Меня опьяняло чувство неуязвимости. Захочу -- и проснусь, и сон растает. Я вдруг подумал во сне, что могу делать что угодно, как угодно грешить -- все лишь видимость, видимость...
-- А если я тебя съем? -- сказал Волк беззлобно.
-- Попробуй, Видимость, -- сказал я нагло. И тогда Волк прошептал:
-- А сами вы что едите? -- Одну только видимость, видимость...
И растаял.
Я проснулся с ощущением победы. И долго не задумывался над последними словами Волка. Мало ли что сболтнул старый демон. А что в виде Волка мне явился демон -- это было ясно и без маминых объяснений.
Но во время литургии, на ближайшей службе в Храме, меня вдруг пронзила мысль: я вдруг понял последний подлый намек демона. Он намекал на Причастие. Я же живу в сказке -- так ЧТО же мы едим? Может ли в сказке быть Тело Христово и Кровь Христова?!
Эта мысль меня так потрясла, что я даже до сих пор не решился никому задать вопрос о своем сомнении. Может ли в Сказке быть Тело Христово? А если не может, то может ли быть в Сказке истинная Церковь? Или мы правда еретики?!
Должен признаться, что я до сего дня так и не нашел ответа на этот волчий вопрос. Я предпочел до поры, до времени позабыть его. Просто позабыть. Но с этого дня у меня появилось странное для сказочного мальчика желание каким-нибудь образом пробраться в реальную реальность. Потрогать руками, понюхать, прикоснуться губами к настоящему, невыдуманному, Богом созданному миру.
О видении
Однако не думайте, будто из-за семейных раздоров и психических травм я рос несчастным, был неполноценным. Вы плохо знаете моего Папу! Вот уж кто умеет извлекать пользу из любых неприятностей.
Мне порой кажется, что за фасадом "семейных проблем" у Папы скрывалась какая-то особая систематическая политика моего воспитания. Он мастерски использовал любые травматические ситуации, чтобы научить меня видеть оборотную сторону жизни. Не пугаться ее, а внимательно и холодно изучать. Так сказать, знать врага в лицо. Впрочем, скорее всего, это у Папы выходило нечаянно, бессознательно.
Теперь-то я понимаю, какую огромную роль в нашей жизни играет наша способность разумно и целенаправленно действовать, даже и не подозревая об этом. Таким способом люди, в сущности, делают в этой жизни гораздо больше, чем посредством сознательного планирования.
Папа научил меня ВИДЕТЬ бессознательное. И мне никак не обойти стороной эту трудную тему. Иначе все, что случилось между мной и Настей, так и останется неосознанным. А я бы не хотел тупо загипнотизировать читателя своей притчей. Моя цель противоположная.
Папа научил меня ВИДЕТЬ не без мой воли. Будучи еще совсем малышом, я не раз просил Папу, чтобы он научил меня наводить на людей транс, но он отвечал, что мне рано этим заниматься.
-- Третий закон Ньютона знаешь?
-- Нет.
-- Вот выучишь, -- тогда и поговорим, -- шутил Папа.
Чтобы научиться наводить транс, я специально выучил законы Ньютона, когда мне было всего девять лет.
-- Действие равно противодействию, -- сказал я. -- Ну и что? Что это значит?
-- Это значит, что когда наводишь транс, -- сказал Папа серьезно, -- частенько и сам входишь в транс. Да всегда входишь хотя бы в какой-то мере. А ты пока маленький, для тебя это может быть по-настоящему опасно. У тебя еще "я" неустойчивое.
-- А вот ты же вводишь меня в транс.
-- Я твой отец. И я разбираюсь во всем этом. И вообще, нормальный ребенок в общении со своими родителями практически всегда в трансе. Пока младенец.
-- А я ведь не младенец.
-- Для меня ты еще долго будешь младенец, -- Папа улыбнулся. -- Считай, что у тебя второе детство.
-- А когда ты меня научишь наводить транс?
-- В третьем детстве, -- сказал Папа загадочно.
-- Но я же выучил Ньютона. Хотя бы начни.
