.
Начался одиннадцатый день декабря, пора было ложиться в постель, завтра придется ехать в Москву подписывать договор на бумагу для текста романа "Вторжение", а Станислав Гагарин все сидел и сидел за письменным столом, размышляя над текущим моментом и продолжал одновременно писать сей злополучный роман, в котором задался целью раскрыть сущность Зла, надеясь хоть как-то потеснить Зло, широко разлитое и вокруг него, и по бескрайним просторам Матушки России.
Прекратил сочинитель работу только около двух часов ночи.
Пятница одиннадцатого декабря прошла как будто бы для дел Товарищества успешно. Станислав Гагарин выехал на м о с к в и ч е в половине девятого, подвез Дурандина и Татьяну Павлову в Одинцово, а супружницу Веру аж до станции метро "Добрынинская", где ждала его другая Вера - главный технолог, заместитель по производству.
Вдвоем они добрались до комнатки, добытой Воротниковым, где были два стола и телефон, связались с брокерами, решили не ждать их сюда, а ехать в отель "Измайлово", где в одном из номеров держал офис концерна "Сан" Виктор Павлович Губенко.
Со вторым - молодым парнем по фамилии Поленов - сочинитель был уже знаком по прежним сделкам, но лично брокера, которого Вера Георгиевна весьма хвалила, еще не видел.
С делами порешили быстро.
Станислав Гагарин подписал контракт на пятьдесят тонн бумаги, взяв ее по относительно недорогой цене и обеспечив печатание текста романа "Вторжение".
И личный контакт опять же… Дело не пустяковое… Писатель по книге "Третий апостол" мужикам подарил, небольшую декларативную речь произнес о задачах и целях Товарищества, о гибельном состоянии отечественной литературы и о тех усилиях, к которым он прибегает, дабы хоть как-то помочь и читателям, и коллегам, доедающим, как принято выражаться в народе, десятый хрен без соли…
Трудно судить: пронял ли письме́нник каменные сердца ж е л е з н ы х брокеров, но Станислав Гагарин никогда не сомневался в действенности собственного красноречия и всегда пускал его в ход, памятуя о том, что в начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог.
Договор подписали, руки друг другу пожали, условились о встрече у продавца в понедельник, сочинитель посадил в машину Веру и молодого брокера Михаила, чтобы подвезти последнего, и через центр помчался в Одинцово.
Перекусив и выпив чаю в конторе, которую он оборудовал на прежнем месте в спортивной школе ДОСААФ, Станислав Гагарин прикинул с финансовым директором, чем они заплатят за бумагу, узнал, что поступили х о р о ш и е деньги от подписчиков на "Русский сыщик" и Библиотеку "Русские Приключения", обрадовался этому весьма - не надо было клянчить б а б к и у компаньона Воротникова.
Клянчить что-либо вообще, одалживаться у кого-нито Станислав Гагарин терпеть не мог, болезненно относился к самой идее существования взаймы.
Тут вскоре подошла грузовая машина, ее заказали, чтобы отвезти беседы с Кагановичем в "Конверсию", последняя приобрела у Товарищества Станислава Гагарина стотысячный тираж книги, к которой сочинитель написал весьма концептуальное предисловие "Евангелие от Лазаря".
Сделка была сама по себе подходящей, только вот деньги получить с фирмы явилось почти неразрешимой проблемой, четвертую часть предоплаты - сущие пустяки для к о н в е р с а н т о в - так и не удалось пока выбить.
Книги загружать отправились все - сложилась традиция, шеф одним из первых, он любил сие бездумное, но такое приятное дело: таскать пачки с духовной пищей, изготовленной тобою со товарищи.
Увлеченный погрузкой, Станислав Гагарин поначалу и не заметил человека среднего роста в кавказской кепке, надвинутой на глаза. Тот брал сразу по четыре пачки и юрко шмыгал мимо сочинителя, когда им доводилось встретиться на лестнице или в коридоре.
Вообще-то им часто помогали привлеченные Дурандиным люди со стороны, дело привычное, но когда забивали в к у н г автомобиля последние у в я з к и книг, писатель улучил мгновенье, отвел Геннадия Ивановича в сторону и спросил:
- Что это за кавказца вы сюда сноровили?
Дурандин пожал плечами.
- По доброй воле таскает. Я его прежде не видел. Кажется, новый работник в д о с а а ф е.
