– Добрый вечер, Ольга Фальковна, – услышала она мужской голос. – Это Гордон Борисович, узнаете? Простите, что звоню вам так поздно, но мне завтра отчитываться перед начальством, а днем я совсем закрутился… Как там у вас дела? Всё нормально?
Оля покосилась в сторону спальни. Мать стояла, опершись на ручку двери, и ее лицо выражало одновременно искреннее недоумение и жгучий интерес.
– Одну минуту, – сказала Оля и, зажав микрофон ладонью, посоветовала матери: – Мам, иди, ложись… Это мне звонят.
– Я так и поняла, – невозмутимо ответствовала мать, явно не торопясь возвращаться в кровать. – Эх, где бы мне раздобыть такого кавалера, который звонил бы мне посреди ночи?
– Мам, – с упреком сказала Оля, – конечно, очень приятно, что ты обладаешь чувством юмора, но дай мне сначала поговорить с человеком, ладно?
– Ну вот, – задумчиво констатировала мать. – Помнится, когда я была в твоем возрасте, то, с легкой руки одного политического деятеля, было популярным одно забавное выражение: "Хотели – как лучше, а получилось – как всегда"…
И со стуком захлопнула за собой дверь.
– Алло? Алло! – неразборчиво бубнила трубка под Олиной ладонью. – Куда вы пропали, Ольга Фальковна?
– Да здесь я, здесь, – с досадой откликнулась Оля. – Что вы хотели, Гордон Борисович?
– У вас возникли какие-то проблемы, Ольга Фальковна?
– Да нет… то есть, да… В общем, всё нормально, – запуталась Оля. – Я хочу сказать, что ничего страшного не произошло, всё идет так, как вы меня предупреждали, и вообще… вообще, я вам ужасно благодарна за всё!..
– Да? – недоверчиво переспросил Гордон Борисович. – Ну, хорошо, хотя определение "ужасно", по-моему, как-то не вяжется с выражением благодарности.. Давайте-ка, Ольга Фальковна, договоримся таким образом. Если проблемы у вас все же возникнут, то вы сразу же посвятите в них меня. Мой номер у вас имеется, и личный, и служебный, так что можете звонить в любое время дня и ночи… А руководству своему я, с вашего позволения, доложу завтра, что вы никаких претензий и рекламаций не имеете. Договорились?
– Договорились, Гордон Борисович. До свидания. И еще раз – спасибо вам огромное!..
– На ужасное здоровье, – с усмешкой пожелал звонивший, прежде чем повесить трубку.
Вот зануда!
Перебирая в уме возможные варианты объяснений для матери, Оля вошла в спальню и замерла. Мама уже спала.
Стараясь не шуметь, Оля облачилась в ночную рубашку, скользнула под одеяло и осторожно щелкнула выключателем "ночника".
Потом прислушалась к темноте. Тишина сейчас, пожалуй, напугала бы ее больше, чем в детстве пугали подозрительные шорохи в темном углу.
Однако со стороны матери доносилось ровное, спокойное дыхание.
И тогда Оля тоже уснула.
* * *
Утром, когда они еще сидели за столом (завтракала опять одна Оля – мама сослалась на то, что встала раньше и успела выпить кофе), в прихожей вновь грянул телефон.
Дожевывая кусок бутерброда, Оля схватила трубку, опасаясь, что мать и на этот раз попытается опередить ее, и… чуть не подавилась.
Именно этого звонка она и боялась больше всего в последнее время.
Однако сейчас то, что она услышала, почему-то ничего, кроме кратковременного замешательства, у нее не вызвало.
Разговаривая, она ни на секунду не забывала, что мама ни в коем случае не должна знать ни о том, кто звонил, ни о содержании разговора. Поэтому говорить Оля старалась сплошными назывными предложениями.
"Когда?"… "Конечно"… "Я поняла"… "Согласна"… "Обязательно"… "К двенадцати?"… "Да, я приеду"… "Спасибо"… "До свидания"…
Положив трубку, она вернулась за стол и с преувеличенным аппетитом продолжила расправу с остывшим омлетом.
– Кто звонил, Оленька? – поинтересовалась мама.
– Да Ира Аникеева, – соврала она, сосредоточенно изучая содержимое своей тарелки. – У нее там беда случилась, вот и зовет меня на помощь…
– Беда? – подняла брови мать.
– И не просто беда, мам, – сообщила Оля, обжигаясь горячим кофе. – Просто-таки вселенская катастрофа! Конец света! Апокалипсис!.. В общем, завтра последний срок сдачи курсовой, а у нее на бумаге… то есть, на экране монитора… еще и конь не валялся!..
– Цыпленок, ну что за выражения! – мягко укорила Олю мать. – А ты-то тут причем? Палочка-выручалочка ты, что ли? Ты сама-то хоть курсовую подготовила?
