Обернулся к Олегу: кресло на колесиках, но в пацане-то килограммов семьдесят, не меньше, лучше вдвоем. Зацепился взглядом. И не двинулся, не заговорил.
- Как он тебе, - приглушенно, без выражения спросил Олег, - мой парень?
- Умный, - отозвался в тон Виктор, - шустрый, быстро учится. Хороший. Правда.
- Зачем ты его привез?
Пожал плечами:
- Он мой секретарь.
- Почему именно он - твой секретарь?
Олег не повышал голоса, но красные усталые глаза ужесточились, заострились - клинок, приставленный к горлу, не иначе. Виктор вздохнул:
- Так получилось. У меня уволилась секретарша, я срочно искал новую - и увидел на одном мероприятии Женю. Дерзкого, сообразительного, хорошего парня. Решил его попробовать, пригласил на собеседование… Знаешь, я ведь и не догадался сразу, что он твой сын. Хотя вы похожи, конечно.
Взялся за пружинящую дутую спинку кресла. Олег не трогался с места:
- Хорошо, если ты не хочешь понимать, сформулирую по-другому. Он тебе нужен, только чтобы надавить на меня - или еще чтоб было кому в нужный момент нажать какую-нибудь кнопку?
Виктор выпрямился, подобрался. Смотри ему в глаза, у него нет никакого преимущества перед тобой, а у тебя - ни малейшего основания ни для страха, ни для вины. Бросил вполголоса:
- Может, не будем переговариваться через голову? Проснется.
- Не проснется, - возразил Олег.
Но все же взялся за поручни, и вдвоем они откатили спящего Женьку к дальней стене диспетчерской; разумеется, тот и не шевельнулся. Затем оба взяли себе по креслу и вернулись к монитору.
- Я тогда делал все, чтобы тебя вытащить, - негромко заговорил Виктор. - Тебя и тех других ребят. На момент, когда ты бежал, уже была готова апелляция, пересмотр дела, вас отпустили бы прямо из зала суда. Ты не знал, конечно, да и не было смысла держать тебя в курсе. Это же самый разгар кризиса, время, когда никто ничего не понимал, все зависало, продвинуть что-либо по чиновничьим инстанциям казалось практически невозможным… После твоего побега все встало еще на несколько лет, прежде чем мы добились реабилитации "Нашей свободы".
- Ну извини, - саркастически пробормотал Олег. - Это было давно. И то был вообще не я.
- Я знаю.
Кликнул на главное диспетчерское окно. Данные по комбинатам росли стабильно, перемигиваясь цифрами после запятой, разноцветные кривые на графиках подрагивали, как волны, пока еще намного ниже пурпурной ватерлинии, но заметно выше, чем в прошлый раз, когда Олег только-только наладил систему. Пожалуй, надо немного сбавить обороты, это куда правильнее, чем если придется в какой-то момент вообще их приостанавливать. Последнее, по идее, не проблема, твоя аш-два-о - не реакция распада, теоретически ты можешь в любой момент остановить процесс и запустить его снова, как только будут достигнуты все договоренности, налажены коммуникации и каналы сбыта.
Ключевое слово "теоретически", да. Все выводы основаны только на данных испытательных дублей, и Химик, помнится, был не вполне удовлетворен их результатами. Неплохо было бы сейчас задать ему пару вопросов… Черт. Так или иначе, проводить переговоры надо при работающих комбинатах, точка. В движении, в процессе, в весне. Остановка - крайняя мера, отступление с позиций, почти поражение. Где они там, эти чертовы тормознутые термоядеры?!
- Держите, - сказала Анна. - Поставила полный чайник, долго закипал.
Протянула обоим по чашечке кофе. Лишнее, тебе сейчас по определению не может захотеться спать. Виктор вдохнул ядреный, чуть химический запах из чашки - и внезапно на него обрушилась разом вся накопленная за последние дни усталость: так летит ко всем чертям, разряжаясь в момент, старый аккумулятор. Взять себя в руки, выпить кофе, взглянуть на трепещущие графики на мониторе, открыть окно почты. С этого, между прочим, стоило бы начать.
