– Растащило, короче, наше начальство всё, что можно растащить – одни пустые цеха остались! А какие станки были! С ЧПУ – ну, с программным управлением!.. А они их… На металлолом! Чтобы себе – Бухгалтерии и Администрации – на зарплату!.. Хорошо хоть тогда жена мне не позволила в голодовке участвовать. Наши-то, кто поучаствовал… До сих пор про них, ни про одного – ничего не слышно! Из урановых рудников-то в Буркудуке ещё никто не сбегал. И не возвращался… А дальше – почти как у тебя, Лёша… Биржа, пособие. Дворником не взяли – туда впихнули областного. Ну, ещё бы – он и за полставки корячится так, как иной за ставку – только бы в Столице!.. Вот жена и ушла к матери. Потом с дочками вообще уехали. К тётке, в Келленджик. Патары они у меня – жена и её тётка. Жена даже не писала. А я… Я. Квартиру отобрал Хокимият – написали, прям как у тебя – кучу Актов да Протоколов. Так мол, и так, подаёт отвратительный пример нашим детям, сквернословит, пьёт. Налоги не платит. А я – платил!.. Вот ведь в чём подлость: Махаллинский Комитет имеет, оказывается, право, отобрать только за пьянку – это, мол, "не соответствует менталитету Страны!"
Николай опять грязно выругался: досталось и Комитету, и стране.
– К детям не поеду – я тут халтурку одну надыбал… Её и колупаю…
Выпили ещё. Леонид выжидающе взглянул на Ипполита. Тот широко ухмыльнулся:
– Сейчас удивишься, мил Лёша! – Я, вообще-то, Профессор и Доктор технических наук! И это – правда! Правда, но!.. Ситуация почти как с Машей. Только я не такой симпатичный, и меня второй женой никто не взял… – все поржали, Ипполит покивал. – А вот с финансированием Института ядерных исследований стало совсем туго… Ну нету у нас ускорителя. Ну не можем мы платить за радиотелескопы… И спутник проплатить не дали. А кому тогда нужны наши исследования протонов-бозонов?! А тут ещё чёртова Фукусима со своей "экологической" катастрофой… Решило наше Правительство, что фундаментальная физика нам без надобности, и что перейдёт вся страна на солнечную энергию – вот все денежки и утекли туда, в НИИ Солнца… А я с тех пор по каким только ВУЗам не скитался, и какого только бреда не преподавал! И ИНН (это – Идея Национальной Независимости!), и Основы Прав Человека, и Историю… И уж поверьте – никто лучше меня теперь не знает, что из себя представляет наша Официальная История!..
Ипполит помолчал. Потом снова разлил. Потухшие глазки вновь вспыхнули:
– Вот когда я высказал всё, что думаю об этой чёртовой профанации, меня и выперли с последнего места… И точно! Как у тебя, с волчьим билетом. Даже в школы не берут… Теперь я и пенсию оформить не могу!.. А живу тем, что помогаю составлять Протоколы, Акты, Заявления, и прочее такое, всем, кто плохо – ну, неграмотно! – пишет на Госязыке! Им-то владею в совершенстве…
– Кошмар, – вяло ругнулся Леонид. – Поимело нас любимое Отечество во все… отверстия. И не только!
Маша фыркнула. Николай выругался. Ипполит… Подбросил ещё бревно.
Молчание, впрочем, надолго не затянулось. Леонид спросил, где же они ночуют, и можно ли ему присоединиться…
– Да здесь же, мил Лёша, и ночуем, здесь же и отсиживаемся, когда не при делах…
– А что… ленты?..
– А что – ленты!.. Приходит иногда участковый – он-то знает, где у него на участке берлоги!.. Вот и собирает периодически дань… Как патаро-монгольское Иго… Нет-нет, Коля, я против твоих родственниц ничего не имею! – Ипполит поторопился утихомирить вскинувшего голову Николая, – Ленты у нас – умные! Отправишь таких, как мы, в Приёмник – и не будет "левых" доходов! Так что, если хочешь присоединиться, готовь деньги. На пятерых если… Э-э… По две пятьсот получится!
– По-о-онял… – протянул Леонид. – Но я сейчас… немного не в форме. Вот, поговорить хотел… – он кивнул на пустую ёмкость. – К пятнице, наверное, смогу набрать. За дежурство выдадут.
