Содержание:
ДОРОГА СНОВИДЕНИЙ. РУССКАЯ СКАЗКА. 1
ЧАСТЬ 1. - КАЛИНОВ МОСТ. 1
ЧАСТЬ 2. - "КИСЕЛЬНЫЕ БЕРЕГА." 19
ДОРОГА СНОВИДЕНИЙ. РУССКАЯ СКАЗКА.
ЧАСТЬ 1.
КАЛИНОВ МОСТ.
ГЛАВА 1.
Под броней, с простым набором,
хлеба кус жуя,
в жаркий полдень едет бором
дедушка Илья;
Едет бором, только слышно,
как бряцает бронь,
топчет папоротник пышный
богатырский конь…
А. Толстой.
Ничего не получалось. Выключив ноутбук, я потер слезящиеся от табачного дыма глаза и встал из-за стола.
Идей не было, хоть тресни. За последние два месяца я перечитал почти полтысячи сказок, преданий легенд и былин, изучил сотни исторических песен, сказаний, эпосов и баллад. Споил ящик водки работникам института этнографии и Академии Наук. Я научился отличать сказки Воронежской области от сказок Ленинградской. Толстой, Бажов, Королькова и Афанасьев являлись ко мне по ночам во сне, разъяренные моей тупостью. В бессильной ярости я посылал их к Гауфу и клял ни в чем не повинных братьев Гримм. Шарль Пьеро и Андерсен стали моими личными врагами. Ершова и Шварца я ненавидел, а фильмы Роу и Диснея только оттеняли мое творческое бессилие. Но больше всех я ненавидел нашего генерального директора. "Ты, Савельев, у нас кто? Иван. Так значит, тебе просто на роду написано за эту работу и браться. К майским праздникам жду результата".
Крупнейшая компьютерная фирма Петербурга. Более сотни постоянных работников. И только один Иван - я. Соломоново решение. Раз Иван, значит будешь писать сценарий компьютерной игры по мотивам русских народных сказок, сейчас это модно и актуально. Нет, разумеется, я не дворник и не каменотес, но по моему скромному разумению, компьютерщик от писателя все же несколько отличается. Сценариста нанять им в голову не приходило, кощеям жадным. Плюнуть бы на все, да адаптировать "Приключения Иванушки" под "Герои меча и магии", да и дело с концом. Так ведь нет - мучаюсь. В жизни чужих идей не воровал, а над своими не халтурил, и директор об этом знает… Ох, если б вышло у меня… Да разлетелось миллионными тиражами!.. Так нищета надоела…
Если когда-нибудь сподобит Господь жениться и детей завести, в жизни их сказками мучить не буду! Хотя вряд ли мне это грозит. Длинный, как рельса, худой, сутулый и полунищий очкарик. Хотел бы себе такую пару? Вот и девушки не хотят…
Я вздохнул и открыл форточку. Свежий воздух ворвался в комнату, буквально на глазах разрывая концентрат из дыма и пыли, которым я дышал всю ночь. Весна в этом году выдалась ранняя. Погода такая, словно во дворе не конец апреля, а разгар июля, а я сижу тут, как немец, прикованный к пулемету… Ну уж нет! Зажав ноутбук под мышкой, я спустился во двор и направился к небольшой беседке, рядом с детским садом. Когда я понял, насколько плоха эта идея, бежать было уже поздно.
- Оп-с! А вот и решение всех наших проблем! - радостно поднялся мне навстречу Васька Чугунов, местный жлоб и дебошир. - Ты к нам, Ванюта? А мы - тута…
Такой идиотский смех я слышал только в американских мультфильмах. Васька был моим проклятием еще со школьной скамьи. Нет, он не испытывал ко мне какой-то личной неприязни. Я был для него чем-то вроде резервного банка. Совершенно непринужденно и даже доброжелательно, он отбирал у меня деньги на школьные завтраки, фломастеры, ручки и прочие безделушки. Так же безразлично, и без особой злости, поколачивал, если мне приходило на ум воспротивиться грабежу. Со школьной поры прошло уже больше семи лет, но Чугунов был человеком консервативным и своих привычек менять не любил.
- Ванька - встанька, - поманил он меня заскорузлым пальцем. - А ну-ка, встань передо мной, как лист перед травой, повернись к дому передом, а карманом ко мне, и вынь из него недостающую нам десятку.
