ПЛАТНАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ РЕКЛАМА
Моя бабушка не любит говорить об этом, но она помнит времена, когда на улицах горели автомобили, а решётки на окнах не обеспечивали безопасности. Она помнит, как дикие подростки терроризировали окрестности, и никому не было от них спасения.
И вот теперь история повторяется. Параграф-17 выпустил на улицы тысячи неисправимых семнадцатилетних хулиганов и установил серьёзные возрастные рамки, которых должны придерживаться родители, решившие отдать детей на расплетение.
На прошлой неделе одного мальчика в моём квартале закололи ножом по дороге в школу. Боюсь, я могу оказаться следующим.
Звоните и пишите вашему представителю в Конгрессе уже сегодня! Скажите ему, что выступаете за пересмотр Параграфа-17. Сделайте улицы наших городов безопасными для таких детей, как я!
- Спонсор: "Матери против плохого поведения".
•••••••••••••••
Лев пускается на разведку. Стоит обжигающая жара. Он прячет лицо, но смотрит в оба. "Тандербёрд", как заметил наблюдательный юноша, был грязен - значит, стоит не в гараже, а на всех ветрах; вот только Хартсдейл, в отличие от большинства американских городов, кварталы которых представляют собой более или менее ровные квадраты, оказался крысиным лабиринтом, и систематическое прочёсывание улиц здесь - задача не из лёгких.
К двум часам пополудни Лев доведён до такого отчаяния, что решается на контакт с местным населением. Набравшись духу, он заходит в магазин при заправке и покупает бейсболку и пачку жевательной резинки. Шапку он напяливает так, чтобы как можно больше прикрыть лицо, а несколько пластинок резинки жуёт до тех пор, пока не уходит весь сахар, после чего налепляет жвачные валики на верхнюю и нижнюю дёсны. Это изменяет форму его рта, но лишь слегка, в рамках нормального. Возможно, страх быть узнанным доходит у Лева до паранойи, но, как говорят беглые расплёты, "лучше поберечься, чем под нож улечься".
Утром он проходил мимо "Соника" - кафешки, в которой симпатичные официантки на роликах развозят заказы по парковке. Если кто и знает все автомобили в этом захолустье наперечёт, то это девчонки из "Соника". Вот туда он сейчас и направляется.
Лев подходит к окошку для пеших покупателей и просит бургер и слаши, пытаясь говорить с южным акцентом. Немного перестарался - такое впечатление, что он откуда-то с очень далёкого Юга, а не из Канзаса, но это лучшее, на что он способен.
Получив свой заказ, Лев присаживается у стола снаружи и вперяется глазами в девушку-официантку, сидящую за соседним столом. Та строчит эсэмэску, пользуясь перерывом между заказами.
- Привет, - говорит Лев.
- Привет, - отзывается она. - Жарища, да?
- Ещё пяток градусов - и у меня на ладони можно будет яичницу жарить.
Это замечание заставляет девушку улыбнуться и взглянуть на собеседника. Лев легко разгадывает её мысли по тому, как меняется выражение её лица: "Нездешний. А он ничего. Хотя слишком молодой. Дописать эсэмэску".
- Ты не могла бы мне помочь? - спрашивает Лев. - Вчера я тут видел одну машину с надписью "продаётся" - стояла припаркованная на дороге; а сегодня не могу её найти.
- Так может, продана? - предполагает она.
- Надеюсь, что нет. Ты понимаешь, я через пару месяцев получу права. Ну и надеялся забрать себе этот "тандербёрд". Зелёный кабриолет. Знаешь?
Она ещё несколько секунд жмёт на кнопки, потом отвечает:
- Единственный зелёный кабриолет в округе у Арджента Скиннера. Если он его продаёт, то, должно быть, у него совсем плохи дела.
- А может, он собирается купить что-нибудь получше.
Она издаёт скептический смешок, и Лев изображает завлекательную улыбку своими слегка подпухшими губами. Девица некоторое время пересматривает свои выводы относительно Лева, но в конце концов решает, что даже несмотря на водительские права паренёк для неё слишком юн.
