Пройдя зенит и постепенно опускаясь вниз, солнце изменяло форму, пересекая невидимые барьеры, отделяющие друг от друга разные сферы управления погодой. Как будто амеба или капля масла, стекающая по стеклу, его овал изменялся, удлинялся, разбрызгивался, образуя кровавую росу, которая затем вновь объединялась. Слабеющие силы зимы, побежденные околоземными кривизнами, таились на севере, но их держали в узде. Карев прохаживался по саду, пытаясь приспособиться к новому темпу событий. С того памятного утра, когда Баренбойм вызывал его в свой кабинет, дни проходили, вспыхивая и угасая, как молнии. Теперь же время словно остановилось, и он, ожидая сообщений от Гвинни, чувствовал себя, как муха, попавшая в янтарь. Несколько раз он пересек туда и обратно весь сад, думая о том, что не мешало бы привести в порядок пару растений с Марса, которые начинали слишком уж разрастаться, однако не мог всерьез заняться такими банальными вещами.
- Как дела, Вилли? - донесся голос из соседнего сада. - В последнее время тебя не было видно. Где ты пропадал?
Карев повернулся и увидел загорелое лицо Банни Костелло, смотревшее на него из-за забора.
- В Африке, - ответил он, жалея, что не заметил его раньше, чтобы успеть избежать встречи. Сосед, самый старый человек, которого он знал, даже старше Баренбойма, родился в первой половине двадцатого века и был уже одной ногой в могиле, когда появились биостаты. Они-то и спасли ему жизнь.
- В Африке? Что ты говоришь? - недоверчиво сказал Костелло. - А уважаемая супруга вместе с тобой?
- Что ты, собственно, знаешь, Банни?
- Что я знаю? О чем?
- Обо мне и Афине. - Карев тяжело вздохнул. - Что ты о нас слышал?
- Ничего. Впрочем я не любитель повторять сплетни, я от всего сердца за супружество, дорогой мальчик.
"Знают, знают", - подумал Карев.
- Почему же сам не попробуешь? - спросил он.
- Это страшно, Вилли. Ужасно. Знаешь, я уже однажды был женат.
- Правда? - спросил Карев, потихоньку отступая.
- Да… но не могу вспомнить черты ее лица. Да и имя тоже.
Лоб Карева покрылся холодным потом.
- Ну и память у тебя, Банни, - сказал он.
- Не хуже, чем у других, я помню то, что было сто лет назад.
- Я знаю таких, которые помнят в два раза больше.
"А какой в этом смысл? - задумался он. - Зачем тебе, человек, миллион завтра, если ты не можешь сохранить их в памяти?"
- Главное сохранить непрерывность, - продолжал Костелло, прикрывая глаза от солнца. - Чтобы сохранить воспоминания, нужно их освежать. Какое-то время я вел дневник и собирал фотографии, но и то и другое куда-то запропастилось. Кроме того, я путешествовал, вот и потерял непрерывность. А ты, Вилли, ведешь дневник?
- Нет.
- Советую тебе начать. Мне бы хватило одной зацепки. Один след - и я вспомнил бы пятьдесят лет. К сожалению, во время Великого Объединения я был в Южной Америке, и никто не мог найти моих бумаг.
- А гипноз не помогает?
- Нет. Клеточные матрицы пропали. Даже у смертных они со временем стираются, а биостаты, видимо, ускоряют этот процесс. - Костелло печально улыбнулся. - Возможно, старение и память о прошлом - это одно и то же.
Поэтому, если человек перестает стареть…
Прошло немало времени, прежде чем Карев освободился от Костелло и вернулся в тишину своего куполодома. Он принял душ, а потом сделал себе чаекофе, однако уныние, охватившее его во время разговора со старым остывшим, не проходило. "Возможно ли, - продолжал он думать, - что придет день, скажем, лет через сто, когда мне придется заглядывать в дневник, чтобы вспомнить цвет волос Афины? И вообще, существует ли бессмертие с сохранением абсолютной непрерывности личности? Или же это просто означает, что мое бессмертие - ряд незнакомцев, постепенно и незаметно переходящих один в другого по мере того, как время стирает биологические записи?"
Не задумываясь над тем, что делает, он осмотрел ящики и шкафчики и нашел чистый блокнот. На первой странице вверху написал:
28 апреля 2176 года.
Он вглядывался в гладкий белый лист, постукивая ручкой по зубам и совершенно не представляя, что написать и как это сформулировать. Может, это должны быть гладкие рассуждения, начинающиеся со слов: "Любимый дневник"? А может, лучше воспользоваться таинственной фразой: "Жена беременна, отец неизвестен", в надежде, что через сто лет будущий Карев сможет на основании этих отрывков воссоздать целое?