– Я ее уже давным-давно сдала, мама! А что касается палочки-выручалочки, то я хоть немножко петрю в квантовых модуляциях, а Ирка – абсолютный ноль!… И потом, мам, я ж ей обещала…
Мать с явным сомнением не спускала с нее цепкого взгляда.
– Маленькая моя, – приторно-ласковым голосом начала она, – а ты, случайно, не обманываешь меня?
Оля почувствовала, что краснеет. Она резко поднялась и стала убирать грязную посуду со стола.
– Ну, мам, с чего ты это взяла?
– Да с того, что с Ирой ты никогда не разговаривала так сухо и кратко, – прищурилась мать. – По-твоему, я никогда не слышала, как вы воркуете? Тысяча слов в минуту!.. А тут такое впечатление, что тебе звонили из похоронного бюро!
Оля чуть не выронила чашку.
– Я, конечно, понимаю, что тебе уже пора обзаводиться друзьями… мужского пола… – продолжала невинным тоном мать, – и мне как матери хочется, чтобы у тебя была своя личная жизнь… Но только прошу тебя, не надо лгать – тем более, так топорно…
О, господи, подумала Оля. Опять эти речи в стиле "мыльной оперы"! "Я хочу открыть тебе страшную тайну, дорогая. Я не стрелял в твоего любовника! Я его зарезал!..".
– Мам, ну что ты говоришь? Какой еще мужской пол? Какая личная жизнь? Да нет у меня никакого ухажера, успокойся!..
– А с кем же ты собираешься встретиться в двенадцать часов? – удивилась мать.
– Ма-ам, – как можно жалобнее протянула Оля. – Ну, мне действительно надо ехать… Я тебе потом всё объясню, ладно?
Мать отвернулась и с оскорбленным видом уставилась в окно, за которым ярко светило солнце – день обещал быть на редкость погожим.
– Эх ты! – надтреснутым голосом проговорила после паузы она. – А я-то думала, что ты со вчерашнего дня решила стать другой… – Она обернулась, и Оля с болью в сердце увидела, что глаза матери наливаются крупными слезами. – Я же так по тебе соскучилась, доченька! Думала: хоть один денёк побудем с тобой вместе. А ты!..
Она вдруг встала и направилась в свою комнату.
Оля оторопело глядела ей вслед.
– Мама! – с отчаянием крикнула она. – Ну, зачем ты так?!.. Хорошо, я тебе обещаю, что завтра никуда не пойду, и мы с тобой будем весь день вдвоем! Но пойми: сегодня мне очень надо!.. Я должна!.. Я ПРОСТО ОБЯЗАНА!
– Да пожалуйста! – сердито бросила мать, не оборачиваясь. – Езжай куда хочешь! А твои пустые обещания я больше и слышать не хочу! Сыта уже ими по горло! Ты уже который год меня своими "завтраками" кормишь!..
Оля в сердцах швырнула тряпку в раковину и подошла к окну.
Вот и кончился праздник, с отчаянием думала она. Господи, ну почему до нас так туго доходит, что все обиды – мелочны, оскорбления – бессмысленны и что, пытаясь причинить боль близким людям, мы прежде всего раним самих себя?!.. Почему мы осознаем эту нехитрую истину слишком поздно, когда ничего уже нельзя исправить, не вернуть и не покаяться?!..
А ведь мама права, подумалось вдруг ей. Разве тебе хочется ехать ТУДА? Разве теперь в этом есть смысл? Ты же там все равно ничего не почувствуешь! Как деревяшка… Да, проводить единственного любимого человека – твоя святая обязанность. Но при этом ты доставишь боль другому человеку, что бы там ни твердили ученые умники!..
Надо выбирать, кто тебе более дорог и нужен…
В конце концов, ты сама виновата, не сумев придумать ничего лучшего, кроме как Ирки с ее курсовой! Изобрела бы что-нибудь посущественнее – и не было бы никаких проблем!
Никуда не торопясь, Оля старательно вымыла посуду, протерла стол, пыль на холодильнике, полила начавшие увядать цветы на подоконнике, а потом заглянула в комнату матери.
Скрестив руки на груди, мать стояла у окна и смотрела куда-то вдаль.
– Мам, – позвала ее тихонько Оля. – Мама!
– Ну что?
– Буду делать всё, что ты скажешь, – сообщила Оля.
Фраза была позаимствована из компьютерной программы-переводчика. И произнесена была Олей с соответствующей механической интонацией.
Мать оторвалась от созерцания заоконного пейзажа и недоверчиво покосилась на дочь. Потом расплылась в улыбке.
– Всё-всё? – лукаво подняла она брови.
