- Своим способностям и знаниям. Знания приходят с опытом, но способности у тебя уже есть. Прислушайся к себе: ты можешь быстро бегать и даже лететь низко над землей, не задевая ни травы, ни веток. Ты остро видишь и слышишь, чувствуешь любое существо на расстоянии и тебе не нужно проводишь день в закрытом гробу или в фамильном склепе. Ты свободна, Аргнета! И это самый главный дар. Который вручил тебе тот, кто сделал тебя вампиром. Ты никогда не постареешь, а если умрешь, то только в силу несчастливого стечения обстоятельств. Так чего тебе нужно? Наслаждайся новым даром! Пей кровь и копи силы. Не жалей людей… Жалей животных, в отличие от первых, вторые ни в чем не виноваты. Так стоит ли к ним так относиться? Лучше сразу убить, чем раз за разом иссушать тело.
Тогда горе-вампирша решила, что старик спятил. Но сейчас, после того, как Аргента увидела, что человек сделал с ее дочерью, Аргента впервые яростно и холодно жаждала крови. А раз так, то почему бы не исполнить напоследок свое собственное желание?!
Аргента вышла из конюшни и, подобрав юбки, неторопливо направилась к дому. По дороге бросила:
- Мы уезжаем…
Андриш кивнул. Как же ей повезло с ним: послушный, молчаливый и любящий. Он никогда ее не предаст, а если попробует, то Аргента возьмет за это его никчемную жизнь. Но пока что у Андриша подобного желания не возникало.
Аргента действительно могла передвигаться очень быстро, но еще одной ее удивительной способностью было умение проникать сквозь стены. Как она это делала, и сама не знала. Только едва успела подумать, что хотела бы оказаться вон в той комнате, как она уже здесь. Вот и сейчас неслышно подошла к мужчине, чьей гостьей была. Без жалости, с холодной ненавистью посмотрела на его сытое, изъетое дурной болезнью лицо. И поняла вдруг, что брезгует - укусить не укусит, но убить - убьет. Но сначала надо разбудить…
Она легонько коснулась обнаженного плеча… Тот засопел, просыпаясь от прохлады женских пальцев.
- Госпожа…
Аргента и сама знала, что хороша в эту минуту: прозрачная сорочка скорее подчеркивала, чем прикрывала соблазнительные изгибы. Полные груди призывно покачивались, меж бедер виднелся светлый кудрявый треугольник.
Он понял ее ночной визит как за любовное согласие, и тут же откинул покрывало, показав непропорциональное и некрасивое тело.
"Странные мужчины, - равнодушно подумала Аргента, всаживая в него охотничий нож. - Никакой фантазии и воображения. Надо же, он, кажется, удивился".
С Виорикой вышло намного сложнее. Если бы только Аргента могла ее спасти! Но найти и затем видеть, как день за днем ее красивая, молодая и несчастная дочь медленно умирает! Этого перенести не могла. Она только надеялась, что Виорика ее поймет и простит…
- Прости, доченька, это ради твоего блага…
Та открыла глаза и согласно моргнула.
- Иногда проще умереть, чем жить. Спасибо, мама… Я люблю тебя.
На ее лицо легла мягкая подушка. Аргента помедлила, потом решительно надавила. Виорика даже не дернулась: просто задержала дыхание. Все кончилось очень быстро. Аргента взяла на руки Мирчу (он оказался неожиданно тяжелым) и вышла из мертвого дома:
- И за это ты тоже мне ответишь, - прошептала она, вглядываясь в ночное небо. - Будь ты проклят, Дракула, я все еще тебя люблю…
За ее спиной рванулись первые всполохи пожара.
2
Бог - ради человеков, чтобы их просветить, дабы поняли сами, что они - это скот и только.
Соломон
Ночью разразилась гроза, каких в Румынии не видывали лет уж сто. Небо, охваченное безумием, бесновалось, бросаясь лиловыми молниями. Земля молча принимала удары, даже не стараясь их отразить. В саду загорелось несколько деревьев, но ливень, пришедший на смену небесному грохоту, обласкал опаленные жаром стволы и ветки. Забарабанил по стенам, попадая в окна роскошного Вышеградского замка.
