Народ, посещавший "Петербургский гурман", был разный: два банкира, оставлявшие охранников за дверью; один прославившийся в криминальных кругах бандитский авторитет, в миру известный как Булыжник; отец-основатель секты "братья по разуму"; гипнотизер и экстрасенс Эдуард Павлович. Его всегда сопровождала группа учеников, готовых по первому же мановению Учителя защитить - убить, покалечить кого угодно, хоть себя. Ученики были полностью лишены индивидуальности. Они словно были в своем учителе - внутри и одновременно одними из его живущих отдельно органов. Была болтливая и назойливая, как муха, Тамара Петровна, но с песьим обонянием настолько тонким, что любое блюдо она могла определить через плотно закрытую крышку. Был рабочий Никодим - огромного роста человек со звериным чутьем, малоразвитый и грубый. О нем говорили, что он на двойки закончил школу для умственно отсталых детей, но вкус к еде имел безупречный. Был инвалид, которого все называли Филолог. Члены Клуба побаивались и сторонились его. Приходил и Павел Владимирович - великий изобретатель новых небывалых блюд, сочетая в них не сочетаемое, смешивая не смешиваемое (самую грубую пищу с самой нежной), получая столь изумительный изысканный вкус, что на его обеды, которые он устраивал ежемесячно, с удовольствием собирались все члены клуба. Делала исключение даже Мария Ивановна - известная вегетарианка, но страстная любительница домашних животных. Имелся и свой рыбник Иван Иванович, выращивавший в домашних аквариумах питательную и вкусную в рыбном рагу Золотую рыбку, Барбусов и Гуппи, ну и, конечно, неповторимых по вкусу Хромисов. Был среди членов Клуба и один неприметный человек, совсем ни с кем не разговаривавший, евший всегда что дают, не требовавший себе что получше - ножку там грудку или язычок, - но было всегда видно, что в мыслях он что-то держит. И хотя по всему он не обращал на себя никакого внимания, но вот именно его вырывал непривычный глаз из толпы народа, именно на него - черт знает почему! - хотелось посмотреть вторично. Звали его Феликс Моисеевич. Никто о нем ничего не знал, кроме того, что когда-то он пострадал от терракта и с тех пор слегка не в себе.
В общем, много разного народу приходило.
Глава 4
Свадьба
Дверь открыл мужчина во фраке и белых перчатках. Щеки его были вымазаны румянами, нарисован огромный рот, глаза обведены, а вместо носа - большой красный шарик из губки. Несмотря на все эти украшения, вид у человека был довольно унылый, возможно, из-за несоответствия клоунского лица и строгого костюма. Марина вгляделась ему в лицо, пытаясь распознать Обжора это или нет, но так и не поняла. Слегка поклонившись, он пропустил Марину во двор. Двор переменился - кусты и деревья были обвиты светящимися огнями гирлянд, в доме горели все окна, хотя на улице только начало темнеть. Кое-где под кустами грязными пятнами, дожидаясь весны, лежали остатки снега, и в этом тоже наблюдалось некоторое несоответствие - праздничные гирлянды и грязный снег - впрочем, все это, возможно, только казалось Марине, в душе которой тоже был какой-то разброд.
Они прошли вдоль дома. Марина отыскала глазами нарисованную на стене дверь. В конце сада увидела она и знакомую фигуру в черном пальто с шарфом на голове, на этот раз он был в компании с женщиной. Их радостные голоса было слышно издалека.
"В мире этих людей никогда не бывает пасмурно: в нем всегда светит солнце", - с тоской подумала Марина.
- Прошу сюда, - глухо проговорил полуклоун-полуметрдотель, и по голосу Марина узнала Обжору.
