Станислав Гагарин подозрительно посмотрел на него.
- Позвольте, но кто же вы? - спросил писатель.
- Я один из Зодчих Мира, - просто ответил собеседник. - И зовут меня Агасфер…
- Тот самый?! - воскликнул Станислав Гагарин. - Вечный Жид!?
- Да, - согласился Агасфер. - Так меня тоже называли… Впрочем, вы провидчески сообразили во время оно, что Агасфер был инопланетянином. Разумеется, я вовсе не библейский персонаж.
- А я роман собрался написать о вас, - растерянно проговорил сочинитель. - И уже пишу его вовсю… Надо же… Вы прямо-таки по заказу явились ко мне. И спасибо за привет от товарища Сталина… Как он там? Жаль, роман "Вторжение" по вине пресловутой Федотовой и ее сообщников-бандитов, о которых я еще расскажу в этом романе, не вышел еще из печати, хотя и дважды в двух изданиях был набран в типографии. Передали бы с оказией вождю на Тот Свет.
- Роман еще выйдет, не пройдет и года, и оказия не замедлит случиться, Станислав Семенович, - успокоил писателя Агасфер.
Они оба помолчали.
- Пишете новый ро́ман? - заинтересованно вдруг произнес Агасфер. - О чем же он? Наверное, и название придумали… Мне известно, что вы, Станислав Семенович, не в состоянии начать работу над новым сочинением, если нет еще заголовка.
- Это верно, - усмехнулся писатель. - Сюжет наметился осенью прошлого года, точнее, возникло название: "Вторжение продолжается, или Вечный Жид". Но вот начать повествование, положить на бумагу первые строки сумел только двадцать первого апреля, в девятнадцать часов двадцать пять минут. Не ранее, чем почувствовал вашу слежку за мной…
- Вовсе не слежку, - слабо засопротивлялся Агасфер. - Знаете, просто не решался как-то вдруг, сразу вступить с вами в контакт.
"Ишь ты, какой застенчивый фраер! - сердито подумал Станислав Гагарин. - Иосиф Виссарионович поступил проще: взял да и в о з н и к у меня в квартире. А с этим мы хрен кашу сварим, если он прибыл с похожей миссией на Землю, шелкопер и салага".
- Моя миссия, пожалуй, будет посложнее, - мягко возразил писателю его собеседник. - И возможности пошире…
- Значит, вы тоже… читаете мысли? - смутился писатель.
- Читаю, - будничным тоном произнес пришелец. - Что же касается салаги, то нынешний мой облик скопирован с матроса Канделаки, которого вы изобразили в рассказе "Агасфер из созвездия Лебедя". Помните? На самом деле я архидревний старикан, по земным, разумеется, меркам. Настоящий Мафусаил…
- Извините, - пробормотал, избавляясь, тем не менее, от некоей неловкости Станислав Гагарин. - Только ведь не из-за старого моего рассказа же в самом деле вы прибыли именно ко мне?
- К рассказу мы еще вернемся… Давайте проясним принципиальный вопрос. О чем вы будете писать в романе "Вечный Жид"? Первую половину названия вы, кажется, опустили.
- Опустил, - согласился писатель. - А напишу я о том, что происходило и происходит со мною и вокруг меня. И о вас, естественно… Я знал, что вы появитесь в моей жизни.
- Этого мало, - строго произнес Вечный Жид. - Что будет в о с н о в е романа? Литература - дисциплина, если так позволено мне будет выразиться, э т и ч е с к а я, нравственная. Вот в этом смысле вы продумали тему романа?
Агасфер испытующе, п р о н з и т е л ь н о посмотрел на писателя.
- Вы правы, - согласился Станислав Гагарин. - Без нравственного императива роман не соорудишь… По крайней мере, р у с с к и й роман. Ведь я и работу над ним не мог начать до тех пор, покудова не определился с моральным стержнем.
- Ну-ну, - с улыбкой поощрил сочинителя Агасфер.
- Впрочем, идею эту я проводил и провожу всюду, во всех собственных произведениях, её до меня четко сформулировал Гёте. Будь самим собой… Этот призыв, лозунг или, если хотите, принцип бытия особенно актуален в проклятое и мерзкое, архигнуснейшее постперестроечное время.
