- Какой гименеций? - ещё больше удивился Кламонтов. - Нет же в ботанике такого понятия… А если вы имеете в виду гинецей, так то - совсем другое. (Кламонтов хотел сразу и уточнить - но вдруг понял, что не помнит определения. Нет - он не забыл, он зрительно представлял себе эту часть цветка, но опять не мог вызвать из памяти нужные слова.) А это - гаметофит, - продолжил наконец Кламонтов. - Но дело в том, что это у папоротника он такой. А двойное оплодотворение свойственно только цветковым, у которых он выглядит совсем иначе, - закончил Кламонтов, всё ещё не понимая, зачем это философу сейчас.
- Ну, а хоть троечку - можно? - жалобным, просящим голосом вдруг обратился к нему философ. - Я же всё-таки что-то учил. И потом, я сразу сказал, что хлороформ состоит из туго переплетённых гиф столбчатой губки…
- Да троечку-то можно, - автоматически, не подумав, ответил Кламонтов, ставя тройку в зачётку, протянутую философом. И тут снова что-то показалось ему странным… И тоже - что? Ах, да… В самом деле - почему философ был тут со своей зачёткой? Ведь зачётка - студенческий документ, документ преподавателя - диплом… И значился он там, в зачётке, почему-то студентом химического факультета…
"Подожди, как же так? Философы на химфаке ботанику сдают? Вот не знал… Да, но к чему сейчас? Если я сразу пойду отвечать ему же…"
И тут в сознании Кламонтова будто что-то стало проясняться - и неприятный холодок пробежал между лопатками от внезапного нехорошего предчувствия.
"Ой… Нет… Подожди… Как я могу готовиться сдавать экзамен, если я… принимаю экзамен? Или нет… 8-й билет по философии… Нет, а "хлорофилл из гиф столбчатой губки"? И… он, философ, сказал такое? Да как же это, в самом деле?"
Всё более чувствуя неладное, Кламонтов перевел взгляд на билет - вернее, просто на свою руку, в которой его почему-то не оказалось. Ах да, он на самом деле держал зачётку - билет же, оставленный философом, лежал на парте… Но рука Кламонтова сама собой потянулась к билету, поднесла к глазам, Кламонтов беглым взглядом, прочёл билет один раз, потом, не поняв, другой - и его будто током ударило: билет был не по философии, а по… неорганической ботанике! Под стать названию предмета были и вопросы: "свойства трёхвалентных мхов", "внутреннее строение листа хлороформа" и "двойное окисление у цветковых папоротников".
- Это, что, серьёзно… - начал Кламонтов почти шёпотом, переводя взгляд туда, где ожидал увидеть философа - и тут же умолк, не в силах продолжать. От того, что он увидел, ему едва не сделалось дурно. Оказывается, это он сидел не за третьей партой - за которую, казалось, раньше садился - а за преподавательским столом, и перед ним же были разложены экзаменационная ведомость и зачётки, раскрытые каждая на первой странице. За третьей же партой сидел с бессовестно вылезающей из рукава шпаргалкой-"гармошкой" и что-то торопливо срисовывал с неё на двойной тетрадный лист, явно готовясь к ответу на экзамене… преподаватель неорганической химии, который на первом курсе вёл в их подгруппе лабораторные работы - а ещё поодаль за партами сидели другие знакомые преподаватели и, ничего не замечая вокруг, сосредоточенно списывали что-то каждый со своей шпаргалки. А вот философа - как и его зачётки - не было. Но неужели он действительно поставил в эту зачётку оценку? Он, студент, принял экзамен у преподавателя? И тот, как ни в чём не бывало, ушёл с поставленной им тройкой? А тут и размышлять было некогда - идти отвечать собирался химик…
"Но этого не может быть… - заметались в глубине сознания мысли. - Это просто какой-то сон… Бред… Галлюцинация от переутомления…"
И даже трудно сказать, сколько так прошло - несколько секунд, а, возможно, больше минуты - пока с Кламонтова сошло оцепенение, и он понял, что должен принять происходящее как реальность, и что-то делать в соответствии в ролью, в которой так неожиданно оказался… Хотя - что? Продолжать принимать экзамен?