Вот этот "сказочный мотив" в его вымогательстве и был последней каплей в чаше моего терпения. Бессонная ночь, творческое бессилие и глумливые ухмылки на лицах его дружков притупили мое чувство самосохранения.
- Отвали, Чугунов! - заорал я. - Отстань от меня раз и навсегда, понял?!
Васька не обиделся. Ему вообще было безразлично, что я говорю. Ему была нужна десятка.
- Копейки для соседей пожалел, - укоризненно протянул он, хватая меня за шиворот и неторопливо обшаривая карманы. - Мы, с корешами твою ученую задницу на границе от врага защищали, пока ты ей институтские скамейки протирал, а ты, своим же защитникам в рожу плюешь? Ладно, мы люди негордые и от вас, лягентов паршивых, добра не ждем. Сами его возьмем. Да не дергайся ты… Чё, действительно ничего нет?..
- Отвали! - к моему ужасу, я почувствовал, как от беспомощности и унижения, на глаза наворачиваются слезы.
- Васька, отправь его домой, - посоветовал один из мордоворотов, - нехай он нам либо деньги, либо пузырь тащит. У таких, как он, всегда в папашином баре бутылочка коньяка припрятана.
- Отправить-то можно, - задумался Васька. - так ведь не вернется, сопля очкастая. Даже невзирая на перспективы от последующих встреч - не вернется. Знаю я его.
- А что это у него за чемодан под мышкой?
- Компьютэрь это, - пояснил многознающий Васька, - только маленький. Он с ним не расстается. Хотя, это - идея! Давай, Ванька, мы твой компьютэрь пока у себя подержим, что бы тебе легче было домой сгонять. Принесешь десятку - отдадим.
- Не отдам! - просипел я, пытаясь вырваться из его цепких лап, - нет у меня денег! Нет, понял?!
- Нет денег, зато есть идея, - без особых усилий удерживая меня, призадумался он. - Мы твой чемодан с проводами, пока Машке из винного, за пару червонцев заложим, а ты денег раздобудешь и выкупишь. Не боись: она девчонка ответственная - не потеряет. В конце - концов, что для тебя, Ванюта, пара червонцев? Это мы люди простые: грузчики да охранники, а ты в фирме работаешь, тебе деньги за мозги платят. Что, твои мозги ничего не стоят?
- Не отдам!
- Да ладно тебе, - благодушно пробасил Чугунов. - В первый раз, что ли? Пора бы уже и привыкнуть. Решили вопрос по доброму, и разошлись. Жлоб ты все-таки, Ванюта. К тебе по-доброму, а ты… Давай сюда свою чемодан…
Но я вцепился в ноутбук намертво. Чугунов горестно вздохнул, и несильно треснул меня по шее. Я сжал зубы и вцепился в ноутбук обеими руками. Васька нахмурился и потянул его на себя. Несколько секунд мы топтались на месте, пыхтя и переругиваясь. Понимая всю бесплодность моих усилий, я уже хотел выпустить чемоданчик, когда из-за спины Чугунова выпрыгнул белобрысый амбал в полинявшем камуфляже и, продемонстрировав какую-то показушную стойку из третьесортных американских боевиков, без долгих разговоров, заехал мне ногой в грудь. Меня приподняло в воздух, и даже не успев прочувствовать боли, я совершил кратковременный полет, окончившийся приземлением на груду кирпичей за беседкой. В затылке что-то противно хрустнуло, и тьма неторопливо начала всасывать меня в свое липкое, чавкающее нутро.
- Колюня, ты что, совсем на голову ослаб?! - донесся до меня затихающий в дали голос Чугунова. - Ботаник и так бы чемодан отдал! Ты же ему черепушку проломил, урод! Не дай Бог, коньки отбросит! Эй, Ванька! Ванька, ты меня слышишь? Иван, вставай!..
Разноцветные точки, летавшие вокруг меня в темноте, погасли, и невидимая сила потащила меня куда-то вверх…
- Ванька, вставай! Хватит бока отлёживать! - что-то твердое уткнулось мне в бок, переворачивая на спину. - Ты что, маков обнюхался или зелена вина перебрал? Вставай, лежебока!
Я приоткрыл один глаз и посмотрел в затянутое тучами небо.
"А с утра ни облачка не было, - подумал я. - Это сколько же я тут валяюсь? Сволочь Васька! Васька?! Где ноутбук?!"
