* * *
Лето в Валахии всегда было солнечным, а в тот год выдалось дождливым и сумрачным. Султан вел огромное войско - 250 тысяч человек и думал о то, что так и не смог приручить строптивого валашского князя. Рядом с ним на гнедом жеребце ехал Раду Красивый - покорный, сломленный и послушный. Если взойдет на престол, с ним не будет никаких сложностей. Если взойдет…
Узнав о наступлении, Влад приказ провести по всем валашским деревням окровавленную саблю - знак того, что всем мужчинам от десяти до шестидесяти надлежит присоединиться к армии Дракулы. Война началась! И опять никто, кроме короля Матиаша, из союзников не откликнулся на призыв о помощи. А уж сколько венгерскому владыке заплатил папа Римский, нам не ведомо. Но, скорее, много, чем мало. И ведь взял деньги, не побрезговал.
Тяжело шел Мехмед по выжженной земле Валахии. И встречались ему сожженные села, груды черепов и отравленные колодцы. Всю провизию и даже воду приходилось везти с собой. Если и отправлял он отряды на поиски чистой воды, то они не возвращались. Посылаемые на поиски воды и провизии отряды легкой кавалерии не возвращались. Даже после того, как они перешли Дунай, все осталось прежним: сожженные села, груды черепов и отравленные колодцы.
Но не прав был Мехмед, когда думал, что это дело рук Дракулы. Сами жители, уходя, поджигали свои дома, поля и отравляли колодцы. А скот и нехитрый скарб переправляли в укромные места. Растерялся Мехмед: в первый раз он столкнулся с таким неповиновением. Раньше город за городом сдавался, а тут - ни единой живой души. Только черная от золы земля и голод в собственной армии. И придумал Мехмед доставлять провизию по Дунаю. Да только как это сделать, если на пути стоит крепость Килия - венгерский гарнизон?! Вот и гибли турецкие суда одно за другим, прорываясь сквозь огонь крепостных орудий.
Но Влад не успокоился и на этом. Часть своей армии он разместил в густых непроходимых лесах, приготовив войску Мехмеда ловушки. Замаскированные ямы, заваленные ветками трясины (если и провалишься с конем, то уже не выберешься), на дорогах камни. Бывало, только расположится армия Мехмеда на привал, как откуда ни возьмись, налетят валашские всадники и порубят, сколько успеют, сегодня десять голов, завтра двадцать - а рядах противника смятение и паника.
И по ночам турки спать боялись: не давал покоя волчий вой. Наслышанные о вампирах, напуганные историями об упырях и оборотнях, они и шагу ступить не могли, чтобы не выстрелить в кусты. Но кто сказал, что вампиры сидят в кустах? Вампиры среди нас, и ты не всегда их заметишь, особенно если не знаешь, как вампир выглядит.
Однажды Дракуле пришла в голову забавная мысль: он нарядил свои воинов в звериные шкуры и раскрасил их лица. Когда наступила ночь, ложные оборотни появились перед врагом. И началось… Нечисти что - как появилась, так и исчезла, а вот людям не позавидуешь. Паника, возникшая в лагере, нанесла больше вреда, чем даже самое крупное сражение. Но еще больше турки испугались утром, когда обнаружили около полусотни трупов с вырванным горлом.
Не успели турки прийти в себя, как Дракула нанес новый удар. Мехмед медленно приближался к Тырговиште, Матиаш же запаздывал с помощью, и тогда Дракула решился на безрассудство. Для начала он отобрал семь тысяч всадников. Все они переоделись в турецкие одежды. И ночью прорвались через укрепления в лагерь. Валашские всадники продвигались плотными рядами, мяли и крушили турок. Те же не понимали, что происходит - ведь нападавшие были совсем, как они. Целью Цепеша был султан, но в ту ночь удача способствовала Мехмеду, и ему удалось скрыться. Однако на время врага удалось остановить - потери турок составили 35 тысяч человек.