-- Давай. Давай ты вначале научишься ВИДЕТЬ.
-- Давай.
И я стал учиться ВИДЕТЬ.
Папа объяснил мне, что в каждом человеке живет ДВЕ разных личности.
-- На самом деле не две, а больше. Но они проявляются по очереди. А в каждый данный момент обычно -- ровно две. У себя самого этого не видно. А у другого -- видно.
-- И у меня сейчас видно две? -- спросил я.
-- И у тебя.
-- И у тебя?
-- И у меня. Только я сам у себя не вижу вторую.
-- А зачем их две? -- спросил я.
Папа засмеялся.
-- Затем, что жизнь -- штука сложная. Одна человеческая личность ее вместить не может. Ты же не Бог. Ты не можешь за всем уследить. Ты не можешь все осознать. А жить-то надо.
-- А зачем мне за всем следить? -- удивился я.
-- Тебе и не приходится следить. Это делает твоя вторая личность, скрытая. Ее называют еще "гений" или "интуиция". Если он замечает что-то важное для тебя, он сообщает твоему уму.
-- А как? Как сообщает?
-- Мысль. Тебе вдруг приходит в голову мысль.
-- Понятно. А какая у меня вторая личность?
После этого вопроса я, наверное, вошел в транс -- совершенно не помню, что Папа мне ответил.
Помню только: он объяснил мне, что когда ВИДИШЬ в человеке сразу две личности, это называется "диссоциацией". Они совсем разные!
Помню, как я спросил:
-- Сразу две? Одновременно?
-- Сразу две. А когда видишь только одну, это значит, что либо этот человек в трансе, либо ты сам в трансе -- потому и не видишь.
-- А я обычно вижу только одну. Вот ты, например. Ты один. И все.
-- А ты обычно находишься в трансе.
-- Как это?! Нет, я когда в трансе, я вообще ничего не вижу. Или не помню. А сейчас вот -- все вижу. И помню.
-- В глубоком, -- сказал Папа и дальше я опять чего-то не помню. Провал в памяти.
Дальше вроде помню, как я говорю:
-- Это на поверхности?
Что "на поверхности" -- не помню. Но эта фраза в моей памяти относится к этому разговору.
Понятно, что этот разговор ничего мне не объяснил и не прояснил. Я так ничего и не понял -- да и что я мог понять в таком нежном возрасте. Но Папа по сути дела и не ставил целью что-то объяснить. Я же не просил его объяснить мне, что такое транс и как его наводят. Я просил научить меня наводить на людей транс.
А научиться чему-то и понять как это делается -- это совсем не одно и то же. Например, когда ребенка учат ходить, ему не читают лекций по прямохождению, а просто берут за руку и ведут. Когда учат считать -- обходятся без теории чисел. А просто заставляют повторять "два, три, четыре...". Так и делал мой Папа -- когда он чему-то хотел меня научить, он часто обходился без лишних слов.
Впрочем, со временем, по мере моего взросления, Папа постепенно расширял и мои понятия о "бессознательном". Он учил меня осмысливать разрозненные факты и сведения под одним углом зрения. Как-то Папа попытался собрать воедино мои разрозненные, заимствованные из книжек представления о язычестве.
-- Как только не называют Гения... некоторые европейцы поэтически называли это "тенью" человека, другие -- "левой стороной". Многие путают его с Богом. Слыхал, наверное? Говорят: "Бог у меня в сердце". Это о нем же, о гении. Понятие о бессознательном есть не только у европейцев. В Китае оно известно как "ци", духовная энергия. Видал, как они используют его для рукопашного боя? Индейцы племени Яки называют это "Нагваль", Непознаваемое. В Древнем Египте это называлось "Ка" -- вторая, бессмертная душа. Обычное сознательное "я" египтяне считали смертным, относительным и старались от него избавиться с помощью транса, "экстаза". Этому у них научились и греки. Если человек уже не выходил из транса, если "экстаз" становился обычным состоянием, это считалось высшим религиозным достижением у всех языческих народов. Такого человека почитали как божество во плоти. Буддисты называют это "чистая природа Будды". Древние индусы говорили "брахман"... правда, потом это слово изменило смысл, стало философской категорией. А в древности люди не отделяли философию от конкретной магической практики. Это было одно.