Он вежливо распахнул перед ней дверь, и Марина вошла в большую залу, которая в первый раз показалась ей такой мрачной. Она и сейчас не изменилась, здесь стоял все тот же полумрак. На столе, накрытом персон на тридцать, горели свечи в канделябрах, на дальнем его конце сидели жених и невеста. Боже! Какой расплывшейся показалась Марине невеста в белом свадебном платье - просто баба на чайник. Жених был в черном костюме с бабочкой, элегантный и изящный, в полумраке поблескивали очки в позолоченной оправе. Парочка была комическая, так что становилось весело, но почему-то и страшно одновременно так, что хотелось уйти и больше никогда не видеть этих людей. Марина, конечно, ожидала нечто необычное, но не могла себе представить, что это будет выглядеть столь странно. "Какой-то карнавал, - подумала Марина. - Идиотский карнавал… А карнавал-то, пожалуй, на кладбище, - пронеслась в голове странная мысль. - И чего я сюда притащилась, как дура?"
- Ну что стоишь, как столб? Садись, а то нам "горько" кричать некому.
Матильда махнула рукой, предлагая Марине сесть.
- А чего это нет никого. Никто не захотел на вашу свадьбу приходить, да, Максим? - с вызовом сказала Марина, снимая пальто, которое тут же подхватил клоун. Она заранее решили, что будет вести себя нагло.
- Ты за гостей не беспокойся, - вместо Максима ответила его новая жена. - Ты сегодня главнее гостей, поэтому во главу стола и садись.
Марина села напротив молодоженов, и хотя их разделял длинный стол, но было отчетливо слышно каждое произнесенное на другом конце слово, должно быть, акустика зала была специально так устроена.
Тут же к ней подскочил лакей-клоун с блюдом на тарелке, налил вина. Все это было проделано быстро, учтиво и почти незаметно - из-за спины вдруг появлялось блюдо с закусками, рука в белых перчатках снимала крышку…
- Ты хорошо сделала, что пришла, - между тем говорила Матильда, пригубив из бокала красного вина. - Ты сегодня деточка таких кушаний отведаешь, каких никогда не ела в жизни своей. Да и посмотреть на тебя все хотели.
- А чего на меня смотреть? - как можно более развязно сказала Марина, и ее тонкие губы скривились в улыбке. - Разве у меня сегодня свадьба. У меня сегодня горе - вот, любимого человека отдаю, надеюсь, в хорошие руки. Вы уж его не обижайте, - иронически усмехнулась Марина. Но ирония ее осталась без ответа.
Она пришла сегодня в этот дом в последний раз, преследуя единственную цель, - понять, почему все так произошло, да и скорее даже поиздеваться над этой несуразной парочкой. Она уже не испытывала к Максиму былых чувств, за пять месяцев они успели отмереть, она даже не представляла себе, что это может произойти так скоро. Сейчас уже он был для нее чужим человеком, и этот вечер был у них прощальным. Почему бы ни поглумиться на полную катушку. Сами пригласили, теперь терпите.
- Ты ешь, милочка. Удивительный салат, - говорила Матильда, даже в день своей свадьбы не в силах забыть о еде. - Этот салат приготовлен из жаворонков Курской области, ведь именно там, как известно, выводятся птицы самых вкусных сортов. Этот салат пробуждает в женщине чувственность, а в мужчине лень и сонливость, поэтому не рекомендуется есть его вместе с мужчиной, с которым ты хочешь провести вечер.
- Салатик ничего, - сказала Марина. - А мы так втроем и будем?
Она старалась есть небрежно, чтобы вывести из себя жирную Матильду.
- Ты не беспокойся, гости еще придут, - наконец, сказал Максим.
- Гости наверное придут, когда пробьет полночь и будут пить человеческую кровь, - пошутила Марина.
Но шутка эта Матильде не понравилась, а Максим только улыбнулся язвительно.
Подали следующее блюдо. То ли от выпитого вина, то ли от мерцания свечей настроение Марины переменилось: ей больше уже не хотелось язвить и издеваться над молодоженами - она с удовольствием ела подаваемые ей кушанья, слушая нескончаемые рассказы Матильды о седле барашка, о тушеных обезьяньих мозгах, о сладких карапутах с орехами… И уже после третьего блюда была сыта по горло то ли от съеденного то ли от услышанного. А блюда все подавали.
Максим и Марина ели молча, говорила только Матильда. В процессе свадебного ужина Максим два раза куда-то выходил и, вернувшись, шептал что-то на уха Матильде. Молодожены на молодоженов походили только благодаря нарядам. За все время они ни разу не поцеловались, и вообще свадьба эта больше напоминала похороны. Вот только чьи? А Марина еще дома решила для себя, что не произнесет слова "горько", нарочно не произнесет. Да, похоже, молодоженам этого было и не нужно.
За дверью залы, прервав разглагольствования Матильды на полуслове, вдруг послышался шум многих голосов, Марина оглянулась. Обе створки расположенной за ее спиной двери вдруг распахнулись, и в зал вошли люди, много людей.
- Дорогие мои! - воскликнула Матильда, поднимаясь из-за стола и разводя массивными руками. - Как хорошо, что вы приняли наше приглашение.
Максим тоже поднялся навстречу гостям, но сделал это по наблюдению Марины неохотно, она давно изучила все его повадки.
Гостей пришло ровно по количеству накрытых приборов, но прежде чем сесть за стол, каждый из них подошел к молодоженам. Мужчины церемонно целовали пухлую ручку невесты в белой перчатке, поздравляли жениха. Зал наполнился гомоном и цветами, которые клоун ставил в большие вазы. Из похоронного мероприятие грозило превратиться в праздник.
Гости были разнообразного возраста и социального положения, но каждый из них имел какой-то свой эдакий выверт, который не вдруг бросался в глаза, а только при более близком вникании. Из всех особенно выделялся мужчина лет пятидесяти весь в черном, как работник похоронной службы, настолько высокого роста, что был на две головы выше самого рослого мужчины, он передвигался как-то механически и лицо имел с улыбкой, окоченевшей улыбкой, но особенно у него выдавались уши, большие и оттопыренные. Другой молодой мужчина весь был какой-то чрезмерный: элегантно одетый, но как-то уж слишком элегантно, с большими карими глазами на абсолютно красивом лице, даже чересчур красивом, с чересчур чарующей улыбкой, чересчур ровными зубами. Другой так и вовсе был инвалидом - смертельно бледный, без трех пальцев на левой руке, без уха и хромал на обе ноги. Дамы в основном возраста преклонного, вертлявые и восторженные, была, правда, среди них одна совсем юная особа с прозрачно-белой кожей и распущенными рыжими волосами.
"Поела, попила, теперь пора сваливать", - подумала Марина.
Она неторопливо поднялась и сквозь толпу гостей направилась к двери. С самого начала вечера она поняла, что ее приход был полной глупостью: не есть же она на самом деле пришла. Но тогда зачем?
- Вам куда? - перед ней вдруг возник клоун с радостной улыбкой размалеванных губ, она узнала Обжору. - Боюсь, что вам придется досидеть до конца.
В голосе его слышалась решимость. Пожалуй, он даже оставит ее силой, и Марина поняла это. Она несколько секунд смотрела ему в глаза, потом повернулась и пошла на место.
- А теперь, друзья мои, прошу за стол! - воскликнула Матильда, когда был получен последний поцелуй ручки, и последний букет занял свое место в вазе.
Все стали рассаживаться за стол. Марина чувствовала, что пришла напрасно, вряд ли ей удастся что-либо выяснить. Да и зачем? И главное что? Почему-то она не задалась этим вопросом перед тем как идти сюда. Почему он, бросив ее, женился на толстой и старой тетке? Но ведь она богата и потом, может, ему нравятся такие дамы. И почему вообще она должна лезть в чужую жизнь?.. Марина была в отличии от многих женщин человеком рассудочным и все расценивала с точки зрения здравого смысла. Но каким-то внутренним чутьем, интуицией она чувствовала, что тайна все-таки есть.