- Массовая истерия, эпидемия духовного распада, нравственный хаос, - вздохнул Вечный Жид.
- Сейчас скурвиться - ноу проблеме, - продолжал писатель. - И курвятся, беззаветно откликаясь на вселенский визгливый призыв доморощенных и с к а р и о т о в - хапать! Многие соотечественники, к величайшему сожалению и прискорбию, уже утратили духовные ориентиры, поддались искушению и - хапают… Распродают Россию оптом и в розницу.
Жуки рода Ломехуза, увы, победили! Муравейник гибнет, муравейник обречен…
На этом месте, видимо, возникает потребность остановиться. Лично я, автор, потребности сей не замечал, и пишу эту вставку 1 апреля 1993 года, когда мы с Галиной Поповой, главным редактором Товарищества Станислава Гагарина, принялись готовить к изданию "Вечного Жида".
- Хорошо, - сказала Галина Васильевна, обаятельная, между прочим, и л а д н а я женщина, - если читатель этого романа знаком был прежде с вашим сочинением "Вторжение", там-то вы вволю наобъясняли, кто такие л о м е х у з ы и как они служат космическим Конструкторам Зла. И про Василия Белова, который первым ввел в литературный оборот понятие л о м е х у з ы очерком "Ремесло отчуждения" в "Новом мире" за 1987 год, и на муравьином, так сказать, уровне показали жуков Ломехуза в их г е н о ц и д н о м по отношению к муравьям действии.
А как быть с теми, кто роман "Вторжение" не читал?
- Действительно, - я смущенно почесал затылок. - Видимо, надо рассказать и здесь, что жук Ломехуза поселяется в муравейнике, живет за счет муравьиного потомства, пожирая беспомощных куколок, и терпят муравьи Л о м е х у з у за то, что тот позволяет им облизывать Л о м е х у з а м брюшко, источающее наркотик. Последнее и губит муравейник окончательно…
- Вот такую судьбу и уготовили двуногие л о м е х у з ы для России и русского народа, - подхватила главный редактор. - Завербованные Конструкторами Зла, эти агенты влияния действуют теперь повсюду.
- О них знаменитый академик, известный борец за трезвость, Федор Григорьевич Углов целую книгу написал, - напомнил Станислав Гагарин. - Она так и называется - "Ломехузы". Недавно он прислал ее мне из Ленинграда в подарок… Думаете этого объяснения достаточно?
- Вполне, - ответила Галина Попова. - А те, кто не читал "Вторжение", пусть закажут книгу в нашем Товариществе по адресу: 143 000, Московская область, Одинцово-10, а/я 31. Только и всего. Можно и по телефону позвонить: 593–05–36.
Итак, в разговоре с Агасфером, вовсе не библейским персонажем, а с самим Зодчим Мира, вы, Станислав Семенович воскликнули: - Жуки рода Ломехуза, увы, победили! Муравейник, то бишь, наша с вами разворованная и униженная Россия, гибнет, муравейник обречен…
- Вы полагаете? - сощурился пришелец.
- А что, сохранился шанс? - вопросом на вопрос ответил, дрогнув внутренне от тайной надежды, Станислав Гагарин.
- Без надежды человеку нельзя, - заметил Агасфер. - Вы, впрочем, и не утратили ее, Станислав Семенович. Не правда ли?
- Конечно… Я верю в Россию и русский народ. Хотелось бы, чтоб соотечественники поскорее очнулись от наваждения, д е р ь м о к р а т и ч е с к о г о д у р м а н а.
Вот и в романе намереваюсь заложить основную мысль - даже если наше время станет еще более смутным: преступать нравственные принципы не моги!
- Помнится, знаменитый моралист Жан Жак Руссо заметил однажды, что если полагать цель жизни в успехе, то гораздо естественнее быть подлецом, чем порядочным человеком. Ведь вы тоже мечтаете об успехе, Станислав Семенович… По крайней мере, о литературном.
- Понятное дело, - кивнул сочинитель. - Всегда стремился к тому, чтоб мои книги прочло максимальное число людей. Материальное, скажем так, д е н е ж н о е выражение успеха меня волновало куда в меньшей степени, хотя всю жизнь я был нищим литератором, изданием моих книг любимое Отечество меня не баловало.
