* * *
Кино проснулась на рассвете. Её постиранное бельё ожидало аккуратной стопкой на столике в прихожей. Вещи выглядели как новые.
Она начала день с чистки пистолетов. Полуавтоматический, который крепился в кобуре сзади на поясе, она называла 'Лесником', потому, что однажды использовала его для того, чтобы отстрелить толстую ветку, которая упала на незащищённую голову одного разбойника и свалила его.
В 'Леснике' использовались патроны калибра.22 с малой отдачей, а обойма имела тонкий профиль. Патроны не обладали большой убойной силой, но имели длинную гильзу, и их дополнительный вес позволял значительно уменьшить отдачу при стрельбе из пистолета.
Такие особенности были очень важны для людей, ростом с Кино.
Кино извлекла патроны из обоймы 'Лесника', набила ими новую обойму и перезарядила пистолет.
Пистолет, который был привязан к бедру Кино, она называла 'Пушка', из - за повреждений, которые он наносил каждым выстрелом. Это был своего рода старинный револьвер, его курок однократного действия нужно было взводить вручную перед каждым выстрелом.
В 'Пушке' не было магазина. Вместо этого жидкая взрывчатка и пули заряжались прямо в барабан, а это значило, что при перезарядке приходилось набивать пулю и жидкую взрывчатку в каждую камеру и размещать капсюль позади барабана. Когда курок ударял по капсюлю, тот воспламенял жидкую взрывчатку в камере, и она отправляла пулю к цели.
Кино заменила заряженный барабан на пустой и попрактиковалась в выхватывании револьвера. После чего второй раз приняла душ, простояв под его восхитительными струями довольно долго.
Завтрак в фуршетном стиле ждал её в пустом ресторане, расположенном по соседству с вестибюлем, накрытый для одного единственного постояльца. Позади фуршетного столика стояла машина, наполовину сковородка, наполовину робот. Она предложила сделать любой омлет, какой только Кино пожелает.
Кино удостоверилась, что еда входит в стоимость номера. Затем наелась так, чтобы хватило на целый день.
С оттопыренным животом она вернулась в номер и ненадолго повалилась на кровать.
Когда солнцу поднялось высоко над горизонтом, Кино шлепком разбудила Гермеса, погрузила на него свой нехитрый скарб, и они покинули гостиницу. Следуя карте, они направились в ближайший соседний жилой район, который, как оказалось, был расположен в лесу - старом, разросшемся лесу, который прорезали множество журчащих ручьёв. В листве деревьев раздавалось птичье пение, воздух был влажным и освежающим. Широкая, мощёная улица вскоре сошла на нет, и Гермес с Кино оказались на узкой дорожке, покрытой гравием.
Время от времени они проезжали мимо домов, построенных в одном и том же стиле: вытянутые одноэтажные домики, упрятанные среди деревьев и расположенные на достаточном расстоянии друг от друга. Кино подумала, а не приблизиться ли к какому - нибудь, но ей не хотелось съезжать с дороги.
Они не встретили никого.
Кино остановила Гермеса недалеко от дома, расположенного рядом с дорогой. Дом выглядел заброшенным и чем - то отличался от других домов, но чем - Кино не могла точно сказать. От заброшенных домов всегда веяло холодом, от которого ей становилось одиноко и немного грустно, но этот дом был не такой. От него веяло теплом, он выглядел обжитым, как дома в других городах и странах.
Некоторое время они наблюдали за домом, но не заметили никаких признаков жизни. В конце концов, Кино решила, что это невежливо глазеть на него, если кто - то там есть, и бессмысленно, если там никого нет, а потому они отправились дальше.
Вскоре они достигли западной стены, некоторое время ехали вдоль неё, затем снова повернули к центру города. Лес сменился зданиями, дорога расширилась, снова стала мощёной, но они так и не повстречали ни единого человека, а единственная машина, которую они повстречали, снова оказалась автоматическим уборщиком улиц.
Доехав до так называемого Центрального правительственного района, Кино и Гермес поддались капризу, заехали в одно из высоких зданий и поднялись на лифте на площадку обозрения на верхнем этаже здания. Лифт был стеклянный и из него открывался захватывающий вид на город. Но в здании не было никого, кто мог бы насладиться этим видом.