- Он живёт на Сагуаро-стрит, - говорит она, - в двух кварталах от "Королевы сливок".
Лев благодарит её и, прихватив бургер со слаши, пускается в путь. Если создастся впечатление, что он чересчур нетерпелив, это лишь сыграет ему на руку.
Сегодня утром он уже проходил мимо "Королевы сливок", так что точно знает, куда идти. Вот и нужный угол... Но вдруг Лев слышит шум, которого никак не ожидаешь в таком забытом Богом месте, как Хартсдейл - ритмичный грохот вертолётных лопастей.
Вертолёт ещё не прибыл, а на улицу уже стремительно въезжает вереница полицейских экипажей. Сирены не включены, но скорость говорит сама за себя. Да тут не меньше десятка машин! Юнокопы, и чёрно-белые дорожно-патрульные, и автомобили без опознавательных знаков. Вертолёт начинает описывать круги теперь уже прямо над головой, и у Лева холодеет в солнечном сплетении.
Он не следует за машинами; боясь быть замеченным, Лев подбирается к месту действия с проулка, прокладывая путь по задним дворам. И вот он смотрит между досками штакетника на неухоженный дом в фермерском стиле, который, по всей видимости, силы блюстителей порядка собираются взять в кольцо.
Дом, на подъездной дорожке которого стоит зелёный "тандербёрд" с откидным верхом.
6 • Коннор
Утром того же дня Арджент спускается в подвал с телевизором и вставляет вилку в розетку, к которой подключена болтающаяся под потолком одинокая лампочка.
- Прямо квартира со всеми удобствами! - жизнерадостно возвещает он Коннору.
Должно быть, Арджент смотрел скверное "мыло" и рекламу всю ночь напролёт, потому что просыпается он поздно - Грейс уже успела передать Леву сообщение и вернуться обратно.
Сейчас, спускаясь в подвал за спиной брата, Грейс подаёт пленнику тайный знак: ведёт рукой вдоль рта, словно закрывая его на "молнию".
Маленький телевизор ловит слабый беспроводной сигнал из дома, так что пытаться что-либо по нему смотреть - только нервы портить.
- Я придумаю, как его наладить, - обещает Грейс.
- Спасибо, Грейс, я был бы очень признателен. - На самом деле Коннору телевизор до лампочки; главное - показать Грейс, что он ценит девушку больше, чем её родной брат.
- А на фиг, - вмешивается Арджент. - Чтобы смотреть видео, не нужны ни сигнал, ни кабель.
По расчётам Коннора, он в плену уже около суток. Хорошо, если Лев двинулся дальше без него. Лавка антиквара неподалёку от старшей школы в Акроне, где они разлучились в первый раз. Этих сведений Леву должно быть достаточно для поисков.
Арджент, позвонивший на работу и сказавшийся больным, проводит первую половину дня, демонстрируя Коннору свои любимые видики, свою любимую музыку, словом, выкладывает ему всю душу.
- Ты отстал от жизни, - разглагольствует Арджент, - значит, надо просветить тебя насчёт последних тенденций.
Как будто Коннор последние два года под камнем пролежал, честное слово.
Киношные интересы Арджента склоняются в сторону насилия. Его музыкальные увлечения тяготеют к диссонансам. Коннору довелось видеть столько реального насилия, что поддельное его больше не увлекает. Что до музыки, то отношения с Рисой значительно расширили его горизонты.
- Как только выпустишь меня из этой ямы, - обещает Коннор своему тюремщику, - я познакомлю тебя с такими банд... бэндами, что сдохнешь.
Арджент помалкивает. Со вчерашнего дня Коннор роняет по временам замечания о том, чем бы они могли заняться вместе. В смысле, как приятели. Коннор подозревает, что какие бы временные рамки ни наметил Арджент для "обращения" своего пленника в друга, поворотный пункт, судя по всему, ещё не достигнут. До этого момента всё, что бы Коннор ни сказал, будет казаться подозрительным.