Я поспешно вскочил на ноги и… обомлел. Вокруг меня тянулись к небу гигантские, невиданные доселе сосны. Исполинские, каждая в три - четыре обхвата, но идеально прямые и стоящие друг от друга метрах в трех, отчего весь бор казался просторным, чистым и даже солнечным - видимо, из-за нежного, золотисто - коричневого, цвета сосновой коры… А прямо передо мной, на чудовищных размеров коне, сидел бородатый, широкоплечий мужик, с густой, седой бородищей и вислыми усами. Но самое диковинное было в том, что широкую, как наковальня, грудь старика, обтягивала настоящая металлическая кольчуга, с двумя прямоугольными пластинами из тускло блестящего метала. За спиной виднелся круглый, окованный железными бляхами щит, к потертому седлу была приторочена неимоверных размеров булава, а в руках чудик держал двухметровое копье, которым и тыкал мне в бок, пытаясь привести в чувство. Довершали наряд местного сумасшедшего просторные штаны, из непонятного для меня, но, по-видимому, очень плотного материала, цветом и покроем напоминавшие армейские кальсоны. В треугольных стременах торчали грязные и поцарапанные ступни с желтыми ногтями и заскорузлыми пятками. Впрочем, сапоги у чудо - наездника все же имелись: стоптанная подошва вылезала из дыры в седельной сумке.
- Ты кто? - спросил я.
- Кто-кто… Кощей в манто, - оскалил он в улыбке не по годам белые зубы. - А то и вовсе - дед Пихто… Молод ты еще, старикам вопросы первым задавать. Не местный, что ли?
- А где я?
- У - у - у, - протянул ряженый. - Тут не маком и не вином, тут грибами мухоморами дело попахивает… Где - где, в лесу - не видишь, что ли? Хотя, что с Ивана взять…
- Откуда ты меня знаешь?
- Я? Тебя?! О тебе, молодец, я и слыхом не слыхивал.
- Но ведь по имени назвал? Иваном…
- А это заметно очень. И по виду, и по уму. По виду - Иван, по уму - дурак.
Я машинально провел руками по футболке и джинсам, выразительно посмотрел на кольчугу впавшего в детство старика:
- Это еще очень спорный вопрос, кто из нас… м-да…
- Не дерзил бы ты старшим, милок, - беззлобно посоветовал старик. - А то ведь можно и копьем по уху схлопотать… Откуда идешь, куда путь держишь и где в этих краях ближайшее подворье, на котором корм для коня сыщется, да для меня миска похлебки найдется?
- Понятия не имею, - честно признался я. - Сам я из Петербурга, а где мы сейчас… сам леший не разберет.
- Как же так? - удивился старик. - Иду туда, не знаю куда, ищу то, не знаю что? Так, что ли, выходит?
- С местной гопотой сцепился, - нехотя признался я. - Наверное, когда я головой о камень треснулся, они решили что я умер, и оттащили подальше, в лесок. Ноутбук отняли, сволочи…
- Как - как?! - расхохотался старик. - "Сволочи"? Это от "сволочь мусор" ты слово смыслил? Хитро и обидно. Молодец, в сказатели бы тебе… А что за гопота в здешних краях завелась? Готов - знаю, греков, готфов, гуннов - слышал. Гопоту не встречал.
- Повезло тебе, - мрачно сказал я. - Хотя, с тобой они бы и связываться не стали…
- Это правильно, - самодовольно извратил старик вложенное в мой ответ ехидство в свою пользу. - Если б только сам их "связаться" не заставил. Тогда бы уж никуда не делись. Тем паче, что норов у меня с утра крепчает. С дороги я сбился, Иван. С самого Киева ни разу не заплутал, а тут, как леший попутал. В дальние земли новгородской республики решил податься, аж до самой Карели. Но места незнакомые, малолюдные… С полудня еду, а дорога посолонь от солнца все дальше уводит. Не в чащобу же сворачивать? Где хоть этот твой… бург находится? Чудное название. Я один раз к царю Баяну послом ездил, в город Мекленбург, что славен языческим храмом Ретры. Много диковинного навидался. Не Константинополь, конечно, но тоже ничего. Добротный городишко…
Я слушал чудака и все больше хмурился. Не нравилась мне эта беседа. Шутка, можно сказать, излишне затягивалась. То, что дедок меня разыгрывает, я, конечно, понимал, но вот откуда он сам тут взялся - домыслить не мог. Логично было бы предположить, что где-то рядом идут съемки исторического или сказочного фильма, а то и вовсе заподозрить старика в привязанности к ролевым играм. Слышал я о чудаках, выезжающих на природу поиграть в хоббитов, да былинных богатырей. Недаром он упомянул, что из Киева едет. Это ж в какой старческий маразм впасть надо, что б в его-то годы Илью Муромца из себя изображать…
- Ты, отец, со съемок едешь? - попытался закончить я эту игру.