С площадки наблюдения открылась ещё более поразительная перспектива: чистые, элегантные здания, зелень лугов и леса, а вдали - почти облачная белизна городских стен.
Кино повернулась в сторону соседнего здания. Через безукоризненно чистые окна было видно, как машины наводят порядок в пустующих офисах. Она достала оптический прицел из сумки на багажнике Гермеса. Изменяя увеличение, она исследовала дома на окраине леса.
"Это шпионство".
Так пробормотал Гермес.
Кино проигнорировала его, прижавшись глазом к прицелу. Она насупилась. Ей изменяло зрение или…
"Там кто - то есть!"
"Правда?"
"Да. Он стоит перед домом. Обычный человек. Выполняет упражнения. О! И ещё женщина средних лет, по - моему. Около другого здания. Делает… что - то делает в саду. Ах, зашла внутрь. И ещё один дом, в одной из комнат которого горит свет".
"Не видно, есть там кто внутри?"
"А, но ведь это шпионство, разве нет?"
Так сказала Кино, опустив прицел.
"Ха - ха. Очень смешно".
"Я же сказала, что там были люди".
Так сказала Кино, возвращая прицел в сумку.
"Ага, похоже, что так и должно было бы быть. В противном случае… я имею в виду, - в чём тут, собственно, дело - то? Почему мы их не видим?"
Так спросил Гермес.
"Не знаю. Сначала я подумала, что они просто не хотят видеть странников… или, может быть, даже боятся их. Но…"
Так сказала Кино, сев на одну из скамеек, установленных по периметру обзорной площадки.
"Но?"
"Если бы это было так, то можно было бы увидеть, как они что - то делают вместе. То есть, если благодаря машинам у них бесконечный отпуск, они же должны выходить хотя бы для того, чтобы поесть. Ходить на концерты, в кино…"
Так сказала Кино и пожала плечами.
"Но у меня создаётся впечатление, что люди не покидают своих домов. Они полностью изолированы друг от друга".
Кино снова посмотрела на чистые, аккуратные улицы города. Это была одна из самых развитых стран из всех, что она видела, и самая прекрасная.
"Почему?"
Так она прошептала.
Спустившись обратно на улицу, Кино и Гермес направились в промышленный район.
Экскурсовод, который сопровождал их во время путешествия по автоматической сборочной линии, сам был машиной. Кино стало интересно, не является ли он сам продуктом этого завода, сошедшем со сборочной линии в самом конце этого длинного, низкого здания. Она не задала вопрос, чувствуя, что это было бы несколько бестактно. Однако она спросила, почему в этом городе не видно ни одного человека. Робот не выказал ни обиды, ни раздражения, он просто сделал вид, что не услышал вопроса.
Перед закатом Кино и Гермес вернулись в гостиницу, где провели предыдущую ночь. Они могли бы поискать и другую, но Кино настаивала на том, что они должны вернуться к восточным воротам. Когда ей был задан вопрос о причине, она что - то пробормотала о вкусном завтраке - фуршете, но на самом деле она чувствовала необходимость увидеть что - нибудь знакомое.
* * *
На следующее утро Кино снова на завтрак съела слишком много, ну, по крайней мере, таково было мнение Гермеса. Затем, заправив бак и пополнив запасы провизии, они направились на запад, через центр города по кратчайшему пути к западным воротам.
Звук двигателя Гермеса разносился эхом по утреннему лесу, когда они ехали через жилой район. Кино не хотела создавать слишком много шума, но это было настолько тихо, насколько вообще был способен Гермес. Они ехали медленно, стараясь не слишком шуметь.
Каждый раз, когда они проезжали мимо дома, Кино внимательно всматривалась, пытаясь увидеть жителей, но так никого и не увидела.
Лесная дорога пересекала небольшой холм. На вершине холма Кино выключила двигатель Гермеса, и они поехали вниз под уклон. Съехав в самый низ, они ещё немного проехали по инерции, прежде чем Гермес остановился.
Кино уже собиралась снова запустить двигатель, когда лязгающий звук заставил её осмотреться по сторонам.
Недалеко от дороги был газон с аккуратно постриженной травой. В центре газона сидел человек и пытался починить небольшую машину. Вероятно, он был так занят ремонтом, что не заметил приближения Кино и Гермеса.
"О, человек! И так близко!"
Так приглушенно воскликнул Гермес, словно только что обнаружил представителя вымирающего вида.