Арджент уходит по каким-то делам, оставив пленника на попечении Грейс; и та тут же приносит пластиковую шахматную доску, расставляет фигуры.
- Ты же умеешь играть, правда? - спрашивает Грейс. - Просто называй ход, и я передвину фигуру.
Коннору эта игра знакома, правда, у него никогда не доставало терпения научиться стратегии. Однако он не станет отказывать Грейс.
- Классическое начало Каспарова, - сообщает она после четырёх ходов. Вся её низкокортикальность куда-то вдруг подевалась. - Но оно ничто против сицилийской защиты.
Коннор вздыхает:
- Только не говори мне, что тебе вживили Невро-Ткань.
- Чёрта с два! - гордо произносит Грейс. - Мозги у меня самые что ни на есть свои собственные. Просто я хорошо играю в разные игры. - И она за какие-то несчастные пять минут растирает Коннора в порошок.
- Прости, - говорит Грейс, устанавливая фигуры для второй партии.
- Никогда не извиняйся за победу.
- Прости, - повторяет Грейс. - Не за победу, а за то, что я за неё извинилась.
В течение следующей игры Грейс досконально анализирует каждый ход, растолковывая Коннору, как он должен был пойти и почему.
- Ты только не волнуйся, - говорит она, съедая Коннорова ферзя слоном, невинно прятавшимся у Коннора прямо перед глазами. - Морфи тоже допустил такой промах в партии с Андерсоном и всё равно выиграл.
Коннору не везёт так, как Морфи. Грейс опять размазывает его по стенке. Собственно, он был бы разочарован, если бы этого не случилось.
- Кто научил тебя так играть?
Она пожимает плечами.
- Да просто играла против своего телефона, всё такое. - Помолчав, она добавляет: - Я не могу играть с Арджентом. Когда я выигрываю, он бесится, а когда он выигрывает, то злится ещё больше - понимает, что я поддалась.
- Ещё бы ему не понимать, - бурчит Коннор. - Только не вздумай поддаваться мне!
- Не буду! - с улыбкой заверяет его Грейс.
Она уходит и возвращается со старомодной доской для трик-трака. Этой игры Коннор не знает, значит, Грейс предстоит его научить. Объяснения даются девушке нелегко, но её собеседник быстро схватывает суть.
Они проводят уже вторую партию, когда возвращается Арджент и одним пальцем ударяет по доске. Та схлопывается, коричневые и белые шашки разлетаются во все стороны.
- Чего ты привязалась к человеку! - напускается он на Грейс. - Не нужны ему твои дурацкие игры!
- А вот и нужны, - возражает Коннор, сопроводив свои слова дружеской улыбкой, ради которой ему приходится собрать все свои душевные силы.
- Не-а. Грейс просто хочет выставить тебя глупее, чем она сама. А вообще - ну ни на что не годна, тупица. Как-то были в Лас-Вегасе, так она ни разу не выиграла.
- Карты считать - это не моё, - надувшись, ворчит Грейс. - У меня только стратегии хорошо получаются.
- Фиг с ним, у меня тут кое-что получше, чем настольные игры. - И Арджент показывает Коннору старинный стеклянный бонг.
- Арджи! - пугается Грейс. - Это же прадедушкин кальян! Не трогай!
- Это ещё почему? Он теперь мой. Чего развопилась?
- Но это же старина!
- Старина уже давно в гробу, - возражает Арждент, опять понимая всё на свой лад. На этот раз Коннор его не поправляет.
- Хочешь курнуть транка? - спрашивает Арджент.
- Я в своей жизни уже натранкился по самое не могу, - отзывается Коннор. - Не хватает ещё курить эту дрянь.
- Э-э, нет, вот увидишь - когда куришь транк, эффект совсем другой! Тебя не вырубает, а... заворачивает.
Он достаёт красно-жёлтую капсулу - из тех, что используют в транк-дротиках, с самым слабым действием - и кидает её в колбу, куда уже напихана изрядная порция каннабиса.
- Да давай, тебе понравится! - говорит он и поджигает смесь.