- … Мох представляет собой сложный эфир гриба и водоросли, произрастающий на азотистом основании… - донёсся голос уже сидевшего рядом химика. Как и философ, тот нёс галиматью, счесть которую наукообразной мог ещё школьный двоечник, но уж не студент-отличник, тем более - преподаватель. - А это… Ну… так когда вода идёт вверх но стволу бензола, она при этом делается красной…
Что-то смутно знакомое вдруг вспомнилось Кламонтову при этих словах. Ну да, точно - из школьного курса ботаники. Только там подкрашенная вода поднималась по стволу не бензола, а бальзамина, ведь бензол - химическое соединение… И однако, в билете № 7 - теперь уже по органической ботанике - по которому отвечал химик - вопросы были именно такие: "сложный эфир гриба и водоросли", "строение ствола бензола", да ещё и - "жилкование листа у непредельных спиртов".
- … И, что, этого на тройку не хватит? - снова донёсся голос химика. - Но я же учил…
"И этот согласен на тройку… Ну дела… Студентов гоняют на опросах перед лабораторными работами - а сами… Ой, подожди, что это я… Нет, но это же не всерьёз, - попытался успокоить себя Кламонтов - хотя у него пробежал озноб, едва он увидел свою экзаменаторскую запись в зачётке химика. - Так не может быть наяву. Я проснусь - и это пройдёт. Хотя наяву мне самому что-то сдавать… Искусство как форму решений Съезда, что ли…"
- … В процессе эмбрионального развития организма образуются два слоя клеток, - услышал он ещё голос. Ах да, успел подсесть другой химик - с кафедры физколлоидной химии. - И сначала внешние обеспечивают питание внутренних, то есть они соответственно - клеточной пролетариат и клеточная буржуазия. А затем в подполье собирается первый съезд мезенхимных клеток…
"Нет, но это как же? - едва не поперхнулся вздохом удивления Кламонтов. - Трофоэктодерма, из которой формируется плацента - пролетариат, а сам зародыш - буржуазия… Надо же додуматься… Хотя… что вообще за предмет?"
Однако, взглянув на билет, Кламонтов вновь едва поверил своим глазам. Билет № 6 действительно был по предмету (мог ли он представить подобное?)… "эмбриология КПСС", и вопросы в нём были о зародышевых листках пролетариата, первом съезде мезенхимных клеток и гаструляции правящей партии у теплокровных государств.
"Нет, а если… не сон? - почему-то подумал Кламонтов. - А то как же: я знаю, что сплю - а не просыпаюсь. Хотя бывают и очень яркие сны, и как бы пробуждения ото сна во сне… Нет, а всё-таки? Гаструляция - на самом деле стадия эмбрионального развития… - стал припоминать Кламонтов. - И мезенхимные клетки - именно клетки зародыша организма, а не что-то вроде партийных ячеек… И что, это - не сон? И как же экзамен - там, наяву?"
- … Ну как, на тройку достаточно? - прервал размышления Кламонтова, как он вдруг понял, уже подсознательно ожидавшийся им вопрос.
"А и то правда - зачем ему, химику, эмбриология?.. - подумал Кламонтов, краем сознания отметив, что поставил тройку уже без колебаний. - Итак, я не просыпаюсь. И значит, это не сон. Но что же тогда? И почему оно настолько реально? А если всё-таки сон - что надо сделать, чтобы проснуться?"