– Абсолютно! – с непроницаемым лицом заверила Оля.
– Тогда бери ведро, тряпку и – вперед, делать влажную уборку! – распорядилась мать. – А то везде, куда ни посмотришь, пыли – на вершок!..
* * *
День действительно прошел великолепно.
Портили его только воспоминания об утреннем звонке. От них никуда было не деться, и каждый раз, представив, что и как творилось там, куда она так и не поехала, Оля застывала, кусая губу.
После обеда она не выдержала и, пока мать смотрела какой-то старый стереофильм, заперлась в ванной, и под шум воды, пущенной во весь напор, выплакалась всласть, до икоты.
Потом умылась, кое-как привела лицо в порядок и отправилась печь яблочный пирог по маминому рецепту.
Телефон она еще утром предусмотрительно переключила в режим блокировки входящих звонков.
Однако впереди было еще немало "подводных камней", и один из них выявился буквально через несколько часов, когда в дверь позвонили.
Так получилось, что в прихожую они с матерью выскочили одновременно: Оля – из кухни, где она домывала посуду, а мать – из комнаты, от головизора.
За дверью обнаружилась тетя Галя из квартиры напротив.
Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но внезапно утратила дар речи.
Оля растерянно оглянулась, однако мама не обратила никакого внимания на замешательство соседки.
– А, это ты, Галочка, – радушным голосом сказала она поверх плеча Оли. – Ну заходи же, что ты там мнешься?
Тетя Галя уперлась в нее застывшим взглядом. Ну всё, подумала обреченно Оля. Сейчас как ляпнет что-нибудь… Однако, к ее удивлению, соседка пришла в себя довольно быстро.
– Нет-нет, – замахала она обеими руками. – Я… я хотела только кое-что спросить… а что именно – запамятовала… Не обращайте внимания, голубушки мои… Совсем из головы вылетело. Наверно, пора какие-нибудь таблетки для улучшения памяти пить… Ладно, извините, я как-нибудь потом загляну… Если вспомню, конечно, зачем приходила…
– Что это с ней? – недоуменно поинтересовалась мать у Оли, когда входная дверь вернулась на место. – Вроде бы Галя никогда на свою память не жаловалась…
– Да пьет она, как верблюд, – брякнула Оля первое, что пришло в голову. – Ты что – не знала?
– Пьет?! – ужаснулась мать. – С каких это пор?
– Да я ее не раз уже встречала пьяную в стельку, – мрачно продолжала развивать свою версию Оля. – И мужиков с ней видела… тоже из запойных… Совсем опустилась баба!
Мать с сомнением покачала головой.
– А где же муж ее? – спросила она. – Он-то куда смотрит? Или они на пару запили?
– Выгнала она его, – сообщила Оля, не моргнув глазом.
– Как это? – не поверила своим ушам мать.
– Очень просто: дала под зад коленом и спустила с лестницы…
Как ни странно, но мать поверила всей этой галиматье. Только посетовала:
– Жалко… Она ж раньше такая хорошая хозяйка была… в квартире всегда так чисто прибрано, да и готовила Галя – пальчики оближешь!.. А вот поди ж ты!.. Вот что значит: одной-то остаться…
Вечером они опять легли спать вместе и проболтали почти до часу ночи, пока мама не уснула – мгновенно, как пташка.
А Оля еще долго ворочалась с боку на бок.
В голову лезли непрошеные воспоминания. И мысли – одна другой неприятнее. Особенно не давала покоя та, что была связана с утренним звонком.
Наконец, Оля прибегнула к самому надежному средству от бессонницы. Она накрылась одеялом с головой, вцепилась зубами в угол подушки и беззвучно, чтобы не разбудить маму, выплеснула из себя волну судорожных рыданий.
Нет, думала она, глотая горячую соленую жидкость и часто-часто шмыгая носом. Так долго не может продолжаться! Зря я, наверное, связалась с Агентством. А теперь отступать слишком поздно. Все равно что вышвыривать на улицу бездомного щенка, которого ты принесла домой, успокаивая себя отговорками, что оставишь его на время… И ведь никто в Агентстве, включая этого зануду Гордона, даже не намекнул, с чем мне придется столкнуться! Хотя их можно понять – кто же будет рубить сук, на котором сидит?..
Ну, почему всегда так получается, а? Почему за всё хорошее обязательно нужно платить – деньгами, совестью, правдой? Почему?!..
И как мне вырваться из этого замкнутого круга?
Так и не найдя ответа на этот вопрос, она незаметно для себя заснула.
* * *
На следующий день Оля проснулась с ощущением того, что проспала.