Почему-то именно в дождь Дракула совершенно не мог спать. Если стража закрывала глаза, то выходил на свежий влажный воздух и подставлял обнаженное тело тугим струям воды. Кожа покрывалась пупырышками, но он не чувствовал холода, только странную, почти животную радость. В дождь он чувствовал себя свободным.
- Не простудись, твое величество, - Отец Мититей бережно набросил ему на плечи дорогой плащ. - Ты давно под дождем стоишь, весь мокрый. Пойдем в дом, ужинать пора.
- Как бы я остался сухим, если ливень стеной, - беззлобно отозвался Дракула, но подчинился. Спорить сегодня ни с кем не хотелось.
В Вышеградском замке он жил уже пять лет, хотя иногда казалось, что слишком долго. Каждый раз, оглядывая свои вынужденные владения, Влад мысленно посмеивался над горькой иронией судьбы. Пока народ слагал о нем песни, как о мученике, томившемся в румынской тюрьме, он жил на настоящем земном раю, не зная ни забот, ни лишений. Сотни роскошных залов, остановиться в которых не побрезговал бы и Папа Римский, гигантская библиотека на тысячу томов, вокруг замка - фонтаны, пруды, висячие сады, в которых круглый год росли редкие заморские растения и цветы.
Сам Влад обосновался в пятиярусной "башне Соломона", предназначенной для самых важных и знатных пленников. До него там томился некто Сигизмунд, ставший впоследствии немецким императором Сигизмундом Люксембургским. Дракула не переставал хвалить своего предшественника за любовь к комфорту и хороший вкус. В отведенных ему покоях с удобством могли разместиться до полусотни человек, и при этом бы они не мешали друг другу. Но стоит ли проверять? В изгнание с ним отправились Ебата, Морана и отец Мититей. Даже жена отказалась разделить с мужем почетный плен - незадолго до того, как отправиться в Вышеградский замок Дракула обвенчался с кузиной румынского короля Матиаша. Во второй раз Дракула женился по расчету и не испытывал от этого никакой радости. После медового месяца, который для новобрачной стал днями ужаса и кошмара, она вернулась домой, сославшись не недомогание и желание переменить обстановку. Он снова остался один.
Охраняло пленника "черное войско" короля Матиаша. Влад легко мог справиться с каждым из них, но совершенно не представлял, что делать после… Бежать? Но куда? В Валахию путь закрыт, в Трансильванию тоже. Если вдуматься, то и в Европе после громких подвигов ему тоже нечего делать. Пока он считался венгерским пленником, то у него оставался еще шанс, пусть и небольшой - вновь занять валашский престол. Но только в том случае, если Дракула будет себя хорошо вести. Именно так сказал Матиаш. Что он подразумевал точно под "хорошим поведением", Влад не совсем понимал, но вдаваться в подробности ему совершенно не хотелось. Сейчас он - козырная карта Венгрии. Если что-то пойдет не так, и Раду опростоволосится, то Влад снова будет в игре. И кто знает, кто знает…
* * *
Ужин подавала Морана. Влад старался не смотреть на ее морщинистое, словно печеное яблоко лицо, усеянное мелкими бородавками. Старческие руки так сильно дрожали, что расплескивали соус на стол. Да, проклятие Аргенты поистине сыграло злую штуку: привыкнув к мужскому поклонению, Морана мучилась теперь от собственного уродства и немощи, с трудом сдерживаясь, когда Ебата хватал через край, осыпая вместо комплиментов злыми и обидными шутками.
- Знаешь, твое величество, - все они по привычке продолжали звать так князя. - В ее комнате сотни платьев - одно красивее другого, по вечерам она наряжается, надевает драгоценности, а потом воет волчицей, хотя и на небе не видно луны.
- Все смеешься?
- Вчера последний волос у нее выпал: никогда не думал, что лысая голова может быть такой омерзительной.