Но пока место рядом занял бывший преподаватель истории КПСС (которого Кламонтов помнил лишь в таком качестве и, хотя продолжал встречать в университете, не знал, что и где тот преподавал теперь). И он что-то говорил, отвечая на вопросы своего билета - но понять, что имел в виду, было трудно: речь шла о темпераменте, характере, каких-то рекомендуемых педагогических мерах, тут же - о строении брюшка, крыльев, хоботка…
"И я же вообще прочёл столько литературы по вопросам оккультизма, паранормального. Но как доходит до дела - попробуй пойми, что такое сон, галлюцинация, аномальное явление, где вообще какая-то грань между ними… И что теперь? "Познать происходящее как иллюзию", игру моего ума - как рекомендует тибетская "Книга мёртвых"? Или египетская? Нет, то - другая… Хотя в той, тибетской, как будто рекомендуется и вообще весь наш мир считать иллюзией… Или нет, там как-то иначе: разум творит мир, воспринимаемый им же как явь - но это, похоже, относится только к астральной реальности. А обычный сон тогда - к какой реальности? А египетская… - Кламонтов вдруг понял, что не может вспомнить, о чём думал несколько секунд назад. - Египетская ложка… Или нет, тибетская чашка… Или это кобра дословно "змея-ложка", кажется, по-малайски. Хотя к чему это сейчас…"
- … Ну, не знаю я больше. И если хватит на тройку, то я согласен, - снова в который paз донеслась всё та же просьба.
"Билет № 5,- прочёл Кламонтов. - Предмет - педагогика беспозвоночных. "Педагогическая характеристика внутреннего строения пчелы"… "Типы личности у паразитических червей"… "Задача"… Что, просто "задача" - и всё? Ну, и откуда я возьму задачу? Из своей головы, что ли? Хотя я ему уже так, без решения задачи, тройку поставил… - забеспокоился Кламонтов. - И вообще всем ставлю оценки практически наугад. Я же понятия не имею, что такое "неорганическая ботаника", "педагогика беспозвоночных" - и что остаётся делать? Да, но почему я в такой роли… И правда: почему я - экзаменатор? Нет, а почему они - студенты? И сдают всё это, будто так и надо? Нет, а я - принимаю, будто так и надо? Хотя… Подожди, а с чего началось? Я же помню, что собирался сдавать экзамен, а не принимать, и садился за третью парту, а не за стол… Но не спрашивать же их теперь - зачем они, преподаватели, сдают студенту экзамен? Тем более - сам принял всё как должное уже тем, что поставил первую оценку. И - не могу понять, как это произошло…"
- … Каротидный синус есть тригонометрическая функция сонной артерии, - услышал Кламонтов уже голос преподавателя зоологии беспозвоночных. - И точно так же, придавая сонной артерии определенное числовое значение, мы вычисляем соответственно каротидный косинус, тангенс…
"Билет № 4. Математическая анатомия…"Теорема Боткина о подобии группы крови при деление почек на печень данного диаметра… Теорема Гальвани о второй производной желудочно-кишечного тракта… Каротидный синус числового аргумента… Но бред же… Самый настоящий бред…"
- … Ну мне-то вы, надеюсь, тройку не поставите? - почти утвердительно прозвучал у самого уха голос зоолога.
И теперь, после всех предыдущих согласий на тройки, это было так неожиданно, что Кламонтов вздрогнул, как от удара током. И как-то вихрем пронеслось в сознании - что в протянутой eмy зачётке были только отличные оценки, и он не имел морального права, поставив зоологу тройку, лишить его надежды на диплом с отличием только потому, что сам не знал предмета - так что вроде был прав, поставив "отлично" - а вообще оценка, как он вдруг понял, и не должна зависеть от уровня знаний студента, ведь зависит она в первую очередь от предыдущей оценки… Правда, тут же мелькнуло сомнение - тригонометрической функцией чего является каротидный синус. Но рядом садился yжe преподаватель высшей математики…
"Но это же не всерьёз… - снова попытался убедить себя Кламонтов - и вдруг понял, что не очень верит в это. - Нет, а если для них - всерьёз? А я, не зная почему, по какому праву, принимаю у них экзамен! Хотя… вот именно - они сдают, я и принимаю. И вообще какой спрос со студента, если сами преподаватели что-то ему сдают? Правда, тогда студенты - они, в том-то и проблема… Нет, а я тогда кто? И знаком им всем именно как студент. Сдавал лабораторные работы, зачёты, экзамены…"