Они уже были здесь. Письмо пришло, и давно, почти семь минут назад. Они предлагали встретиться - как ты и планировал. Все до сих пор шло по плану, безупречно и правильно.
- Они приедут сюда? - тревожно спросила Анна из-за твоего плеча.
- Нет, конечно, - отозвался Виктор. - Они приедут туда, куда нам надо. Сейчас напишу.
Многих раздражает, когда у них читают через плечо с монитора. Тебя - нет. Прекрасный способ экономить время, ничего не объясняя дополнительно.
- Виктор?! - чуть не крикнула Анна. В последний момент сорвалась на шепот, оглянувшись на спящего Женьку.
- Почему там? - отрывисто бросил Олег. - Ты вообще соображаешь? А если они начнут стрелять?!
- Именно потому, что там - не начнут.
Отправил письмо и чуть отъехал от монитора в ожидании ответа. Крутнулся в кресле; Анна слегка попятилась. Олег сидел в соседнем кресле, повернувшись в твою сторону и не догадываясь уступить женщине место, как, впрочем, и ты сам. Хорошо. У вас есть пара минут для экстренного совещания. Только по делу и по сути, в точности как когда-то.
- Я поеду с тобой, - сказала Краснова.
Именно то, чего ты и ожидал от нее услышать, а если не услышал бы, то предложил бы сам: сопровождающий необходим, и не расталкивать же мальчика, в самом деле. Кивнул, и она быстро глянула на Олега - напрасно, вхолостую, мимо его припухших сосредоточенных глаз. Не возразил, не начал отговаривать, не вызвался ехать вместо нее; не дождавшись ничего подобного, развернулась и скрылась за дверью. Через минуту, когда ты выйдешь тоже, она будет готова и в полном порядке. Один в один - как тогда, минус возня с прической.
- А я, значит, остаюсь на хозяйстве, - усмехнулся Олег, не проводив ее взглядом. - Нажимать, если что, на кнопку. Правильно?
- Правильно, - сказал Виктор. - А ты боялся, что это будет Женька.
- Не рассчитывай. Ну, давай. Показывай, на какую именно.
* * *
- Как мы туда попадем? - спросила Анна. - И как они туда попадут?
- Они пускай сами решают свои проблемы, - отозвался Виктор. - А мы въедем через центральный вход.
Глянула удивленно, но промолчала, не спросила. Она не так еще посмотрит, когда поймет, узнает. Впрочем, вот это как раз тебя совершенно не волнует.
Машина Химика лавировала по лесным тропам, прорезая фарами люминесцентные конусы в темноте: еще раз налево, и должны вырулить на грунтовую дорогу, по которой он вез вас с Женькой к базе в тот раз. Выбираться на шоссе бесполезно, сто процентов, оно под завязку забито мертвыми автомобилями, словно консервная банка производства местного рыбзавода. Придется ехать по лесу, а затем напрямик через город и дальше вдоль берега. Хорошо, что ты запоминал тогда путь. И что Химик - где он теперь, тот Химик? - собрал себе такую стильную и презирающую бездорожье зверюгу.
По лобовому стеклу хлестнула ветка, весенняя, влажная. Оставила с той стороны два клейких листочка, против света фар лишенных цвета, темных и фигурных, как в театре теней.
Они еще держались там и тогда, когда машина въехала на городскую окраину, а через несколько минут, попетляв по мощеным переулкам, вырулила на квадрат главной площади. Город был темен и пуст: нормальное состояние для северного захолустья, существующего в простом метрономном ритме, презирая ночную жизнь. В глухой ночи не разглядеть лавинных признаков надвигающегося кризиса - пока не дойдет до костров на площадях.
В этот раз не дойдет. Будет тепло и без них, и здесь - теплее, чем где бы то ни было. Они должны адаптироваться быстрее и легче других, люди, издавна привыкшие, что их жизнь и так во всем зависит от моря. Океан велик, и мощь его безгранична, они всегда это знали. Даже смешно говорить о каком-то выборе: опасный, враждебный, непостижимый термоядер - и близкая, родная каждому, словно кровь, аш-два-о.
- У тебя есть оружие? - внезапно спросила Анна.
