разжиженное месиво по твоему телу из розового меда, кристаллы голубого кокона заморозили личиночную плоть… уличные зеленые мальчишки с жестокими идиотскими улыбками, душистые жасминовые испражнения, лобковые волосы, которые пронзают больную плоть иглами наслаждения…
- Вам досталось нечто вроде медузы, ми-истер.
чистое зеленое лицо улыбка идиота смертельные спазмы запах медленного звериного возбуждения и растительного гниения окутал его янтарную плоть кистозную от ярких ящериц и жуков сладкие диарейные запахи юношеские сухостои разноцветной плоти дыхание сгнивших людей-крабов неизменное когда раскалывается яйцо и из сломанных позвоночников струится белый сок…
- Это гиблое место, ми-истер. Место последней ебли для Джонни, - вскрывающийся позвоночник…
у него изо рта повеяло угольным газом и душистыми фиалками… в дыхании мальчишки - плоть… Мальчишка спустил свои порыжевшие черные брюки тонкая плесневая пленка грязного белья на смуглой плоти в комнате с голубыми стенами гашиш и мятный чай одежда жесткая от масла на красном кафельном полу голый и строптивый уличный мальчишка чувства метались по комнате в поисках остатков выгоды… запах дождя на лошадиной плоти и пыль городов черная блевотина Панамы призрачная похоть школьных уборных…
- Пойдете со мной дрочить в 1929 году, мистер?
крепкие смуглые руки и его тело выскользнуло из позвоночника в желтом свете растительный переход на увлажненные земли жасминовые испражнения покрытые оболочкой, извилистое наслаждение лабиринт кишечных уличных мальчишек странный цвет в его глазах увидел все по-другому…
- Кто увидел все по-другому? Quien es?
сухостой распространяет пряный запах по всему сортиру костные спазмы в кокаиновой жопе зеленые зеркала шевелящие плоть мальчишки когда раскалывается розовое яйцо клопиный запах розовых обоев…
- Я вроде зеленой ящерицы. Сладкий мальчик на берегу, ми-истер.
вкушающее грызущее лицо, прозрачное со всеми клоаками смерти черноплодовый оргазм душистая сладкая гниль на репродуцированной плоти растительное наслаждение мальчишки с треском вышибают позвоночник…
- Замедленный плод, а это - желе… один черный спазм в гиблом месте, ми-истер. - Мальчишка сбросил порыжевшую черную плоть и пыль городов, разогреваемая опийная настойка, черное заблеванное белье, желтая лихорадка Панамы, бараки, испаряющие запах дождя под железной крышей, заношенная одежда, металлически-угрюмые звериные глаза, волосяные блюда черного наслаждения, душистая цветочная плоть, сочащаяся запасной терминальной плотью, когда раскалывается розовое яйцо…
- Пихнуться напоследок пойдете со мной, ми-истер.
пожелтевшее панамское фото грязное белье под потолочным вентилятором похоть комнат с закрытыми ставнями… палатки облюбованные мастурбирующими мальчишками горное озеро утонувшее в облаках дрожащие вечера остатки выгоды над ночлежкой плоть голая строптивый улично-мальчишеский сортир городов плесневая пленка барачной спермы одежда тяжелая и жесткая в крапиве… Мальчишка отстучал свой позабытый код на розовых обоях… звучание вибрирующих ректальных труб, черная блевотина, пожелтевшая в выцветших Панамских брюках, хлопают флаги на послеполуденном ветру, барачный пар, дрожащие испражнения и запахи дождя, зеркало мастурбирующих предвечерий извергает влажные сны сквозь затхлую веймарскую юность, открыточные фиорды, мертвую радужную плоть…
Блок I. Белый: комната в северном отеле… летчики в увольнении… форма Люфтваффе… "люггеры" на гостиничных креслах… нестареющие молодые лица, захваченные сталью и нефтью… "ich will dick ins bauch fickeln"… тающие голые, идентичные эрекции, задевающие светлые лобковые волосы.
Блок II. Черный: чернокожий исполнитель танцев Гнаовы, отстукивающий барабанные ритмы на диафрагме мальчишки, выворачивая и вращая мальчишку под бьющие барабаны.