- … Произведение растворимости зелёной жабы… - донёсся уже голос математика. - Но ведь жаба нерастворима. Плавает же, и ничего ей не делается… Ну ладно, давайте так: берём сто грамм жабы и растворяем… Или нет, лучше двести…
"А может быть, жабу надо набирать по объёму, пипеткой? - вдруг чуть не вырвалось у Кламонтова - и он снова едва не вздрогнул от мысли, что мог произнести такое вслух. Хотя - после всего уже сказанного… - Ну да, вот именно. Наяву хоть было бы чувство, что правильно, а что нет - а так… И вот опять же - билет № 3. Аналитическая зоология. Произведение растворимости зелёной жабы, титрование двухвалентной вошью и нитрование бычьим цепнем… И что это, в конце концов, такое? А то и на сон непохоже. И не сошли же они все наяву с ума… Или… Точно! - Кламонтову вдруг показалось, что он нашёл объяснение. - Утечка психотропного вещества! Мало ли что и зачем могли синтезировать наши биохимики… И тогда у меня - совсем не переутомление. А у них - какой-то коллективный психоз. Надо же, вообразили себя студентами… Да, но что теперь делать? Этому ставлю четвёрку - у него до сих пор одни четвёрки и были - а дальше? А номера идут обратном отсчётом… И вот уже билет - третий, и зачёток осталось три. А дойдёт до единицы - что тогда? Нет, а что вообще делает экзаменатор после ухода последнего студента? Несёт ведомость в деканат? Но в чей деканат нести, если они тут - с разных факультетов, а предметов таких ни на одном нет? И как я её понесу, если сам в общем студент? Но и их не спросишь, раз они в такой роли. Экзаменатор должен сам знать. А я не знаю даже, почему я - экзаменатор. Ладно, уйдут - подумаю, что делать…"
Но пока рядом сел ещё один химик - с кафедры аналитической химии. И он что-то говорил про стержневые и мочковатые корни квадратных уравнений, отвечая на вопросы билета № 2 по предмету "ботанические методы в математике" - "прорастание семени квадратного уравнения с отрицательным дискриминантом", "развитие древесины неопределённого интеграла" и "типы соцветий кубической параболы".
"А может быть… - просто шутка? - вдруг возникла новая - и, как показалось сразу, самая правдоподобная версия. - Коллективная шутка преподавателей над одним отдельно взятым студентом?"
Или даже не просто шутка… Ведь бывали, к примеру, в древности какие-то ритуалы с переменой ролей, когда господа временно становились слугами и наоборот. И тут - что-то подобное, только более приспособленное к современной реальности? A то - как раз мода на возрождение всего досоветского, дореволюционного, старинного - и что только не пытаются возрождать…
Да, но как он сам сможем объяснить последствия - в виде записей в зачётках и ведомости его почерком? И записей - бредового содержания? Пусть сами они как будто не возражали, глядя, как он делает записи - но не где-нибудь, в официальных документах!
Или нет… Опять, не то… Потому что правда: зачётки, билеты, ведомость - на настоящих типографских бланках! Дорогостоящая получается шутка… И с коллективным психозом непонятно, откуда бы у всех взялись настоящие бланки зачёток с их фотографиями. Снова не сходится…
А тем временем к Кламонтову подсел уже обладатель последней оставшейся зачётки - преподаватель предмета "математические методы в биологии". (И тоже странно: если это серьёзный предмет, который в своё время пришлось сдавать и Кламонтову, почему "ботанические методы в математике" - чушь? И он, как бы ни было, только что оценил эту чушь на четвёрку…)
И тут новое - вернее, не замеченное прежде - обстоятельство привлекло внимание Кламонтова. Да, зачётка лежала одна - но за задней партой сидел ещё преподаватель английского языка, чьей фамилии не было и в ведомости…
Фамилии? Снова как-то вдруг заподозрив неладное, Кламонтов схватил ведомость… Так и есть! Как мог не заметить сразу, что они так и значатся: Философ, Неорганик, Физколлоид, Матметод? Как их называли в разговорах студенты…
"Неужели вот так и сходят с ума? - подумал Кламонтов, чувствуя, что ещё немного - и им начнёт овладевать отчаяние. - Но как же это, ведь сначала были фамилии… Или нет? Или… что вообще происходит, что и насколько тут настоящее? Или в самом деле - какая-то другая реальность? И в ней - другие понятия, значения тех же слов? И сами они - не те, за кого я их принимаю, а только их двойники?"
От этой мысли Кламонтову стало совсем не по себе, и пришлось собрать всю волю, чтобы заново оценить ситуацию. Итак, на столе лежал билет № 1 по физической филологии с первым вопросом о плавлении и кипении неопределённого артикля и двумя другими, столь неразборчиво вписанными от руки, что прочесть их было делом безнадёжным, сидящий рядом преподаватель матметодов что-то столь же неразборчиво бубнил непонятно на каком языке, читая с тетрадного листа, неизвестно чего ждал преподаватель английского языка - и что следовало думать? Их общий, коллективный психоз, его собственный сон, галлюцинация, аномальное явление? Но тогда - какое? И главное - что делать?
"Нет, подожди… Я же в самом деле могу не знать обычаев "коренной нации"… Так… прямо спросить их, что происходит? Или ладно уж, ставлю и этому четвёрку, раз я для него экзаменатор. Ставлю - и пусть уходит, Но тот-то чего ждёт? Зачёток больше нет…"
Вписывая в ведомость уже после ухода преподавателя матметодов последнюю четвёрку - и всё ещё не решив, как понимать происходящее и что делать дальше - Кламонтов сделал неловкое движение локтем, и билеты посыпались на пол. И теперь, чтобы поднять их - что, кстати, давало и отсрочку разговора с преподавателем английского языка - Кламонтову пришлось нагнуться, а затем - и привстать со стула. Странно, что при таком головокружении это не привело к потере равновесия - тем более, собственные движения вдруг показались какими-то "невесомыми" и трудноощутимыми. И пока Кламонтов собирал с пола билеты, мимо как будто никто не проходил - но затем, встав, чтобы положить билеты на стол, он увидел, что за столом сидел преподаватель английского языка, держа в руках зачётку… Чью? Откуда она взялась?
- Прошу вас, - как ни в чём не бывало, произнёс преподаватель английского языка. - А где тексты, которые я вам давал?
От изумления Кламонтов даже не смог раскрыть рта. "Но это-то как же? Я, что, опять студент? - снова заметались мысли. - И что я сдаю? И какие тексты? Не помню, чтобы он мне их давал…"
- Не перевели? И как вы собираетесь определять точку кипения артикля по тексту, который даже не перевели на английский язык? - странным "плавающим" голосом спросил преподаватель английского языка, одновременно так же странно преображаясь, словно перетекая в другую внешность - преподавателя матметодов. Кламонтов никак не ожидал увидеть подобное, и выглядело это так жутко, что через всё его тело снизу вверх прошла тугая волна дурноты - и билеты выпали из руки, веером рассыпавшись по столу. И вместе с ними словно рассыпались и все объяснения, которые приходили на ум. Ладно бы так меняли облик мистические, трансцендентальные сущности - но преподаватели?
- Так что, собственно, вас смущает? - спросил преподаватель матметодов уже своим обычным голосом, будто ничего особенного не произошло.
- Точка кипения артикля! - растерянность Кламонтова внезапно сменилась решимостью отстаивать здравый смысл до конца. - Согласитесь, мы не проходили ничего подобного! И вообще, артикль - понятие из области грамматики, а не физики!
- О чём это вы? - переспросил преподаватель матметодов. - У вас вопрос о прорастании семени квадратного уравнения с отрицательным дискриминантом! Так в какую сторону прорастают корни такого уравнения? Ну, что вы так смотрите? Вам, что, незнаком этот материал? Вы этих лекций не посещали?
"Всё пошло назад! - с ужасом понял Кламонтов. - Билет № 2! И лекции-то я посещал все, какие были - но что я могу тут сказать? Кроме разве того, что корни такого уравнения - комплексные числа? Нет, но надо как-то привести его в чувство… Хотя… кого - "его"? Кто это на самом деле? Или… это "на самом деле" вообще потеряло тут всякий смысл?"