Свежеиспеченный грузчик проследовал впустую мимо, направляясь на второй этаж, где высились штабеля откровений Кагановича.
До боли знакомый образ взорвал вдруг память сочинителя.
Станислав Гагарин догнал добровольного помощника на лестничной площадке.
- Минуточку, - сказал писатель, беря его под руку и настойчиво сворачивая вправо, - минуточку, товарищ… Мы с вами где-то встречались.
- Еще как, понимаешь, встречались, - ответил тот и мелко-мелко закашлял. - Рад вас увидеть снова, партайгеноссе письме́нник.
- Товарищ Сталин! - воскликнул сочинитель, невольно оглядываясь по сторонам. - Но Агасфер меня не предупредил…
"Как же, - подумал он, - намекал о сюрпризе… Теперь мы не пропадем! Пораньше бы вождю прилететь со звезд, когда путчисты-федотовцы торжествовали".
- Не мог, понимаешь, - отозвался Иосиф Виссарионович. - Вселенский конфликт улаживал в созвездии Гончих Псов. Такая наша доля, понимаешь, миротворческих сил. Одним словом, миссия доброй воли.
- Это хорошо, что вы теперь здесь, товарищ Сталин. Привычнее с вами. И надежнее.
- Родной и близкий Отец народов? - насмешливо сощурился Вождь. - Не творите кумира, Станислав Семенович. Но по-человечески я понимаю вас. Испытываю аналогичное чувство. Другими словами, соскучился, понимаешь.
Вождь полуобнял писателя, похлопал правой рукой по спине, отстранился, внимательно посмотрел в лицо.
- Не изменился, понимаешь… И даже вопреки логике помолодел, - сказал Иосиф Виссарионович. - Наверное, вам на пользу, понимаешь, подобные заварушки.
Закаляют характер…
- Не дай Бог! - отмахнулся Станислав Гагарин и почувствовал: за спиною стоит н е к т о.
- Со мною товарищ прибыл, - проговорил Сталин, пока сочинитель поворачивался к тому, кто возник за его спиной. - Из Китая товарищ. Помогать нам, понимаешь, будет.
Перед шефом Товарищества находился молодой человек, лет тридцати, наверное, не больше. Впрочем, возраст у китайцев определить сложно, мерки иные. Этот, впрочем, китайца напоминал лишь некоей у з и н к о й в глазных разрезах.
Одет незнакомец был в духе постперестроечной эпохи, походил на преуспевающего владельца к о м к а, комиссионного, то бишь, магазина из Хабаровска или Владивостока.
- "Сталин и Мао слушают нас?" - едва ли не пропел сочинитель. - Из самого Пекина?
- Почти, - добродушно осклабясь, отозвался китаец. - Вы не помните меня, товарищ Гагарин?
- Вроде припоминаю, - неуверенно произнес писатель.
- К Мао сей товарищ отношения не имеет, - назидательно поднял указательный палец вождь. - Хотя Мао к моему другу мысленно обращался постоянно и читал его, понимаешь, особенно на склоне лет.
Станислав Гагарин начинал догадываться, кто стоит перед ним.
- Чжун-ни? - спросил писатель. - Цю?
Китаец, радостно улыбаясь, закивал.
- Слава Богу, - добродушно проговорил Иосиф Виссарионович, - признали друг друга… Конфуций - ваш должник, Станислав Семенович. Давным-давно вы спасли ему жизнь, понимаешь. Теперь Кун-фу прибыл из Иного Мира, чтобы помочь России и вам лично.
- Будем работать вместе, - просто сказал Станислав Гагарин. - А за погрузку книг - спасибо.
- Не за что, - отозвался вождь. - Не мог отказать себе в удовольствии, понимаешь, носить книгу бесед с Лазарем. Честно говоря, после сорок девятого года, когда меня предали те, кого я направил на Ближний, понимаешь, Восток, Лазарю доверял с оглядкой. А на поверку оказалось, что Каганович, понимаешь, один из немногих, кто не изменил товарищу Сталину.
- Не изменил, - эхом отозвался автор статьи "Евангелие от Лазаря".
- Кончим новую заварушку, вы подпишите, понимаешь, эту книгу ему, - попросил Сталин. - В Ином Мире я передам Кагановичу. Пусть порадуется нарком путей.