31 • Старки
В ясный августовский день по извилистой горной дороге движется фургон для перевозки расплётов, окрашенный в приятные голубые, розовые и зелёные тона, которые, однако, не могут замаскировать его отвратительного предназначения.
Бесплодные пустыни Северной Невады изрезаны горами, которые, кажется, вовремя сообразили, в каком неприглядном месте собираются вырасти, и остановились на полдороге, решив, что дело не стоит свеч. Всё здесь скучное и бесцветное, как в больнице. "Теперь понятно, почему перекати-полю не сидится на месте, - размышляет Старки. - Потому ему хочется быть где угодно, только не здесь".
Старки сидит в кабине водителя на пассажирском сиденье. Это сиденье ещё со времён Дикого Запада по традиции называется "шотган", то есть "место для стрелка с ружьём". В настоящий момент его можно назвать "местом для стрелка с пистолетом", потому что именно это оружие Старки упирает водителю в бок.
- Парень, ты бы того... убрал бы эту штуку, - со страхом говорит водитель.
- Ничего личного, Бубба, - отвечает Старки. Нет, он не знает, как зовут мужика, просто для него любой водила - Бубба. - Веди себя смирно - глядишь, останешься жив.
Фургон спускается в долину, и перед Старки открывается широкий вид на лагерь "Холодные Ключи". Как со всеми заготовительными лагерями, его продуманный дизайн, создающий иллюзию умиротворения и покоя - часть преступного замысла. Бывает, что даже здание, в которое дети входят и из которого уже не возвращаются, с виду такое же уютное, как домик любимой бабушки. Старки вздрагивает от омерзения при этой мысли.
Те, кто строил "Холодные Ключи", постарались придать лагерю облик типичного Западного посёлка; однако обширный искусственный газон в окружении традиционного вида строений режет глаз, красноречиво свидетельствуя, что всё это фальшивка.
Грузовик приближается к охраняемым воротам. Бубба обильно потеет.
- Кончай потеть! - шипит Старки. - Они же заподозрят неладное!
- Да как же я могу не потеть?!
Охранник на воротах делает что положено: проверяет водительские документы и путевой лист; то, что водитель весь исходит потом, похоже, ускользает от его глаз. Не обращает он никакого внимания и на Старки, одетого в серый комбинезон транспортного рабочего. Покончив с делом, охранник направляется в будку, нажимает на кнопку, и ворота медленно открываются.
Пришёл черёд Старки потеть. До нынешнего момента всё это были лишь планы, предположения; даже когда они спускались в долину, лагерь не казался ему чем-то реальным, принадлежащим этому миру, но сейчас, когда он внутри, обратного пути нет. Дело придётся довести до конца.
Фургон подъезжает к разгрузочному пандусу - около него уже поджидает команда воспитателей, готовых приветствовать новоприбывших самыми сердечными улыбками, затем рассортировать их и развести по корпусам, где они и будут дожидаться расплетения. Но сегодня события обернутся иначе.
Задние двери фургона распахиваются, и вместо аккуратных рядов связанных по рукам и ногам расплётов лагерные сотрудники сталкиваются с чем-то совершенно неожиданным. На них, вопя и потрясая оружием, обрушивается армия подростков.
В то же мгновение, когда начинается заваруха, водитель выпрыгивает из кабины и удирает. Старки не обращает на него внимания - мужик сделал своё дело, пусть катится. Вопли нападающих сменяются грохотом выстрелов. Лагерные сотрудники уносят ноги со сцены военных действий, а на их место устремляются охранники.
Старки выскакивает из кабины и видит, как падают его драгоценные аистята: с восточной башни разгрузочный пандус как на ладони, и оттуда бьёт снайпер - каждый выстрел в цель. После нескольких первых зарядов с транком снайпер меняет винтовку. Следующий упавший парнишка уже никогда не поднимется с земли.
"Чёрт это всё по-настоящему всё по-настоящему всё по-..."
Снайпер целится в Старки.
Тот успевает увернуться, и пуля с проделывает аккуратную дырочку в двери кабины. Старки в панике прыгает за валун, ударяется об него больной рукой и сыплет ругательствами.
Аистята рассыпаются в стороны. Некоторые из них уже лежат недвижно, но другие не сдаются; кое-кто использует работников лагеря в качестве живых щитов.
"Я не могу умереть! - думает Старки. - Кто будет ими руководить, если я погибну?"
Но и прятаться за валуном тоже больше нельзя. Аистята должны видеть своего лидера сражающимся. Видеть, что он впереди. И не только аистята, но и расплёты, которых он пришёл освободить.
Старки высовывает голову из-за валуна и прицеливается из своего пистолета в тёмную фигуру на башне. Снайпер расстреливает ребят, бегущих по искусственному газону. Четвёртый выстрел Старки оказывается удачным - снайпер падает.