Когда я стал постарше и почитал кое-что о буддизме, мне показалось, что Папа тут что-то путает.
-- Будда же вроде как бесстрастный. А ты сам говоришь, что бессознательное -- это энергия страстей.
-- Оно господствует человеческими страстями, но само, конечно, не подвержено нашим страстям. Но это и понятно! Мы подвержены страстям именно потому, что мы не управляем страстями. Страсть, которую ты контролируешь -- это уже не страсть, а просто игра. Для нас страсть -- это страсть, драма, а для гения -- забава, игра. Язычники называют это "лила" -- божественная игра. Знаешь, Шекспир сказал: "жизнь лишь игра, и люди в ней -- актеры". Вернее, это его гений сказал...
-- А сам он бесстрастен? Гений.
-- Не думаю. В нашем, человеческом смысле оно, конечно, бесстрастно. Но это не значит, что оно бесстрастно само по себе. Просто его страсти духовные, а не плотские. Они выше нашего разумения. Пожалуй, кроме только гордости...
-- А мне кажется, что оно страстное. Я вижу, как оно гневается, радуется. Не только гордость, почему...
-- Это имитация, лицемерие. Оно открывается тебе в понятных тебе образах. Но это только образы, маски. Это не суть. Не думай, что ты его понимаешь. Мы его видим, но не в силах его понять. Ума не хватит.
-- А какой смысл его видеть, если мы его все рано не понимаем? Если там одна игра и лицемерие.
-- Мы его не понимаем, но можем общаться с ним. Вот нашего Бога мы ведь тоже не понимаем, однако молимся Богу. Так и язычники -- они не понимают это, но общаются с ним. Задают вопросы получают ответы, просят о том, о сем...
-- А мы-то? Мы-то не язычники...
-- Вот именно! -- Папа назидательно поднял палец. -- Мы не строим иллюзий. Мы понимаем, что это не Бог. Мы ему не служим и не покланяемся. Но и отделаться от него не так-то просто. Лучше уж видеть его, иметь его в виду, чем обманывать самого себя, будто его у нас нет. Мы же грешники, а не святые. Чем мы лучше язычников? Чем-чем, только не бессознательным!
О трансе
На самом деле, я в детстве ничего этого совсем не понимал. Я, собственно, даже не понимал, что такое транс. Я только знал, что после глубокого транса ничего не помнишь. А после поверхностного остается какая-то непонятка, нестыковка. А что это вообще такое -- транс -- я не знал.
Притом теперь-то я понимаю, что у моего Папы было свое личное понятие о трансе, вовсе не общепризнанное... Чтобы ввести человека в транс, ему нужно было уметь замечать самые тончайшие признаки самого легчайшего транса. Замечать их как тлеющие угольки -- и раздувать. Потому для него транс был понятием всеобъемлющим.
Первое осмысленное определение транса дал мне не Папа, а один знакомый чудак-материалист. Он сказал просто:
-- Транс -- это когда внимание человека поглощено работой его воображения. А что вокруг него на самом деле -- он не осознает.
После этих слов у меня наступила полная ясность мысли. Но когда я передал разговор с чудаком Папе, тот ответил уклончиво:
-- Где-то около, но не совсем. Транс к этому не сводится. Например, когда человек пытается полностью осознать ВСЕ, что он видит, слышит и чувствует в данный момент, здесь и сейчас, то он тоже соскальзывает в транс.
-- Правда? -- удивился я. И понял, что опять запутался.
-- Да ты не спеши,-- сказал Папа. -- Постепенно разберешься. Такие вещи лучше понимать не из теории, на многих конкретных примерах.
-- Хочется понять поскорее, -- пожаловался я.
-- Прими пока такую версию, -- посоветовал мне Папа. -- Транс возникает, когда человек перестает понимать, что происходит. Не может вообразить себе то, что видит и слышит. Осознать -- значит вообразить, смоделировать в своем уме. Когда это не получается, возникает транс.