Оценивая потери, Мехмед рвал и метал - не прошло и двух месяцев с начала операции, а его армия сократилась почти на сто тысяч - люди умирали от голода, жажды, болезней и ранений. И он решил двигаться на восток. Именно там он и нашел сад смерти - исчезнувшую зимой армию во главе с Юнус-беем и Хамзой-пашой. И сказал Мехмед:
- Невозможно отобрать страну у мужа, способного на такие деяния.
И повернул назад, ибо была в его словах мудрость и печаль.
* * *
Отец Мититей перевел дух и с волнением посмотрел на Дракулу. Тот, казалось, дремал и не слышал ни слова.
- Тебе понравилось, твое величество? Я ничего не исказил?
Дракула зевнул:
- Славные были денечки, не то, что сейчас. Уж повеселились тогда! На всю оставшуюся жизнь хватит. Одна та вылазка чего стоит! Только мы появились, турки - врассыпную. Давили как клопов!
Бывший священник оживился:
- Помнишь ночь, когда в шкуры нарядились? Вот потеха была! Сидят, значит, турки у костра, греются: хоть и лето, а ночи все равно - холодные. И вдруг вой по всему лесу, клацканье зубов да когтей скрежет. Сбились в кучу, дрожат: шайтан, шайтан идет, спасайся, кто может. А тут мы! Доброй ночи, гости дорогие, не пора ли нам перекусить?! Перекусили - я два месяца изжогой мучился.
- Сколько раз говорил, нельзя есть столько жирной пищи сразу.
- Знаю, но не удержался, - понурился отец Мититей. - Но уж слишком много дичи - не удержался от соблазна. И чего так всполошились?
- Мехмед сам виноват: выпустил братца перед войском, а тот давай сказывать про вампиров и оборотней. Турки как дети малые: про что им поют, в то и верят. Хорошо еще в штаны со страху не наложили.
- А уж когда увидели мертвое войско, и вовсе нервы сдали. Побежал Мехмед - только пятки засверкали.
- Ошибаешься, - не согласился Дракула. - Мехмеда можно назвать как угодно, но только не трусом. Зуб даю, что он решил вернуться еще до того, как нашел тела Юнус-беем. Одно дело продвигаться по стране победителем, и совсем другое - каждый день терять до сотни, а то и тысячи воинов.
- Жаль, что он так и не угодил в расставленную ловушку. Тогда бы ты не сидел здесь, твое величество.
- Мехмеда не так просто обмануть. Если многотысячная армия твоего врага неожиданно исчезает, то рано или поздно она должна появиться…
* * *
"Если многотысячная армия твоего врага неожиданно исчезает, то рано или поздно она должна появиться, - думал Мехмед. - И уж явно не в тот момент, когда ты полон сил и готов нанести сокрушающий удар". Стоя на холме, он смотрел, как тянутся бесконечные обозы. Лошади утопали в грязи - четвертый день подряд лил дождь. Казалось, даже природа взбесилась, смывая Валахию с лица земли. Странные люди: они готовы лишиться последнего, но не отдать это ему, Мехмеду, человеку, благодаря которому они все еще живы. Ведь дай волю Дракуле - всех на кол посадит, не пожалеет.