Но здесь полно других охранников и других башен.
Спасение приходит со стороны ребят - обитателей лагеря. Ведь сейчас разгар дня, они все на улице: кто занимается спортом, кто оттачивает другие навыки, ведь чем лучше физическое и умственное состояние расплёта, тем выше цена его органов после разделения. Когда ребята соображают, что происходит, они бросают свои занятия, нападают на воспитателей и превращают атаку извне в полномасштабный переворот.
Старки устремляется в центр событий, зачарованный тем, что разворачивается перед его глазами: воспитатели и прочие работники бегают, как ошалелые, охранники повязаны, отобранное у них оружие пополняет арсенал аистят. Старки замечает женщину в белом халате - та мчится через газон за угол ближайшего здания, пытаясь на ходу позвонить по мобильнику. Как бы не так! Ещё до захвата аистятами транспортного фургона Дживан и его команда вывели из строя обе телекоммуникационные башни, обслуживающие долину. Никакая информация не вырвется отсюда иначе, чем на двух ногах.
Восстание набирает силу, подпитываемое отчаянием и внезапной надеждой. В конце концов даже охранники перестают сопротивляться и пытаются спастись бегством, но десятки ребят налетают на них, валят на землю и заковывают в их же собственные наручники. "Прямо как в "Весёлом Дровосеке! - думает Старки. - Только на этот раз всё сделано по-правильному. Потому что я руковожу!"
Лагерный персонал, склоняется перед численным превосходством противника. Всего четверть часа - и лагерь освобождён.
Ребят охватывает восторг. Некоторые плачут от радости, другие - от скорби по погибшим и умирающим товарищам. Адреналин всё ещё кипит в крови, и Старки решает воспользоваться этим. Мёртвых не воскресишь, надо сконцентрироваться на живых, отвлечь внимание ребят от цены, уплаченной за свободу. Он спешит на площадку для общих сборов, где посреди искусственного газона возвышается флагшток.
Старки выхватывает из рук какого-то аистёнка автомат и выпускает очередь в воздух. Теперь всеобщее внимание обращено к нему.
- Меня зовут Мейсон Майкл Старки! - громовым командирским голосом возвещает он. - И я только что спас вас от расплетения!
Как и следовало ожидать, отовсюду несутся восторженные крики. Старки приказывает бывшим заключённым разделиться: аистята налево, остальные направо. Расплёты не торопятся подчиниться, но люди Старки недвусмысленно поводят стволами. Ребята расходятся на две группы. Аистят около сотни, остальных примерно триста. К счастью, среди них нет десятин. В этом лагере вообще нет десятин. Старки обращается сначала к не-аистятам, жестом указывая на главный въезд:
- Ворота открыты. Перед вами дорога к свободе. Идите!
Расплёты поначалу колеблются. Затем некоторые из них поворачиваются и направляются к воротам, за ними другие, и через мгновение вся толпа устремляется к выходу. Старки ждёт, пока не исчезает последний, затем обращается к оставшимся аистятам из лагеря:
- А вам я предоставляю выбор. Можете либо присоединиться к ушедшим, либо стать частью нашего великого дела. Всю жизнь с вами обращались как с людьми низшего сорта, а потом нанесли самый коварный удар - отправили сюда. - Он широко разводит руки в стороны. - Мы все здесь аистята, обречённые на расплетение, но мы вернули себе власть над своими жизнями и теперь мстим. И сейчас я спрашиваю: хотите ли вы отомстить? - Старки замолкает и, получив несколько не очень энергичных откликов, повышает голос: - Я спросил: вы хотите отомстить?!
Теперь, должным образом взведённые, аистята отвечают единым стройным хором:
- Да!
- В таком случае, - говорит Старки, - добро пожаловать в "Аистиный батальон"!
32 • Хэйден
Незадолго до поднявшегося в лагере шума Хэйден принимает душ. Последнее время он делает это не меньше трёх раз в день, одержимый желанием смыть с себя всю грязь своего положения. Юноша понимает, что сколько ни мойся - всё напрасно, но лучше уж так, чем совсем ничего. Остальные расплёты ненавидят его так же сильно, как и своих тюремщиков, потому что считают его одним из них. Начальник лагеря Менард добился своего. Теперь все верят, что Хэйден переметнулся на другую сторону и работает на Инспекцию. Да он бы скорее умер! Но люди верят тому, что видят, и не догадываются, что это лишь иллюзия. Нет, никогда Хэйдену не отмыться от грязи, но он всё равно пытается.
Однако сегодня, выйдя из душа, он обнаруживает, что его мир полностью переменился.