"На себя бы посмотрел, - равнодушно подумал Дракула. - Пусть и зеркала нет, так ведь в воде отражается".
Ебата действительно очень сильно изменился. Мучимый вечной жаждой, он теперь превратился в законченного пьяницу. Пил, не просыхая, словно это хоть как-то могло облегчить его страдания. Вторую проблему - страсть к женскому полу - решить пока что не удалось. Поначалу в Вышеградском замке были симпатичные служанки, но Ебата перевел их в первые недели. Одно бы убийство еще как-то удалось замять, но целую дюжину… Вскоре молва об окрестном чудище разнеслась на сотни дорог, и никто из отцов, братьев и мужей не рисковал теперь отдавать красоток в прислуги к опальному князю. Теперь из всех женщин в замке была одна лишь Морана. И Дракула искренне забавлялся, наблюдая за плотскими страданиями Ебаты. Сам Дракула испытывал равнодушие к женским чарам, все еще тоскуя по Аргенте. Тот единственный раз только распалил страсть, а проклятие придало чувству горькую пряность и ощущение безнадежности. Иногда он так сильно тосковал, что в безумной ярости распарывал себе вены на руки. И смотрел, как тягучая кровь падает на яркий мозаичный пол. Какая боль может сравниться с тем, что отныне они разделены навсегда? Раны затягивались, прежде он успевал истечь кровью. Он резал снова и снова, стремясь забыться.
Дав Аргенте новую жизнь, он теперь сильнее прежнего чувствовал ее на расстоянии. Знал, когда она смеется, когда плачет или когда утоляет жажду. Смеялся над ее потугами не причинять людям зла и пить кровь животных. Дрожал вместе с ней от холода, изнывал от жары. Когда Аргента засыпала, Дракула прокрадывался в ее неспокойные сны. Пару раз она едва не обнаружила чужака, но он вовремя убежал сквозь щелку сознания. Благодаря снам, Влад думал, что Аргента все еще любит его.
Но особенно мучительны были мужские прикосновения к гладкой прохладной коже, которую еще помнили руки и губы. Кто он, ее нынешний любовник? Как они познакомились, и что он значит для этой женщины?! Было что-то еще, тревожащее его - что-то, связанное с Виорикой. Может быть, Аргента нашла ее? Но тогда почему он все чаще слышит детский смех? Ведь у Аргенты не может быть детей, он точно знает.
- Ты совсем ничего не ешь, твое величество, - отец Мититей заботливо положил на тарелку сырого говяжьего мяса. - Все свежее…
- Ты еще скажи, что оно остынет, - поморщился князь. - Не хочу.
Отец Мититей внимательно посмотрел на Дракулу:
- Твоя тоска пугает. Ты уже неделю отказываешься от пищи, и каждый раз, когда идет дождь, бежишь из замка.
- На мне грязь, святой отец.
- И ты думаешь, что дождь ее смоет?
- Скажи, как можно ненавидеть через тысячу лет? Ведь это глупо. Она забудет причину нашей вражды, но по привычке и упрямству не подпустит к себе.
- Ты забываешь одну важную вещь, твое величество - тысяча лет еще не прошла. Всего лишь десять лет. Что они значат в сравнении с вечностью?
- Кости ее мужа давно истлели в могиле!
- Но если бы не ты, он еще мог бы жить, хоть и превратился бы в старого человека. Ты украл у Аргенты эти десять лет, уничтожил ее семью и едва не сжег своей страстью.
- Ты тоже на ее стороне!
- После того, как госпожа прокляла меня? - бывший священник грустно покачал головой. - Я тоскую по моему Богу, мне его не хватает. Но я отлучен и проклят. Как я могу быть на стороне госпожи Аргенты?
- Ты все еще боишься за свою душу?
- Разве можно бояться за то, чего нет? - отец Мититей старательно выводил на чернильные буквы.
- Что ты там пишешь?
- Подлинную историю князя Дракулы. Хочу оставить ее потомкам.
- Забавно. Оставить тем, кого скоро не ставит. Это неблагоразумно, святой отец. Ты так и не научился распоряжаться временем, а его у вас, между прочим, целая вечность. Отделите зерна от плевел.