Нет, недооценил он Дракулу! Еще тогда нужно было тихо придушить щенка и делать ставку на Раду. Этот лишнего шага не ступит, не спросив на то позволения. Султана раздражала безмерная жестокость валашского князя. Может быть, потому, что он и сам таков: Любил казнить и не любил миловать. Но одно дело умертвить тысячи гяуров, и совсем иное - своей собственный народ. Этого Мехмед не мог понять, а то, чего он не понимал, всегда его злило. Дракула будто бросил ему вызов: смотри, а я могу вот так, так и еще так. Способен ли ты повторить? Не способен. Когда Мехмед впервые узнал о том, что происходит в Валахии, он обрадовался: свои же сдадут князя. Ни одна власть не может держаться на страхе. Но как тогда объяснить, что они идут вслед за ним, сжигая деревни и убивая скот?! Откуда такая преданность? Мехмед завидовал Дракуле. Завидовал и опасался: валашский князь оказался талантливым учеником, в несколько раз превзошедшим своего учителя. Он не только в совершенстве владел военным искусством, но и смекалкой, помноженной на военную хитрость. Турецкие военачальники привыкли мыслить прямолинейно, их дальнейшие маневры было легко проследить. Тактику Дракулы не мог никто предсказать: он действовал совершенно не логично, как-то не правильно: сегодня исчезал, и, поди, его сыщи, как ветра в поле, спустя четыре дня появлялся из ниоткуда, нанося упреждающий удар. А чего стоили эти многочисленные набеги: словно дите малое, нацепит шкуры и ну, волком выть. Но что валашцам весело, туркам одно огорчение. Может, в другое время и сам бы Мехмед посмеялся над шуткой недруга, если бы не слышал криков о помощи, а наутро не увидел бы изуродованные тела, рваные гигантскими когтями и клыками. Вот тогда-то он вспомнил румынские сказания об оборотнях и вампирах. Недаром всю дорогу над ними кружили нетопыри да вороны, будто заранее добычу себе присматривали.
И тогда повернул Мехмед на восток, решив дать своим воинам немного отдыха и сна. Да только не вышло - не проехав и половины пути, нашли потерянное мертвое войско. Только Мехмед понял послание, оставленное Дракулой - ибо все четыре тысячи кольев складывались в одно грубое емкое слово, указавшее турецкому султану единственно верную дорогу. И это злую шутку он запомнил и оценил как должно.
Но зря думали те, кто решил, будто владыка Османской империи испугался. Не в страшной находке дело, а в том, что силы оказались неравны. Двести пятьдесят тысяч могли легко сломить семьдесят, ан нет - не получилось! На западном фланге Мехмеда поджидал Матиаш, а уж у него-то стрелков да конников было поболе, чем у валашского князя. На востоке, около крепости Килии, турецкий флот отступил под давление еще одного - нежданного - союзника Штефана чел Маре. Ссориться с молдавским государем Штефаном, значит, разорвать отношения с Польским королевством, которое благоволило к Штефану. А за поляками стоял католический Рим. Дернешь за молдавскую нитку, обрушишь все, что удалось выстроить с таким трудом. Ох, и сложная эта штука - политика, все ходы расписаны на сотни лет вперед. Хорошо еще, что взять Килию Штефану не удалось, но поражение поляка мало обрадовало Мехмеда. Он стал думать, что долгая удача переметнулась к валашскому князю, без сожаления оставив прежнего хозяина.
Вот и пришла пора отступить - пусть пауки сами разберутся, кто из них сильнее. Только решил так Мехмед, как его авангард был разбит кавалерией Дракулы. Вспомнив о той битве, Мехмед сокрушенно покачал головой. Его лучшие воины бежали, не боясь получить удар в спину: гораздо страшнее было видеть безумные глаза валашских оборотней, от одного взгляда люди падали оземь и уже никогда не поднимались.
Без славы и без почестей вернулся в Османскую империю Мехмед, въехав в город ночью, чтобы никто не видел его позора…
* * *
- Про слово сам догадался?
- Ебата шепнул.
- Что ж, пускай потомки рассудят, кто из нас прав, кто виноват.
Дракула вновь прикрыл глаза. Отец Мититей немного потоптался, но, решив, что государь спит, тихо вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Благословенная тишина! Ненавистное одиночество. Дракула вновь услышал лязг турецкой сабли, пронесшийся в сантиметре от его головы. Интересно, а голова у оборотня может отрасти?! Вряд ли. Недаром при поимке оборотня рекомендуется первым делом воткнуть в сердце кол, а вторым отрубить ему голову.
Лучше бы так, чем то, что случилось потом… Одержать победу столь малыми силами, чтобы потом оказаться пленником. И кого? Матиаша и Раду.