Блок III. Зеленый: вазелин на пальце… запахи нефти и металла… "немного облегчу тебе страдания"… свободным круговым движением втирает желе в буро-зеленую ректальную плоть - жопные волосы развеиваются над приливными равнинами.
Блок IV. Красный: рыжеволосый мальчишка… дымный розовый закат… комната с розовыми обоями… "была не была"… кровь звенела и стучала у него в глазах и ушах.
Блок V. Синий: оргазмы клубятся белым дымом в синем небе, изрезанном следами пара… Блоки перетасовываются: 21345. Блок II. Черный: руки, отстукивающие барабанные ритмы на его груди и диафрагме, склоненной над гостиничным креслом… Блок I. Белый: крепкие тела, напружинившиеся под воздействием образно-лучевой войны, прохладная дымка, плавающая в северной комнате, опускается вслед за рукой по спине, чтобы раздвинуть ягодицы… Блок III. Зеленый: Зеленый вертлявый палец в прямой кишке оборачивается усиком ползучего растения… зеленая военная форма на кресле… Блок IV. Красный: капля жемчужного смазочного материала в розовом свете… железные столовые горы, освещенные розовым вулканом… "была не была", задыхающаяся в багровой дымке… Блок V. Синий: замирающие паровозные гудки, голубые ветры тишины, синее небо все синеет и синеет перед оглушительным лиловым громом… Блоки перетасовываются: 32145: "чтобы раздвинуть ягодицы, вам нужен Блок III." Зеленый: он впихивает палец в прямую кишку, оборачивается нефтью и металлом… цветущая зеленая форма на буро-зеленой плоти… вздохи вместе с движением пальца: "немного облегчу тебе страдания. Нагнись…" Блок II. Черный: небрежно опирается о барабан… черное гостиничное кресло касается его живота… Блок I. Белый: молодые лица тают нагишом под воздействием образного луча, вновь превращаясь в раздвинутые ягодицы… снежный склон под северной рубахой… Блок IV. Красный: "Была не была" - рыжие волосы на ногах трутся о розовые обои, фантомные вихри мастурбации уносятся в снегу, пыли, дыму и засохших листьях, носится словесная пыль: "Я тебя отдрючу", "Нагнись", "Расслабь немного жопу", "Была не была", медленно стелющийся дым, палец в прямой кишке, старые фотографии поднимают неторопливый вихрь словесной пыли, мастурбирующие призрачные прямые кишки, море ног и половых волос изменяет спираль фантомов… "Да нагнись же ты", "Раздвинь", "Вдохни. Была не была", "Все" медленно открывает вход в прямую кишку… вихри света замедляются у статуй в заброшенном северном парке…
Это был дом из красного кирпича на утесе над рекой: желто-бурые обои, отстающие от штукатурки, куски штукатурки хрустят у меня под ногами, бурые пятна на потолке прихожей. Похоже, крыша и впрямь течет. Под лестницей я нахожу старую записную книжку-календарь, как видно, в основном заполненную подсчетами домашних расходов, там и сям практически неразборчивые упоминания о комнатах наверху, которые, как я понимаю, некогда сдавались. Тут мне приходит в голову, что наверху я еще не был. Я подхожу к лестнице и вспоминаю, что течет водопроводный кран. Быть может, надо проверить. Да, прокладка, которую я поставил, еще держится… (Он свой кран починил, а вы нет? Так или иначе, он старел.)… И вот вновь к лестнице, но тут мне приходит на ум, что сначала надо обследовать сад. В этот момент до меня доходит, что некая сила пытается помешать мне подняться наверх, и я решаю немедленно это сделать. Раздается стук в боковую дверь. Я спускаюсь по крутой деревянной лестнице и открываю. Там стоят три мальчика в старомодной одежде. Один из мальчиков выходит вперед и говорит:
- Пойдете со мной наверх, мистер? Другие двое стоят, обняв друг друга за плечи, хихикают и перешептываются.
- Я знаю все-все внизу, наверху, в подвале. Живу вон там. - Он жестом показал в сторону реки. - Скверный дом вы покупаете, мистер.