- Есть, - отозвался он. - Но не понадобится.
- Не уверена.
Виктор улыбнулся в темноту. Так странно: она, конечно, права, - а ты уверен. Ты абсолютно точно знаешь: все получится, все пройдет именно так, как задумано и просчитано наперед, как если бы и не существовало в природе никаких случайностей, несовпадений, неучтенных, расходящихся в стороны ветвистых вариантов. Слишком многое уже совпало. Ты уже почти свободен, а значит, непобедим.
Город кончился быстро, они не занимают много места, компактные провинциальные города. Снова пошло бездорожье, на этот раз куда более пересеченное, сплошные валуны, трещины и скалы, кое-где одинокие деревья и кусты. В полуоткрытое окно пахло свежей травой. Внизу дышало море, в безлунную ночь оно было бы невидимым, если б его не полосовали серебристые дорожки - не от горизонта, а от берега, параллельные, похожие на волнорезы.
В какой-то момент, взъехав на гребень скалы, Виктор увидел их сразу несколько, колеблющихся на морской зыби. Ровно светили кристаллы куполов по изгибу линии берега. И тут же машину тряхнуло на не замеченном вовремя валуне, и надо было сворачивать, чтобы выехать к центральному входу санатория. Огни вильнули в окно заднего вида и тут же вовсе скрылись за горизонтом, оставив лишь неясное сияние над черным морем, а через пару минут погасло и оно. И только запахи весны никуда не делись, одуряющие, до сумасшествия заостренные ночью.
Чугунная решетка ворот выступила из темноты, подсвеченная из будки пропускного поста; разумеется, единственное в регионе заведение по-настоящему солидного уровня без малейших колебаний перешло на термоядер. Открылась калитка, вышел охранник, наклонился к опущенному стеклу. Виктор назвал себя, протянул документы, но это было излишне: здесь персонал любого уровня знал родственников пациентов и по фамилиям, и в лицо, по видеокартотеке. Охранник удалился, и через несколько секунд решетчатые створки поползли в стороны.
Анна сидела молча. Анализировала, пыталась постичь. В таких случаях самые очевидные вещи обычно приходят в голову последними.
На стоянке возле гостевого корпуса их уже встречала очаровательная девушка-администратор, кажется, все-таки заспанная, хотя, по идее, они дежурят круглосуточно: мало ли из какого часового пояса могут прибыть посетители. Улыбнулась ненакрашенными губами:
- Здравствуйте, Виктор Алексеевич. Для вас и вашей спутницы приготовлены два номера на третьем этаже. Вы можете отдохнуть с дороги, а как только Аля проснется, вам сразу же сообщат.
Улыбнулась, будто хорошему знакомому или хотя бы постоянному клиенту. Когда ты был здесь последний раз? - когда привозил Алю, то есть нет, ты же все-таки навещал ее, вот только почему-то никак не выходит вспомнить, в каком году…
- Значит, она твоя дочь, - сказала Анна, когда они поднимались по лестнице, и все в ее словах было неправильно: и какое-то слишком определенное "она", и акцент на предпоследнее слово. - Что с ней?
- Рак. Наследственное. Оксана… я тебе, кажется, говорил.
- Понятно.
И снова прозвучало странно, включая эту мгновенную, словно на обработку информации, паузу, и складывалось впечатление, будто понятно ей что-то совсем другое, далекое, тайное и уж точно ненужное сейчас тебе. Стоит начать разбираться, раскручивать, откуда и что именно она знает, с чем сопоставляет и как интерпретирует - и полетит ко всем чертям уверенность и кураж, посыплется удача, подпадет под сомнение сила, правота и свобода. Тебе это не надо, вот и молчи. По большому счету, тебе и Аля давно уже не нужна.
Они поднялись на этаж. Анна остановилась перед двумя соседними дверьми, вставила карточку в замок. Обернулась:
- Ты приведешь их сюда?
- Нет, - он тоже расщелкнул дверь. - Зайди пока, осмотрись, если интересно. Через пять минут спускаемся. Разговаривать будем там, в беседке.
- Вы точны, - сказал Макс Зильбер, отделяясь от парапета. - Я рад.