Уходя, султан оставил за Дунаем, в приморской Валахии, Раду Красивого, снабдив его своей легкой кавалерией. Это был мудрый шаг со стороны Мехмеда. Раду Красивый тоже из рода Дракула, значит, как бы свой. Значит, зла своей стране не желает. А если и жил столько лет в Турции, так опять же для общего дела - мирные отношения с тираном и деспотом устанавливал. Дракула не успел оглянуться, как большинство бояр перешло на сторону Раду. Да, когда красавчик хотел, он умел сладко уговаривать. А еще держать в заложниках семью - жен и малых детей. Тут уж хочешь, не хочешь, а пойдешь служить султану. А где бояре, там и купцы. Нет купцов, нет и золота. Казна стремительно пустела, Дракула терпел поражения за поражением, сдавая позиции. Матиаш! Где ты, брат? Но Матиаш медлил, прикидывая, как правильно поступить. Пришлось отправиться ему навстречу в Трансильванию.
Спасаясь от когтей льва, предпочел попасть в когти падальщика. По дороге в узком ущелье армия Влада Дракулы была разбита, а сам Цепеш захвачен и помещен в темницу. Ты спрашиваешь, в чем твоя сила, брат? В предательстве и вероломстве!
* * *
На фамильном гербе Матиаш Хуньяди был изображен ворон. Птиц-падальщиков Дракула не любил - вороны слетались на поле битвы и выклевывали глаза у павших. Выклевали бы и ему, если б повезло. Не повезло - остался жив.
Как же можно было пропустить эту засаду? Он до сих пор не понимал собственной беспечности: поверить Матиашу! Поехать в Трансильванию! Не оказать сопротивления! Целый год он просидел пленником, пока его торжественно не передали из рук в руки Матиашу. К тому времени как князь Валахии Дракула уже не играл никакой роли. Политический труп, он и есть политический труп. Матиашу оставалось лишь выклевать ему глаза. Разумеется в фигуральном смысле.
- Дорогой брат! Рад видеть тебя! Хорошо ли с тобой обращались! - За несколько шагов Матиаш раскрыл фальшивые объятия. Но ни он, ни Дракула ни двинулись с места.
- Не жалуюсь.
Глядя в эти лживые глаза, Дракула кипел от гнева и ненависти, но внешне ничем не проявил собственных чувств. Он знал - и у тюремных стен есть уши - что Матиаш отправил в Ватикан поддельное письмо, якобы написанное валашским князем турецкому султану. Для искупления своей вины Влад "обещал" отдать султану всю Трансильванию - будто она ему принадлежала - и просил помочь завоевать Венгрию. Ватикан поблагодарил венгерского короля и вновь осыпал золотом.
- Ждет тебя, дорогой брат, Вышеградский замок - настоящий рай на земле. А чтоб не сердился на меня, дам тебе в жены свою кузину - девушка она красивая. Покладистая, будет тебе хорошей супругой.
- Я женат.
- А, это, - Матиаш жизнерадостно отмахнулся. - Тот брак не считается, тем более и жена твоя вроде как померла… Или не померла? Значит, договорились?! Приданое дам, не обижу.
Дракула стерпел и насильственное венчание, притворяясь сломленным. Но в глубине души поклялся отомстить. Недаром молодая жена сбежала, едва выдержав медовый месяц. И это только начало. Матиаш еще пожалеет, что предал того, кого назвал братом по крови. Кровь у них теперь разная. Кровь жертвы и палача.
4
Мужа - одного из тысячи нашел я, а женщины - ни одной из всех их не нашел я.
Соломон
Много женщин познал, но ни одной не любил. Может, потому, и не прельщает его женская красота. Черноволосые турчанки, вертлявые болгарки, золотоволосые чопорные англичанки, голубоглазые славянки, гибкие аравийки, печальные еврейки… Сколько их было? Не сказать, что тысячи, но сотня точно наберется. Довольно! Женское тело - всего лишь плоть… То ли дело юноши - в них Мехмед видел свое продолжение, от них заряжался юностью. Но и юность надоедает. Все видел, все знает. Весну сменяет лето, лето - осень, осень - зима, а на смену зиме вновь приходит весна. Все то же солнце, все то же море…
Мехмед сделал глоток обжигающего кофе. С тех пор, как Дракула поселился в Вышеградском замке, турецкий султан скучал. Новые битвы не будоражили кровь, новые походы утомляли мигом постаревшее тело. Пусть сыновья потешат резвость свою, а он поскучает дома…
Но и дома невыносимо… Привыкнув с детства к морю и солнцу, он вдруг необъяснимо их разлюбил. Удалился в одну из завоеванных провинций, где иногда шли дожди, и становилось легко дышать - с некоторых пор Мехмеда беспокоили боли в груди. Может, и не стоит пить столько кофе, но он так любил этот напиток…
Что это? Кто позволил нарушить уединение султана?