Толкая Гермеса, Кино тихо приблизилась. Она несколько мгновений смотрела, как человек ковыряется в машине, а затем сказала:
"Доброе утро!"
"Ай!"
Так воскликнул человек, вскочил и, развернувшись, уставился на Кино и Гермеса.
Ему было около тридцати, и он носил чёрные очки в роговой оправе. На его лице застыло выражение полного ужаса, словно он повстречал призрака.
"К - к-к - к-к - к-к! К - к-к - к-к… К - к-к…"
Так он произнёс, не в силах выговорить следующую букву.
"С вами всё в порядке? Я не собиралась напугать вас".
Так сказала Кино, понизив голос.
"К - к-к - кто - о-о - о-о… К - к-к - к-ко - о-о - ог - гд - д-д - д-да…"
"Кино, может он говорит на другом языке? Может быть, он хочет представиться? Может быть его имя 'Оо - Гдд'?"
Так прошептал Гермес.
"Я уверена, что это не так".
"В - в-вы…"
Так наконец выдавил из себя человек.
"О! Так он может говорить".
Так заметил Гермес. Человек схватился руками за голову:
"В - в-вы не знаете, о чём я думаю?"
"Что?"
Так спросил Гермес, сбитый с толку.
"Я не понимаю…"
Так сказала Кино, покачав головой.
Человек немного успокоился и теперь смотрел скорее с облегчением, чем с испугом, и, если Гермес правильно понял выражение его лица, - с изумлением.
"Вы не понимаете, о чём я думаю!"
"Это был вопрос или утверждение?"
Так удивлённо подумала Кино.
"Не совсем. Я понимаю, что вы говорите, но…"
Так она сказала, облизнув губы.
Было похоже, что он готов умереть от счастья. Затем он обрушил на них поток слов.
"Конечно! Я ведь тоже не 'слышу' ваших мыслей! Ох! Прекрасно! Великолепно! Вы… вы же не отсюда, правда? Конечно! Это всё объясняет!"
Так говорил человек, много и сбивчиво, не ожидая ответов. Выражение его лица снова изменилось, теперь лицо светилось нетерпением на грани безумия.
"Н - не желаете выпить со мной чаю?"
"Мы можем остаться ещё ненадолго. Вы расскажете нам, почему люди никогда не выходят из своих домов?"
Так осторожно спросила Кино.
"Конечно! Я всё вам расскажу!"
Так воскликнул человек, нетерпеливо кивая головой.
* * *
Сначала он сказал, что его зовут Киёши, и что его дом расположен неподалёку, в сторону леса. Это оказался красивый дом, расположенный в прекрасном месте и заботливо ухоженный. Вокруг парадной двери в изобилии росли и благоухали цветы - звёздный жасмин, лаванда и гардения.
Киёши проводил Кино и Гермеса в большую, ярко освещённую комнату, со вкусом обставленную деревянными столами и стульями. Похоже, что вся мебель была ручной работы. В большое, изогнутое окно открывался вид на заботливо ухоженный цветник.
В доме, как и во всём городе, было тихо. Было похоже, что Киёши жил один.
Кино, жилет в руке, села на один из стульев. Гермес стоял на подножке немного в стороне. Киёши на несколько минут умчался на кухню, чтобы вернуться с двумя чашками чая. Одну он поставил на столик перед Кино, сам же сел на низкий диванчик.
Кино понюхала пар, поднимающийся из чашки, скорее всего обработанной вручную.
"Это чай из растений, которые растут в моём саду. Не знаю, понравится ли он вам, но здесь он очень популярен".
"Интересный запах. Цветочный. Как он называется?"
"Чай 'Докудами'".
Гермес удивлённо воскликнул:
"'Доку'? Но это же… В чае яд? Не пей его, Кино!"
"Ядовитый… чай? Это что, шутка?"
Так спросила Кино, внимательно посмотрев в чашку. Наверно, люди в этом городе имели веские причины не приближаться друг к другу, раз у них есть обычай угощать гостей отравленным чаем.
Киёши весело усмехнулся.
"Вы точно не из этой страны? Ах, я не должен смеяться. Я не хотел подшутить над вами. 'Докудами' не значит, что чай отравлен, это значит, что он 'антидот' против яда или каких - нибудь токсинов в теле, напиток здоровья. Теперь я понимаю, что любой на вашем месте повёл бы себя так же, предложи ему этот 'чем - то - отравленный' чай".