Но во имя высшей цели - блага Державы - я готов пожертвовать и литературным успехом в том числе.
Скажите мне: Россия и народ будут счастливы, но больше ни одной книги твоей не выпустят в свет - соглашусь, не задумываясь.
- Это уже слишком, - промолвил Вечный Жид. - Нам, Зодчим Мира, подобные жертвы ни к чему. Да они никак и не связаны с возрождением России. Продолжайте выпускать собственные романы, ваши книги как раз и способствуют прозрению русских людей.
А мы любимому вами Отечеству поможем…
- Наконец-то! - воскликнул Станислав Гагарин.
V
…Он сам определил себе задачу, пытаясь за день отработать два маршрута, и теперь, добивая второй, сверхплановый, проклинал все на свете: и кадровиков, зажавших полные штаты, и длинный северный день, позволявший ему надрываться сейчас за двоих, и самого себя, собственную жадность к работе, неистребимое стремление быть всегда на коне, если даже нет для того реальных возможностей.
Полный рюкзак с каменюками-образцами неудержимо рвал онемевшие плечи к земле. Ноги скрипели, сгибаясь в коленях. Геологический молоток превратился в двухпудовую гирю, а правая рука отказывалась повиноваться. Он собирался переложить молоток в левую, но сил на подобное движение не сумел приискать и все шел да шел, пока не увидел в сгустившемся, посиневшем окоеме темно-зеленый язык тайги, поднявшийся на обрыв, занятый их палатками.
Поисковая партия геологов была в сборе. Первыми встретили начальника собаки, две лайки с библейскими кличками Хам и Яфет. Люди тоже вышли за сотню шагов, но снимать рюкзак со спины тяжело шагавшего Беглова не стали: не положено по таежному этикету. Раз человек на ногах, он эти метры осилит, а у самой житьевины помощь ему оказывать - значит, обидеть его.
Когда Беглов умывался, отводя холодной водой притомленность, поливавшая ему коллектор Зося не утерпела, шепнула:
- У нас гость, Владимир Петрович! Такой симпатичный… Будто цыган! Брюнет…
У Зоси все мужчины считались симпатичными, кроме тех, кто состоял в их партии. Тут Зося была истинным кремнем, и потому Беглов примечание коллектора пропустил мимо ушей.
Но сообщение о госте его взволновало, в безлюдной тайге новый человек в диковину. Потому, едва обтершись полотенцем, Владимир Петрович отправился в большую палатку шурфовщиков, откуда доносились веселые возгласы и дружный смех.
Он сунул голову в палатку, смех затих, и Беглов дружелюбно сказал:
- Ну, который здесь гость? Выходи на волю, знакомиться будем.
Потом Беглов вспомнил, что больше всего его поразило чисто выбритое лицо незнакомца. Такую роскошь никто себе в тайге не позволяет. И комфорту никакого, и традиция есть запускать бороду, да и от комарья верное спасение, коль до самых глаз зарастешь.
А тут вроде как из салона красоты выломился товарищ. Верно, смуглый оказался парень, только не цыганского, иного типа. А какого - Беглов не определил. Глаза большие, добрые, поражающе глубокие, такие глаза женщин наповал сражают. Нос прямой, с горбинкой, темные волосы зачесаны назад, достают едва не до плеч и волнистые. И улыбается приветливо, первым протянул руку Беглову.
- Дудкин я, - сказал пришелец, - а кличут Иваном… Охотник из Окачурихи. Иду с участка. Сено там косил, зимовье ладил, вот к вам и завернул.
Верно, знал Беглов названную деревню, сто пятьдесят верст назад по Бормотую.
- Ну и ладно, - сказал он охотнику, пожимая его сильную руку. - Погости, Дудкин Иван, а может, и с нами останешься, рады будем.
Дудкин широко улыбнулся.
- Можно и с вами, - проговорил он и пожал плечами. - До сезона далеко, и в деревне скукота да бабы с ребятишками одне…
- Эка, паря, хватил, - роготнул и блеснул глазами шурфовщик Стрекозов, по прозвищу Долбояк, - нешто с бабами-то скукота бывает?