- Почему вы? - намеренно брутально бросил Виктор, входя в беседку. - Речь шла о переговорах с первым лицом.
Узкая фигура Зильбера выделялась черным на фоне чуть более светлого неба и моря, серебрящегося параллельными дорожками от комбинатов: правильный пейзаж, и неважно, что противник демонстративно повернулся к нему спиной. На самой темной, теневой стороне беседки угадывалась еще одна фигура, громадная, квадратная. Как бы секретарь, а по сути - телохранитель или даже боевик. Против хрупкой и совершенно безопасной Анны. Но так даже лучше. Твоя сила кардинально в другом.
- ВАО "Концерн "Термоядер"" управляется Советом директоров на равных коллегиальных основаниях, - ровно пояснил Зильбер. - Мы практически рыцари Круглого стола. В этом регионе я - первое лицо.
- Предмет наших переговоров касается не только региона.
- Думаю, Виктор, вы сами не пожелали бы общаться здесь со всем Советом директоров в полном составе, - неуловимая усмешка на затененном лице. - Не волнуйтесь, я уполномочен принимать любые решения.
- Спасибо, это я и хотел уточнить.
Обмен любезностями можно считать завершенным. Теперь к делу, и начинать должен не ты. Предлагать будут они, а твое дело - выслушать спокойно и назвать свою цену. С которой им придется в любом случае согласиться.
Вдохнул прохладного весеннего воздуха с тонким запахом моря и меда. Накатывало щекотное чувство предвкушения решающей битвы, пика, кульминации. Когда стоишь с противником лицом к лицу, когда ясна расстановка сил и притязаний, когда все, что будет дальше, зависит от тебя самого - становится легко и весело, как в хорошем сне. Больше нет ни тяжести, ни страха, ни сомнений. В этот момент начинается… нет, даже не борьба за нее - она сама. Твоя свобода.
- Мы долго недооценивали вас, Виктор, - сказал Зильбер. - Но теперь очевидно, что нам есть о чем с вами говорить. Предлагаю сразу конкретизировать предмет разговора. У вас - уникальный ресурс. У нас - все остальное.
- "Все остальное" звучит не очень-то конкретно.
- Вы знаете, о чем я говорю. У вас нет сейчас доступа ни к реальному рынку, ни даже к сфере массовой информации. Все это вы можете получить только от нас. На взаимовыгодных условиях.
- Я готов выслушать ваши предложения. Посмотрим, насколько они взаимовыгодны.
- Достаточно, - Зильбер расставил руки, опираясь на парапет буквой "дельта". - Вы входите в Совет директоров "Термоядера" на правах, одинаковых для всех. "Аш-два-о" становится дочерним предприятием концерна и встраивается в нашу сеть, самую совершенную, кстати, на сегодня в мире. Разумеется, как отдельный самостоятельный бренд…
- Что ж так?
Не счел нужным скрыть издевку. Вот оно, их самое слабое место, и они сами прекрасно его сознают: все, к чему прикасается их термоядерная рука, их злосчастный бренд, в отбеливание которого вложены такие средства, что хватило бы на десяток атомных станций, - становится зловещим и зачумленным, на глазах теряя имидж и рыночную привлекательность. Они сами не хотят ассоциироваться с "Аш-два-о" в глазах мира - и в то же время предлагают тебе стать одним из них. Нелогично, неправильно, хорошо.
- Ну, вы прекрасно понимаете, Виктор, что медийная сфера - это одно, а реальные дела - совсем другое. Особенно в нынешнее предкризисное время.
- Для того вы и провоцируете кризис, правда? Удобно списывать все шероховатости на "нынешние времена".
- По-моему, мы оба заинтересованы в том, чтобы его не допустить.
- Да, разумеется. И мне, в отличие от вас, это под силу.
Зильбер пожал плечами:
- Иначе мы не разговаривали бы вовсе. Нет ничего легче, чем взорвать все эти ваши комбинаты. Чтобы вы не сомневались, такой вариант рассматривается. И скорее всего будет запущен, если мы не договоримся.
Шевельнулся его квадратный спутник в тени. Неозвученным продолжением: вариант устранения тебя лично они рассматривают тоже. Ну, это совсем уж несерьезно для солидных людей, прямолинейный наив на уровне предсказаний бесконечно далеких от теневой реальности Олега или Анны. Глянул на нее боковым зрением и усмехнулся: правильно, уже боится. Думает, они вот-вот откроют стрельбу.
Улыбнулся:
- Конечно, мы договоримся, Макс. Только с небольшой поправкой: слияния не будет, ни на каком уровне. Я готов платить любую цену за пользование вашими коммуникациями, до тех пор, естественно, пока не разверну собственную сеть. О масс-медийной сфере и говорить не стоит, информация об "Аш-два-о" уже пошла, завтра утром это будет первая новость региона, а к обеду и всего мира.
Улыбнулся еще шире:
- Я готов даже поддержать вас на первых порах, пока вы будете приходить в себя после "Вспышки звезды". Вы мне нужны, здорового рынка не бывает без конкуренции…
- Вы не правы, Виктор.
Зильбер отделился от парапета, легкий, подвижный; вспомнилось, как виртуозно он катался тогда на коньках. Сейчас непременно последует какая-нибудь психологическая примочка, термоядеры не могут без этого, именно психологию они почему-то считают своим коньком, сорри за каламбур. Итак?
- Как у вас говорят, - сверкнув зубами, он старательно произнес на твоем языке: - "Ложка необходима к обеду". Правильно? Так вот, допустим, мы с вами садимся обедать. У вас отличная кухня, то есть ресурсы, я это уже признал. Но, к сожалению, нет ложки. Именно сейчас, на момент, когда мы обедаем, то есть договариваемся - ложки у вас нет, поэтому все ваши преимущества теряют силу. А вот у нас, наоборот, имеется столовый прибор.
- Афористично, - кивнул Виктор, все еще улыбаясь.
- Ваши комбинаты работают, - отступив в сторону, Зильбер широким жестом очертил панораму моря. - Но мы-то с вами здесь, одни, в беседке. На земле санатория, если я правильно понял. Кстати, любопытно, чем вы руководствовались, выбирая место?
Виктор пожал плечами:
- Закрытая территория. Можно спокойно говорить, никто не помешает.
- Вы же здесь не впервые, правда? Скажите, вон там - что за строение?
Никакого строения не просматривалось отсюда в чернильной тьме. Начинается, понял Виктор.
- Спальный корпус, - ровно бросил он. - Для тяжелобольных.
Зильбер кивнул. Сказал деловито, тщательно не допуская излишней театральности в голос; но она все равно прорывалась нотками торжества, довольства собой:
- Если мы в течение часа не сумеем прийти к консенсусу, боюсь, оно взорвется первым.
Громко хрустнула веточка под каблуком Анны, вздрогнувшей, подавшейся вперед. Теперь спокойно. Все зависит от того, насколько ты будешь убедителен, естественен, точен. Твоя легкость, твоя уверенность, твоя свобода - против их грандиозного аппарата специалистов по человеческим слабостям и страхам. Как ты и рассчитывал. Вперед.
Усмехнулся криво, одним уголком губ:
- Думаете, Макс, такая акция пойдет на пользу имиджу "Термоядера"?
- Думаю, о нашем имидже позаботитесь вы лично, Виктор. У вас же есть на то причины, правда?
Сглотнул, прикрыв кадык ладонью. Перевел дыхание. Так надо:
- Есть.
(за скобками)
- Уходи оттуда, слышишь? - почти прокричал он в трубку. - Бери машину и езжай домой. Девчонки справятся сами. Ты должна думать о ребенке, Ксю, о ребенке, понимаешь?!
И вообще нужно отправить ее куда-нибудь из города. Виктор порывисто встал и подошел к окну. Сквозь черные скелеты голых деревьев просвечивало буйное, ярко-салатовое, весеннее, на всю площадь. Красиво; если б только не знать, чем все это кончится. У Ксюхи, кажется, есть бабка в Збнувском районе. Завтра же с утра… нет, завтра может быть поздно. Сегодня же. Пускай доедет до дома, а там позвонить, чтобы собирала вещи. Придется орать, умолять, уговаривать, она упрямая, не послушается сразу…