- Это история, твое величество.
- У истории слишком много трактовок, чтобы ей доверять. Придет время, когда ты поймешь свою ошибку. Вот увидишь, меня выставят кровожадным чудовищем, чья главная заслуга будет в том, что он вампир.
- Не соглашусь - истинную историю нельзя подменить.
- Твое право, - пожал плечами Дракула и вдруг оживился: - А что ты там пишешь? Почитал бы… Всяко скучно без дела сидеть. Может, и я что-то добавлю.
Отец Мититей смущенно перебрал свои записи. Откашлялся и начал…
3
Труды человека - для рта его, а душа его не насыщается.
Соломон
… И созвал Влад Цепеш, князь Дракула свой первый крестовый поход против турков. Войско его было слаженным, обученным и насчитывало тридцать пять тысяч голов. Но что такое тридцать пять тысяч супротив ста тысяч турецких воинов? Капля в море. Обратился тогда Дракула к другим государям: "Давайте объединяться! Только вместе мы сбросим османскую гадину со своей земли". Но в ответ услышал позорные упреки: "Зачем нам ссориться с Мехмедом? Мы - слабые, он - сильный. Где ж его победить? Платим ему дань, и живем спокойно. Не нужна нам война!"
И только сын Яноша Хуньяди, венгерский король Матиаш, дал свое согласие: "Ты, брат мне, сказал он Владу, ты помог укрепиться на престоле моему отцу. Помог и мне. Разве могу я бросить брата?". Обрадовался Дракула, обнял Матиаша от всей души и плклялся ему в вечной дружбе. Только не знал он, что Папа Римский отсыпал столько золота Матиашу, что одному и не поднять. А где деньги, там и предательство, но о том после.
Тем временем наступил день выплаты дани: но не хотел Цепеш платить турецкому султану. И не хотел ехать в Константинополь на поклон к Мехмеду. Потому и отправил он Мехмеду велеречивое письмо, где сообщил, что не может приехать с данью.
Что ж, - ответил султан. - Если ты к нам не идешь, то мы к тебе придем. Но за задержку к условленной сумму отдашь моим послам 500 овец и 500 мальчиков для янычарского войска.
Что оставалось Владу, сыну Дракулы? Только время тянуть, ведь у него не было и сотой части того, о чем просил его султан. Время шло. Наступил декабрь, год 1461 от Рождества Христова, и султан вновь ласково, но твердо пригласил валашского князя на переговоры. Ехать предстояло в турецкую крепость Джурджиу. И тут Дракула задумался - непонятно ведет себя султан, раньше за задержку дани он рвал и метал, теперь же и не вспоминает, только не устает звать "милого друга" к себе для полного мира и согласия.
Посланником же Мехмеда выступил бывший византийский дьяк Катаволинос, отрекшийся от истинной веры и принявший ислам. Теперь он верой и правой служил Мехмеду, приняв новой имя - Юниус-бей.
Уж не ловушка ли? - задумался Влад. - Слишком уж все гладко идет. Да и Юниус-бею не стоит доверять: от его коварства и наглости многие пострадали. Как пить дать, заманят в Турцию, и оттуда уже хода не будет.
И решил Влад по-своему: предложил дань отдать не в крепости, а в чистом поле, мол, так ему удобнее, да и быстрее получится. Делать нечего - согласились турки.
Написал Влад Матиашу письмо с просьбой о помощи, да только не ответил венгерский король, притворившись больным. И остался Влад один на один со своей бедой.
Ранним зимним утром отправился князь Дракула на встречу. Вместе с верными слугами он вел сто овец и пятьдесят мальчиков в качестве первой дани. Князя охраняло трехтысячное войско. Юнуса-бея сопровождал наместник южной части Валахии комендант Никопольской крепости Хамза-паша. С ним - пять тысяч крепких воинов. Все они расположились в чистом поле, не ожидая подвоха.
А надо бы… Зима в тот год стояла необычайно крепкой, лед сковал Дунай и высушил болотистые низины. Войско Дракулы легко миновало эти преграды, и валашская армия, окружив, напала на турков. Знатную бойню устроил Дракула в тот день! Один за другим, падал враг. Повсюду лежали отрубленные руки. Ноги и головы. Князь приказал не щадить никого. Приведенные овцы испуганно блеяли, сбившись в стадо, а юные отроки, раздувая ноздри и сжимая кулаки, смотрели на жаркую схватку. Все они мечтали оказаться в гуще сражения, чтобы на деле доказать государю своему преданность и бесстрашие.
Никто из турецких воинов не вырвался из окружения. Так армия во главе с Юнис-беем исчезла посреди зимы, словно ее никогда и не существовало. Нашел ее султан Мехмед, но речь сейчас не о том.
Одержав первую победу, Дракула уже не мог остановиться: он захватывал одну крепость за другой, мстя султану за обман и коварство. Первой пала крепость Джурджиу. Ее он занял хитростью, выдав себя и своих воинов за турецкий отряд из армии Хамза-паши. Отличный получился из него турецкий командир. Затем пришла очередь других бастионов. Когда охрана крепостей слышала секретные сигналы, она открывала ворота, после чего Дракула выжигал все внутри.
Словно огненный ветер промчался Дракула по Южной Валахии, громя укрепление за укреплением, селение за селением. Никто не ждал его нападения - ведь всех пленных Дракула убивал без суда и жалости.
"Дорогой брат, - писал он королю Матиашу. - Никто не сможет меня остановить. Если ты не присоединишься ко мне, то рискуешь не разделить одну из самых величайших побед своего времени. В крепости Джурджиу и ее окрестностях я уничтожил 6414 человек, 384 упокоились в Новиграде, 630 - в Туртукае, не буду перечислять дальше, но скажу - пока на моем счету 23809 убитых, не считая тех, числом не менее 884, которые сгорели заживо в своих домах, и их головы было невозможно отыскать для точного подсчета". Единственно, о чем Дракула не написал Матиашу, что все эти крепости стояли после набегов пустыми. Жуткое зрелище!
Вместо того, чтобы присоединиться к Дракуле, Матиаш переправил письмо султану. Но султан, занятый войной с Грецией, поначалу не обратил на послание внимания. Тем временем Влад Цепеш избавил от турков половину захваченных территорий. И турки побежали, испуганные наступлением безжалостного валашского князя. Паника охватила и прекрасный Константинополь, откуда также началось паломничество бывших завоевателей.
Король Матиаш не колебался ни минуты и присвоил победу себе - написав Папе Римскому, что это под его руководством была одержана великая победа. За что получил еще одну награду. Папа Римский одобрил крестовый поход, который пусть и с опозданием, но все-таки состоялся.
Только тогда Мехмед решил наказать Цепеша и отдал повеление мудрому визирю, Махмуду-паше покарать смутьяна и вернуть валашские земли под гнет турков.
Весной 1462 года Махмуд-паша во главе армии из тридцати тысяч человек выступил против Цепеша. Прибыв на место, он восстановил гарнизоны в брошенных крепостях, и оставил половину своих людей охранять местность и восстанавливать укрепления, а с другой частью армии перешел Дунай и начал грабительский набег.
И снова пролилась кровь. Остановить Махмуда-Пашу не смог бы никто, кроме Дракулы. Узнав, что его с земель угоняют в рабство, Цепеш вновь ударил по врагу, выбрав момент, когда турки, нагруженные скарбом и рабами, возвращались обратно. Он не только отобрал всю добычу, освободил пленников, но и перебил десять тысяч воинов Махмуда, а остальных обратил в бегство. И все - силами своей армии.
Как же был взбешен султан, когда вместе с сообщением о разгроме армии, он получил и "покаянное" письмо от Влада Цепеша. Он сожалел о том, что войско Юнус-бея и Хамзы-паши пропало на территории Валахии, и смиренно каялся в том, что он, султанский раб, был вынужден наказать другого султанского раба - Махмуда-Пашу. Терпение Мехмеда лопнуло.