– Да и хорошо… Наш "благодетель"-то раньше воскресенья и не придёт…
– Ага. Понятно… – Леонид сел поудобней. – А что… с Глашей?..
– Ну!.. Глаша у нас, как увидишь, рассказывать не мастерица. И "не в форме"… А суть проста. Она-то – из семьи, где, как говорится, культивировали "это дело" с детства. Или ещё раньше. Вот и росла сама по себе. Даже не знаю, кончила ли школу… Трудовой-то точно нет. Вот и пошла сразу в "индивидуальные предпринимательницы". То окна кому помоет, то с дитём посидит… Ну и накрыли её как-то на краже. Не то часов, не то мобильника… Через три года амнистировали. А с нами она – с месяц…
– Понятно, – протянул Леонид, – Тоже, стало быть, жертва Системы…
– Ну да, ну да, – покивал Ипполит, разливая последнее. – Вот за неё-то, родимую, и предлагаю выпить. Нет, в смысле, не за Систему, а за Глашу!
Все опять невесело поржали, и дважды упрашивать себя не заставили.
– А не холодно тут ночами? – поинтересовался Леонид.
– Да нет, нормально. Правда, как будет осенью или в зиму – не знаем. Мы зимой… В подвале девятиэтажки базируемся. Там с отоплением проблемы. Вот и тепло – не у жильцов, а у нас… Ну, правда, воняет, пар, сырость… Да и гоняют периодически. Ничего, приспособились. А теперь и вы с Глашей, если всё нормально будет, присоединитесь. Вместе мы – сила! – все снова поулыбались, уже над собой, – А здесь зимой не протопишь. Да и окна надо фанерой заколачивать, и дров запасать… Нет, это наша "летняя Резиденция!" Здесь дышать полегче…
Леонид спрашивал о чём-то ещё, но плохо воспринимал ответы – сказывались усталость, непривычность обстановки и опьянение почти натощак. Поэтому где-то через минут двадцать ему предложили не стесняться, и "прикорнуть".
Последнее, что он запомнил – блики костра, играющие на чумазом лице Маши, невидящими глазами глядевшей на пламя, да храп Глаши. Ипполит и Николай, отвернувшись от костра, судя по всему, всерьёз решили спать…
В ухо ему сердито зашептали:
– Леонид!.. Леонид… Или как там тебя! … твою мать… Проснись же!
Открыв глаза, он обнаружил, что рот его прикрыт чужой ладонью.
Чуть повернувшись, он в еле заметных отсветах потухшего костра разглядел над собой лицо Маши.
Он чуть кивнул головой, показывая женщине, что проснулся.
Та снова приблизила губы к его уху:
– Если не хочешь встретиться с лентами… Или СНБ-шниками, самое время выметаться!
Он кивнул ещё раз, начав вставать. Маша кивнула на проем окна. Леонид оглядел собутыльников. Точно.
Спящих только двое. Глаша и Николай… Где же Ипполит? Отошёл по нужде?..
Что-то подсказывало Леониду, что – нет.
Он вылез, помог Маше, подав руку. Затем помог ей перелезть и через ограду.
Вдвоём они побежали в сторону, куда она махнула рукой.
Примерно через километр бега, здорово поплутав по лабиринту махаллинских улочек, они перешли на быстрый шаг. Только тогда Леонид решил спросить:
– Что случилось-то?.. – хотя об ответе догадался.
– Что, что… Ипполит пошёл тебя сдавать. – Маша дышала прерывисто, голос со свистом вырывался из нетренированных лёгких. Но шла она быстро и пружинисто. И тоже, кстати, была в джинсах и кроссовках. Шагала широко.
– Почему ты… назвала меня Леонидом?
– Я видела вечером тебя в ящике. Ну, когда мы с Ипполитом ходили за винчиком-то… Там в кафе большой экран, и его видно сквозь окна. Правда, ты был без бороды. – Кстати, лучше сотри её совсем, а то размазалась!
Леонид поторопился последовать совету, стерев носовым платком усы и бородку, а платок кинув в какой-то люк. После чего продолжил расспросы:
– А почему Ипполит пошёл меня сдавать?