Так он сказал. Затем улыбка исчезла с его лица, и он заплакал, а потом и зарыдал.
Кино и Гермес удивлённо смотрели на него.
Слёзы текли по его щекам, время от времени хлюпая носом, он сказал:
"Я уже столько лет… не разговаривал вот так… с другими людьми. Десять лет. Нет, больше. Если бы я всё время не разговаривал с собой, наверно забыл бы, как это делается".
"Почему?"
Так спросила Кино, поскольку он не стал уточнять. Киёши снял очки и вытер глаза.
"Да, да, конечно, конечно".
Так он сказал, кивая головой.
Он высморкался, снова надел очки, медленно и глубоко вздохнул и начал:
"Ну, если в двух словах, то в этой стране мы чувствуем боль друг друга. Поэтому мы не встречаемся лицом к лицу. То есть, мы не можем друг с другом встречаться".
"Вы чувствуете… чужую боль? Что это значит?"
Так спросила Кино, вскинув голову.
Хозяин отпил из своей чашки.
"Разве ваши родители не говорили вам, что вы должны стараться понять чувства других людей, чтобы не причинить им боль? Наверняка они вам это говорили, все родители говорят. А вы когда - нибудь думали о том, как было бы здорово, если бы вы знали, о чём думают другие люди? Как было бы хорошо обладать таким умением? И как было бы прекрасно, если бы и остальные тоже знали, когда их слова или действия причиняют вам боль?"
"Точно! Я думал об этом!"
Так воскликнул Гермес, встряв прежде, чем Кино успела ответить.
"Прямо по дороге сюда Кино была…"
Кино одарила Гермеса гневным взглядом. Киёши продолжил:
"Люди в этой стране тоже думали, что это хорошо. Должен сказать, что уже очень давно всю работу в этой стране стали выполнять машины, поэтому мы жили в своё удовольствие. Пищи было в изобилии, основные потребности всех и каждого были удовлетворены, это была страна мира и процветания. В результате у людей появилось очень много свободного времени, и они стали заниматься творчеством. Разрабатывать новые лекарства, заниматься научными исследованиями, писать книги, рисовать картины, сочинять музыку. Я научился делать мебель".
Так он сказал и показал на стулья и столик, которыми Кино недавно восхищалась.
"И посреди этого… возрождения… группа учёных, изучавших мозг человека, сделала революционное открытие. Они сказали, что если мы разовьём скрытые возможности нашего мозга, то сможем знать мысли и чувства друг друга".
"И как это должно работать?"
Так спросил Гермес. Киёши продолжил:
"Ну, предположим, что я сформировал в своей голове слово 'привет'. Все вокруг меня не услышат слова, но поймут, что я поприветствовал их. Они почувствуют эмоцию, скрытую в приветствии. Фактически, всё ещё тоньше. Если я почему - то грущу - никаких слов, только грусть - то моя грусть передастся всем окружающим меня людям. В теории, эти люди должны почувствовать мою грусть и стать добрее ко мне, и мы вместе должны найти способ преодолеть её. Таким же способом мать может узнать наверняка, почему плачет её ребёнок, даже если он ещё не умеет говорить. Я думаю, что это называется сопереживанием, или даже телепатией".
"Понятно".
Так сказала Кино. Гермес промолчал.
"Все восхваляли это удивительное открытие. С ним мы могли заглянуть в сердца друг другу. Мы на самом деле смогли бы понимать друг друга. Так долго мы общались этими небольшими клочками шума, которые называли словами, без какой - либо гарантии, что нас понимают. Теперь мы сможем полностью от них отказаться! Так мы думали. Учёные стали искать простой способ, как можно наделить всех людей этой способностью и разработали лекарство. Мы все приняли его".
"Все?"
Так спросил Гермес.
"Все. Мы все хотели быть на одном уровне друг с другом. Чтобы вместе эволюционировать. Никто не хотел остаться в стороне. И, в какой - то степени, мы эволюционировали".
"И что произошло? Вы сказали - в теории. Ведь ясно, что всегда всё происходит не так, как задумывалось".
Так сказала Кино и, сама того не замечая, сдвинулась на край стула.
Киёши опустил голову, но продолжил обычным голосом: