Когда она подошла к шеренге детей, гид как раз входил в пещеру. Дневной свет как будто стекал с его спины, и сам он сливался с великой тьмой. Потом стены над ним сомкнулись, словно он разбудил их фонариком. Хизер тоже включила фонарик.
- Не отходите от своей пары, - предупредила она детей, после каждой фразы пронзая воздух указательным пальцем. - Держитесь в световом пятне. И не отставайте.
Дети - четырнадцать пар - торопливо пошли за фонариком гида. У входа пещера была широкой, но за поворотом резко сужалась, и, когда минуту спустя Хизер оглянулась, темнота сомкнулась у нее за спиной. Фонарик гида метался по неровностям стен, и казалось, что они колеблются, словно мягкая сглатывающая плоть глотки. Дети тревожно, как молодые дикие животные, оглядывались по сторонам. Их пугала темнота, коварно сдвигающаяся на самой границе зрения. Хизер направила фонарик прямо на них, и тысячи тонн камня над головой исчезли из виду.
Держать луч света ровно было непросто. Войдя в пещеру, гид зашагал значительно быстрее. Хизер с детьми приходилось поспешать, чтобы не отстать от него. "Может быть, он чувствует себя здесь как дома?" - сердито подумала она.
- Пожалуйста, можно идти помедленнее? - крикнула она и услышала, как Дебби где-то впереди сказала:
- Мисс Фрай говорит, чтобы вы шли помедленнее.
Фонарик гида выхватил широкую плоскую плиту на своде пещеры. Она выглядела так, словно вот-вот обрушится. Под ногами Хизер что-то похрустывало. Она не сомневалась, что они уже поднимаются и скоро выйдут с противоположной стороны холма. Джоанна, которую Дебби так и не сумела убедить в том, что она зомби, и сама Дебби протиснулись по узкому проходу назад, к Хизер.
- Мне не нравится этот дядька, - сказала Джоанна. - Он грязный.
- Что ты имеешь в виду?
Вопрос Хизер прозвучал чересчур встревоженно, но Джоанна ответила:
- У него земля в ушах.
- А вы будете держать нас за руки, если мы испугаемся? - спросила Дебби.
- Но я же не смогу держать за руки всех сразу, правда?
Под ногами Хизер скользнула земля. Забавно, подумала она. Наверное, высыпалась из ушей гида и у него из-под ногтей. Хизер захихикала, но, когда девочки заинтересовались, что тут смешного, она просто помотала головой. Гид все еще заставлял их торопиться, но теперь Хизер радовалась этому. По крайней мере, им не придется зависеть от него слишком долго.
- Если у вас возникли вопросы, не задавайте их пока! - крикнула она вперед. - Подождите, пока мы не выйдем наружу!
- Лучше бы мы вообще не забирались под землю, - буркнула Джоанна.
"Вот и сказала бы об этом раньше", - подумала Хизер.
- Потом сможете погулять в поле, - сказала она вслух. "Зато мисс Шарп не понукает вас, как свой собственный класс, - мысленно добавила Хизер. - Не пойди мы сюда, нам пришлось бы принимать участие в ее пикнике".
- А зачем мы вообще пошли сюда, если наверху так хорошо? Шэрон вот не пошла.
- Днем погода еще будет хорошая. А Шэрон не может ходить в такие замкнутые места. Ты же не любишь высоту? Так что тебе сегодня повезло.
- Мне что-то так не кажется, - ответила Джоанна.
Выступы на стенах по-прежнему слегка колыхались, как листья подводного растения. Один из них вдруг вытянулся и задел рукав Хизер. Она отшатнулась, но тут же увидела, что это расколотая доска. Несколько таких досок подпирали стену и выглядели так, словно раньше они были скреплены вместе. Впереди пещера раздваивалась. Дети втягивались вслед за сузившимся, пятном света в проход по левую руку. Потолок здесь оказался таким низким, что им приходилось пригибаться.
- Шагай-шагай, все в порядке, - подбодрила Хизер испуганно попятившуюся Дебби. "Болван какой-то!" - мысленно бушевала она.
Проход оказался еще уже, чем она думала. Пришлось вытянуть руку с фонариком перед собой, чтобы свет падал на детей, и сама Хизер, пытаясь разглядеть впереди хоть что-то, осталась в полной темноте, холодно давившей ей на плечи. Если раньше этот проход был перегорожен, как подозревала Хизер, то очень зря его снова открыли. Детские тени волнообразно колыхались, как медленно ползущие гусеницы. Внезапно Дебби остановилась.
- Здесь есть еще кто-то, - сказала она.
- И что? - откликнулась Джоанна. - Это же не твоя собственная пещера.
Теперь все дети примолкли, и Хизер тоже услышала: где-то в глубине пещеры раздавались тяжелые шаги сразу нескольких человек. За каждым шагом следовал шуршащий звук, похожий на короткий дождик.
- В пещере ведутся работы! - крикнула она.
На случай, если кто-нибудь спросит, что это за сухой шуршащий звук, Хизер решила ответить, что рабочие носят землю. "Только не спрашивайте, куда и зачем", - мысленно взмолилась она. Вероятно, это как-то связано с замком. Может быть, с теми людьми, которых она видела на холме. Но тут шаги прекратились.
Когда она наконец-то выпрямилась, тьма стиснула ей голову; чтобы удержать равновесие, пришлось схватиться за стену. Головокружение постепенно прошло, и Хизер снова всмотрелась в даль. Дети успели догнать гида, чей силуэт вырисовывался на фоне очередного зияющего туннеля из очень светлого камня. Хизер направилась в его сторону, но тут он вытащил что-то из кармана и швырнул ей за спину.
Дебби хотела поднять это что-то.
- Не нужно, - сказала Хизер, подгоняя обеих девочек к остальным детям и подсвечивая им фонариком.
Потом, проклиная его грубость, направила луч света на вещь, которую, вероятно, должна была поймать, но, как ни вглядывалась, видела только плотный ком земли. "Ну ладно же, - подумала Хизер. - Считай, что ты уже остался без работы, уж я постараюсь".
Хизер решительно направилась к нему. Он стоял у входа в боковой туннель, смотрел на нее и светил фонариком в главный проход. Дети проходили мимо него и входили в этот яркий луч света. Хизер уже почти подошла к гиду, но тут он медленно и неуклюже выбрался из бокового туннеля, и она увидела, что дети приближаются к провалу с неровными краями, окруженному усыпанными землей камнями, на самой границе света и тьмы. Хизер открыла рот, чтобы позвать их назад, но тут рука гида схватила ее за лицо, стискивая губы, и толкнула обратно в боковой туннель.
Его холодная рука пахла землей и была такой длинной, что Хизер, как ни старалась, на несколько дюймов не дотягивалась ногтями до его лица.
- Где мисс Фрай? - крикнула Дебби.
Гид показал своим фонариком вперед, заталкивая Хизер глубже в пещеру, хотя она изо всех сил лягала его в коленки. Внезапно Хизер вспомнила, что тот сапог под письменным столом упирался в пол носком: скорее всего, к нему прилагалась и нога.
И тут пронзительно закричали дети. Сначала раздался общий панический вопль, а потом настала тишина. Хизер впилась зубами в ладонь гида, но он продолжал заталкивать ее вглубь пещеры. Отступая назад, она увидела на земле свой фонарик, светивший прямо в потолок. Гид свой фонарик опустил, и его свет прыгал и метался по стенам, передразнивая попытки Хизер вырваться.
Гид пытался повалить ее на пол пещеры. Хизер заметила гору земли, в которую он хотел втиснуть ее голову. Она рванулась вверх, сильнее стискивая зубы на его ладони, и тут увидела какие-то тени, на ощупь пробиравшиеся мимо ее упавшего перевернутого фонарика. Это дети!
Хизер резко обмякла и сумела вывернуться из-под падающего тела гида. Но он продолжал ее удерживать и отпустил только тогда, когда она наступила ему на лицо и раздавила его, как огромное бледное насекомое. Он по-прежнему не издал ни единого звука. Спотыкаясь, Хизер подбежала к своему фонарику, схватила его и помчалась обратно. Каменные складки низкого потолка словно не пускали ее. Ей казалось, что теперь она борется с течением, и, еще не вырвавшись из-под удерживавшей ее крыши, Хизер услышала, что гид ползет по ее следам там, в темноте, словно гигантский червь.