– Ха!.. Ну ты спросил!.. Традиция у него такая! Я думаю, он и у себя в Универе всех сдавал… И врёт он всё про то, что высказался об истории… Я-то знаю: ещё в начале, когда встретилась, поинтересовалась у знакомых. Стукач он штатный был на работе. А выперли его за пьянку. А ещё за то, что насвистел однажды не на того, кого можно трогать. А тот узнал, да брата-прокурора натравил. Вот и выперли нашего Ипполита с кафедры…
Маша говорила складно. Видно, что версия не заготовлена, да и слишком походила на правду. Достаточно вспомнить хитренько бегавшие глазки "профессора".
– А… почему ты решила меня спасти?
– Почему, почему… Уж больно много страстей про тебя рассказывали! Вот я и решила, что ты хороший человек. И можешь как-то помочь и мне… Ну, хотя бы из благодарности…
Издалека, с того места, которое они стремительно оставляли позади, послышались лентовские сирены и появились бегавшие в небе лучики мощных прожекторов. Подлетела и вертушка, тоже что-то высвечивая на земле…
Леонид поёжился. Оглядываясь, они снова ускорили шаг.
– За спасение-то, конечно, спасибо… Но чем же я смогу помочь-то? Я же сейчас вне закона! Беглец от "Правосудия!" Да ещё и без крыши над головой…
– Ничего… Я знаю место, где сможем отсидеться какое-то время. Ты как относишься к воде? Не побоишься прошлёпать пару километров?
– Не побоюсь… А зачем?
– Блин!.. Наивный ты парень, Леонид, хоть и "террорист и убийца старушек"! Нас же будут искать с собачками! Кстати, надеюсь, ты выкинул мобильник?!
– Конечно. Вернее, не выкинул, а использовал… – сам не зная, почему, Леонид вдруг рассказал, как использовал мобильник. К Маше он проникся. Та выглядела слишком собранной, чтобы усомниться в серьёзности её намерений насолить "любимой родине"…
К этому времени они вышли к неглубокому каналу метров десяти шириной, по бетонному дну которого протекал тощенький ручеёк.
Вздохнув, Леонид шагнул туда за спутницей, не остановившейся ни на секунду, и они зашлёпали по воде, доходившей до щиколотки. Вначале перебрались на тот берег. Маша прошла немного вглубь переулка. Вернулась по своим следам назад, и пошла вверх по течению.
Леонид повторил её манёвр, идя чуть сзади.
– А почему не вниз?.. – кое-где намыло тины с водорослями, и ноги вязли. Но идя за Машей, он понял, что она тщательно избегает таких мест: ноги на чистом дне не разъезжались.
– Так надёжнее. Если идти вниз, выйдешь к пустырю, а там и к кольцевой… Там-то и будут искать в первую очередь. А мы спрячемся в жилых кварталах. Только… У тебя есть хоть немного наличных?! Потому что помогать-то нам будут… Если будут, конечно… Не бескорыстно!
– Немного есть! – поспешил уверить Леонид, – Ну а всё же… – он запнулся.
– Ну, говори уже! – Маша оглянулась, удерживая равновесие руками. Идти было тяжело: мелкий, но своевольный поток норовил сбить с ног, да и даже дно с песком, а не с тиной, разъезжалось под ногами, вынуждая оскользаться и нелепо взмахивать руками.
– Почему ты решила помочь мне? Только, если можно, правду.
– Смешной ты человек, Леонид, – помолчав, сказала Маша, – Кто же тебе в Мерзинии правду-то скажет?! – горькой иронии в её голосе не уловить было невозможно, – Разве что я… Ну так вот. Тошно мне здесь, намыкалась… Если ты тот, кто я думаю, то, вероятно, представляешь весьма большую угрозу для нашей Любимой Страны… Не знаю уж, кого ты на самом деле грохнул, если грохнул… – Леонид отрицательно покачал головой, – Или что ты спёр, или узнал… Но, вероятнее всего, захочешь теперь убежать за границу. Ну вот: а я – с тобой! Вряд ли там будет хуже, чем здесь!.. – она замолчала, задыхаясь, и продолжая быстро идти. Леонид и сам задыхался, но не отставал. Затем нарушил неловкую паузу:
– Почему ты решила, что я чего-то спёр или узнал?
– Хм… Ну не похож ты на человека, который кого-то убил, как про тебя раззвонили… И на бомбиста не похож. Разве что на изготовителя. Нет, ты точно что-то раскопал, порочащее Мерзинию в глазах этой… мать её, Мировой Общественности!.. Впрочем, если не хочешь – не говори… Может, если поймают… А, чёрт! Если поймают – всё равно буду пытать, скажешь ты мне хоть что-то, или нет!..