Он отодвинул от себя блокнот, подошел к видеофону и приказал провести самоконтроль. Все контуры работали нормально. Недовольный и раздраженный, он обошел весь куполодом, дыша глубоко и размеренно, чтобы проверить, как работает правое легкое. Ему показалось, что хорошо, он не чувствовал даже уколов, которые делал доктор Вести. Он был готов ко всему, только бы Гвинни поскорее позвонил. Ему пришло в голову, что обнаружение каких-либо следов может занять у детектива несколько дней, и он громко застонал. Если так выглядит испытание бессмертием…
Звонок раздался после девяти. Незадолго до этого после долгих усилий Карев погрузился в неглубокий сон и теперь резко сел в темноте, все еще слыша звонок видеофона. Несколько секунд он ничего не мог понять, глядя на яркое изображение головы Гвинни, появившееся на экране, но потом пришел в себя. Быстро подбежав к видеофону, он сказал, что принимает соединение.
Слепо смотревшие глаза Гвинни ожили.
- О, наконец-то. Я вас разбудил?
- Что-то вроде. Я плохо себя чувствую.
- Вы выглядите так, будто в вас стреляли, - сказал Гвинни, глядя исподлобья. - А может соседи нацелились в ваш дом, открывая бутылки шампанского?
- Вы узнали что-нибудь о моей жене? - холодно спросил Карев, гадая, какую профессиональную ловкость проявил этот человек, чтобы заслужить признание Баренбойма.
Гвинни немедленно посерьезнел.
- Это еще не точно, - предупредил он, - но есть явный след.
- Какой?
- Я начал со звонка вашей жене, который якобы был от вас. Звонили с общественного аппарата в магистрате.
- Но ведь это никуда не ведет?
- В моем деле прийти никуда часто означает прийти куда-то. Кроме "Фармы", в районе вашего дома нет других производителей лекарств?
- Нет.
- Итак, я связался с парочкой знакомых, обслуживающих компьютеры в кредитных центрах - разумеется, соблюдая осторожность, - и узнал, что какой-то тип по фамилии Гиман приехал в город на один день. Соолли Гиман родом из Сиэтла, временно работает для агентства Сопер Бюро.
- Ни фамилия, ни название ничего мне не говорят.
- Может и нет, но так получилось, что я знаю, кто содержит это агентство: фирма НорАмБио.
- Теперь понимаю.
Карев почувствовал, как начало колотиться сердце.
НорАмБио была фирмой средних размеров, вкладывающей большие суммы в исследования и производство биостатов.
Гвинни сверкнул белыми зубами.
- Это еще не конец. В прошлом году принадлежащая НорАмБио техническая фирма переняла запущенную компанию "Идеально гладкие подшипники" из Айдахо-Фоллс.
Много месяцев фабрика не работает, но последние два дня, точнее, две ночи, там происходит что-то странное.
- Вы думаете?..
- Уверенности у меня нет.
- Но вы полагаете, что там моя жена?
Гвинни пожал плечами.
- В этом мы скоро убедимся, - ответил он. - Я как раз еду туда. Просто я подумал, что вас интересует, как идет следствие.
- Я еду с вами, - заявил Карев.
Гвинни ответил не сразу, его лицо с большой угловатой челюстью выражало сомнение.
- Не скажу, что пришел от этого в восторг, - заметил он. - Это путешествие может оказаться опасным, а за риск платят мне, а не вам.
- Это не важно, - отрезал Карев. - Скажите только, где вы, и я приеду.
Через несколько минут, когда он уже выходил, снова зазвонил видеофон. Карев нетерпеливо повернулся, ожидая увидеть Гвинни, но в аппарате мигал желтый огонек, означающий дальнее сообщение без видеоизображения. Когда он принял соединение, на экране появился текст. Первая его строка извещала, что отправлено оно с базы Объединенных Наций Нувель Анверс, а содержание было следующим:
ЭКСПЕРТИЗА ЗАТОПЛЕННОГО ВЕЗДЕХОДА УСТАНОВИЛА ПРИСУТСТВИЕ ГОРДОНИТА В МЕХАНИЗМЕ ДАТЧИКА ВЫСОТЫ ПОЛЕТА. ДОЛЖЕН ИЗВИНИТЬСЯ ПЕРЕД ВАМИ. БУДЕТ ПРОВЕДЕНО ДЕТАЛЬНОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ. БЕРЕГИТЕ СЕБЯ.
ДЭВИ ШТОРХ.
Удовлетворенный Карев покачал головой и сделал фотокопию сообщения, чтобы показать ее Гвинни и Баренбойму. Однако по дороге к месту ему пришло в голову, что есть что-то идиотское в ситуации, когда стеклянная статуэтка чувствует удовлетворение, получив неопровержимое доказательство того, что ее хотели разбить на кусочки.