Иван повел плечами, покосил глазом на Долбояка, смолчал.
- Документы какие есть? - спросил Беглов, не веря удаче. Ведь ах как бедствовал он сейчас без людей! - Аль пошутил, охотник?
- А чо шутить? - отозвался Иван, засовывая руку во внутренний карман. - Об работе, чай, не шутят, ее излаживают добром. А вот и бумаги мои.
Беглов посмотрел документы Ивана, нашел их приемлемыми и тут же за ужином у костра написал чернильным карандашом в блокноте приказ о зачислении Ивана Дудкина временным рабочим геологоразведочной партии.
VI
- Мы, Зодчие Мира, поможем вашему Отечеству, - буднично произнес Вечный Жид.
- Наконец-то! - воскликнул писатель. - И слава Богу…
Агасфер улыбнулся.
- Но вы, кажется, человек неверующий, а Бога поминаете, - скорее констатируя, нежели осуждая, мягко произнес пришелец.
- Традиция, знаете ли… Разумеется, я не верю, что в облаках обитает некий дедушка Саваоф с седой бородою, окруженный бесполыми национальными гвардейцами с крылышками за спиной, - объяснил Станислав Гагарин. - Я скорее славянский язычник, коему Перун с Даждь-богом симпатичнее иудейских апостолов.
И одновременно живет во мне стихийный христианин, ибо верю в незыблемость нравственных принципов, провозглашенных при посредничестве Иисуса в Слове Божьем.
- А как же в отношении веры в социализм? - спросил Вечный Жид.
- Без проблем… Для русского народа социализм духовно весьма близок, ибо мы люди а р т е л ь н ы е. Маммоне, богу Наживы, не служили и служить не будем. Конечно, ныне приемлем лишь д и а л е к т и ч е с к и й социализм, с метафизикой и антилогикой мы нахлебались сполна.
- Диалектический социализм? - повторил Агасфер. - Это нечто новое… До сих пор я полагал любой социализм карикатурой на Евангелие. Разве не так?
- Вам виднее, - заметил Станислав Гагарин. - Вы лично знали Христа и его учеников, вам и судить, что называется, из первых рук.
- Ну, с Христом я вас еще познакомлю, - сказал Вечный Жид. - Сочинителю Станиславу Гагарину и Иисусу из Назарета будет интересно пообщаться. И полезно…
- Вы и на это способны?
- Я способен на все, Станислав Семенович, - скромно сказал Агасфер. - Здесь, на Земле, мне придется решать задачи куда более сложные, требующие огромного расхода космической энергии. Но Совет Зодчих Мира, в порядке исключения, решил пойти на любые затраты. Помогать так помогать!
- Нас ждет нечто ужасное? - тихо спросил писатель.
- Не то слово, - вздохнул могущественный пришелец. - Но кажется я сказал вам больше, чем следовало…
- А как же этический закон, запрещающий инопланетянам вмешиваться в земные дела? Именно поэтому две тысячи лет тому назад вас, значит, того…
- Зодчим Мира надоело наблюдать, как гибнут цивилизации, предоставленные самим себе, - с неожиданной жесткостью проговорил Агасфер. - Неслучайно мы создали модель Земли в системе Звезды Барнарда, неслучайно присылали к вам на разведку товарища Сталина, этого незаурядного землянина, аналога которому не было в истории человечества.
- Да, его не с кем сравнить, увы, - согласился Станислав Гагарин.
Он чуть более года общался с вождем и имел право сказать именно так.
- Наш посланец пытался поставить на Президента, наивно полагая, и товарища Сталина можно понять, что он сумеет активизировать человеческие качества этого субъекта, пробудит в нем патриотические чувства. Но агентам Конструкторов Зла после возвращения товарища Сталина на Звезду Барнарда удалось з а м е с т и т ь Президента. Он получил иную личность, которая и управляла действиями главы государства, втянула его в августовские события прошлого года, а затем по подсказке л о м е х у з о в этот монстр вообще разрушил страну. Вернее, поставил Великую Державу на грань катастрофы.