- С Киева… сынок, - напомнил он, усмехаясь. - Тоже мне, родственничек нашелся…
- Ну и ехал бы себе мимо, - огрызнулся я. - Я тебя не трогал, лежал и лежал себе. Так нет же, разбудил и еще язвит, Илья Муромец доморощенный.
- Так ты обо мне все же слышал? - приподнял брови старик. - А почему "доморощенный"? Разве другие бывают?
- Всякие бывают… Стало быть, тридцать лет и три года лежал ты себе на печи, и такого бодуна Русь еще не знала… А как в себя пришел, еще тридцать лет и три года соловьев по дубравам пугал, с зеленым змием борясь… Ты бы, папаша, историю бы лучше изучал. Настоящий-то Муромец драконов с неба не хватал, а служил себе и служил, в дружине князя Владимира и погиб на реке Калке, в схватке с монголами, вместе с Добрыней Никитичем. Не позорил бы легендарного богатыря, а обрядился бы каким-нибудь стариком Хотаббычем. А еще лучше - Гендальфом. "Был Гендальф серый, стал - белый. Используйте порошок Дося!"
- Погодь-ка, - голос старика стал подозрительно медовым, и, с удивительной для его лет, кошачьей ловкостью, старик спрыгнул с седла. - Про Калку-то ты это зря… Не говорил я тебе ничего про Калку…
Сидя на коне, он казался массивней. Теперь же передо мной стоял широкоплечий, но не такой уж и высокий - метр семьдесят, от силы - старик, и я хотел уже было вновь съязвить насчет "богатыря", но не успел: поросший волосами кулак взметнулся к моей скуле, и второй раз за день, после непродолжительного полета, я выпал из реальности в блаженную темноту…
- Говорил я тебе: купи в Царь-граде эти волшебные стеклышки, но ведь ты же у нас весь такой из себя гордый, вот и мучайся теперь перед каждым камнем.
- Хорош бы я был на княжьем пиру со стеклышками на носу. Сколько дурных языков укоротить бы пришлось - пол княжеской дружины спиши. Ничего, по кому булавой угодить я и так вижу, да и чашу мимо рта еще ни разу не проносил, а уж буковки эти махонькие, ты и без меня разберешь.
- Ничего себе "махонькие" - каждая с мое копыто будет. Вот не обучился бы я в Константинополе грамоте - что бы ты сейчас делал?
- А кто тебя, бестолочь, собственноручно в той библиотеке запер? Что ты уму - разуму хоть там понабрался?
- Запер?! Не позорился бы на старости лет! Спьяну с конюшней спутал, да еще хранителю библиотеке по сусалу съездил, конюхом обозвав.
- Спьяну?!
- Мне-то не рассказывай! Кто тебя из трактира на себе тащил?
- А вот ты и попался! Как я мог библиотеку с конюшней спутать, если ты сам говоришь, что я пьян был до полного изумления?
- Вот всех и изумил, меня там на целую неделю позабыв, бражник чертов!
- Ты еще мне похами, волчья сыть, травяной мешок! Сейчас шпору в одно место вгоню - будешь знать! Читай, кому говорю!
- Пропил ты шпоры - то, что "вгонять" будешь? Коготки?.. Ладно, ладно, читаю… "Пойдешь налево - домой не возвращайся. Твоя Василиса".
- Я тебе сейчас точно холку намылю!
- Хорошо, хорошо… Так, что у нас здесь… "Пойдешь налево - потеряешь жизнь. Пойдешь направо - потеряешь ко…" Короче, ничего там направо нет. Тупик. Овраг. Чащоба.
- Ври - ври, да не завирайся. Кой что я еще разглядеть могу. Там что-то про коня написано.