Ощущение оказалось верным. Будильник должен был прозвенеть час назад. Однако его занудного пиликанья, которое и мертвого разбудит, Оля почему-то не слышала. Тут же выяснилась причина: звонок будильника был отключен, хотя Оля точно помнила, что накануне нажимала нужную кнопку.
– Мама… – с упреком начала Оля и осеклась.
Матери в комнате не было.
Оля прислушалась.
В квартире стояла тишина. Та самая, проклятая, которую называют мертвой…
Покрывшись холодным потом, Оля вскочила с постели и бросилась в соседнюю комнату.
Пусто.
В ванной – никого. На кухне – тоже. Только на столе, под аккуратной салфеточкой, покоился еще теплый завтрак: тарелка овсяной каши, вареное яйцо, блюдечко с ветчиной.
"Нет, этого просто не может быть!", в панике подумала Оля. Уйти мама никуда не могла. Неужели всё так быстро закончится, не успев по-настоящему начавшись?!.. Может, это я виновата? Не допустила ли я какую-нибудь ошибку вчера?
В любом случае, надо звонить в Агентство!
Оля кинулась к телефону и остолбенела.
В прихожей мама неторопливо снимала босоножки. Одета она была тщательно, причесана, и даже макияж на лице имелся.
– Доброе утро, доченька, – улыбнулась она, увидев Олю. – Как спала?
Прежде чем ответить, Оля сделала три глубоких вдоха и выдоха.
– Где ты была? – наконец, осведомилась она, пропуская вопрос матери мимо ушей. – И почему ты отключила будиль..
Она не договорила. Только теперь до нее дошло, что ее выводы основывались на одной, в корне невероятной, предпосылке.
Однако, мама не удивилась вопросу.
– Будильник? Просто я хотела, чтобы ты выспалась как следует. Ты так сладко спала утром, что мне стало жалко тебя будить!.. А я вот решила в магазин пораньше сбегать, – взмахнула она пластиковым пакетом, который Оля сначала не заметила. – А то сунулась утром в хлебницу – а там ни крошки. Зато гляди, еще горяченький взяла!..
Она достала из пакета батон и протянула его ошеломленной Оле:
– На, неси на кухню…
Оля неуверенно подставила под хлеб сложенные вместе ладони.
И тут ее разобрал истерический смех.
– Что тут смешного, дочь? – нахмурилась мама.
– Нет-нет, всё нормально, – кое-как выговорила Оля, поспешно покидая прихожую. – Анекдот один вспомнила…
– Про хлеб, что ли? – не унималась мать.
– Нет, – сказала Оля. – Про таких дурочек, как я…
После завтрака Оля стала собираться. На первую пару в университет она, конечно, уже безнадежно опоздала, а вот на вторую – кажется, по расписанию это должна быть лекция по кинтрологии – еще был шанс успеть.
И опять, как и вчера, мать устроила ей сцену.
"Да не ходи ты никуда сегодня!", причитала она. Послушай, что тебе мать говорит!.. Никуда твои лекции не денутся, ты их и из Сети можешь скачать!
– По-твоему, я теперь должна учиться заочно? – огрызнулась Оля. – По Интернету, да? А оценки мне тоже будут по Интернету ставить? Мне ведь через год диплом предстоит!..
В общем, полаялись и расстались, дуясь друг на друга. Как в старые добрые времена. Только с той разницей, что теперь остановить Олю мать была не в силах.
На улице было хорошо. Сияло солнце, дул свежий ветерок, по небу плыли большие белые облака, зеленели деревья, пахло весенней сыростью от недавно политых дорог.
Сгоряча Оля проскочила несколько кварталов пешком, прежде чем сообразила, что на своих двоих далеко не уйдешь.
Но оказавшись в автобусе, она решила изменить свои планы.
Ни на какие занятия в тот день она не пошла.
Вместо этого она отправилась туда, куда должна была явиться еще вчера.
Там ее не ждали. Но совсем не поэтому человек, разговаривавший с ней, держался сухо и с подчеркнутой официальностью. Видимо, в его глазах она была преступницей.
И это было бы справедливо, если бы не одно "но".
Однако Оля не стала оправдываться.
Она спокойно выдержала лаконичную официальную церемонию, не дрогнув ни единой жилкой на лице, подписала все необходимые бумаги и, не оглядываясь и не прощаясь, ушла.
Кто-то из присутствовавших на церемонии женщин тихо, но отчетливо прошипел ей в спину:
– Вот с-сучка, даже букетик цветов не могла купить!..
Оля сделала вид, что не слышит.
Оказавшись на улице, в толпе прохожих, она не удержалась и позвонила домой.
И с облегчением услышала тревожный голос матери:
– Оля, откуда ты звонишь? Случилось что-нибудь?
Врать больше не хотелось, и Оля, пробормотав что-то невразумительное, нажала кнопку отключения.