– Твоя правда, – Леонид не мог не согласиться, – Поэтому расскажу. Вдруг выберемся. А если не выберусь я, может хоть ты. Девушка ты, как я погляжу, самостоятельная. И с мозгой! – он помолчал, – Главное, чтобы вот эта флэшка, – он показал воротник курточки, куда зашил флэшку, – Попала к… Чурессийским Силовым структурам! А поскольку здесь-то нас точно никто не услышит, придётся рассказать, потом может не получиться. А там сама решай: останешься ты рядом с таким… Динамитом… Или свалишь к такой-то матери… Я не обижусь, честное слово! – он и вправду согласен был остаться один. Хотя инстинктивно, конечно, иметь рядом хотя бы такую напарницу было огромным облегчением. Он как бы мог разделить с ней и ответственность, и тяготы предстоящего дела…
– Ладно уж, конспиратор хренов! Рассказывай, – в голосе Маши послышался смешок.
Леонид догнал её.
Теперь они шли рядом, даже взявшись за руки, чтобы уверенней держаться на ногах. Темнота вокруг рассеивалась редкими уличными фонарями, светом из одиноких окон, да огромной луной, нагло светящей с безоблачного летнего неба.
– Как тебя звать-то на самом деле… напарница? – он вздохнул, кинув на неё краткий взгляд. Взамен получил ответный:
– Лена. Если поймают, всё равно дознаются. И, кстати, не обольщайся. Я – бомбистка. Просто в бегах.
– Ну, здорово. – Леонид не удивился. Слишком сосредоточенный взгляд у его "боевой подруги" для обычной бомжихи. Не было в нём ни следа разочарования и равнодушия…
– А я – хренов неудавшийся хакер. А вернее, статистик, который сунул чёртов любопытный нос, куда не следовало!.. – сбивчиво, и не всегда убедительно – он сам это чувствовал! – Леонид поведал о своих "изысканиях", и действиях до объявления вне закона.
Заняло это минут десять – к концу рассказа они выбрались на отлогий берег, и двинулись вглубь ничем не примечательного проулка в той же махалле.
Лена, казалось, хорошо знала, куда идёт. И точно: минут через пять они вышли к железнодорожной колее, двумя бесконечными полосами обозначавшей отсвечивающие рельсы. Так же быстро они двинулись налево.
– Здесь сортировочная, – пояснила Лена. – придётся подождать минут десять.
Они присели на бугре, поросшем мягкой травой, за какими-то кустами.
Леонид не выдержал: снял кроссовки. Стянул носки, и как мог тщательно выжал их. Хмыкнув: "здравая мысль!" Лена последовала его примеру. Вытрясли воду и из обуви. Надели снова. Леониду послышался отдалённый лай. Взглянув на спутницу, он убедился, что она тоже слышит. Кивнув, она сказала:
– Сейчас они дойдут до канала. Потом – разделятся. Кто-то пойдёт вверх, кто-то – вниз. Но большая часть, конечно, вниз. Ничего: даже если найдут, где мы вышли, мы к тому времени будем далеко…
И точно. Послышалось басовитое пыхтение тепловоза. А вот и он сам показался из-за поворота кирпичной стены какого-то бывшего завода… С пятью вагонами и десятком цистерн.
– Когда проедет вон та часть – до цистерн, – беги, как будто за тобой черти гонятся! Мы должны влезть на цистерну!
Скорость хода состава не превышала двадцати километров в час, и когда слепящий свет головных фар проехал мимо, они довольно легко догнали его, и забрались по сварной железной лесенке на борт первой же цистерны. Лена благодарно кивнула, отпустив руку, поданную влезшим первым Леонидом:
– Спасибо… Можно подумать, ты всю жизнь мотылялся по поездам…
– Да примерно так и было, – отозвался Леонид, задыхаясь, – Я вырос у бабушки, рядом с товарной станцией. Поэтому и места эти знаю, и на какой вагон как лучше лезть, тоже соображаю.