В ответ - насмешливое молчание.
Изящная женская ручка налила кофе из джезвы в фарфоровую чашку. Мехмед настолько был удивлен этой дерзостью, что в первый момент не нашелся, что и сказать. Прелестная незнакомка уселась перед ним по-турецки, скрестив изящные стройные ножки в тонких штанах по щиколотку. На ножках позвякивали золотые браслеты. Прозрачная, богато вышитая туника скорее подчеркивала, чем скрывала пышную грудь. Золотистые волосы крупными локонами укрыли спину. Мехмед нервно облизнул губы. Единожды увидев, уже не забудешь. Она улыбнулась, довольная произведенным впечатлением, и пригубила из чашки.
- Ты совсем меня не боишься, - удивленно пробормотал Мехмед.
- Разве тебя нужно бояться? - Уголки губ иронично приподнялись. - Встречала кое-кого и страшней тебя. Отличный кофе!
- Как ты прошла сюда? - К Мехмеду наконец-то вернулась способность ясно мыслить. - Здесь и мышь не проскочит. Неужели стража пропустила, соблазнившись твоей красотой?
- О, она меня даже не заметила, - она явно забавлялась. - Не стоит наказывать твоих слуг, здесь нет их вины. Я слишком быстро передвигаюсь, чтобы меня можно было остановить.
Мехмед промолчал, решив разобраться со стражей чуть позже. С каждой минутой женщина все больше его интриговала.
- Как тебя зовут?
- Аргента.
- Серебряная, значит. Редкое имя. И что потребовалось от меня прелестной и бесстрашной госпоже?
Вместо ответа Аргента вонзила зубы в персик. Желтый сладкий сок брызнул на Мехмеда. Два белоснежных клыка безупречной формы вновь и вновь вгрызались в ароматную мякоть.
- Ты… Ты… Ты…
- Забыл слово? - ласково поинтересовалась Аргента. - Могу подсказать: я вампир.
- Вампиров не бывает.
- Следовательно, и меня нет. Тогда в чем проблема? Зачем переживать? Сиди и пей свой кофе дальше. Меня здесь нет.
- Но ты здесь есть! - Мехмед не мог оторвать взгляда от пугающей улыбки.
- Мы вернулись к самому началу: если я есть, то, значит, вампиры все-таки существуют. Не волнуйся, кусать тебя не буду. Сыта.
На ватных ногах Мехмед вышел из комнаты. Оба стражника лежали на полу. У первого кто-то разодрал не только горло, но и всю грудную клетку. Омерзительное месиво. Второму повезло больше: на шее застыла тонкая струйка крови.
- Первый решил пошутить, - пояснила Аргента. - А я терпеть не могу плохие шутки. А второго так, за компанию пришлось, чтоб не оставлять свидетелей.
Мехмед что-то мычал, пятясь и размахивая руками.
- Сядь! И чего завелся? Говорю же, не трону. Я по делу.
- По ка-ко-му делу?
- По важному. - Аргента облизнула сладкие пальцы и уставилась на него холодными зелеными глазами.
- Что ты мне дашь, если я убью Дракулу?
Мехмед растерялся:
- Зачем его сейчас убивать? Пока Цепеш сидит в Вышеградском замке, он совершенно не опасен.
- А ты уверен, что он там? - вкрадчиво спросила Аргента. - Все-таки десять лет прошло.
- Мне бы доложили!