Я решил, что мальчишки помогут найти рабочих для отделки дома, и пригласил их войти. Они с хихиканьем поднялись за мной по деревянной лестнице в прихожую.
- Теперь мы идем наверх, мистер, - сказал мальчик, заговоривший первым. Другие двое остались в комнате, некогда служившей гостиной. Я начал подниматься по лестнице, мальчик позади. Казалось, дом стареет - как будто я шел сквозь фантомные годы и затасканные воспоминания…
("Эти ступени… Они меня в могилу сведут…" - Старого сыщика ножом пронзает воспоминание: "Господи! Вспомнил! Комната 18 на верхнем этаже…") Мы уже стояли в пыльном коридоре, ведущем к трем комнатам, которые, очевидно, являлись частью большого чердака. Комнаты были разделены перегородками и перекрыты сверху. Над ними находились стропила и крыша дома.
- Вот комната 18.
На двери напротив лестничной площадки был грубо намалеван черной краской номер "18". Дверь была заперта. Я вынес связку ключей, которую мне дал агент по продаже недвижимости. Мальчик взял ее у меня из рук и открыл дверь. Окно было заколочено досками, комната - сырая и затхлая. На штукатурке клочьями висели розовые обои. Там стояла медная кровать, ржавые пружины протыкали матрас; черный платяной шкаф с зеркалом, с умывальника у окна краны были сняты, наружу торчали проржавевшие трубы. Я стоял перед зеркалом, пытаясь представить себе жильца, который обитал здесь в давние времена. Мальчик подошел и встал рядом. Могло показаться, что от его прикосновения я вздрогнул, как будто отсутствующий жилец положил мне на плечо неторопливую холодную руку…
- Парень, который здесь жил, был такой. - Мальчик подбоченился одной рукой и, семеня ногами, подошел к умывальнику. Он проделал пантомиму тщательного причесывания. Отвернувшись от умывальника, он подошел к чулану. - Повесил себя здесь. - Он открыл дверь в чулан. Потолок до чулана не доходил. Подняв голову, я увидел стропила. Мальчик высунул язык и свесил голову набок. Подняв согнутую в локте руку, он хохотнул… (сдавленный смешок в темной комнате, помните?)
- А другие комнаты?
- Идемте, мистер. Я вам покажу. Знаю этот дом… изрядно гиблое место. Увидите.
Он повел меня за собой по коридору.
- Это комната 23. - "23" красной краской. На первый взгляд номер 23 почти ничем не отличался от номера 18… клочья обоев с красно-зелеными узорами, которые подействовали на меня отталкивающе, белая эмаль на остове кровати облупилась, обнажая ржавое железо. Стена над кроватью обуглилась, и за черные кроватные пружины зацепились остатки обгоревшего матраса…
- Человек, который здесь жить, много нить. - Мальчик показал жестом. - Принимать пилюля. - Он проглотил пригоршню фантомных пилюль. - Однажды ночью загореться матрас. Он просыпаться, все сгорело внизу вот досюда. - Мальчик провел рукой чуть ниже пояса. - Это, - он коснулся своих гениталий, - сгорело. Ноги такие. - Он жестом показал на почерневшие пружины.
- Он сразу умер?
Мальчик покачал головой.
- Три дня кричать. Крик, когда он сначала проснуться, - я слыхать его там, внизу. - Он жестом показал в сторону реки. Мы стояли перед третьей дверью… "16" сепией.
- А что случилось с шестнадцатым? Мальчик бесстрастно взглянул на меня.
- Не знаю, сейчас увидим.
Из комнаты до меня донеслись голоса и смех.
- Да ведь там кто-то есть.
- Мои друзья.
- Что они делают?
Мальчик пожал плечами.
- Кажется, развлекаются друг с другом.
Он открыл дверь. Комната 16, похоже, была в куда лучшем состоянии, чем две предыдущие: голубые обои со сценами морских сражений, на окне - выцветшие желтые занавески. Умывальник с краном забрызган свежей мочой. Я обернулся и посмотрел на кровать. Два мальчика целовались там нагишом на странный звериный манер, оскалив зубы. Казалось, они не подозревают о нашем присутствии. Перед третьей дверью один из мальчиков помочился. Я обернулся и посмотрел на сепиевую кровать. Нагой мальчик коснулся своих гениталий, оскалив зубы…
- Они ушли, мои друзья.