Глава 13
- Вы знаете, как проще всего привести человека в замешательство? спросил Гвинни с переднего сиденья, поворачиваясь к Кареву боком. За его головой пролетали, проносясь назад, приглушенные пластиковым стеклом туннеля огни поселка в Айдахо.
- Нет, - ответил Карев. Он предпочел бы вообще молчать и думать об Афине, но поскольку ими двигала пневматическая перистальтика туннеля, Гвинни было нечего делать, и он начал болтать.
- Нужно сделать то, что я сейчас.
- То есть? - спросил Карев, внимательно следя за лицом детектива, который уставился на него.
- Вы не видите?
- Того, что вы на меня смотрите?
- Не на вас, - ответил Гвинни, придвигая свое лицо ближе. - Я смотрю на ваши губы. Если вы хотите привести кого-то в замешательство, достаточно вглядываться в его губы, когда он говорит.
- Спасибо за бесценный совет, - мрачно ответил Карев. - Уверен, он весьма пригодится мне в дальнейшей жизни.
- Пустяки, у меня голова забита такой информацией.
Это одна из выгод, которые дает чтение.
Карев нахмурился. Раз за разом кто-нибудь напоминал ему о литературе, и, насколько он помнил, в большинстве это были остывшие. Может, они именно так проводили время? Он поерзал на сиденье, пытаясь расслабиться, но неуверенность наполнила его таким беспокойством, что он почувствовал непреодолимое желание поговорить с Гвинни.
- Вы действительно читаете книги? - скептически спросил он.
- Ну, конечно. А вы - нет?
- Нет. Но иногда смотрю Османа в тривизии, - он говорил, как будто оправдывался.
- Этого выскочку! - насмешливо воскликнул Гвинни. - Разве он не сказал однажды, что руководить другими - значит не видеть необходимости следовать за другими?
- Не знаю.
- Разумеется. - Заверил его Гвинни. - В роли философа этот человек попросту жалок. Возьмем к примеру Бредли…
- Вы не могли бы объяснить, - быстро сказал Карев, - кто или что такое BEAU GESTE?
Гвинни неуверенно покачал головой.
- Я читал мало беллетристики. Кажется, это был английский аристократ, который оказался замешанным в семейный скандал, а затем вступил в какой-то гарнизон с железной дисциплиной, где-то в пустыне. Вероятно, в бывший Французский Иностранный легион.
Карев кивнул, объяснение подходило к словам Кенди, комментирующим его приезд в Африку.
- В таком случае, что вы читаете?
- Почти все. Книги исторические, научные, биографии…
В этот момент Карев вспомнил слова старого Костелло.
- И сколько из этого вы помните?
- О! - воскликнул Гвинни. - Дело вовсе не в том, чтобы запомнить. Прочтя книгу из любой области знаний, даже если вы не запомните из нее ни слова, вы по-прежнему останетесь невеждой, но изменившимся.
- То есть как?
- Это трудно объяснить. Пожалуй, можно сказать, что после этого человек представляет объем своего незнания.
Карев промолчал, думая, достаточный ли это повод для бессмертия расширение сознания своего невежества.
Можно ли сопоставить это с ростом мудрости? А может новый вид невежества Гвинни тоже подчинялся замазывающему действию времени? Лицо Костелло выражало печаль и разочарование человека, который многое пережил, но ничего от этого не сохранил.
Постепенно тормозя, болид проехал ряд автоматически открывающихся и закрывающихся шлюзов, после чего попал в камеру терминала в Айдахо-Фоллс. После короткого перерыва, во время которого автоматический погрузчик поставил болид на шасси, Гвинни направил машину на юг.
Движение не было интенсивным, и вскоре они оказались на окраине старого города, где по обе стороны пустынных улиц тянулись мрачные фабричные строения. Голубоватозеленый свет стекал по монотонным стенам и устремлялся к звездам, приглушая их сияние. Карев почувствовал почти приятную дрожь возбуждения - это предчувствие опасности по-прежнему было для него слишком новым и чуждым, однако он знал, что по крайней мере оно развеет нарастающую с утра скуку. Кроме того, он ждал, что в любую минуту может увидеть Афину. Он глубоко вздохнул и вдруг почувствовал кислый запах пота. Карев взглянул на Гвинни: лоб детектива покрывали капли пота. Для Карева этот незнакомый запах связывался с нервным напряжением, и это удивило и обеспокоило его.
- Как вы себя чувствуете? - спросил он.
- Скорее СОММЕ SA, - ответил Гвинни. - В моей профессии это обычное дело. - Он коснулся мокрого лба. - Нужно будет отрегулировать обогреватель. Вы готовы?
Карев кивнул.
- Это здесь?
- Недалеко отсюда. Остаток пути лучше пройти пешком.