С левой стороны от Марины оказался мужчина лет пятидесяти с седой шевелюрой, в смокинге и с бабочкой, движения у него были плавные и вкрадчивые. С другой стороны - худенькая, морщинистая и вертлявая старушка в розовом платье с бутоньеркой.
Клоунов, наливавших напитки и разносивших тарелки с блюдами, оказалось трое, четвертый, как истукан, стоял у двери. Все они были, как близнецы, схожи между собой даже в движениях.
Когда гости заняли свои места, перед ними были поставлены тарелки, как заметила Марина, у каждого со своим блюдом, бокалы были наполнены. Матильда поднялась, она выглядела настоящей бочкой.
- Сегодня, дорогие мои друзья, мы собрались по поводу бракосочетания, - на этой свадьбе судя по всему тамадой была сама невеста. - Поэтому я предлагаю выпить, а самое главное закусить за наше бракосочетание с Максимом, - гости одобрительно зашумели. - Но прежде всего я хочу представить вам мою гостью Мариночку, - все повернули головы и уставились на Марину, которая сидела напротив молодоженов и была видна с каждой точки длинного стола. Ее представление было для Марины неожиданным, и она даже покраснела. - Мариночке тридцать два года, и она, можно сказать, девушка в самом соку, - все гости одобрительно закивали и заулыбались доброжелательно. - Надеюсь, что она вам понравится, и вы полюбите ее так же, как полюбила ее я. И мы будем все вместе - всегда.
- Но почему же за меня?! - воскликнула Марина, собираясь подняться из-за стола.
- Что вы, этого нельзя. Тише, тише…. - вдруг зашипела вертлявая женщина с левой стороны и даже схватила Марину за рукав, удерживая.
- Не спорьте, не раздражайте ее, - присоединился к ее шепоту мужчина с правой стороны, накрыв ее руку своей. - Выпейте. Не нужно обижать хозяев, иначе вам же хуже будет.
Марина выпила неохотно.
- Вы, милочка, не спорьте, когда Матильдочка говорит. Вы лучше мысленно ее к черту пошлите, но не спорьте. Никогда не спорьте, - посоветовала морщинистая старушонка, пригубив вина. - Берегите здоровье.
- Это еще почему? - возмутилась Марина.
- Эльвира Константиновна дело говорит, - вступил в разговор мужчина с правой стороны, поставив пустой бокал на стол. - Это честь, что вас - не члена Клуба - пригласили.
Больше седоволосый мужчина ничего не говорил, а склонился над тарелкой. Да и все общество целенаправленно принялось за еду. Слышалось только позвякивание приборов и причмокивание - то, что в других обществах не допускалось, здесь похоже было делом обыденным. И было понятно сразу, что все эти люди пришли на свадьбу есть. Не ели только Марина и молодожены, которые успели уже поесть. Они сидели и молча наблюдали за гостями. Для Марины это была необычное зрелище: пища членами Клуба пережевывалась вдумчиво, у некоторых на лицах было удивление, кто-то делал это благоговейно. Единственный человек, которому процесс приносил мало удовольствия, был калека без уха. Обращенный в сторону Марины этим своим ущербным местом, он жевал без удовольствия, как бы показывая всем своим видом: "Я конечно съем, но этим меня не удивишь". Глядя на неизвестного ей калеку, Марина подумала, что отсутствие уха у человека вовсе не такое уж уродство, как кажется, и эта дыра в череп с гладкой бритой щекой выглядит очень даже привлекательно. Она попробовала себя представить без ушей. И даже очень ничего! Выходит присутствие ушей на черепе - уродство. Но это мысленное отвлечение было буквально на минуту, после чего Марина снова принялась наблюдать. Соседка Эльвира Константиновна ела низко склонясь над тарелкой и сквозь очки выглядывала в ней что-то, прежде чем съесть; самый рослый лопоухий гражданин ел, закидывая голову вверх, словно глотал таблетки, издавая при этом гортанный звук; худая бледная девушка с рыжими волосами, словно в ужасе и как бы даже брезгливо клала в рот очередную порцию и жевала с таким видом, будто вот-вот выплюнет обратно на тарелку, но глаза сияли восторгом. Что они ели было не определить: кто-то с удовольствием обсасывал косточки, у кого-то в тарелке был суп, у кого-то просто кусок мяса. У каждого свой индивидуальный заказ. Прежде чем подать блюдо гостю, клоун-лакей сверялся с записью в книжечке - каждому подавалось его любимое блюдо индивидуально.