Развлекаются перед третьим мальчиком. Один мальчик уже взобрался на другого, стоящего на четвереньках. Мальчики превратились в собак и принялись скулить, эти звуки зашевелились у меня в глотке… (неторопливый холодный шепот, а слова некогда были моими…) Мальчик дернул меня за рубашку:
- Раздевайтесь, мистер, а то не успеем. Осталось мало времени.
Он повесил свою рубашку на зеркало шкафа. Сбросив башмаки, он спустил брюки и трусы.
- У-у-у-у, мистер. - Он жестом изобразил самолет, круто взмывающий вверх. Я следил за его движениями и стоял там нагишом, но кто был этот "я"? Худой мальчишка был похож на меня. Печальный юный образ выходит из фильма, источая свежую росу… мальчишка осязаем, я мог бы дотронуться - почти…
- Пойдете со мной дрочить в кино двадцатых годов?
скулеж, оскаленные зубы, разбрызганные капли… в комнате пузырьки оранжевого света… издалека я разглядел мальчишек… худой мальчишка был похож на меня… сперма на матрасе… мальчишеский ремень… я мог бы дотронуться…
- Вы почти добрались. Пойдете со мной в кино. У-у-у-у, мистер, пузырьки света!
голубые обои плещутся вокруг босых ног, на полу арахисовая скорлупа… издалека - мальчишеский ремень… худой мальчишка одевается и бежит вниз по лестнице… здесь очень холодно и всегда темнее… мальчишки бегут к утесу… один мальчишка оборачивается и машет рукой в сторону дома… мальчишка, которым я был, с поднятой рукой… он умел спускаться с утеса…
- Осторожно! Берегись!
без языка, без глотки гляжу на выступ, который сейчас рухнет… мальчишка падает… кустарник и трава брызжут на его лицо росой… подножие утеса, подвернув под себя ногу, - мальчишка, которым я был и больше никогда не буду, все дальше и дальше, пятнышко белизны, казалось, впитавшее остатки света гибнущей звезды, и вдруг я потерял его… очень далеко… там было холодно, ну, а теперь будет темнее… мальчишки удаляются, убегая все дальше… утес… мальчишка… пятнышко проворной белизны, похоже, показавшее всем прочим, как свет покинул гибнущую звезду… у подножия утеса я потерял его… мальчишка падает… кустарник и трава… роса издалека брызжет на мой фильм… свет покинул потемневшую звезду… высокий голубой утес… я потерял его давным-давно… там умиравшего… свет погас… мой фильм кончается…
"Мне нужно Центральное Отопление! Секс в одежде, на улице американский дождь! Если вы, юнцы на площадке для гольфа, испоганите еще одну монтанскую ленту, уделите внимание детскому сексу на походных постельных принадлежностях - их запах достигает Калифорнии сквозь идиотский закат у Входа Стояка, 23! Могли бы стать такими же, каким стал я, послушайте… старый педик без солнечных лучей… Я - Режиссер… Вы же давно меня знаете… мистер, оставьте денег на сигареты…"
Глава 13
Где Твое Место
В беду я попал, когда они решили, что я наделен администраторскими способностями… Начинается все так: один здоровенный белобрысый бурильщик из Далласа берет меня из резерва рабочей силы на место мальчика-слуги в свое сборное бунгало с кондиционированием воздуха… С виду-то он крепкий, но как только мы обнажаемся вплоть до стадиончика с разметкой для игры в шарики у него под брюхом, он и давай орать благим матом: "Проеби меня до самого дерьма!.." Я дрючу его, как подлюгу, причем от души… Тут из Нью-Йорка приезжает один приятель, бурильщик, и говорит: "Вот парнишка, о котором я тебе рассказывал"… а его приятель жует свою сигару, внимательно оглядывает меня с ног до головы и говорит: "Что ты там делаешь с этими обезьянами? Почему бы тебе не перебраться сюда, в правление, где твое место?" - И он бросает на меня долгий и скользкий взгляд - приятель работает в телеграфном агентстве "Трак"… "Мы новости не сообщаем, мы их пишем". И не успел я и глазом моргнуть, как они уже втиснули меня в серый фланелевый костюм и послали в одно вашингтонское заведение учиться тому, как пишутся сообщения о событиях, которые еще не произошли… Чует мое сердце, это майянское дельце с машиной "IBM", и я не хочу, чтобы меня застали врасплох в сером фланелевом костюме, когда поднимется шухер… Вот я и действую заодно с Подсознательным Малым, который является техником-сержантом и имеет особую манеру общаться. А он долго там стоит и жует табак - наша слабость… Чем ты там занимаешься?.. Бей, твою мать, сюда… Знаешь, что они имеют в виду, если, к примеру, берутся за дело?.. Расстегнутая рубаха, мнимые чувственные образы, вызывающие в памяти скользкие термины старого джаза - пятьдесят на пятьдесят… Расцелуй всю их мишень… сборные пункты в Дэнни Дивере… ныне они уже контролируют сральник всего мира… попросту вводят печальноглазых юношей, а машина их обработает… после чего - небеса Минро… всем их яйцам конец… Эти офицеры тараторят, входя в гомик-бар, даже не знают, на какие кнопки нажимать… ("Бегаешь с этими обезьянами? Почему бы тебе не перебраться через лужайку?") И он ставит мне долгий и скользкий приличный средний балл, серый фланелевый костюм, и я - Дэнни Дивер в бабском наряде, пишущий: "сообщения готовы, сэр". Спрятанные мертвецы тараторят: "Это майянское дельце"… толстая сигара и длинная белая ночная рубашка… Неплатежный ответ прост, как Доклады Правления, фальсифицируемые тысячу лет… Сформулируй оправдания, а машина их обработает… Просроченная закладная действует тысячу лет, пережевывая один и тот же довод… Я, Секуин, усовершенствовал это искусство во времена династии Тан… Другими словами, машина "IBM" контролирует мысль, ощущение и мнимые чувственные образы… подсознательная шалость… Эти офицеры даже не знают, на какие кнопки нажимать… Все, что вы вводите в машину на подсознательном уровне, машина обработает… Вот мы и вводим "демонтируй себя", и полномочий хватает лишь на ответ: "Мистер Авторитетный в Ю-Йорке, Онолулу, Ариже, Име, Остоне… Могли бы стать такими же, каким стал я, послушайте…"
Мы собираем в кучу писателей всех времен и записываем радиопрограммы, кинофонограммы, песни с телевидения и музыкальных автоматов, все слова мира взбалтываются в бетономешалке и выливаются в сигнал сопротивления: "Вызываем партизан всех наций… Отрезать словесные линии… Сместить языковые понятия… Освободить входы и выходы… Отрезонировать "туристов"… Гибнет слово… Гибнет фото… Ворваться в Серую Комнату".
Вот меня и вызывает Окружной Инспектор и принимается донимать старой белой сентиментальщиной:
"Ну, чувак, что ты там делаешь с этими ниггерами и обезьянами? Почему бы тебе не образумиться и не начать поступать как белый человек?.. В конце концов, они всего лишь скоты… Да ты и сам это знаешь… Противно смотреть, как способный молодой человек забредает не на ту дорожку… Конечно, рано или поздно это случается с каждым из нас… Но ведь человек, который приступил к изобретению дерьмолы, двадцать пять лет назад сидел именно там, где сейчас сидишь ты, и я говорил ему то же самое… Ну что ж, он образумился, что намерен сделать и ты… Да, сэр, эта дерьмола в сочетании с обезьяньей диетой… Нам остается лишь нажать кнопку, и около сотни миллионов подонков смоет в канализацию с зеленой раковой мочой… Ведь это важно, верно?.. А любой, в ком течет кровь белого человека, хочет участвовать в чем-то важном… От своей крови не откажешься, чувак… Ты белый, белый, белый… А от "Трака" не уйдешь… Идти попросту некуда".
Ничего более гнусного мне отродясь выслушивать не приходилось… любая девица от этого о своих калориях позабудет… Короче, я ухожу, и поднимается шухер…