– Даже боюсь спросить, что вы там с друзьями делали, на товарной-то…
– Чёрт, не думал, что догадаешься… Ну, было. Грехи молодости… Правда, воровали по мелочи: то бензину сольём, то шифера утащим… До вагонов с "товарами народного потребления", правда, так и не добрались – слишком крепкие замки. И дырок в таких обычно нет… Потом ребят накрыли, но это они уж без меня ходили… Хотели металлчерепицы набрать, за неё отлично платили… Спасибо, хоть не сдали! А я им потом передачи таскал, в детскую Колонию…
– Надо же… А знаешь, Леонид, я чую, что мы сможем свалить-таки отсюда у такой-то матери… Ты оказывается, ничего себе. А я-то вначале посчитала за вшивого интеллигента!..
– Да, в общем-то, и правильно посчитала… Я с тех пор подался в лицей Маланова, компьютеры изучать… Всю остальную жизнь им и посвятил. Поэтому и знаю, где, что и как…
Пока они говорили, Лена жестами дала понять, что пора вылезать на крышу цистерны.
Там они вскоре и стояли, балансируя: она – расставив ноги, Леонид – на четвереньках.
– Смотри внимательно! Сейчас будет стена с дыркой. Ну, не с дыркой, а с обвалившейся верхней кромкой… Вот туда-то нам и нужно будет… Нырнуть! Сможешь?
– Ну… Попробую! – энтузиазма Леонид не чувствовал, но Лене доверял. Не поймали же их до сих пор! И если они сейчас сделают то, что собираются, шансы ускользнуть от собачек – отличные! Видать, Лена… да и не только она, а и её "коллеги", часто пользовались этим путём эвакуации в критических ситуациях… Но вот он увидел…
Чё-ё-ё-рт!!! И это называется способ замести следы?!
Стена с "дыркой" приблизилась, видно отлично!.. Но до "дырки" не меньше трёх-четырёх метров! Столько ему не перепрыгнуть!
Почуяв его колебания, Лена сердито буркнула:
– Много не думай! Просто делай как я!.. – после чего присела и кинулась вперёд по верхним мосткам цистерны.
Вот она достигла их переднего края, и Леонид, закусив губу, кинулся за ней – благо, поезд шёл небыстро. Лена резко бросила тело влево, и, пролетев метра четыре, исчезла в тёмном провале, находящемся на высоте не больше трёх метров от земли. Напоминала она голкипера, ловящего сложный мяч…
Леонид, поравнявшись с провалом, вынужден был броситься туда же, не добежав до края мостков – чёрная дыра стремительно "проезжала" мимо!..
Он больно ударился животом, ляжками и коленями, повиснув на выкрошившихся кирпичах! Его крик и ругань совпали с вскриком Лены, но она хоть не ругалась. Дыхание у Леонида отшибло.
Однако, повисев, поматерившись вполголоса и постонав с десяток секунд, он понял, что жив. И сравнительно цел.
Уцепившись за предательски рассыпающуюся в крошево кирпичную стену, он подтянулся и влез в проем, ступив на неровный пол. Внутри было тихо. Странно.
– Лена!.. Лена! – вначале тихо, затем громче он окликнул "бомбистку".
Под ногами, буквально по колено, путались какие-то не то обломки, не то куски. Мягкие. Поролон, что ли?..
– Входи уже… Гостем будешь. – раздался свистящий шёпот и сдавленный стон.
– Чёрт!.. Вот уж не думал, что такое возможно… – Леонид растирал отбитый живот и коленки, – Ты… Как?
– Жива… Только, похоже… руку сломала!
– Да ты что!.. Но как же… Тогда к врачу надо!
– Ага, смешно. – Лена зашипела, словно змея. – Вот меня-то врачи только и ждут. Нет уж. Нам с тобой, мил Леонид, как любит говорить дражайший Ипполит, в поликлиники вход заказан… Забыл, что ли? Там камеры везде – и при входе, и в регистратурах…
– Но что же мы?..
– Расслабься! В принципе, ерунда осталась. Скоро будем "дома". Идём! – Леонид ощутил, как его взяли за руку, и уверенно повели куда-то. Он переступал через странные пружинящие обломки, спотыкаясь.
– А, это – поролон, – объяснила спутница. – Здесь у нас раньше было подготовленное место: стояли картонные ящики с кусками поролона… Всё как у профессиональных каскадёров… Видать, какая-то сволочь нашла их, и сдала на макулатуру… Так что, как говорят пилоты, "приземление было жёстким"… Тебе повезло, что не влетел внутрь!
Они отошли от стены, вдоль которой медленно двигались, и уже увереннее пошли к зияющему ночным небом большому проёму.