Есть по какому-то удивительному совпадению закончили все одновременно, после чего повернулись в сторону Матильды и жениха и негромко зааплодировали. Матильда поднялась и с улыбкой поклонилась.
"Тоже мне прима балерина, - подумала Марина, глядя на эту картину. - Небось из ресторана еду привезли, а она тут раскланивается. А почему мне-то не кладут?" - при этой мысли Марину замутило - уж слишком она переела и даже из вредности не съела бы больше ни кусочка.
Вероятно, так и было запланировано Матильдой, чтобы Марина не разевала рот на чужой каравай. Вновь обойдя Марину и молодоженов, подали второе блюдо, и снова повторилась то же самое. Поев, все зааплодировали, и кто-то даже сказал негромко "браво". Матильда поклонилась. Она была явно удовлетворена произведенным на гостей впечатлением. Потом подали третье блюдо…
Максим смотрел на все происходящее без особого интереса. Иногда он выходил куда-то, вероятно, покурить - в зале курить было не принято. Марина уже не могла отделаться от странной мысли, что перед ней происходит какое-то тайное действо, к которому допускаются только люди посвященные, и каждый поступок участников строго выверен, но непосвященному абсолютно непонятен. Наподобие масонской ложи. Эта свадьба по существу и не была свадьбой, а - каким-то обжираловом. Никто не кричал "горько", не устраивал конкурсы и не проводил шарады. Не было тамады с баяном, да и просто музыки. Единственной музыкой этого торжества был звон приборов и чавканье гостей. Даже унылые клоуны за спиной передвигались бесшумно, как тени, и не веселили, а скорее угнетали своим видом.
"Ну ладно, они тут все заодно, едят дрянь какую-то. А я то зачем здесь? Думают меня в свою компанию уродскую взять, так не пойду!".
Она оглянулась на дверь. Клоун-Обжора стоял лицом в зал, прикрывая спиной дверь. То, что она здесь не по собственной воле и ее фактически охраняют, придавало ситуации неприглядный вид. Марина, конечно, могла взбунтоваться, дать клоуну в пах ногой, если он так уж просит, или вилку в живот вонзить - острые приборы у нее не забрали - но уж больно не хотелось скандала и все же интересно, что будет дальше, когда нажрутся. На столь странном мероприятии она не была никогда.
После третьего блюда произошло то же рукоплескание. Матильда поклонилась.
- Я рада, что всем вам понравилось то, что было представлено сегодня вашему вниманию, - сказала Матильда. Все закивали и почему-то посмотрели в сторону Марины. - А теперь давайте пить чай со сладостями.
Официальная часть мероприятия, кажется, подошла к концу. Гости, ставшие вдруг менее церемонными, загомонили между собой. Клоуны унесли грязную посуду и стали накрывать к чаю.
- Вы, милочка, очаровательны, - сказала Эльвира Константиновна, повернув голову к Марине. - У вас такие хорошие крепкие волосы.
- У вас тоже, - сказала Марина, ехидно улыбнувшись.
Хотя на голове у старухи были легкие, как пушок, редкие волосенки, она приняла комплимент Марины за чистую монету и захохотала, и зарадовалась.
- Вы любите философскую литературу? - спросил ее сидевший рядом мужчина. - О, простите, я не представился. Андрей Анатольевич.
- Очень приятно, - принимая чашку с чаем от услужливого клоуна, кивнула Марина. - Что вы спросили?