Слышен грохот выстрелов - аритмичное стаккато доносится, похоже, со всех сторон одновременно. Хотя при роскошных апартаментах Хэйдена имеется веранда, выходить на неё ему не разрешено и дверь туда замкнута. Однако, юноша видит всё, происходящее снаружи. На заготовительный лагерь напала группа подростков. Они хорошо вооружены, и их арсенал пополняется каждый раз, когда падает очередной охранник. Расплёты из самого лагеря присоединились к атакующим. Лагерь охвачен восстанием; и в душе Хэйдена начинает брезжить надежда, что дата его расплетения, возможно, отодвигается куда-то в неизвестность.
В стеклянную дверь веранды ударяет пуля, но, тоненько звякнув, отскакивает. Это пуленепробиваемое стекло. Должно быть, строители решили, что человек, удостоившийся чести проживать в гостевом номере-люкс, наверняка будет из личностей, заслуженно опасающихся пули. Выйти из апартаментов можно только через дверь, но она заперта снаружи.
Грохот выстрелов постепенно стихает, пока не замирает окончательно. И поскольку ребята свободно бегают по территории, Хэйден приходит к выводу, что восстание увенчалось успехом.
Он колотит в дверь, крича во всё горло, и, наконец, приходит спасение.
Дверь открывается, за нею стоит пацан, кажущийся знакомым. Хэйден вспоминает - на Кладбище мальчишка бегал с разными поручениями.
- Хэйден?! - вскрикивает спаситель. - Ну ни фига себе!
• • •
Трое ребят, которых Хэйден знает ещё по Кладбищу, провожают его на центральную площадь лагеря, где на изнемогающем под палящим солнцем искусственном газоне валяется множество тел - одни транкированы, другие мертвы. Большинство - подростки; охранников среди лежащих на газоне всего несколько. Слева кипит работа: там связывают сотрудников лагеря, заклеивают им рты изолентой. Справа, через главные ворота, наружу изливается поток ребят, стремящихся на свободу. Однако лагерь покидают не все.
Оставшиеся слушают какого-то человека, одетого в серый комбинезон транспортного рабочего.
Хэйден останавливается как вкопанный, узнав оратора.
До сего момента где-то в подсознании Хэйдена жила надежда, что это Коннор пришёл спасти его. Сейчас он бы, наверно, с готовностью сбежал обратно в свой гостевой люкс. Поздно.
- Эй! - кричит выпустивший его на свободу парнишка. - Смотрите, кого мы нашли!
При виде Хэйдена в глазах Старки на мгновение вспыхивает страх, который тут же сменяется железным спокойствием. Глава аистят изображает радушную улыбку - слишком радушную.
- Как ты там всегда говорил на Кладбище, Хэйден? "Привет, сегодня я ваш спаситель"?
- Да он же один из них! - горланит кто-то, прежде чем Хэйден успевает найти достойный ответ. - Он работает на копов! Они даже разрешали ему выбирать, кого расплетать!
- О, это что-то новенькое. Не доверял бы ты так жёлтой прессе. В следующий раз они объявят, что я собираюсь разродиться тройней пришельцев.
Стоящая тут же Бэм с усмешкой смотрит на Хэйдена:
- Вот оно что. Юновласти превратили тебя в своего цепного пса.
- Я тоже рад вновь видеть тебя, Бэм.
По толпе расплётов из "Холодных Ключей" прокатывается: "Бросить его здесь!", "Транкировать гада!" и даже "Убить его!", но ребята, знающие Хэйдена по Кладбищу, встают на его защиту, и им удаётся посеять семена сомнения. Все смотрят на Старки, но тот, похоже, пока не готов к решению. Как бы там ни было, на некоторое время разбирательство с Хэйденом откладывается, потому что трое сильных аистят волокут к Старки упирающегося начальника лагеря.
Толпа расступается, Менарда тащат по проходу. Кому-то приходит в голову светлая идея плюнуть в него, и вскоре его примеру следуют все. Хэйден, пожалуй, тоже плюнул бы, если бы додумался до этого первым, но сейчас это выглядело бы конформизмом.
- А вот, кажется, и начальство, - произносит Старки. - А ну на колени!
Менард не подчиняется. Тогда троица силачей заставляет его стать на колени.
- Ты признан виновным в преступлениях против человечности, - провозглашает Старки.
- Признан виновным?! - в отчаянии вопит Менард. - Кем признан?! Где суд?!
Старки обводит взглядом толпу.
- Поднимите руку те, кто считает его виновным!
Взмывает множество рук. Хотя Хэйден и ненавидит Менарда всей душой, у него закрадывается подозрение, что дело не кончится добром. И точно: Старки вынимает пистолет.
- Присяжных всегда двенадцать человек, а нас тут куда больше, - говорит Старки Менарду. - Считай, что вердикт вынесен.