- Там написано, что коня надо лучше кормить. И вообще, что там написано - дело десятое, но ты как хочешь, а я - налево.
- Налево, направо… А что будет, если прямо пойти?
- Что - что… О камень долбанешся.
Судя по тому, что голоса я слышал явственно, из небытия я уже вернулся, но почему тогда вокруг все еще так темно? Я попытался пошевелиться и не смог. Руки были крепко связаны за спиной, подбородок упирался в колени, а вокруг… Мешок! Этот маньяк связал меня и засунул в мешок! Вот почему так темно и запах, по сравнению с которым нестиранные солдатские портянки - "Шанель № 5". Да, повезло мне: из огня, да в полымя, от Чугунова - к полоумному старику, играющему в Илью Муромца. За кого он меня принимает? За Соловья - разбойника, или за Змея Горыныча?
- Смотри, гуси-лебеди полетели, - продолжалась, между тем, беседа.
- Какие же это "гуси-лебеди", крот ты слепой? Это дятлы-жаворонки. А за ними - колибри-страусы.
- Ты поостри, поостри еще у меня, волчья сыть, травяной мешок…
- Это мы еще посмотрим, кого из нас на чучело раньше пустят. Ты уже который раз, сослепу, один против войска выходишь? Да еще и меня под монастырь подводишь… Вот, поймают тебя как-нибудь, и…
- Русские не сдаются!
- Поэтому вас почти и не осталось…
Первый голос я узнал: он принадлежал седобородому душегубу, а вот что за подельник у него объявился, пока я в обмороке пребывал? Может, рискнуть? Хуже-то не будет… И, набрав в грудь пыльного воздуха, я заорал, что было сил:
- На помощь! Спасите! Я здесь, в мешке!
- Очухался, - послышался голос старика. - Старею, значит. Раньше, в полсилы - на сутки вырубал. Этому - оплеуху в четвертинку дал, думал, до сумерек не потревожит.
- Да выпусти ты дурня, - попросил второй голос. - Что у тебя за привычка всякое… кого ни поподя, в мешок засовывать?
- Запас карман не тянет, - отрезал старик. - Уж больно молодец подозрителен. Откуда знает, что я на Калку еду? Ни Владимиру, ни Добрыне я этого не говорил. Почему креста нательного нет?
- Совсем старый из ума выжил… Он же тебе сказал: обобрали его. Вон, в какую одежонку постыдную нарядится пришлось. А тут ты еще изголяешся. Не лазутчик это, я такие вещи за версту нюхом чую. Что к дурачку контуженному привязался? Совершил подвиг: посадил в мешок убогого. Тьфу!
"Куда же это я попал?! - в ужасе подумал я. - Территория сумасшедшего дома? Новые русские развлекаются, или Васька Чугунов надо мной пошутить решил? Нет, у этого просто фантазии не хватит…"
Конь все же остановился, мешок опустили на землю, развязали и меня извлекли на белый свет.
- Ну, рассказывай, все, как на духу, - предложил старик. - Кто ты, почему так одет и откуда про Калку знаешь.
- Я - Иван Савельев, из города Санкт Петербурга, - терпеливо, стараясь не раздражать сумасшедшего, пояснил я. - Работаю в компьютерной фирме. Здесь оказался случайно и к вашим играм не имею никакого отношения. Отпустили бы вы меня, а? Не знаю, что у вас за тусовка, но лично я к ней не имею никакого отношения.
- Ну, что теперь скажешь? - повернулся старик к коню.
- А может и твоя правда: похоже и впрямь, лазутчик, - вздохнул конь, и третий раз за день я потерял сознание.
- Припадочный, что ли? - бормотал Илья, похлопывая меня по щекам. - Эй, парень! Ты прости меня, дурака. Не знал я, что ты убогий и настолько на голову больной… Думал - лазутчик вражий. В Карелу-то сейчас, сам знаешь: и финны с уграми проникнуть норовят, и шведы с норвегами ломятся. Если ухо востро не держать, так лет через сто-двести вся Карела с карельским перешейком шведам отойдет. Или, к смеху сказать, вместо надела Новгородской республики, будет какая - нибудь… Финляндия…
- Это опять ты, - простонал я. - Сколько ж можно по голове бить? Мне даже показалось, что лошадь заговорила…
- Конь, - поправил меня грубый бас. - Я не лошадь. Я - конь. Князья и богатыри на кобылах не ездят.