Гвинни открыл тайник и вынул из него небольшой фонарь. Кареву показалось, что наполняющий машину запах еще более усилился. Он быстро распахнул дверцу болида и, жадно втягивая в легкие холодный вечерний воздух, выбрался из него.
- Кажется, фабрика там, - сказал Гвинни, указывая в глубь улочки, где свет фонарей терялся во мраке.
Карев пригляделся, но не заметил нигде никаких надписей - все здания казались ему анонимными.
- Вы знаете этот район? - спросил он.
- Я попал сюда по карте, - ответил Гвинни.
Он перешел на другую сторону улицы и, осторожно ступая, направился к черным трапециевидным воротам.
Карев шел следом за ним. Внезапно его охватила уверенность, что в фабричном здании, из которого не доносилось ни единого звука, никого нет, и его хитростью втянули в какую-то идиотскую игру. Он уже хотел высказать свои сомнения, когда из ворот прямо на них выскочила, шипя и скаля клыки, какая-то серая тень. Гвинни отскочил, закрываясь фонарем, а потом грязно выругался, поняв, что это всего лишь потревоженный кот. Карев задумчиво посмотрел вслед убегающему животному. Часть его сознания, которая день и ночь ревниво охраняла его безопасность, подсказала ему, что что-то здесь не так.
- Вы видели когда-нибудь подобное? - спросил Гвинни.
Он открыл сумку и вынул металлический прут, который оказался ключом для двери. В слабом свете фонарей Карев заметил зубцы ключа, которые нервно шевелились, как ножки гусеницы. Он рассеянно встряхнул головой, пытаясь постичь причину своего подсознательного беспокойства. Гвинни сунул похожее на ключ устройство в замок на маленькой дверце, составляющей часть ворот. Дверь тут же открылась, и из темноты на него пахнуло затхлостью.
Гвинни предложил Кареву войти.
Карев не двинулся с места.
- Как можно привозить человека, за которым наблюдаешь, в такое страшное место? - сказал он. - У вас действительно хорошая информация?
- Очень хорошая. Не забывайте, мы входим сзади, через склады. Конторы наверняка более пригодны для жизни.
- Здесь так пустынно…
- Вы боитесь темноты?
Гвинни осторожно зажег фонарь, просунул его в открытую дверь и вошел в помещение. Карев тоже вошел, внимательно следя за детективом, когда на него падали лучи, отраженные от металлических стен контейнеров, похожих на силосные башни. Он обратил внимание, что испуганный Гвинни направил на кота фонарь таким жестом, словно это было оружие… И зажигал он его тоже осторожно, с уважением, проявляемым к оружию… Сейчас же он двигался как краб, способ, который был бы естественным у человека с пистолетом в руке, но нелепым для человека с фонарем.
Карев замер на месте, ожидая, пока его спутник удалится. Неужели это болезненная подозрительность? В Африке кто-то явно хотел убить его, но если к заговору присоединился Гвинни, это могло означать только одно…
- Где ты, Вилли? - спросил Гвинни, поворачиваясь и светя фонарем назад.
- Здесь, - ответил Карев, болезненно ослепленный.
Наконец фонарь перестал светить ему в глаза. Он опустил взгляд и заметил на своей груди дрожащее, ослепительно-белое пятнышко. "Ну и глупец же я!" - подумал он, но на всякий случай отпрыгнул в сторону. В ту же секунду из руки Гвинни брызнула струя энергии.
Потрясенный и ослепленный, Карев помчался со всех ног, закрывая руками лицо. Налетев на какой-то столб, он упал на колени и пальцами коснулся металлических ступеней. Наощупь найдя перила, он тихо поднялся по лестнице, догадываясь, что попадет на помост, который заметил раньше при свете фонаря. На помосте он лег ничком и лежал, яростно моргая глазами, перед которыми плавали разноцветные круги. Постепенно зрение пришло в норму, и Карев заметил, что в здании снова темно и только где-то внизу виднеется странная красная точка. Пока он ее разглядывал, она сменила цвет на вишневый, и тут Карев понял, что это светился металл, в который попал выстрел лазера Гвинни. При мысли о том, что ждало бы его, не отскочи он в сторону, лоб его покрылся потом.
Внизу появилась точка белого света, потанцевала по металлическим стенам и погасла. Карев лежал без движения, оценивая свои шансы. В отличие от него, у Гвинни было оружие, к тому же дьявольски действенное - лазер, но чтобы прицелиться, ему сначала требовалось осветить цель рассеянным светом. Делая это, он выдавал себя, и это было неудобство. Он сам, имея такой лазер, чувствовал бы себя относительно безопасно. Снова вспыхнул фонарь, светя в другом направлении, и Карев сильнее прижался лицом к металлической решетке помоста.