Когда в конце этого раскачивающего туннеля появились дети, Хизер издала крик облегчения. Что, кроме облегчения, она могла почувствовать, увидев, что они перепачкались в земле? Значит, они просто играли! Дети, убедившие даже Джоанну изображать зомби, еще не добрались до конца туннеля, за которым виднелся дневной свет.
- Быстрее! - выдохнула Хизер. - Бегите к классу мисс Шарп!
Но они продолжали игру, неуклюже повернувшись к ней, расставив руки и шаря ими вокруг. А потом Хизер увидела, как из их ртов и носов сыплется земля, и поняла, что они вовсе не играют.
Мэнли Уэйд Веллман
Песнь рабов
Даже и после смерти в 1986 году Мэнли Уэйд Веллман продолжает радовать новое поколение любителей ужасов переизданиями своих сенсационных рассказов в различных антологиях по всему миру.
Рассказы Веллмана в жанре хоррор, фэнтези и научной фантастики внесли огромный вклад в развитие журналов тридцатых и сороковых годов прошлого века, украшая собой страницы "Weird Tales", "Strange Stories", "Unknown" и "The Magazine of Fantasy & Science Fiction", и это только некоторые из них. Он написал более семидесяти пяти книг в этих жанрах, более двухсот коротких рассказов и бесчисленное множество комиксов и журнальных статей. Веллман дважды получал Всемирную премию фэнтези. Его лучшие рассказы объединены в сборники "Кто боится дьявола?" ("Who Fears the Devil?"), "Худшее еще впереди" ("Worse Things Waiting"), "Одинокие бдения" ("Lonely Vigils") и "В низине" ("The Valley so Low").
Хотя писатель родился в Африке и сохранил сентиментальные чувства по отношению к этой земле, он редко упоминал о ней в своих произведениях. Одно из исключений - рассказ "Песнь рабов", холодящая кровь история об отмщении из могилы…
Джендер остановился на оголенной вершине горы, вытер пот, струившийся из-под широкополой шляпы по побагровевшему лбу, и оглянулся назад, на пленников. Чернокожие, голые, они, шаркая, поднимались вверх по узкой древней тропе рабов, проложенной сквозь джунгли. Сорок девять человек, пойманные Джендером собственноручно, скованные одной длинной цепью и предназначенные для его плантации там, за океаном… Джендер ухмыльнулся в свои редкие свисающие усы.
Он долгие годы мечтал об этом приключении и планировал его, как другие люди мечтают и планируют путешествия в Европу, святые паломничества или возвращение к родным местам. Он убеждал себя, что это очень выгодно. Рабы проходят через великое множество рук: рейдер, проводник каравана, морской перевозчик, торговец в Нью-Орлеане, Гаване или дома, в Чарльстоне. Каждая жадная пара рук отхватывает немалую долю, и все они поднимают и поднимают цену, которую платит плантатор. Но он, Джендер, приплыл в Африку сам; с дюжиной верных головорезов из Бенгелы он проник в Бие-Байлунду, ночью, перед рассветом, напал на деревню и захватил сорок девять крепких и здоровых туземцев. На длинной цепи остался пустым один ошейник, и, может быть, он сумеет заполнить и его, до того как доберется до своего корабля. Господь свидетель, он просто делает на этом деньги, честно их зарабатывает - а деньги того стоят, для чарльстонского-то плантатора в 1853 году.
Такие доводы он приводил и даже сам в это верил, но свое главное удовольствие скрывал от всех в самом темном уголке сердца. Джендер затеял это путешествие, чтобы потешить свою натуру, требовавшую жестокости и власти. Человек менее свирепый и жестокий удовольствовался бы охотой на львов и слонов, но Джендер хотел охотиться на людей. На самом деле он сэкономил на этом путешествии совсем немного, а то и вовсе нисколько, но зато получил огромное удовлетворение. Он будет каждый день выпячивать свою широкую грудь, глядя на плантации и видя, как эти рабы мотыжат хлопок или обрезают индиго; его сорок девять рабов, пойманные, перевезенные и обученные вот этими самыми большими, крепкими руками, куда более впечатляющий трофей, чем любая клыкастая или рогатая башка, когда-либо выставленная в лавке таксидермиста.