- Какая жалость, что в романе "Вторжение" я не позволил кастрировать его! - воскликнул сочинитель.
- Может быть, это и спасло бы ситуацию, - улыбнулся Вечный Жид. - Во всяком случае, мы с вами не раз еще используем эту возможность…
- Возможность вырезать ему яйца? - живо спросил писатель.
Агасфер от души расхохотался.
- Нет, яиц мы резать не будем, - сдержав смех, заверил он Станислава Гагарина. - Но монстрам и самим л о м е х у з а м придется туго.
- Вы их, как товарищ Сталин, будете уничтожать огненными стрелами из глаз? - спросил писатель.
- Сей способ чересчур эффектен, - заметил Агасфер, - но вождю н р а в и л о с ь именно так… Вождь, он и в Африке вождь. Мы с вами, Станислав Семенович, придумаем что-либо поскромнее. Но меня другое волнует…
- Что именно? - осведомился писатель.
- Вы находитесь в больнице - и это хорошо. Со здоровьем не шутите, вам его понадобится с избытком. И пробудете здесь некоторое время.
- До пятнадцатого мая, как я полагал, - сказал Станислав Гагарин.
- И эти дни я хотел бы побыть рядом с вами. Нам есть о чем поговорить друг с другом. Не возражаете?
- О чем речь! - воскликнул сочинитель. - Почту за честь общение с представителем Зодчих Мира…
- Тем более, - улыбнулся Агасфер, - вы обо мне писали, и, таким образом, я будто бы ваш крестник.
- Скорее мое дитя… Ведь я породил Агасфера из созвездия Лебедя собственным воображением, а в действительности оказалось, что вы таки - да существуете… Да еще в подобном ранге!
- Надо придумать… Погодите! Кому вы сейчас кивнули? Вон тот мужчина, который прошел по аллее - он кто?
- Мой сосед, живет во второй половине двести восьмой палаты. Андрей Васильевич, по фамилии Колпаков. Начальник детского городка обувной фабрики "Заря". Вроде хороший мужик…
Вечный Жид усмехнулся.
- Поначалу хотели сказать просто - х о р о ш и й мужик. Потом добавили слово в р о д е. Делаете успехи, постигая осмотрительность в оценках.
Станислав Гагарин вздохнул.
- Жизнь учит, товарищ Агасфер, фули тут поделаешь. Я и Федотову полагал толковым работником и преданным соратником. А на поверку - злобное и отвратительное существо, мерзкий сосуд зла, дьяволица, которая разрушает все, к чему прикасается. А бывший подполковник Литинский, которого я прочил на место Федотовой, в коммерческие директоры? Отставные полковники Павленко и Голованов, Рыжикова с Балихиной, Мелентьев… Как умоляла мамаша последнего взять сынка, загибающегося на стройке, в "Отечество"! Взял - и получил мелкого пакостника, предавшего собственного шефа.
Здесь редактор вновь меня остановила.
- Может быть поначалу рассказать о Федотовой и ее головорезах подробно? - предложила она.
- Но ведь подробно рассказал о федотовском "путче" и ущербе в сто миллионов, который нанесли предатели "Отечеству", Дима Королев, статью его я полностью включил в роман, до нее осталось несколько десятков страниц.
Честно говоря, мне казалось, что любой переброс текста взад или вперед нарушит композицию романа. Ведь это же м о е дитя, и мне лучше, чем кому бы то ни было знать, куда поместить ребенку глаза, а где у него должны быть прикреплены нос с ушами и руки-ноги.
- Ну хорошо, - согласилась умница Галина. - Пусть будет по-вашему. Читатель потерпит…
- Но больше других, - продолжал сочинитель, - меня поразила Ирина Савельева. Кроме добра и всяческой поддержки ничего другого от меня эта женщина не имела… Где теперь ее совесть? Да и была ли совесть качеством ее души вообще? Да… Эти существа пренебрегли элементарным здравым смыслом, войдя в федотовскую банду. Ума им не хватило понять: они изначально проиграют. Или околдовал их кто?
- Не л о м е х у з ы ли сменили им всем личности? - предположил пришелец.
- Возможно, - согласился писатель, - Только ведь не поддались же им другие, поверили мне и ушли со мной!