Коннор в своё время отдал дань подобным забавам - давно, ещё до того, как попал под раздачу. С тех пор, как за ним стали охотиться власти, у него появились забавы повеселей, и они отбили ему вкус к дури.
- Я не буду.
Арджент вздыхает:
- Ладно, придётся признаваться. Понимаешь, я всегда фантазировал о том, как транканусь вместе с Беглецом из Акрона и мы с ним пойдём нести всякую глубоко духовную хрень. Ну вот, ты здесь, так что давай!
- Арджи, мне кажется, он совсем не хочет это курить!
- Не твоё дело! - отрезает Арджент, даже не взглянув на сестру. Он затягивается из бонга, потом суёт мундштук Коннору в рот и зажимает ему нос, так что пленнику ничего не остаётся, как втянуть в себя дым.
Физиологическая реакция не заставляет себя ждать. Через несколько секунд Коннору начинает казаться, что его уши скручиваются трубочками. Голова кружится, а земная гравитация, похоже, несколько раз меняет своё направление.
- Ну как?
Коннор не удостаивает подонка ответом. Вместо этого он бросает взгляд на Грейс, беспомощно сидящую на мешке с картошкой. Арджент затягивается ещё раз и снова принуждает Коннора к тому же.
Мозги Коннора потихоньку разжижаются, и к нему приходят воспоминания о его жизни до всей этой заварухи. Он почти что слышит, как родители орут на него и как он орёт им в ответ. Тогда, в сонном посёлке в Огайо, он вёл себя далеко не примерным образом. Чего он только не пробовал - как законного, так и незаконного - лишь бы притупить недовольство жизнью.
В Ардженте он до некоторой степени узнаёт прежнего себя. Неужели он, Коннор, тоже был такой скотиной? Нет, не может быть. К тому же, он перерос эту стадию, а Арджент так на ней и застрял. Ему сейчас около двадцати, а он всё никак не вырастет, валяется в грязной луже, не видя, не ощущая, как лужа постепенно превращается в трясину и затягивает его. Злость, которую Коннор чувствует к своему тюремщику, растворяется в его разжиженном сознании и преображается во всеохватную жалость.
Арджент затягивается ещё раз, и его ведёт.
- Во, чувак, забирает!
Он осоловело таращится на Коннора. Глаза у того повлажнели - сказывается сочетание транка и дури. Коннор знает, что это из-за нахлынувших воспоминаний, но Арджент воображает, что это признак установившейся между ними трансцендентной связи.
- Мы с тобой единое целое, Коннор, - втолковывает он. - Ты тоже так думаешь, ведь правда? Я мог бы быть тобой. Я всё ещё могу стать тобой! - Он принимается хихикать. - Мы оба можем стать тобой - вместе.
Его хихиканье заразно. Коннор вдруг обнаруживает, что тоже бесконтрольно трясётся от смеха. Арджент заставляет его затянуться в очередной раз.
- Не, я должен тебе это показать, - говорит Арджент. - Ты точно обозлишься, но я должен!
Он вытаскивает телефон и показывает один из вчерашних снимков, на которых запечатлены они с Коннором.
- Скажи, класс, а? Я выложил его на Фейслинке!
- Ты... что?!
- Ой, да подумаешь! Это ж только для моих друзей и всё такое. - Арджент опять хихикает. Коннор тоже хихикает. Арджент ржёт, и Коннор вдруг ловит себя на том, что тоже истерически хохочет.
- Ты хоть врубаешься, какая это капитальная лажа, Арджент?
- Врубаюсь! Ха-ха!
- Не-а, не врубаешься. Власти, Арджент. Инспекция по делам молодёжи. Они же постоянно мониторят Сеть - отслеживают лица.
- Ну да, специальными ботами...
- Они скоро все слетятся сюда, к этому дому. Меня заберут. А вам обоим впаяют от пяти до десяти за... - Коннор не может совладать с приступом смеха: - ...за укрывательство и помощь преступнику!
- О-ой, это плохо, Арджи! - скулит в углу Грейс.
- Тебя никто не спрашивает! - гаркает братец. Даже под кайфом его обращение с сестрой не изменилось.
- Нам надо валить отсюда, Арджент, - настаивает Коннор. - Уходить прямо сейчас! Мы теперь оба будем в бегах.
- Да ну? - До Арджента всё ещё не доходит.
- За нами будут охотиться - и за тобой, и за мной.
- Правильно! Развалим эту карусель к чертям!
- Ты был прав, это судьба.
- С-судьба.
- Арджент и Беглец.
- А и Б!
- Но сначала ты должен развязать меня!
- Развязать...
- Арджент, пожалуйста! У нас нет времени!
- Я точно могу тебе доверять?
- Ты ещё сомневаешься? Мы же только что с тобой транковали вместе!
Этот аргумент оказывается решающим. Арджент кладёт бонг на пол, заходит Коннору за спину и развязывает узлы. Коннор сгибает-разгибает пальцы и крутит затёкшими плечами. Он не может разобраться, от чего у него онемели руки - от верёвок или от транка.
- Так, и что теперь? - спрашивает Арджент.
Коннор отвечает ему стеклянной колбой по башке. Бонг попадает Ардженту в скулу и разбивается; острые края вспарывают левую половину его лица по крайней мере в трёх местах. Ноги парня подкашиваются, и он со стоном валится на земляной пол, где и остаётся лежать в полубессознательном состоянии, не в силах подняться. С искромсанной физиономии ручьями льётся кровь.
Грейс ошеломлённо таращится на Коннора:
- Ты разбил прадедушкин бонг...
- Да знаю, знаю.
Девушка не делает попытки помочь брату. Вместо этого она смотрит на Коннора, не уверенная, то ли угодила в новые неприятности, то ли избавилась от старых.
- Это правда, что ты сказал - что к нам скоро нагрянет полиция? - спрашивает она.
Коннору нет нужды отвечать. Потому что снаружи доносится визг автомобильных шин и ровное биение вертолётных лопастей.
7 • Грейс
Грейс Элинор Скиннер так же боится смерти, как и любой другой человек. Но боли она боится ещё больше. Когда-то, много лет назад, они отдыхали в аквапарке, и Арджи заставил её взобраться на самую верхнюю платформу вышки для ныряния. Грейс растратила всю свою волю, собираясь с духом ради всяких пустяков типа водной горки и прочего в этом роде, так что когда она залезла на десятиметровую вышку, обнаружилось, что сил у девочки совсем не осталось. Бассейн под ней казался крохотным и до него было очень, очень далеко. Если ударишься о воду, будет страшно больно. Грейс стояла на краю бетонной площадки, поджав от страха пальцы, а Арджи подначивал её снизу.
- Ну что, слабó, Грейси? - вопил он как можно громче, чтобы всем было слышно. - Кончай раздумывать, просто прыгай!
Другие ныряльщики за спиной девочки уже подняли нетерпеливый шум.
- Грейси, да прыгай же! Все уже задолбались ждать! - орал брат. В конце концов Грейс ретировалась и с позором слезла с вышки по перекладинам.
То же самое чувство охватывает её и сегодня. Только угроза куда более серьёзная. На память ей приходят давние слова Арджи: "Кончай раздумывать, просто прыгай!" И на этот раз она следует его совету.
Она толкает дверь подвала и выскакивает в ослепительный день. "Это игра, - твердит она себе. - А в играх я всегда побеждаю!"
Снайперы во дворе замечают её не сразу - их прицелы направлены на жилое строение, тогда как штормовое убежище расположено в дальнем углу двора. Пока что в дом ещё никто не ворвался. Силы правопорядка разворачиваются снаружи.
- Не стреляйте! Не стреляйте! - кричит Грейс, выбегая на заросший сорняками газон и отвлекая на себя внимание снайперов. Немедленно все стволы направляются на неё. И заряжены они, как понимает Грейс, отнюдь не транком.
- Не стреляйте! - повторяет она. - Идите сюда! Он здесь. Не стреляйте!