И тут Старки делает кое-что совершенно неожиданное. Он протягивает пистолет Хэйдену:
- Приведи приговор в исполнение.
Хэйден в замешательстве таращится на пистолет.
- Старки... я... это... я не... - заикается он.
- Если ты не предатель, докажи это - всади ему пулю в лоб.
- Но это же ничего не докажет!
И тут Менард сгибается пополам и начинает молить о пощаде. Человек, убивающий детей ради заработка, просит помиловать его! В негодовании Хэйден наводит ствол на начальника лагеря и держит того на прицеле секунд десять, но нажать на спуск юноша не в силах.
- Не могу, - говорит он. - Так - не могу.
- Ладно. - Старки забирает у него оружие, затем тычет пальцем в первого попавшегося паренька - тому на вид не больше четырнадцати. Паренёк выходит вперёд, и Старки вручает ему пистолет. - Покажи этому трусу, как должен вести себя настоящий храбрец. Приведи приговор в исполнение.
Паренёк перепуган, но ведь на него направлено столько глаз! Его подвергают проверке, и ударить в грязь лицом нельзя. Бедняга морщится, кривится, щурится... Приставляет дуло к затылку Менарда и отворачивается. Затем нажимает на спусковой крючок.
Выстрел совсем негромок - словно хлопнула хлопушка. Мёртвый Менард валится на землю. Быстро и без грязи: лишь входное отверстие на затылке и выходное - прямо под подбородком; пулю вбирает в себя искусственный газон. Ни тебе осколков черепа, ни разлетевшихся ошмётков мозга... Старки и его подчинённые явно разочарованы: казнь получилась совсем не такой эффектной, как они предвкушали.
- Всё, уходим! - командует Старки и даёт указание забрать все автомобили, к которым найдутся ключи.
- А с этим что делать? - Бэм кивает на Хэйдена, презрительно вздёрнув губу.
Старки бросает на того быстрый взгляд.
- Возьмём с собой, - говорит он с еле заметной высокомерной улыбкой. - Он ещё может оказаться полезным. - И, повернувшись к остальной толпе, провозглашает: - Этот заготовительный лагерь официально объявляется закрытым!
Народ ликует и прославляет великого Старки. Хэйден смотрит на труп начальника... на мёртвых охранников... на десятки детских тел, усеявших всю территорию лагеря... и не знает, радоваться ему или вопить от ужаса.
33 • Коннор
Терпение к числу достоинств Коннора не относится. В прежней жизни, до того, как его родители подписали ордер на расплетение, он бесился, если приходилось чего-то ждать. В минуты вынужденного бездействия его мысли обращались к собственной жизни; а когда он думал о ней, то злился. Злость толкала его на всякие необдуманные, безответственные, а иногда и противозаконные поступки, что в конце концов и привело к беде.
Но с момента побега из дома у Коннора не выдавалось ни одной спокойной минуты - во всяком случае, до прибытия в резервацию арапачей. Подвал Сони был настоящей чашкой Петри, в которой неконтролируемо плодились микробы страха и тревоги. Коннору постоянно приходилось держаться настороже, защищая себя, защищая Рису, ни на секунду не выпуская из виду Роланда - от того в любое мгновение можно было ожидать смертельного удара.
Он до сих пор задаётся вопросом: сложись обстоятельства по-другому - убил бы его Роланд или нет?
В "Весёлом Дровосеке" Роланд подгадал момент, прижал его к стенке и попытался задушить той самой рукой, которая сейчас принадлежит Коннору, - но не смог. Духу не хватило. Может, он был как та собака, что громко лает, но не кусает? Этого никому не дано теперь узнать.
А вот Коннору действительно довелось убивать.
Тогда, на Кладбище, он стрелял боевыми патронами. Он видел, как его пули скашивали нападающих. Значит ли это, что он убийца? Можно ли как-то искупить эту свою вину?
Вот почему Коннор терпеть не может сидеть и ждать. От раздумий он просто сходит с ума.
Единственное, что примиряет его с бездействием - растущее чувство безопасности, нормальности бытия. Если в его положении вообще можно что-либо считать нормальным. Таши’ни были гостеприимны, несмотря на их изначальную холодность к нему. С момента публичного объявления, что Беглец из Акрона жив, Таши’ни сделали всё, чтобы Коннор считал их дом своим.
Однако в течение дня жилище пустует. Кили в школе - это, конечно, хорошо, потому что у Коннора не хватает терпения справляться с нехваткой терпения этого пацана. Чала вообще нет в резервации - он творит чудеса у хопи; Элина все свои дни проводит в педиатрическом отделении клиники; а Пивани весь день охотится и возвращается лишь к ужину.
Коннор, Грейс и Лев, которые не могут выйти за пределы дома из страха быть обнаруженными, предоставлены самим себе.