Потом мы с Папой не раз возвращались к этой теме, и я постепенно уяснил для себя, что когда у человека наблюдается "диссоциация", раздвоение, это значит, что он находится в поверхностном трансе. Это обычное нормальное состояние любого человека. Легкий, поверхностный транс.
-- Человек ведь никогда до конца не осознает, что с ним происходит, -- сказал Папа.
-- Интересно. Значит, я все время живу в трансе? В поверхностном?
-- Нет, не всегда! -- Папа поднял палец. -- Иногда ты бываешь в глубоком трансе. Это бывает, когда ты вообще перестаешь понимать что бы то ни было. Тогда у тебя наблюдается только та, другая личность, которая внутренняя. Действует и говорит твой гений. А твой ум ничего не понимает, не воображает и поэтому ничего не помнит. Нет сознания.
-- А где я в это время?
-- А ты как будто спишь. Транс -- это как сон. Глубокий транс -- это глубокий сон. Без сновидений.
-- А поверхностный транс -- это поверхностный сон? Со сновидениями?
-- Ну да.
-- А где сновидения? -- я завертел головой. -- Если я сейчас в трансе. В поверхностном. Должны быть сновидения.
Папа засмеялся.
-- А вот это и есть сон, -- сказал он и где-то здесь я опять вошел в глубокий транс.
Но он сказал эту фразу наяву, это мне не приснилось -- точно знаю. Он так пошутил, мол, жизнь -- это сон. Это точно была шутка! Потому что потом я специально спросил у него:
-- А правда, что жизнь -- это сон?
Папа покачал головой и ответил очень серьезно:
-- Имей в виду. Это -- ложь. Если ты решишь, что между сном и явью нет разницы, ты сделаешься черным магом.
-- Бр... -- я поежился.
Папа внимательно посмотрел на меня.
-- Что ты ВИДИШЬ? -- спросил я его, однако папиного ответа я не помню.
Но потом он специально вернулся к этой теме наяву и сказал:
-- Если жизнь -- это сон, то получается, что Христос воплотился призрачно, во сне. Так ведь?
-- Получается, -- сказал я.
-- Никогда не соглашайся с этим, а не то утратишь защиту, -- веско сказал Папа.
-- Понял. Я не буду соглашаться. Жизнь -- не сон. Потому что Христос.
Тут я вспомнил про Волка.
-- А ведь мы же в сказке живем... Мы же не на самом деле, мы же призрачные.
-- Мы в сказке. А Христос -- на самом деле.
Я задумался и в другой раз спросил его:
-- Получается, для нас нету разницы между белой магией и черной? Раз мы живем в сказке... Как во сне, получается. Мы же вымышленные? Так, что ли, получается?
-- Получается, -- сказал Папа задумчиво. И дальше -- провал в памяти.
Моя мама
Как видите, привкус и атмосфера безумия в моей судьбе -- с глубокого детства. Потому если рядом со мной кто-то порой сходит с ума, это только естественно.
Сейчас я вообще думаю, что транс -- это понятие относительное. Вот сидят рядом два человека -- один вождь племени Мумба-юмба, а другой бомж из деревни Митино. И хотя глаза их смотрят на одно и то же, уши слушают одно и то же -- однако видят и слышат они совсем разное. По-разному осознают ситуацию. Как сказал бы мой знакомый чудак-материалист, воображают они каждый свое. Вопрос: кто из них в трансе? Да оба.
Теперь-то я понял, что мы только воображаем, что знаем мир вокруг себя. Наше сознание -- это воображение. И когда у другого человека воображение другое, мы говорим, что он в трансе. В поверхностном.
Но на самом деле мы все в трансе, потому что какова жизнь на самом деле, за пределами нашего воображения, знает только Бог. Свободны от транса только святые, которым открыта Истина. Все прочие -- в трансе. Я знаю, что многие со мной не согласятся -- многие ведь полагают, что им ведома истина. Но не хочу спорить, так как слишком уж много разных мнений по вопросу о "поверхностном трансе". Так же много, как и мнений об Истине.
Что касается ГЛУБОКОГО транса -- тут все гораздо проще!
Я не раз видел свою Маму в глубоком трансе. Она была... скажем игривая, веселая и бесшабашная. Мне было бы с ней, пожалуй, весело, если бы не было страшно. Она казалась слишком уж искренней, слишком уж непосредственной -- он этого возникала непредсказуемость, привкус опасности. Азарт. Но Мама и азарт -- это вещи несовместные. Мама в глубоком трансе была похожа на добрую колдунью, на сказочную волшебницу... боюсь сказать, что на ведьму. Пугал меня ее взгляд. Глаза выдают транс. Папа говорил, что в глубоком трансе видят не глазами, а "шестым чувством". Глаза у Мамы были пустые. Впрочем, Папа научил меня не пугаться таких вещей. Он вел меня аккуратно, за ручку, как учат ходить малыша, чтоб не падал лишний раз.
Моя Мама была первым человеком, у которого я начал ВИДЕТЬ бессознательное и помимо всякого транса. Когда Мама была в глубоком трансе, тогда я естественно видел ее бессознательное -- там ничего и не было, кроме бессознательного. Сознания-то нету. А заметить его присутствие в нормальном человеческом состоянии, когда все заслонено человеческим "я", не так-то просто. Надо к этому привыкнуть. Для того-то Папа, наверное, иногда и вводил Маму в глубокий транс в моем присутствии, чтобы я с ним познакомился.
Привыкнув к ее гению, пока она бывала в трансе, я начал замечать, опознавать слабые его проблески в ее нормальном обыденном состоянии. Нет-нет, да и промелькнет что-то знакомое... "гениальное". И наконец, однажды я научился по-настоящему ВИДЕТЬ.
Мой Папа меня и научил. Как? Он дождался подходящего случая, и просто назвал словами то, что я и так видел. Мы многое видим, но не умеем определить и оттого забываем. В сущности, я и сам видел, что мамина обида на Папу никогда не бывает настоящей, хотя ей-то самой она кажется настоящей. Она не обижается, а воображает, будто обижается. На самом-то деле она его любит, и ей нравится, когда он ее вводит в транс.
Но Мама не хотела себе в этом признаться. И потому была вынуждена время от времени обижаться. Я это знал всегда, я это просто ВИДЕЛ, только не умел назвать. Папа меня научил называть такие вещи.
Дело было так.
Однажды Мама долго жаловалась мне на свою судьбу, и говорила, как она устала, и просила у меня прощения за то, что не может нормально жить с моим отцом. Я утешал ее как умел, и прощал, и вообще говорил все, что полагалось говорить в такой ситуации хорошему ребенку. Я переживал, и даже поплакал. Как-то меня на этот раз глубоко все огорчило. И вот даже потом, когда я передал весь этот разговор Папе, я снова прослезился.
И Папа меня утешил. Глянув на меня, он сказал просто:
-- Ты прекрасно знаешь, что все это не так. Она довольна, что все так получилось. МЫ РАЗРЕШАЕМ тебе это УВИДЕТЬ.
И я вдруг с удивлением понял, что действительно: прекрасно знаю. Она довольна! И я знаю это, и знал всегда. Я удивился. Папа внимательно наблюдал за мной и, конечно, понимал, что со мной происходит.
-- А как это может быть? -- спросил я. -- Ты меня загипнотизировал? Я в трансе?
-- Наоборот, -- сказал Папа. -- На сей раз Мама тебя ввела в транс, а я вывел. Транс -- это просто неосознанная игра. Игра духа. Гений человека скрывает что-то от его собственного ума. Мамин гений разыграл ссору, но так, чтобы она об этом не догадывалась. И твой ум чтобы об этом не догадывался. Ты принял эту игру. А я просто назвал вещи своими именами.
Мне было дано настолько точное определение моих переживаний, что я ощутил некое потрясение. Тут Папа и объяснил мне, что ВИДЕТЬ человека совсем легко. Все дети в младенчестве именно ВИДЯТ людей духом, потому что у них ум слабый. По этой же причине и родители именно ВИДЯТ своих младенцев. Сознательное "я" у младенца очень слабенькое.