Тут он услышал непонятный звук: так равномерно жужжит пчелиный рой. Рабы негромко напевали какую-то песню, вся эта длинная цепь рабов со страдальческими лицами. Джендер уставился на них и отпустил одно из крепких ругательств, всегда вертевшихся у него на кончике языка.
- Сильва! - заорал он.
Долговязый португалец, шагавший в голове цепи, свернул в сторону и подбежал к Джендеру.
- Patrao? - почтительно спросил он и заулыбался, сверкая белыми зубами на красновато-коричневом лице.
- Чего это они распелись? - рявкнул Джендер. - Не думаю, что им есть о чем петь!
- Просто песня рабов, patrao. - Длинная и тонкая рука Сильвы с серебряным браслетом на запястье сделала изящный небрежный жест. - Это ничего. Туземцы сочиняют такие пустяки и поют их в пути.
Джендер хлестнул по своему башмаку кнутом из шкуры гиппопотама. Послеполуденное солнце, спускавшееся к косматым верхушкам джунглей, зажгло в его прищуренных голубых глазах бледные раздраженные огоньки.
- И о чем песня? - настойчиво спросил он.
Оба зашагали рядом с шеренгой рабов. Та медленно тянулась по тропе, подгоняемая дюжиной надсмотрщиков в красных кепи.
- Просто песня рабов, patrao, - повторил Сильва. - Там поется примерно так: "Хотя ты уводишь меня отсюда в цепях, я буду свободен, когда умру. И тогда я вернусь, чтобы заколдовать и убить тебя".
Тяжелое тело Джендера словно раздулось, глаза сделались еще уже и бледнее.
- И вот это они поют? Гм… - Он снова выругался. - А ну-ка, послушай!
Безрадостная процессия как раз запела короткий отрывистый припев:
- Хайлова - Дженда! Хайпана - Дженда!
- Дженда… так это ж мое имя! - зарычал плантатор. - Они что же, про меня поют?
Сильва повторил свой плавный жест, но Джендер взмахнул кнутом прямо под носом у португальца:
- Даже не пытайся отмахнуться от меня! Я не младенец, чтобы водить меня за нос. Что они про меня поют?
- Ничего особенного, patrao, - поспешил успокоить его Сильва. - Это значит примерно такое: "Я заколдую Джендера, я убью Джендера".
- Так они что же, угрожают мне? - Круглое лицо Джендера побагровело. Он помчался к шеренге прикованных к цепи черных мужчин и начал изо всех сил хлестать их кнутом. Пение прекратилось, сменившись криками боли. - Я вам преподам урок музыки! - бесился Джендер, продолжая бегать вдоль процессии и хлестать кнутом, но в конце концов вспотел и даже пошатнулся от усталости.
Но стоило ему отвернуться, пение возобновилось:
- Хайлова - Дженда! Хайпана - Дженда!
Быстро повернувшись назад, он снова начал сыпать ударами. Сильва, подбежавший поддержать его, тоже хлестал и проклинал рабов на их собственном языке. Но когда оба окончательно изнемогли, выпоротые рабы снова затянули свой речитатив, тихо, но упрямо.
- Да пусть их хнычут, - задыхаясь, сказал в конце концов Джендер. - Песни еще никого не убивали.
Сильва нервно усмехнулся:
- Конечно нет, patrao. Это просто дурацкое верование туземцев.
- Ты хочешь сказать, они думают, что песня убивает?
- Да, и даже более того. Они говорят, если петь вместе и вместе кого-то ненавидеть, все их мысли и ненависть превратятся в настоящую силу и будут разить и карать вместо них.
- Какая чушь! - взорвался Джендер.
Однако ночью, когда устроили привал, он спал беспокойно и только урывками, и ему снилась песня. Она делалась все мощнее, энергичнее и в конце концов превратилась в видимое, темное, плотное облако, поглотившее его.
Судно, нанятое Джендером для этой экспедиции, стояло в топком устье реки, далеко от прибрежных городов, и рассвет, при котором они грузили свое добро на борт, выглядел необычно: пылающим и зловещим. Данлеп, старый капитан, давно перевозивший рабов, встретил Джендера в каюте.
- Все готово, сэр? - спросил он. - Мы можем отплыть с приливом. Для этой горсточки рабов, что вы привели, места у нас с избытком. Я прикажу своим людям сбить с них цепи.
- Напротив, - возразил Джендер. - Прикажите людям сковать каждому рабу руки.
Данлеп изумленно воззрился на своего нанимателя:
- Но это для черномазых плохо, мистер Джендер. Они в цепях начинают болеть и перестают есть. Иногда даже умирают.
- Я вам неплохо плачу, капитан, - прорычал Джендер, - и не за то, чтобы вы давали мне советы! Послушайте-ка этих дикарей!
Данлеп прислушался к наплывающему мелодичному стону.
- Они пели эту проклятую песню обо мне всю дорогу до побережья, - сказал Джендер. - И знают ведь, что я в бешенстве, - я порол их за это день за днем, но все равно продолжают. Нет уж, цепь я не сниму, пока не заткнутся.
Данлеп, соглашаясь, поклонился и пошел отдавать приказы. Позже, когда они уже вышли в открытое море, он присоединился к Джендеру на палубе.
- Похоже, они и вправду упрямо держатся за свою песню, - заметил он.
- Говорят, - отозвался Джендер, - они поют вместе, потому что считают, будто много голосов и сердец дают им силу ненавидеть, ну или испытывать другие чувства. - Он нахмурился. - Языческие фантазии!
Данлеп смотрел за борт, на белых чаек, парящих прямо над волнами.
- Возможно, в этих фантазиях есть капля истины, мистер Джендер; с верованиями дикарей так иногда бывает. Вот послушайте. Однажды в странах Магриба я видел добрых полторы тысячи магометан, молившихся одновременно. Когда они кланялись, прикосновение их голов к земле грохотало, как рухнувшая скала. А когда выпрямлялись, их одежды шумели, словно порыв штормового ветра. И я не мог отделаться от мысли, что их молитва обладает большой силой.
- Опять языческая дурь! - рявкнул Джендер и плотно сжал губы.
- Ну, в христианских странах тоже хватает примеров, сэр, - настаивал Данлеп. - Толпа в одно мгновение может разъяриться и сжечь или повесить кого-нибудь. Разве один человек такое сделает? Один-единственный человек из этой толпы? Нет, но вместе их ненависть и решимость становятся…
- Это совсем другое! - припечатал Джендер. - И вообще, давайте сменим тему.
На следующий день на горизонте показалось белое судно. На его мачте поблескивало небольшое цветное пятно. Капитан Данлеп, прищурившись, посмотрел в подзорную трубу и грубо, по-матросски, выругался.
- Британский военный корабль, - объявил он, - и гонится за нами.
- И что? - не понял Джендер.
- Вы что, не понимаете, сэр? Англия поклялась искоренить работорговлю. Если они поймают нас с этим грузом, нам конец. - Чуть позже он малодушно застонал: - Они нас догоняют. Уже подали сигнал лечь в дрейф и дожидаться их. Выполнять, сэр?
Джендер решительно замотал головой:
- Только не мы! Поддайте-ка жару, чтоб только пятки сверкали.
- Они нас поймают. Они делают три фута против наших двух.
- До темноты не догонят, - отрезал Джендер. - А когда стемнеет, мы что-нибудь придумаем.
Так что судно с рабами убегало, а британец его преследовал. Через час солнце опустилось до горизонта, и Джендер мрачно усмехнулся в усы.
- Через несколько минут стемнеет, - сказал он Данлепу. - Как только поймете, что они уже не могут разглядеть нас в бинокль, выгоняйте рабов на палубу.
В сумерках сорок девять обнаженных пленников выстроились в линию вдоль фальшборта. Несмотря на цепь, ошейники и оковы на руках, ничего раболепного не было ни в их осанке, ни во взглядах. Один снова затянул песню с тропы рабов, остальные его поддержали: